Опубликовано Общество - вс, 09/15/2019 - 11:29

Свято-Успенская Святогорская пустынь

Основание монастыря

ЗАРОЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА НА ТЕРРИТОРИИ ЮЖНОЙ ОКРАИНЫ СЛОБОЖАНЩИНЫ

Современные археологические раскопки, проводившиеся в Подонье и Подонцовье, подтверждают, что нижняя часть Дона, находившаяся под влиянием соседственной с ней Византией, была просвещена христианством уже в VIII – первой половине IX века.

На многих городищах, расположенных как неподалеку от Святых Гор, так и по течению Дона и Северского Донца, были найдены предметы быта VIII–IX вв., свидетельствующие о торговых и культурных связях населения с Крымом, Таманью, Кавказом и Поволжьем. Все это дает основание говорить о культурном, а значит, христианском влиянии этих центров на общий уклад и характер жизни славянских поселений здешнего региона.

Очагами распространения христианства на юге России явились греческие колонии. Благодаря христианам-грекам Православие распространилось в Древней Сарматии. Основанные в Сарматии епархии находились в церковной области Зихия, которая простиралась от устья Дона до Кавказа. Архиереи древнесарматских епархий неоднократно упоминаются в деяниях Цареградских соборов: в 519 г. епископ Фанагорский Иоанн, в 526 г. епископ Зихийский Дамиан, а Тмутараканская епархия, которая в Уставе Льва Мудрого титулуется уже архиепископиею, была наиболее близкой к территории Святых Гор.

Имеющиеся на сегодняшний день данные археологии дополняются Житиями святых и русскими летописями. В Житии святителя Николая Чудотворца свидетельствуется о благочестии христиан, живших в греческих селениях при устье реки Танаис (Дон), которые вскоре после кончины угодника Божия святителя Николая захотели плыть в Миры Ликийские, чтобы поклониться его мощам.

В VIII-м веке в Византии в Константинопольской Церкви вспыхнула иконоборческая ересь. Вследствие гонения от еретиков-иконоборцев многие православные убегали на окраины империи, скрываясь от мучителей. Тогда опустели все византийские монастыри, и иноки бежали в различные страны: в Южную Италию, Дунайскую Готию, в Крым и на Кавказ. Когда гонение усилилось, то православные иконопочитатели уходили по реке Дон и его притоку Северскому Донцу далее на север: в Хазарию, причерноморские степи. В тех местах, где иноки останавливались для жительства, ими были ископаны многочисленные пещеры, часть из которых сохраняется доныне.

В Воронежской области по берегам реки Дона можно встретить не только многие одиночные пещеры, но даже целые пещерные обители, такие как Шатрищегорский, Белогорский, Дивногорский и др. монастыри. В Донецкой области – Святогорский монастырь, Изюмские пещеры, пещеры в с. Сватово, Гороховатке, Серебрянке и многие другие отшельнические пещерки, расположенные по берегам реки Северского Донца.

«В течение VIII в. у Хазарского каганата, – писал составитель «Славянской энциклопедии» В. В. Богуславский, – сохранялись прочные отношения с Византией, что способствовало распространению христианства. Ей было разрешено создать на территории Хазарского каганата митрополию, в которую входило 7 епархий».

Подтверждение такого направления дальнейшего переселения православных иноков находится в заметке месяцеслова императора Василия (X в.). В этом документе сообщается о том, что в эпоху иконоборчества в числе прочих христиан и отшельников был лишен ноздрей и сослан в Херсон некто затворник Сосфенский (неизвестный по имени). Там его хотели умертвить, но он удалился в Хазарию (т. е. из Крыма на север), где и был епископом.

Житие преподобного Феодора Студита повествует нам о том, что в 796 г. «Херсонесские и Босфорские пресвитеры и иноки, услышавши о твердости святого Феодора и находившихся с ним иноков и об их страданиях, весьма о сем сожалели и, подражая им, стали также говорить о беззаконии царя (Константина VI) и противлении его Церкви, почему многие из них потерпели изгнание».

Ценные сведения о распространении в Хазарии христианской веры содержит Житие святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, просветителей Славянских, которое сообщает нам, что около 860 г. жившие среди подданных хазарского хана христиане, будучи сами не в силах посрамить умножившихся магометанских и еврейских проповедников, из ревности к христианской вере упросили своего кагана с вельможами послать за греческими мудрецами. Как более точно говорит древнее Житие святого Мефодия, архиепископа Моравского, «бяху тамо жидове, крестьянскую веру вельми хуляще». Хазарские послы были милостиво приняты греческим императором Михаилом, который по их просьбе послал для этого ответственного дела знаменитого своею ученостию святого Константина Философа с братом святым Мефодием. В Хазарии святой Константин имел многие прения с магометанскими, хазарскими и еврейскими проповедниками, происходившими в присутствии самого князя и вельмож. С Божиею помощью все противившиеся святым равноапостольным братьям были посрамлены, а силою своего слова они многих отвратили от заблуждения и утвердили в святой православной вере, так что даже сам князь с боярами уверовали во Христа и приняли святое крещение.

ЛЕТОПИСНЫЕ СКАЗАНИЯ И АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Русские летописи свидетельствуют о существовании христианских поселений в Подонцовье в XI–XII веках. Ипатьевская летопись повествует, что в 1111 г. Великий князь Владимир Мономах организовал поход на половцев «к Донови». «Пройдя многие реки» князь Владимир Мономах на 6-й седмице Великого поста привел свои войска к первому сармато-аланскому городу на Залозном пути – Шарукани, находившемуся в половецкой земле. Вот как Ипатьевская летопись повествует об этом походе: «И князь Владимир пристави полки своя. едучи пред полком пети тропари и кондаки хреста честнаго и канун святой Богородицы. поехаша ко граду. вечеру сущю и в неделю выидоша из города и поклонишася князем Руським. и вынесоша рыбы и вино». Жители Шурукани, несмотря на половецкое подданство, были христиане. Это видно не только из того, что они не оказали пришедшим никакого сопротивления, но и из того, что для торжественной встречи русских князей шуруканцы вынесли традиционные великопостные блюда, разрешенные уставом Православной Церкви только в дни великих праздников. Воистину, для них, живших среди язычников-половцев, встретить в своем родном городе русскую дружину, состоявшую из единоверцев-христиан, было большим событием. Вопрос о местонахождении летописного города Шарукань исследователи считают до сих пор спорным. Но, несомненно то, что он находился недалеко от Святых Гор. На существование в это время (XII в.) на территории, примыкающей к Святым Горам, поселений, часть жителей которых исповедовала православную христианскую веру, указывает и современная археология.

Так, в ходе недавних раскопок у с. Ильичевка Краснолиманского района на городище «Зливки» было найдено древнее кладбище, на котором обнаружены погребения XI–XIII вв., совершенные по христианскому обряду: в гробах находились останки усопших с крестообразно сложенными на груди руками. Кроме того, были найдены остатки ткани с аппликациями в виде крестов.

В конце XIX века по всей территории Слобожанской Украины археология открыла древнейшие (X–XII вв.) следы христианства, истоки которого исследователи находят в Византии. «Если нельзя сказать, что здесь были города с монументальными христианскими памятниками, – писал протоиерей Петр (Фомин), – зато представляется несомненным существование здесь населения, исповедующего христианство и обставляющего свою бытовую жизнь христианскими символами».

Еще до недавнего времени считалось, что после нашествия Батыя большая часть степей Северного Причерноморья опустела и долгое время оставалась незаселенной, почему и стала

именоваться «Диким Полем». Однако по отношению к региону, окружающему Святые Горы, для XII – конца XIV веков этот термин не отражает действительности.

Как свидетельствуют материалы современных археологических исследований в районе Святых Гор в XIII–XIV веках существовал ряд мелких и несколько крупных поселений занимавших важное место в торговой и ремесленной жизни населения Северного Приазовья.

На городище («Царино» у с. Маяки в 15 км от Святогорской Лавры) одного из таких поселений археологи обнаружили могильник XIII–XIV веков, содержавший в том числе и христианские погребения. Здесь были найдены и некоторые предметы, принадлежавшие христианскому населению: шиферная иконка с изображением святителя Николая и 7-ми спящих отроков Ефесских (ок. XIV в.), медный позолоченный медальон с изображением святителя Николая, выполненный в технике перегородчатой эмали (XIII–XIV вв.), и другие. Последний, по мнению автора находки, мог принадлежать высшим слоям духовенства.

Сказать однозначно, о чем говорят христианские находки – являются ли они печальным свидетельством об угнанных в плен русских людях или, наоборот, свидетельствами о непрекращавшейся жизни местного православно-христианского населения, – на основании скудных пока данных археологии представляется затруднительным. Однако явное присутствие обретенных христианских религиозных символов XIII–XIV вв. заставляет полагать последнее: жизнедеятельность христианских поселений не прекратилась на землях, прилегающих к Святым Горам, и после монголо-татарского разорения.

Сохранившиеся исторические литературные памятники и сравнительный анализ архитектуры и традиций различных пещерных монастырей дают возможность относить возникновение обители к VIII – IX векам, а ее основателями считать византийских иноков-иконопочитателей с христианского Востока.

Летопись обители XVI в. — 1787 г.

ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ О СВЯТЫХ ГОРАХ

Святогорский Успенский монастырь по праву является одним из древнейших монастырей Православной Руси. Память человеческая, вследствие глубокой древности события, не оставила нам неопровержимо точных известий о том, когда именно и как первоначально возникла Святогорская обитель.

Одно из первых упоминаний о Святых Горах находится во Львовской летописи под 1547 г.: «Из Рыльска прибыл станичник, толмач Гаврило, коего князь Петр Иванович Кашин посылал к Святым Горам». «Книга Большого Чертежа» (1547 г.) также указывает: «От устья реки Оскола на Донце с крымской стороны – Святые Горы».

Однако первая, самая древняя заметка датируется 1526 годом и встречается в «Записках о Московии» германского посла в Москве Сигизмунда Герберштейна. Он писал, что «воины, которых государь, по обычаю, каждый год держит там на карауле с целью разведки и обороны от татарских набегов… видели близ устья МалогоТанаиса в четырех днях пути от Азова, возле места Великий Перевоз, у Святых Гор, какие-то мраморные и каменные статуи и изваяния».

В соответствии с расписанием донецких сторож князя Михаила Ивановича Воротынского на левом берегу Северского Донца устанавливались: Коломацкая, Обышкинская, Болыклейская, Саввинско-Изюмская, Святогорская, Бахмутовская и Айдарская сторожи, под контролем которых находились Муравская, Изюмская и Кальмиусская «сакмы». В «росписи» донецких сторож «по дозору князя Михаила Тюфякина да дьяка Матвея Ржевскаго» 1571 года упомянута «5-ая сторожа Святогорская», которая описана следующим образом: «Стояти сторожем на Святогорской стороже на сей стороне Донца против Святых Гор; а переезжати им направо вверх по Донцу до усть Оскола верст с десять, а налево вниз по Донцу через шлях Малого перевозу, да через шлях Великого перевозу и Торской шлях и до усть Тору верст с тридцать; а стояти им укрываясь в луке против Святых Гор и по иным местом, переезжая не в одном месте; а бегати сторожем с тое сторожи в Путивль Лосицкою дорогою верх Мжа и Коломака. А от Изюмския сторожи переезду до Святогорския сторожи верст с двадцать».

Время основания обители уже в XVII веке было неизвестно, что подтверждается историческими заметками прежде бывших настоятелей, а также монастырским Синодиком 1710 г.: «Начало сей Святогорской обители: кто оное святое пустынное жительство изобрел и в горе сей святую церковь и келии устроил и начал жительствовать за многими татарскими нахождении и разорении, особенно же за частыми переменами прежде бывших строителей, потом игуменов и архимандритов, здесь в святой обители писания не обретохом».

Остаются только исторические предположения, из которых наиболее вероятным является версия об основании этих пещерных обителей в VIII–IX вв. выходцами из Византии в период гонения на христиан от иконоборцев.

Само наименование Донецких гор Святыми, впервые встречающееся в литературных памятниках XVI века, как бы косвенно, вскользь намекает на существование в этих местах иноческой обители или, по крайней мере, говорит в пользу того, что здесь когда-то жили иноки-отшельники. Причем поселиться и прославить Донецкие горы своей добродетельной жизнью они должны были еще в домонгольский период, так как с конца XIV века хозяевами этого края стали дикие кочевые татары, бывшие язычниками или мусульманами, между тем, как до этого времени тут некогда жили народы, исповедавшие христианскую веру.

ПЕЩЕРНЫЕ ПОГРЕБЕНИЯ

Погребальный этаж в Святогорских пещерах начинается угловой часовней. Предание сообщает, что в древние времена, когда в пещерах велись работы, иноки собирались в этой часовне и прочитывали монашеское правило.

От часовни извилистый коридор, длиной в несколько десятков метров, приводит нас к первой усыпальнице, имеющей вид глубокой арочной ниши с вырубленной в полу гробницей. По преданию, здесь были погребены честные останки 17 иноков из числа первых насельников обители.

Усыпальница возле Алексеевского храма имеет 12 продолговатых ниш, которые снаружи закрывались меловыми блоками. Все они сейчас разорены, но в XIX веке четыре из них еще сохранялись заложенными. Некоторые ниши имеют малые размеры и вмещают лишь по несколько глав — такая традиция погребения существует во многих монастырях Палестины, а также на Святой Горе Афон. Согласно с афонским уставом погребения умершие погребаются на обычном монастырском кладбище, а через 3-4 года их останки, очистившиеся от плоти, откапывают и полагают в специальной пещерной усыпальнице — костнице, причем главы складываются отдельно.

Обряд перезахоронения костей умерших традиционен для христианских некрополей Византии и даже сохранился до наших дней в современной Греции. На Руси же византийский погребальный обряд, встречающийся во многих древних пещерных иноческих обителях, указывает на присутствие в данном месте греческих монахов — выходцев из Византии.

В отношении к Святогорскому монастырю это предположение о первоначальном захоронении в могилу и последующем поднятии костей остается лишь предположением.

Наиболее вероятно, что главы и кости, разрозненно хранившиеся в святогорских пещерных погребениях, были взяты не из кладбищенских, а из пещерных же погребений. На Афоне в пещерах не хоронят, и поэтому такая особенность придает всему обряду более сходства с палестинской традицией, чем с афонской.

СВЯТОГОРСКИЙ МОНАСТЫРЬ В XVI-XVII ВЕКАХ

В XVI в. Святогорская обитель, будучи самым передовым русским поселением в степи, служила государству в качестве сторожевого поста: поскольку южные окраины Русского государства постоянно подвергались набегам крымских и ногайских татар, целью которых был захват пленников для работорговли. Главное назначение Святогорской сторожи было не в обороне монастыря от татарских орд, а в наблюдении за передвижениями кочевников. Функцию обороны с успехом выполняла сама, неприступная со всех сторон меловая скала, внутри которой и находился монастырь. Во время татарских нападений братия также защищалась ружьями и пищалями.

О некоторых трудностях жительства в пещерах можно иметь представление из слов одного из настоятелей XVII в., архимандрита Иоиля, который писал, что «он-де, архимандрит з братиею из реки Северского Донца на всякую потребу в монастырь на гору воду носят на себе по ступеням бочками по мере в 200 сажень… и от толикия великия скудости старцы в том монастыре не живут». Численность братии в то время вместе со сторожами, которых было 6, едва превышала 30 человек.

Но, несмотря на неблагоприятные условия жизни, обитель радушно принимала под свой кров всех, кто нуждался в ее помощи: странников, раненых и бежавших из крымской неволи пленников.

В XVI-XVII вв. Святогорский монастырь занимал важное место в жизни Российской державы, о чем свидетельствует заинтересованность в обители царской власти. Тесная взаимосвязь монастыря с Русскими Государями видна из многочисленных сохранившихся царских грамот и указов, которыми разрешались различные нужды обители. Среди них – доставка хлеба и продовольствия, земельное обеспечение и прочее. Из жалованной в 1620 г. грамоты известно, что Государь Михаил Федорович «пожаловал Святогорского монастыря, что на Северском Донце, игумена Ефрема с братиею, двенадцать старцев, велел им давать своего Государева жалованья годовыя руги по 12 четвертей ржи, по 12 четвертей овса, по 10 рублей денег». Несмотря на удаленность Святых Гор от Москвы Государи заботились даже о выделении для далекой обители необходимой церковной утвари, икон и богослужебных книг. Так, например, в 1630 г. из Казенного двора было выдано: миткаливные ризы, стихарь, поручи, епитрахиль, ризы полотняные, покровцы на сосуды, ладан; книги печатные: Евангелие Толковое, Апостол, Требник, Псалтирь с возследованием, Псалтирь, два часослова. Однако монастырь не только исполнял функции пограничной заставы, но был и духовным центром всего Донецкого региона.

ПРЕПОДОБНОИСПОВЕДНИК АРХИМАНДРИТ ИОИЛЬ

Архимандрит Иоиль – один из выдающихся cвятогорских настоятелей XVII века, первый исследователь истории Святогорской обители. Он настолько был известен как ревностный благоустроитель Святых Гор, что в святогорском Синодике 1710 г. прежде всех других настоятелей записан «род преподобнейшаго отца архимандрита Иоиля Озерянскаго».

Отец Иоиль всей душой принадлежал монашеству, любил его и ревностно старался о должном иноческом устроении вверенных его попечению обителей. По грамотам мы видим архимандрита Иоиля настоятелем Святогорского монастыря в 1679 г.

До конца своих дней он усердно заботился о благоустройстве Святых Гор, сооружении заложенного им Петро-Павловского храма. Об этом свидетельствует большое количество просительных грамот к Русским Государям, написанных им по разным нуждам обители.

Истинный любитель монашества, архимандрит Иоиль, несмотря на крайнюю нищету пещерного Святогорского монастыря, деятельно, наравне с простыми братиями, участвовал в несении выпавших на его долю тягот и скорбей, суровой иноческой жизни в холодных, сырых пещерах, терпел голод, жажду, лишения и ропот братии, которая уже хотела покинуть монастырь из-за отсутствия необходимого пропитания. Решимость его подвизаться и терпеть всякое искушение и всякую скорбь служили примером для всей братии, жившей и спасавшейся рядом с ним.

Одним из главных подвигов жизни архимандрита Иоиля стало исповедничество: соблюдение в чистоте и непорочности святой Православной христианской веры в татарском плену среди враждебных мусульман, претерпевая от них в течение двух лет мучения, озлобления и лишения.

Несомненно, что действенным выражением и свидетельством молитвенного и исповеднического подвига архимандрита Иоиля было не только время его пребывания в плену, но и весь его жизненный путь. Всегда его отличала глубокая и чистая вера, искренняя любовь к ближним, жертвенное служение Церкви. Собственно, исповедничество, татарский плен, страдания и мучения, чинившиеся ему иноверными мусульманами за одно только имя «христианин», явились чистейшим алмазом в драгоценном венце многих других его духовных подвигов.

XVIII ВЕК

1. Архимандрит Вениамин известен по монастырским актам 1701 г. покупкой богатой мельницы на р. Оскол под городом Купянском. При архимандрите Вeниамине в 1703 г. «на жалованной великороссийской земле» возникло монастырское поселение Студенок. Жившие в нем подданные монастыря исполняли для обители «всякую временную работу».

После межевания 1666 г. к новопостроенным городам Маяцкому, Соляному и Царе-Борисову отошла значительная часть бывших монастырских земель. Несмотря на проведенное межевание, закрепленное Царскими указами, жители названных городов по-прежнему вторгались во владения обители, вынуждая братию монастыря обращаться за помощью к московскому Государю. Из Москвы жалованные Высокомонаршие грамоты, подтверждавшие межевание 1666 г., были даны еще в 1679 и 1704 годах. В последней грамоте, как и в прежних, маяцким жителям запрещалось самоволие в отношении захвата монастырских имений. Из этого видно, что в начале XVIII века тяжбы с соседями и неприятности обители по землевладению продолжались.

2. Игумен Иона, прежде бывший наместником Гороховатской пустыни. При нем цареборисовский казак Самуил Ситник 5 февраля 1705 г. продал монастырю мельничную заимку на реке Студенке.

3. Архимандрит Вассиан Василевский известен по монастырским документам с 1707 г. При архимандрите Вассиане было завершено строительство первого монастырского каменного храма – Успенского собора, заложенного в 1698 г. в лощине между гор, на берегу Донца. Освящение храма состоялось 20 мая 1708 г. Имя строителя не сохранилось, известно только, что средства на возведение собора пожертвовал изюмский казачий полковник Федор Владимирович Шидловский. Не сохранилось также подробное описание архитектуры собора – понятие о его приблизительном наружном виде дают только литографии середины ХIХ века и Жизнеописание настоятеля Святогорской пустыни архимандрита Германа (Клица): когда в 1868 г. собор был разобран, отец Герман, чтобы сохранить все его камни, пристроил с восточной стороны трапезного корпуса небольшую одноглавую церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, выложенную приблизительно к наружному виду разобранного Успенского храма.

Радость святогорской братии по поводу освящения собора через год затмилась неожиданной вестью: царь Петр I указом 1709 г. велел приписать Святогорский монастырь со всеми его имениями Азовскому Предтечеву монастырю. О причинах такого указа можно только догадываться. Скорее всего на подобное решение повлияли хозяйственная маломощность обители, ее скудный быт, не дававший инокам должных средств к проживанию. Хотя дело заключалось далеко не только в этом.

Во время своего царствования Петр Великий непрерывно преследовал монашество, которое, по его мнению, было бездеятельно и бесполезно для государства. Он вмешивался в любые мелочи монастырского быта, делая все возможное, чтобы снизить авторитет монашества и обессилить его нравственное влияние. В план петровских мероприятий по разрушению монашеской жизни входили сокращение числа монастырей и использование монастырских владений в государственных целях.

Документом «Прибавление к Духовному регламенту о монахах» с 1722 г. церковные власти обязывались, чтобы маленькие обители или пустыни, в которых проживало менее 30 монахов, либо закрывались, либо объединялись с другими обителями. История свидетельствует, что отдельные касавшиеся монастырей частные реформы уже шли к тому времени полным ходом.

Как свидетельствовал современник, святогорский инок Ипполит, оставивший об этом событии запись на обложке памятной монастырской книги, Петр I никогда не посещал Святогорскую обители, а только бывал в ее окрестностях.

В мае 1708 г., возвращаясь в Полтаву вместе с гетманом Иваном Мазепой после победы над турками под Азовом, Русский Государь остановился в слободе Барвинково. На следующий день Царь, гетман с кошевым атаманом, генеральным судьей, другими казацкими старшинами и паланковыми полками Войска Запорожского стояли в церкви и после окончания богослужения и молебна с великим торжеством при окроплении святой водой, колокольном трезвоне и грохоте пушек и гармат вышли из слободы и направились в сторону г. Изюма. Дойдя до границы Войска Запорожского, Петр I простился с гетманом Мазепой и держал путь далее, а малороссийские полки остались на своей земле. Место, где русский самодержец расстался с гетманом, еще долго называлось в народе «Царив Яр».

Согласно другому свидетельству, ставка Петра I в 1708 г. располагалась возле села Маяки, на хребте одной из гор. 17 мая 1708 г. предводитель восставших против московского правительства бахмутских солеваров раскольник Кондратий Булавин, провозгласивший себя атаманом всего Войска Донского, прислал в Сичь письмо, в котором извещал о своих победах на Дону и тут же сообщал о сборе государевых полков на р. Донец близ Святогорского монастыря и передавал о намерении вести их на г. Черкасск. 1 июля 1708 г. под Кривой Лукой (Краснолиманский р-н) полки Ушакова, Шидловского и Кропотова разгромили восставших, а 8 июля в результате штурма Бахмут пал.

Святогорская обитель в то время находилась в бедственном положении и в великом стеснении «от зверей и от злых людей – злодеев», как писал в 1710 г. в своей договорной записи архимандрит Вассиан. Тем не менее монастырь владел обширными земельными угодиями, которые, по мысли Петра I, были не нужны малой и убогой обители. После начавшихся в 1696–1698 гг. реформ монастырей указ 1709 г. относительно приписки Святогорской обители к Предтечеву монастырю не стал неожиданностью. Причину же его скорой отмены – вместо Святогорского монастыря Азовской обители передавался казачий Ново-Боровский юрт – мы не знаем.

Из договорной записи архимандрита Святогорского монастыря Вассиана Василевского от 8 мая 1710 г. можно видеть, в каком стесненном положении пребывал тогда Святогорский монастырь. Отец Вассиан писал: «Се, я, архимандрит Вассиан Святогорский со всею братиею, имеючи нужду всякую в богодарстве, а особливее будучи в стеснении под монастырем, иж негде распространиться, а не маем для скоту двора, що есть в конех, иж многу обитель святая поносит в том шкоду от зверей и от злых людей – злодеев, нельзя устерегатися от них, за чим умыслили обще где искати на стороне якого зугодного з луками и пасеками места». В связи с чем от купянского жителя пана Герасима Степановича был принят его хутор на р. Осиновце под Купянском, ценою в 700 золотых, а ему там же отдана взамен земля с мельницей, но с удержанием половины доходов с мельницы в пользу монастыря.

При архимандрите Вассиане Василевском трудами его наместника, а впоследствии также святогорского настоятеля, архимандрита Севастиана Юхновского, устроилась на берегу р. Озерянки, в 3-х верстах от слободы Мерефы и в 26 верстах от Харькова, Озерянская Богородичная пустынь, ставшая приписной к Святогорской обители.

4. Архимандрит Севастиан Юхновский стал настоятелем Святогорской обители в 1714 году. В древнем монастырском Синодике внизу его имени есть запись: «1714 г. архимандрии его».

По увольнении изюмского протоиерея Александра от должности духовного управителя архимандриту Севастиану указом 2 февраля 1714 г. поручено было избрать нового управителя, и 14 февраля 1714 г. он донес об исполнении сего поручения.

Ко времени настоятельства отца Севастиана относятся происшествия, отраженные в упомянутом Синодике: «Лета от Рождения Христова 1718 и в сей стране, грехов ради наших, попущением Божиим, мор велик начася, первее в Бахмуте и Тору, потом и в Изюме, и в окрестных градах и селех. Во время же онаго страшнаго гнева Божия мнози православнии христиане, ихже имена в сей Синодик записашася, желающе получити от Создателя своего спасение душам своим, дадоша от имений своих, елика кто возможе, во святую обитель сию Святогорскую, дабы поминовение творити по чину, якоже содержит святая Церковь». Моровая язва, или чума, свирепствовавшая два года в поселениях Изюмского полка, была завезена, предположительно, запорожцами с юга. От губительной заразы погибли многие люди, в том числе священнослужители приходских церквей. В Цареборисове, например, уцелело всего 23 человека из русских и 74 из слободских черкасов. В предохранение от морового поветрия в этом городе сожгли вместе с жилыми домами даже храмы Божии вместе со святыми иконами и церковной утварью.

Архимандрит Севастиан известен своей ревностью к подвижнической иноческой жизни. Еще тогда, как был он святогорским наместником, основал он Озерянскую пустынь, а в пустынь Гороховатскую ввел лучший порядок.

В последние годы своей жизни, в 1720 г., отец Севастиан удалился в любимую им Озерянскую пустынь и, чувствуя близость смерти, 25 апреля 1721 г., прибыв в Куряжский монастырь, принял там схиму и отдал Озерянскую пустынь со всем ее строением и имуществом в ведение архимандрита Куряжского. Скончался отец Севастиан 29 февраля 1725 г. в Куряже.

Из других настоятелей Озарянской пустыни известны:

Иеромонах Варсонофий – 1718 г.
Иеромонах Ефрем, освящавший 5 октября 1758 г. храм в Тарановке.
Иеромонах Тихон Святогорский – 1767 г.
Игумен Феофилакт, скончавшийся в 1771 г.
Игумен Варлаам – 1773 г.
Строитель иеромонах Иоасаф Прокопьев – 1776 г.
Строитель иеромонах Самуил.
Иеромонах Иезекииль Туранский – 1787 г. При нем братство пустыни состояло из 4 иеромонахов, 1 иеродиакона, 1 монаха и нескольких послушников.

По описи 1773 г. монастырю принадлежало: 5 фруктовых садов, 7 десятин пахотной земли, 6 десятин лугов и 3 десятины леса.

Приписанная к Старо-Харьковскому Куряжскому монастырю Озерянская пустынь существовала до 1787 г. В этом году, в числе прочих монастырей Слободской Украйны, она была упразднена, а братия переведена в Куряжский монастырь, куда перенесли и чудотворную икону Пресвятой Богородицы Озерянской.

5. Архимандрит Арсений, из дворянской фамилии Зарудных, как святогорский настоятель упоминается в делах 1720–1723 годов. Впоследствии был переведен в Куряж. При архимандрите Арсении в 1720 г. обитель завела свой стеклянный завод неподалеку от с. Пески, на котором работали монастырские подданные.

6. Сведения о следующем настоятеле, архимандрите Митрофане (Шеинкове) вполне приводит архиепископ Филарет (Гумилевский) в своем описании Святогорской обители:

«Митрофан Шеинков, с марта 1723 года, заботливый об экономии монастыря. В конце 1728 г. он отрешен был от управления обителью «за неумеренные поступки», т. е. за строгость, которую выставили излишнею. Выписываем последовавший по сему предмету указ консистории, который любопытен и потому, что в нем видно все тогдашнее чиноначалие монастыря. «По определению Его Преосвященства, а по челобитью Святогорскаго Успенскаго монастыря всей братии, того монастыря архимандрит Митрофан Шеинков за неумеренные поступки от начальства того монастыря отрешен; а велено быть наместником и тот монастырь со всею також братиею и служебников и всякие заводы, что ни есть принадлежащаго, ведать того монастыря духовнику иеромонаху Анатолию впредь до указу Его Преосвященства, и, будучи ему начальствующим в своем звании, содержать монастырь и братию во всяком опасении, дабы сам и вся братия каждый в церковь Божию ходили непременно и в своем послушании были чинно, с прилежанием, не леностно и без роптания, монастырскую казну содержать по регламенту, записывать приход и расход в прошнурныя книги, также по подаянию клирошанский доход собирать по обычаю в кружку, от чего ключ чтоб был у уставщика, а печать у духовника; а в послушании при нем наместнике в том монастыре до указу ж быть палатным казначеем монаху Иоасафу, экономом – монаху Корнилию, уставщиком – иеромонаху Иоанну Савицкому, клюшником – монаху Августу, которым, будучи в своем послушании, смотреть и предостерегать своего, кому что поручено, накрепко. И для верности показанных в послушании привести тебе, протопопу, в церкви Божией к присяге с подписанием рук». По оставшимся делам Изюмскаго Правления видим, что с августа 1729 г. консистория писала указы в Святогорскую обитель опять на имя архимандрита Митрофана. Следовательно, Митрофан оказался правым; жалоба ж на его неумеренные поступки показала только не совсем покойный дух в некоторых из братии. Начальство, внимательное к достоинствам Митрофана, назначило его в архимандрита Курскаго Знаменскаго монастыря и в члена консистории; впоследствии же он был архимандритом Боровскаго монастыря.

В святогорском Синодике видим следующую записку: «сей нижеписанный род всечестнаго отца архимандрита Митрофана и с ним присланный уклад от Его Высокопреподобия тысяча рублей чрез господ Иоанна Иоанновича Шеина и Гавриила получил ради вечнаго поминовения в Успенском монастыре при бывшей тогда братии, и именно: наместнике иеромонахе Протасие, экономе иеромонахе Самуиле, екклисиархе иеромонахе Мардарие и прочих, 1763 г. июня 10 числа. То засвидетельствовал того ж монастыря архимандрит Рафаил Мокренский саморучным подписанием». Еще прежде того, а именно: в 1747 г. Митрофан Шеинков, архимандрит Боровскаго монастыря, прислал в Святогорский монастырь великолепный, по тогдашнему времени, и тяжеловесный серебряный потир с дискосом, как говорит о том надпись на потире и дискосе».

Состоявшаяся в годы настоятельства архимандрита Митрофана, в 1732 г., перепись малороссиян (при майоре Хрущове) содержит сведения и о подданных Святогорского монастыря, живших в селениях, которые образовались на монастырской земле.

Благодаря такому довольно значительному количеству подданных обитель могла успешнее поддерживать свое хозяйство и развиваться. С подданных монастыря никаких денежных податей не собиралось: за право жить на монастырской земле они были обязаны выполнять для обители некоторые работы. По свидетельству одного из начальствующих в обители, монаха Пахомия, «с подданных онаго Успенского монастыря малороссиян денежных и прочих никаких доходов во оной монастырь не збирается, токмо означенные малороссияне на оной монастырь всякую временную работу работают, и кроме той работы никаких поборов со оных малороссиян не збирается, налогов… нету». При таких условиях, как отмечали сами крестьяне, работать на монастырской земле было выгоднее, чем на пана или на государство.

По переписи 1732 г. видим, что экономическое благосостояние монастыря поддерживалось следующими заведениями:

1) мельница на реке Оскол при местечке Цареборисове, где трудились 6 человек мужеского полу подданных обители;

2) стеклянный завод, построенный в 1720 г., имел при себе 23 человека;

3) винокуренный завод при селе Студенок в 4 казана, «на котором винокуренном заводе курят вина временно про расход онаго монастыря, а некоторые для продажи».

7. Святитель Иларион Григорович (настоятель Святогорского монастыря в сане архимандрита с 1733 по 1738 гг.) родился 20 декабря 1696 г. в г. Соснице Черниговской губернии. Еще в юности, имея склонность к изучению наук, будущий святитель покинул родной дом и ушел учиться в Киев. По окончании обучения в Киевской Духовной Академии в 1721 г. он пожелал принять монашеский постриг в Киевском Братском монастыре. Пострижение его совершил учитель богословия, иеромонах Иосиф Волынский. Тогда же инок Иларион получил должность учителя в Киевской Академии и трудился 4 года с усердием в этом звании. В 1726 г. отца Илариона рукоположили в сан иеромонаха и поставили префектом Харьковского коллегиума, где он преподавал риторику и философию, слыл одаренным Богом проповедником.

29 июня 1733 г. подвижник Божий Иларион был возведен в сан архимандрита и стал настоятелем Свято-Успенского Святогорского монастыря на реке Северский Донец. Ученый муж, отличавшийся духовными подвигами, оказался весьма требователен к себе и братии, от которой за это, как и его предшественник, архимандрит Митрофан Шеинков, неоднократно подвергался неприятностям. Иеродиакон Иоасаф, сначала от себя одного, потом от имени братии, подал на архимандрита доносы в Белгородскую Духовную консисторию, обвиняя его в излишней строгости к нему, Иоасафу, и ко всей братии, а также в неправильных распоряжениях по монастырской экономии. Но Иоасаф, вызванный следственной комиссией в Белгород на допрос, бежал из консистории, а доверенные от всей братии – иеромонах Софоний, иеродиакон Арсений и монах Ефестион – объявили в консистории, что они решительно не знают никакой вины за архимандритом; причем иеромонах Мисаил прибавил, что он, хотя и умеет писать, но ни сам доноса не подписывал и не просил никого за него подписываться. Таким образом, правда скоро открылась, и уже в указе консистории от 10 февраля 1735 г. мы снова видим архимандрита Илариона Григоровича начальником Святогорской пустыни. Упоминается его имя и в указах 1736 и 1737 годов.

С 1738 по 1740 год архимандрит Иларион управлял Николаевской Белгородской обителью на реке Донец.

Подвижничество его на Московской земле началось со Звенигородской обители святого Саввы Сторожевского. Здесь он настоятельствовал до начала 1743 г., затем управлял Чудовой обителью в Московском Кремле, причем ему было назначено жалованья 300 р. в год из сумм Московской типографии. В Москве архимандрит Иларион, несмотря на свою болезненность, кроме обычных настоятельских трудов занимался еще и ученой деятельностью. Он участвовал в проверке ранее исправленного церковнославянского текста Библии. В 1744 г. Синод предписывал ему «при слушании и исправлении Библии каждый день поутру и пополудни кроме недельных быть и слушание и исправление Библии иметь» вместе с архиепископом Московским Иосифом. За такой труд жалованье ему было повышено до половины архиерейского оклада, т. е. до 750 р.

В том же 1744 г. архимандрит Иларион назначается настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря на Истре, с прежним, «каковое за библейский труд получал», жалованьем, а в священнослужении ему было велено «облачение употреблять и мантию носить и место содержать по степени Чудова монастыря».

После смерти Преосвященнейшего Иосифа (10 июня 1745 г.) помощником архимандриту Илариону назначили учителя Московской Академии греческих школ иеромонаха Иакова Блонницкого. Причем им было велено положить в основание исправленную и проверенную при Стефане Яворском Библию и только еще раз проверить те места, которые необходимо было бы исправить. 9 января 1747 г. архимандрит Иларион доносил Синоду, что для успеха дела обязательно нужен достоверный цельный библейский текст, находящийся в греческих кодексах, и просил освободить его от этого дела, потому что «труждающиеся при чтении библейском должны знать совершенно греческий язык, а он греческому языку не учился», а к тому же «через три года при той Библии труждающийся ослабел немало глазами и повседневно продолжающемуся через четыре-пять часов и больше тому чтению удовлетворить не может» – и просил отпустить его в Воскресенский монастырь с тем, чтобы ему было оставлено и жалование за труды по чтению Библии получаемое, понеже в Воскресенском монастыре пять только рублей определено в год архимандриту получать жалованья и больше приходу нет никакого». Синод исполнил его просьбу. Плодом деятельности архимандрита Илариона были 290 тетрадей, заключавших в себе исправленный им библейский текст. Проверка с участием членов Синода длилась несколько лет, и в 1751 г. эта, так называемая «Елизаветинская Библия», вышла из печати.

22 мая 1748 г. архимандрита Илариона хиротонисали во епископа Сарского и Подонского. На этой кафедре Владыка благополучно пас Христово стадо 12 лет и 7 месяцев.

О нестяжательности святителя Илариона во время его служения на архиерейской кафедре свидетельствует следующий случай. 13 января 1752 г. святитель приглашен был в Петербург на Синод для присутствия в качестве синодального члена (до этого Владыка заседал в Московской синодальной конторе). Однако денег у нестяжательного епископа не оказалось. На его донесение, что средств для поездки в Петербург нет, а Крутицкий архиерейский дом обременен более чем четырьмя тысячами долгу, из столицы от 23 февраля 1752 г. последовало укоризненное повеление: «Синодальному члену Преосвященнейшему Илариону в С.-Петербурге для присутствия в Синоде быть неотменно, а на представление его из Святейшего Синода отписать выговор с изъяснением, что он не для того в архиерея произведен, чтоб от неумеренных доходов долги наживать».

Разумеется, ни о каких «неумеренных доходах» святителя не могло идти и речи.

В Китаевой пустыни, недалеко от мест своих первых юношеских подвигов, епископ Иларион освятил деревянный храм во имя святителей Московских, построенный Киево-Печерским архимандритом Лукой (†30 марта 1761 г.). По благословению святителя Илариона был освящен придел во имя святого Пафнутия Боровского во Введенском соборе Оптиной пустыни.

Архипастырские труды епископа Илариона в Москве стяжали ему славу святителя богоугодной жизни, подвижника и молитвенника. Светильник и неустанный благовестник Московской земли, не оставлял он и ученых трудов. До нас дошло несколько его проповедей (в неделю 6-ю по Пасхе 1742 г., на Новый год 1747 г., на тезоименитство Императрицы Елизаветы 1748 г.).

«Божиим изволением, с подобающим христианским приготовлением, совершенным исповеданием и крепкой до самой кончины памятью», епископ Иларион почил в Бозе 3 декабря 1759 г. в 9 часов вечера. Владыку погребли в Москве, в архиерейском доме на Крутицах, в усыпальнице, находящейся под придельным Никольским храмом при Воскресенской церкви. Свидетели его праведных подвигов стекались во множестве к гробнице избранника Божия. До 1816 г. из стенного оконца можно было видеть эту открытую гробницу, к которой сходился народ. На стене перед его склепом находилась надпись, содержавшая сведения о жизни и подвигах угодника Божия. Имя святителя Илариона также включено в сословие святых и подвижников благочестия в земле Тульской просиявших (прославлен 22 сентября 1988 г.).

12 июля 2008 г. Украинской Православной Церковью святитель Иларион прославлен в лике местночтимых подвижников благочестия, «иже во Святых Горах на Донце» подвизавшихся.

8. Преподобный архимандрит Фаддей (Кокуйлович) родился около 1694 г. в селе Песочное Кашгорской протопопии Луцкой епархии в семье протопопа Лаврентия Степановича. Когда ему исполнилось 11 лет, он был отдан в Николаевский Мелецкий монастырь для обучения русской грамоте и латинскому языку, в 1709 г. перешел в Луцкую латинскую школу, через два года – в латинскую школу во Владимире-Польском, в 1713 г. – в Люблинскую школу и в 1715 г. – во Львовскую, которую окончил в 1719 г. Будущий подвижник успешно изучил греческий, латинский языки и ряд классических наук. В годы обучения окончательно выявилось призвание отца Фаддея к иноческому подвигу: в мае 1719 г. он поступил в число братии Елецкого Успенского монастыря, 13 сентября того же года пострижен в монашество, 9 декабря посвящен во иеродиакона и затем вскоре во иеромонаха. 6 октября 1721 г. за свою духовную мудрость и строгую подвижническую жизнь отец Фаддей назначается наместником Новгород-Северского Спасского монастыря, в сентябре 1722 г. – префектом и учителем риторики Черниговского коллегиума. В феврале 1725 г., по своему прошению, иеромонах Фаддей увольняется от наместничества и должностей по коллегиуму и отпускается на пребывание в Елецкий монастырь. Однако в августе 1730 г. он вторично назначается префектом и учителем риторики того же коллегиума. А 22 января 1732 г. вновь определяется наместником Новгород-Северского монастыря. В марте 1733 г. отец Фаддей был награжден саном архимандрита.

Однако вскоре время высоких должностей и наград сменилось для отца Фаддея временем терпения скорбей и гонений.

Десятилетний период правления Императрицы Анны Иоанновны (1730–1740 гг.), названный «эпохой засилья немцев», был особенно тяжел для Русской Церкви, и чрезвычайно труден для монашества. Архиепископ Димитрий (Сеченов) писал: «Догматы христианские… в басни и ни во что поставили, святых угодников Божиих не почитали, предания апостольские и Святых отец отвергали. А наипаче коликое гонение на самых благочестия защитителей, чин духовный, – архиереев, священников, монахов мучили, казнили, расстригали…» Синод в тот период полностью подчинялся Кабинету Министров, которым правил Остерман; фаворит Императрицы Бирон распоряжался в Тайной канцелярии, орудием же их власти являлись ссылки, телесные наказания и эшафот. Тогда же пострадал и архимандрит Фаддей.

С 1734 по 1737 гг. отец Фаддей находился по ложному доносу под судом: обвинялся он в неслужении в Царские и викториальные дни установленных служб. Все это время архимандрит Фаддей содержался под караулом в Глухове, Чернигове и Петербурге при Синоде и Тайной канцелярии. По определению Синода от 3 февраля 1736 г. отец Фаддей отрешен от настоятельства; 27 июля 1737 г., по приговору Тайной канцелярии, наказан в Синоде плетьми и по указу от 31 июля отправлен в «смирения место», в распоряжение Белгородского архиепископа Петра.

Своими духовными дарованиями и незаурядностью отец Фаддей снискал особое расположение Преосвященного, который искренно верил в невиновность отца Фаддея и не поддерживал клеветавших на него. Зная его любовь к монашеству и опытность в монашеской жизни, Владыка Петр 24 февраля 1738 г. определил ему быть настоятелем Судженской Предтечевой пустыни. Через год, в тот же день, 24 февраля 1739 г., он был перемещен в Святогорский Успенский монастырь, где принял на себя обязанности настоятеля.

Послушание настоятеля – подвиг духовного пастырствования и бдения о душах – подвигло отца Фаддея на сугубое служение Церкви и вверенной ему обители, которая требовала многого: опытности как духовной, так и хозяйственной, экономической; знаний не только умственных, но и практических.

Ко времени настоятельского служения архимандрита Фаддея в Святогорской обители стали появляться несогласия между старшей братией, роптание и доносы на настоятелей. Вследствие того, что некоторые из братии не отличались высокими нравственными качествами и страдали недугами гордости и любоначалия, в 1728 г. Консистория предписала духовнику иеромонаху Анатолию «содержать монастырь и братию во всяком опасении, дабы сам и вся братия каждый в церковь Божию ходили непременно и в своем послушании были чинно, с прилежанием, неленостно и без роптания».

Наказание Божие за небрежение, страшный народный бич – моровая язва, раз уже посещавшая обитель, снова появилась в 1738 г. и с ужасающей силой опустошила монастырь. В конце древнего монастырского Синодика 1710 было записано: «1738 года в сей стране, грехов ради наших, попущением Божиим, мор начался, первее в Изюме от июня, и в прочих городах и селах, а в нашей Святогорской обители от августа, без знаков, от месяца октября 28 числа. Много братии, монашеского чина и бельцов умре до месяца ноября 10 числа. От ноября, Божиим милосердием и Богоматери, преста. И мы, обще, по благословению всечестнаго отца нашего Фаддея, архимандрита Святогорскаго Успенскаго, уписали братию и послушников, труждающихся в монастыре, не точию тех, что чрез многие лета, но тех что приходом в один день, сподобились Божией благодати, во святой обители сей, от временнаго жития погребены». Бедствия обители этим не ограничились: моровая язва открылась и в следующем году и произвела страшное опустошение среди братии монастыря. «В 1739 г., – так доносили Преосвященному Белгородскому, – в Святогорском монастыре была моровая язва; все иеромонахи, иеродиаконы и монахи померли, осталось только два монаха простых, лет по сту; а ныне в 1742 г. определены из монастырей два иеродиакона и пострижен в монахи попов сын крылошанин Паисий, искусный в грамоте».

Чума внесена была в слободские полки турецкой войной 1735 – 38 гг. За первые полгода болезнь истребила многие тысячи народа, так что от некоторых поселений почти ничего не осталось. В г. Изюме по ведомости 1732 г. при всех пяти городских церквах значилось 368 дворов (1591 душа муж. пола). Между тем в исповедной изюмской ведомости 1738 г. уцелевших прихожан показано всего лишь 253 души мужского пола и 278 женского. В документе 1739 г. о праздных местах сказано: «В городе Изюме Церковь Покрова Пресвятыя Богородицы без Священника, – а при ней оставшихся за моровою язвою 15 дворов, определен ставленник; Церковь Вознесения Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 35 дворов, – определен ставленник». Чума наполовину сократила цареборисовский приход: из 1823 прихожан (849 муж. пола и 674 женского), посещавших Николаевский храм г. Цареборисова в 1737 г., до 1739 г. дожили только 417 мужчин и 368 женщин.

Опустошительной чуме предшествовало нападение татар, в 1737 г. разграбивших святогорский монастырь, а также поселения Изюмского полка. Вот лишь несколько примеров татарского злодейства в Изюмском уезде.

В ведомости о праздных местах 1739 г. показано, что церковь с. Левковка была без священника и при ней состояло 15 дворов. Однако за 6 лет до этого по ведомости 1732 г. при ней значился 41 двор. Из той же ведомости известно, что с. Кунье, где находилась церковь святителя Николая, имело 72 двора прихожан (180 душ муж. пола). Все они полностью истреблены татарами в 1736 г. Село Спеваковка разграблялось дважды: в 1736 и 1738 гг. В указе 1736 г. на имя изюмского духовного управителя находятся следующие сведения об этом селе : «… августа 17 дня сего года, Изюмскаго ведомства, в селах Заводах и Спеваковке храмы Татарами, по разорении тех сел обывателей, отперты и в них утварь и прочее к священнослужению потребное разорено и совсем ограблено, и по объявлению тех сел обывателей, лошадьми в тех храмех оные неприятели ездили». По ведомости 1732 г. при спеваковском Николаевском храме показано 129 дворов прихожан. По ведомости 1749 г. из них показаны только 12 дворов. В с. Заводы храм остался не только без священника, но и совсем без прихожан. Между тем в ведомости за 1732 г., после отделения от него в 1726 г. значительного числа дворов к спеваковскому храму, при заводском храме показано уже только 132 двора. В с. Комаровка татары сожгли церковь Успения Пресвятыя Богородицы, при которой в 1732 г. было 46 дворов прихожан, а осталось после их набега лишь 18. «Какое же ужасающее число исповедников имени Христова попалось в плен к врагам имени Христова!» – восклицал о том времени святитель Филарет (Гумилевский), приводивший в своем историческом описании вышеприведенные сведения о татарских нашествиях.

Насколько изможденной и нищей принял в управление архимандрит Фаддей Святогорскую обитель, видно из выданной по его просьбе святительской грамоты 1742 г.: «В том монастыре были хутора и мельницы, но в прошлом, 1737 году, от набегов татарских, и в 1739 году от моровой язвы, вовсе без остатку разорены и ныне обстоит крайнее убожество как в устроении церквей и келий, так и в прочих монастырских потребностях; а доброхотных дателей и ктиторов, за дальностию от Изюма и прочих городов, никого не имеется; а желает он, архимандрит, в монастыре церкви, келии и прочие строения возобновить».

С присущим ему усердием добрый труженик отец Фаддей приступил к устроению монастырских дел и улучшению церковного благочиния. Но только он начал восстанавливать перенесшую столько бед обитель, как по указу Синода от 14 января 1741 г. вынужден был отправиться в Москву: ему, известному своей образованностью, предписывалось участвовать в исправлении славянского перевода Библии. Тогда же отцу Фаддею временно, до окончания исправления, порученно управлять Московским Крестовоздвиженским монастырем. Отправившись в путешествие в мае, в конце июня того же года он прибыл в Москву и совместно с иеромонахом Кириллом Флоринским начал работу. Им необходимо было привести в порядок сделанные ранее исправления и, кроме того, сличить эти исправления и весь текст (кроме Псалтыри) с известными в то время греческими кодексами. Сличение это производилось с текстами Ватиканским, Комплютенским и Александрийским, с предпочтением, за некоторыми исключениями, последнего, «дабы разорения старой русской Библии текстом не учинилось».

К сентябрю 1742 г. работа была завершена, и отец Фаддей, собрав в Москве пожертвования в пользу разоренного Святогорья, снова возвратился в обитель.

Много здесь пришлось понести ему скорбей, забот и трудов. Если вспомнить, что в то время Изюм и другие поселения Изюмского полка также сильно пострадали и от татар, и от чумы, – и помощи ждать было неоткуда, – можно понять, как трудно приходилось архимандриту Фаддею, даже при всей его ревности, возобновлять монастырь. Однако составленная после его смерти опись монастыря показывает, что он успел возродить обитель, расширить новыми постройками, обогатить вкладами и пожертвованиями.

По описи 1758 года видим:

а)  в отличном устройстве экономические заведения монастыря;

б) в Успенском храме местные иконы Спасителя, Божией Матери и Пресвятой Троицы в серебряных ризах, пред Спасителем и Святой Троицей лампады серебряные, четыре кадила серебряные;

в) «на каменной башне деревянная церковь апостолов Петра и Павла с иконостасом: храм стоял на кладбище на берегу Донца, у подножья скалы, на вершине которой устроена меловая церковь святого Николая»;

г) «близ монастыря Святое место, на коем построена св. церковь, и в ней иконостас резной слесарной работы, не отделанный; не освящена»;

д) 6000 рублей денег российской монеты и 78 ефимков.

Благодаря одному из сохранившихся архивных дел за 1744 г. известно, что Святогорский монастырь занимался благотворительной и просветительской деятельностью: часть своих доходов обитель отдавала на содержание школ в окрестных селениях. В донесении епархиальному архиерею – митрополиту Белгородскому и Обоянскому Антонию – настоятель архимандрит Фаддей писал, что только разорение от татар и моровая язва 1737–1739 гг. воспрепятствовали обычным денежным вкладам со стороны обители на нужды духовного просвещения в Слобожанском крае.

Годы настоятельства архимандрита Фаддея в Святогорской обители совпали по времени с правлением Императрицы Елизаветы (1741–1761 гг.), при которой Церковь и монашество могли, наконец, вздохнуть свободно после «засилья немцев». Однако во многих вопросах благочестивая Императрица осталась верна линии своего отца, Петра Великого. В частности, в отношении монастырей: в пору ее правления обители по-прежнему рассматривались правительством больше как социальные заведения и поэтому нередко служили приютами для инвалидов войны, престарелых солдат, душевнобольных и даже осужденных преступников (колодников). О том, что Святогорский монастырь не был исключением в этом плане, свидетельствуют документы Белгородской консистории. Приведем три из них:

В 1750 г. в Белгородской Духовной консистории разбиралось дело одного люботинца, который выдавал себя «за упыря, способного узнавать дела сокровенныя». Местным знахарем оказался 15-летний сын бондаря Харьковского полка Нестор. По его показаниям, присланным в консисторию, местная жительница Евдокия Петернева научила его угадывать пропажу вещей по звездам. Начал этим заниматься Нестор в голодный 1748 год, когда его семья голодала. После объявления о своих талантах он получил приют и питание у люботинского сотника, но за все время жительства у него Нестор особых способностей в ведении сокровенного так и не проявил. Обман раскрылся. В марте 1751 г. консистория закончила рассмотрение этого дела и приняла решение об отправлении Нестора для исправления в Святогорский монастырь.
Указом от 7 октября 1749 г. приказано за подделку паспорта иеродиакона Митрофана «за старостию и слабым здоровьем, лиша иеродиаконскогo и монашеского чинов, сняв клобук, учинить жестокое плетьми на теле наказание и сослать в ссылку в Святогорский Успенский монастырь, которого содержать в том монастыре во всяких монастырских трудах в оковах даже до кончания живота его из монастыря неисходно, и о том того монастыря архимандриту Фаддею Кокойловичу послать Ея Императорскаго Величества указ».
В другом документе, подписанном святителем Иоасафом Белгородским, определялось: «… Чтобы той роскольничей ереси не разсевал и к своему погибельному пути никаго из правоверных не прельщал, сослать его, Чекменева, в Святогорский Успенский монастырь и содержать в том монастыре по смерть под крепким караулом в кандалах в особой тюрьме и никого к нему не подпускать…»

Строгость святителя к раскольникам была совершенно справедливой. Наглость их в те времена не имела границ: в Чугуеве, например, они открыто перекрещивали православных в раскол. Их суеверный фанатизм доходил до вооруженных восстаний. Незадолго до заточения раскольника Исидора (он же Чекменев), священник чугуевской Николаевской церкви Иоаким доносил консистории, что упомянутый раскольник, вместе с найденными у него раскольническими книгами, был отправлен в консисторию, но на дороге отбит у посланных неизвестными вооруженными дубьем и ружьями людьми, которые объявили, что будут убивать всякого, кто будет брать их братьев в суд.

Интересен и другой документ, свидетельствующий о тесной связи святителей Иоасафа и его близких родственников со Святыми Горами. В монастыре закончил свой жизненный путь его родной брат Михаил, третий сын Андрея Дмитриевича и Марии Даниловны Горленко. Он, как пишется в Житии святителя, «всецело отдался идее служения Богу и, приняв пострижение с именем Митрофана, управлял, в сане архимандрита, сперва Киево-Братским, а затем Киево-Выдубицким монастырями и почил на покое в Святогорском монастыре Харьковской губернии».

В то сложное и жестокое время Святогорская обитель служила приютом не только для сосланных: гонимые унией и католиками православные христиане также находили покой в Святых Горах. В 1748 г. архимандрит Фаддей принял в обитель вышедшего из-за польской границы иеромонаха Матронинского монастыря Вассиана. В сентябре этого же года святогорский настоятель просил Белгородского архиерея о дозволении священнодействия отцу Вассиану.

Иеромонах Вассиан показал в консистории, что в 1747 г. по прошению игумена Феодора он был посвящен во иеромонаха в г. Гущи Молдавской области Преосвященнейшим Иерофеем, епископом Гущским, и 8 мая ему дана этим Владыкой ставленная грамота, с которой он возвратился в Матронин монастырь и жил в нем до 1 августа 1747 г. Из-за гонений униатов на Православие он решил бежать в Россию, пришел в запорожский город Кодак, явился к запорожскому полковнику Ивану Лелеке и получил билет в Россию.

Едва начав восстанавливать запустелую обитель, архимандрит Фаддей с новособранной братией в полной мере испытали на себе недоброжелательство соседей: окрестное население стало посягать на земельные владения монастыря. Насколько серьезно и разорительно это оказалось для обители и каким насилиям подвергалась братия в то время, свидетельствуют архивные документы 1741–1753 годов.

В 1741 г. капитан соляных заводов Воронежского полка Алексей Ларионов со ста драгунами «с ружьями и барабанами», вырубил в монастырских лесах несколько тысяч деревьев сосны, ели, дуба, липы, тополя и осины. Капитан и драгуны остановились возле озера Пичужина в хуторе Осиновом, состоявшем из пяти хат, в которых жили монастырские подданные. Тут же, у озера, были построены две избы для монастырских рыболовов; в них обитали «для обереженья рыбной посуды, неводов и сетей» монах Митрофан Смолянский и подданный «черкашенин» Григорий. Последних драгуны выгнали из домов, а жителям хутора создали «великое утеснение, отчего хотят, оставя хатки, разойтися».

Кроме того, для устрашения братии монастыря капитан Ларионов и драгуны многократно приезжали в обитель, сопровождая каждый свой визит оглушительным барабанным боем.

Через три года на монастырские земли с целью грабежа вторглись маяцкие казаки.

В 1749 г. управитель г. Маяк Афанасий Нечаев с жителями и казаками, «уповая на своих тогдашних старшин и начальников, подозревающих, что якобы он, монастырь, за отдалением их главных правительств искать и просить за обиды свои не будет… начали было с принадлежащих монастырских жалованных дач и всяких угодей себе приурочивать, а на монастырской земли хлеб сеять и сено косить, лес рубить и хутора и пасеки строить и заводить».

Архимандрит Фаддей, прося защитить Святогорскую обитель, писал о причинявшихся обидах в Бахмутскую провинциальную и Воронежскую губернскую канцелярии. Из губернии в Бахмут был прислан указ, по которому велено впредь «полковника и ротмистра маяцких и торских казаков и однодворцев до таких своевольных оному монастырю наглых обид и разорений отнюдь не допущать, и в том им накрепко запретить и для охранения, дабы тому монастырю в дачах их от помянутых казаков напрасной обиды и разорения чинено не было, Бахмутской провинциальной канцелярии определить двух человек из отставных на коште оного монастыря, дабы впредь от того монастыря жалоб не происходило».

Подобный указ был прислан бахмутскому коменданту Хрущову: за разоренный монастырский хутор и избиение табунщика с обидчиков взимался денежный штраф в размере 18 рублей 50 копеек; казачьи пасеки и хутора, поставленные на монастырской земле, предписывалось снести на маяцкую сторону.

Получив указ, маяцкий управитель Нечаев и жители признали свою вину, помирились с обителью, а хутора обещали перенести в свои владения, и также «под немалым штрафом подписью обязывались, чтоб по тому ж в вышеписанные монастырские дачи не вступать и не въезжать своевольством своим, монастырской земли не распахивать и никаким хлебом не засевать, и сенокосных лугов не косить, и наглых обид и разорений не чинить».

Командовавший Украинской линией обороны генерал-лейтенант Лукин, узнав от архимандрита Фаддея о том, что в своевольном захвате монастырских угодий участвовали отставные казаки Бахмутского конного казацкого полка, и получив подтверждение словам отца архимандрита от посланных на место свидетелей, своим указом запретил маяцким казакам вступать в монастырские владения и заводить в них свои хутора и пасеки без дозволения монастыря. Генерал обязал всех живших в Маяках старшин и казаков дать об исполнении указа соответствующие подписки, и подписки прислать к нему.

Но казаки, при попущении бахмутского полковника Шабельского, по-прежнему вторгались в монастырские владения. Полковник объявил, что монастырские сенокосные луга за рекой Нитриусом на Климовой поляне и за Становым озером принадлежат г. Маяк. По его указу маяцкий ротмистр Москвитинов, собрав казаков и однодворцев, вступил в сенокосные луга и выкосил немало монастырского сена – около 500 копен, и еще несколько сотен собрал в стоги.

Возмутившись самочинством казаков, генерал-лейтенанты Лукин и Чернцов писали в Бахмут к Шабельскому, чтобы скошенное на монастырской стороне сено «неотменно» было отдано во владение Святогорскому монастырю. Обличая самоуправство полковника, они предписывали ему «впредь оных маяцких казаков в монастырские дачи и всякии угодии отнюдь не допущать, дабы от них монастырь владением в своих дачах всякими угодии отныне впредь был свободен и никакого б препятствия от него, Шабельского, как ныне им маяцким казакам послабления и от того напрасных следствий и излишних переписками затруднения чинено не было, под опасением старшине надлежащего и неукоснительного штрафа, а казакам жестокого наказания».

Как и казаки, некоторые обыватели г. Маяк, при попустительстве маяцкого управителя Афанасия Нечаева, по-прежнему продолжали своевольничать, захватывая монастырские земли. Вслед за ними и прочие маячане за рекой Нитриус дерзали на монастырской стороне косить сено, пахать землю и пользоваться монастырскими угодиями, причиняя обители «немалые обиды и утеснения». Так, в апреле 1753 г. маяцкие жители в урочище возле Сидоровой Луки вырубили почти весь монастырский межевой лесок.

В июле 1753 г. Бахмутская провинциальная канцелярия по прошению архимандрита Фаддея прислала управителю Нечаеву повторный наказ с требованием прекратить разорение монастырских земель. В ответ на это дерзкий управитель приказал однодворцу Ефиму Мусалову собрать людей для расправы с неугодными ему монахами. Более двадцати человек «с ружии, копии и с цепами» во главе с Мусаловым вторглись в монастырские имения за р. Нитриус и озером Становым, «посланного… для смотрения за сенокосцами монаха Данила били смертным боем и руки переломали, и сенокосцев с тех монастырских дач забили, а сено выкосили, а выкошенное сено того монастыря зграбили в копны и многое число с поля увезли воровски в дома свои».

Осознавая неизбежность наказания, пришедшие в себя после припадка гнева управитель Нечаев и Ефим Мусалов «с товарищи» решили хитростью избавиться от ответственности за учиненное зло. Они подали в Бахмутскую провинциальную канцелярию лжесоставное донесение, в котором писали, что якобы никто из них в земли и угодия Святогорского монастыря не вступал, а владеет только теми землями, что даны им по грамоте 1678 г., хотя на самом деле по упомянутой грамоте спорная земля за рекой Нитриусом принадлежала монастырю.

Однако бахмутские чиновники, видимо, не лишенные соответствующей мзды со стороны Нечаева, закрыв глаза на преждеприсланные ордера генерал-лейтенантов Лукина и Чернцова, а также «позабыв» о взятой с маяцких жителей подписке о «невступании» и мировой челобитной, руководствовались только последним ложным донесением: они составили указ, которым монастырские земли передавались маяцким обывателям.

Получив необходимый документ, управитель Нечаев с жителями, вооруженными «дубьем и цепами и прочии оружии», снова появился в монастырских владениях. Всего за два грабительских наезда им было перевезено в Маяки 5500 копен сена, накошенного монастырскими работниками.

Кто знает, сколько бессонных ночей провел архимандрит Фаддей в молитве к Богу о примирении враждующих со святой обителью, сколько скорбных вздохов испустил он, видя такие несправедливые притеснения и насилия над немногочисленной, только что собравшейся монастырской братией, сколько слез пролил он, убеждая корыстных захватчиков не прикасаться земли, данной в удел Божией Матери и Ее святой обители?

Молитвы отца Фаддея были услышаны Богом: после его жалобы в высшие инстанции из Воронежской губернской канцелярии пришел новый указ, лишивший силы последний документ из Бахмута. Губернская канцелярия строго предписывала дерзким жителям в непродолжительное время снести их хутора в их маяцкие владения, для чего выделялся нарочный обер-офицер с командой. Снова были подтверждены границы «владений Святогорского монастыря, а маяцким жителям указом велено ни под каким видом не вступать и не въезжать и своевольством своим монастырской земли не распахивать и никаким хлебом не засевать, и в сенокосных лугах ныне и впредь сена не косить и обиды и разорений монастырю не чинить», а владеть им землями, данными государевой грамотой 1678 г. Причем обиды, нанесенные монастырю кошением сена и вырубкой леса, маяцкие жители, обязанные подпиской, возместили сполна под контролем принужденной к этому Бахмутской провинциальной канцелярии.

На какое-то время обитель могла вздохнуть свободно: маяцкие обыватели уже не осмеливались открыто и дерзко грабить монастырские угодья. Однако, как видно из сохранившихся архивных дел, строгий указ недолго имел силу: впоследствии снова возникли те же самые земельные споры.

Архимандрит Фаддей известен не только как благоустроитель и украситель Святогорского монастыря, но и как строгий подвижник, истинный монах и любитель монашества.

Попечительный архимандрит словом, жизнью и примером воодушевлял братию к трудам и духовно-нравственному совершенствованию, которое всегда стояло у него на первом плане.

Одним из плодотворнейших направлений в деятельности отца Фаддея была его забота о возрождении настоящей монашеской жизни. Душа его искала высших духовных подвигов и жаждала пустынной жизни по тому образу, какой начертал святой апостол Павел: «Проидоша, – говорит он, – в милотех и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени: их же не бе достоин весь мир, в пустынех, и в горах, и в вертепех, и в пропастех земных» (Евр. 11, 37–38). Но волей Божией поставленный на должность настоятеля он не имел возможности сам полностью предаться молитве и аскетическим подвигам уединенной жизни, и его пустыннолюбивая душа обратилась к братии, желая хотя бы им создать условия, удобные для уединения, молитвы и созерцания духовного мира. Будучи сам строгим подвижником благочестия, он тому же учил и братию, стремясь привить им любовь к отшельничеству, уединению и молитве.

Благодаря ему появились по ущельям Святых Гор отшельники, а на монастырских хуторах – скитники, и обитель снова процвела духовными подвигами своих иноков.

Для любителей молитвенного уединения в нескольких километрах от монастыря, на так называемом Святом месте, отец Фаддей устроил монастырский скит. Он был с 3-х сторон окружен лесистыми горами и устроен в малозаметном и тихом месте, удобном для подвигов безмолвия. Существует предание, что сюда, вероятно вследствие частых татарских нападений, хотели даже перенести весь монастырь. В скиту отец Фаддей построил деревянную церковь с иконостасом «резной слесарной работы», однако освятить ее не успел, так как вскоре скончался.

Таким образом, в дни настоятельства архимандрита Фаддея Святогорская обитель была устроена не только внешне, но и внутренне. Заведенные отцом Фаддеем 3 рода монашеской жизни: общежительный, скитской и отшельнический – красноречиво свидетельствовали о его высокой духовной настроенности, глубоком понимании монашеского подвига и любви к монашеству.

Скончался блаженный труженик архимандрит Фаддей после 20 лет настоятельского служения обители 25 мая 1758 г. По сохранившемуся преданию, преподобного Фаддея похоронили на кладбище возле церкви святых Апостолов Петра и Павла. Впоследствии на этой усыпальнице сделался провал в одном склепе и люди видели сохранившихся нетленно трех лиц в митрах, одним из которых, возможно, был архимандрит Фаддей.

Почитание архимандрита Фаддея народом в лике подвижников благочестия засвидетельствовал в XIX веке святитель Филарет (Гумилевский) в своем описании Святогорской обители.

Высокие его нравственные качества, святость жизни, пример строгого подвижничества – все это осталось в памяти народной, которая чтит архимандрита Фаддея как угодника Божия даже до сего дня.

12 июля 2008 г. Украинской Православной Церковью архимандрит Фаддей (Кокуйлович) прославлен в лике местночтимых подвижников благочестия, «иже во Святых Горах на Донце» подвизавшихся.

9. Преподобный архимандрит Рафаил Мокренский до своего назначения в Святые Горы был известен как префект и с 1753 года ректор Харьковского коллегиума. Волей Божией он, образованный и благочестивый, в июне 1758 года в сане архимандрита стал настоятелем пустынного Святогорского монастыря. Новое послушание подвигло его на более трудное и жертвенное служение Церкви и вверенной ему обители, которая благодаря ему особенно прославилась церковным благочинием и примерами истинно монашеской жизни.

Народная память чтит архимандрита Рафаила как строгого подвижника благочестия и к его времени относит цветущее состояние обители по духовной жизни. Современники свидетельствовали, что в его время жило много скитников на монастырских хуторах и по ущельям Святых Гор.

К чести архимандрита Рафаила как настоятеля, несмотря на общий упадок монашеской жизни в ХVIII веке, на Святых Горах при его управлении поддерживались 3 вида монашеской жизни: общежительный, скитской и отшельнический. Это само по себе говорит о его духовной настроенности и глубоком понимании монашеского подвига.

Архимандрит Рафаил известен не только как возродитель духовной жизни на Святых Горах. Опасность татарских нападений принудила его заниматься и строительной деятельностью: отец Рафаил продолжил обустраивать основанный его предшественником скит Святогорской пустыни, называемый Святым местом. В одно время, как и при архимандрите Фаддее, туда хотели перенести и весь монастырь, вероятно, из-за татарских разорений. Поэтому для удобства обороны обители между лесистых гор протянулся оборонительный вал и появилась площадка в виде батареи, следы которой заметны до сих пор.

«Это была действительно батарея, – говорил архимандрит Арсений (Митрофанов) А. Н. Муравьеву, – ее устроил усердный инок Иаков-пушкарь, как его называли по прежнему ремеслу, лет за сто тому назад, при архимандрите Рафаиле, одном из последних и самом именитом по своей добродетели. Должно предполагать, что не без причины протянут был этот вал в лесной чаще, от горы и до горы поперек ущелия; оне сходятся позади скита, образуя треугольную площадь, отовсюду огражденную; опасность от набегов крымских, вероятно, вынудила скитников позаботиться и физическим укреплением места духовных своих подвигов. Тут обнаруживается, какими средствами владела тогда обитель, если под руководством пушкаря инока могли срыть целую гору, чтобы завалить овраг для сооружения этого вала; хотя он отчасти осыпался, но еще сохранился крутой обрыв и над ним высокая терраса для новаго скита».

Святогорская обитель, обустроенная еще в предшествовавшие годы, при архимандрите Рафаиле была довольно богатой; сам же настоятель, напротив, мог похвалиться своей христоподражательной нищетой, которая стала особенно явна для всех после его смерти. «1765 года февраля 10 дня, – писал в Изюмскую полковую канцелярию наместник обители иеромонах Иоанн, – Святогорского Успенского монастыря архимандрит Рафаил Мокренский волею Божиею от сея временная жизни преставился и … по себе… ничего с имущества своего не оставил, все при жизни своей беднякам и неимущим раздал».

Блаженнопочивший архимандрит Рафаил положен был в Петропавловском храме, незадолго до этого им же построенном по благословению Преосвященнейшего Иоасафа (Миткевича), епископа Белгородского.

Интересное свидетельство имеется в историческом описании Святогорской пустыни, сделанном Григорием Кулжинским: «В недалеком расстоянии от подошвы Святогорской скалы, к западной стороне от монастырской ограды, есть другая усыпальница, древнейшая: она занимает ровное пространство длиной в 50 и шириной в 25 сажень. Посреди этой усыпальницы стоит каплица (часовня) на месте Престола бывшей здесь некогда Петропавловской церкви. Между могилами на этой усыпальнице находится могила строгого подвижника, архимандрита Рафаила Мокренского. Уже в позднейшее время на этой усыпальнице сделался провал в одном склепе, и люди видели покоющихся трех лиц в митрах».

По свидетельству архимандрита Арсения (Митрофанова), над местом, где было это древнее кладбище, хранившее кости святых подвижников, в ночное время проходившие мимо братия видели иногда тусклые огоньки.

Многие из святогорской братии приходили поклониться могиле знаменитого архимандрита Рафаила, память которого всегда благоговейно чтилась местными жителями. И хотя не сразу после возобновления Святогорской обители над местом покоя блаженного труженика был поставлен крест, они, зная добродетель почившего, старались обходить святое место его могилы так, чтобы не попирать его ногами, надеясь, что в будущем здесь вновь поставят храм святых Первоверховных Апостолов и эта могила примет почетный вид.

К сожалению, в советские годы Петропавловское кладбище полностью срыли безбожные власти. В настоящее время на месте кладбища установлен памятный деревянный крест.

Несмотря на то, что всепоядающее время и злые люди уничтожили все кладбищенские памятники, но в душе и сердце русского православного народа память о святогорских подвижниках не изгладится во веки.

12 июля 2008 г. Украинской Православной Церковью архимандрит Рафаил (Мокренский) прославлен в лике местночтимых подвижников благочестия, «иже во Святых Горах на Донце» подвизавшихся.

10. Архимандрит Лаврентий Кордет (игумен Святогорской Успенской пустыни с 1765 по 1766 гг. и с 1768 по 1770 гг.) родился на Слободской Украине в 1720 г. Из казацкого «военного сословия»; образование получил в Киевской Академии, после которой был определен в Харьковский коллегиум учителем риторики и поэтики, в 1758 г. сделан префектом и в степени профессора преподавал философию. В 1756 г. пострижен в монашество, в 1760 г. возведен в сан игумена и назначен сначала в приписанную к коллегиуму Озерянскую Богородичную пустынь, а затем в 1765 г. в Святогорский монастырь.

В марте 1765 г. Преосвященный Порфирий, епископ Белгородский, член Святейшего Синода, писал из Петербурга: «Разсуждали мы о Святогорском монастыре, в котором сего года февраля 10 дня архимандрит Рафаил Мокренский преставился, и в оном монастыре настоятеля не находится, приказали: в Святогорский Успенский монастырь довольно потрудившагося в Харьковских училищах префекта, игумена Лаврентия Кордета определить, и быть ему игуменом; до будущей вакации ему в коллегиуме преподавать философию, а на место его префектом быть Судженской Предтечевой пустыни игумену Филарету Финевскому, которому преподавать школу философии по прошествии вакации с сентября месяца».

Игумен Лаврентий Кордет был близким приятелем известного украинского поэта и философа Григория Сковороды. Последний чтил отца Лаврентия как учителя, приходил к нему в гости в монастырь. В 1765 г., в связи с переездом Кордета в Святые Горы, Сковорода пишет письмо Иову Базилевичу, новому префекту Харьковского коллегиума, в котором весьма высоко оценивает игумена Лаврентия. «Поздравляю ж Вас, – писал он, – с не совсем еще минувшим праздником, а паче пожеланним отсутствием его высокопреподобия достопочтенного нового Святогорского игумена отца Кордета.

Думаю, что всяк честной ученик поболит сердцем о лишении таковаго и толикаго уда. Но что делать? Сего требовали мужа сего толикии заслуги.

… Непрестанно в школах, храмах проповедывал, наставлял непросвещеную и свицкими мнениями ослепленную юность студентскую словом и житием и, будучи родниохенкий ученик любви насадителя Христа, везде и всегда, аки гром, гремел о согласии и конкордии, найпаче в компаниях.

Что до меня касается, то я сего чистосердечного мужа уподобил бы святому пророку Ионе, кой извержен в демонстроительные волны, целому училищному кораблю благотишие, а его навклиру породил облегчение. Ибо он, кроме того, есть весьма просвещенный в экономике муж, при этом смыслит арифметику и географичны науки кратко сказать способный одновременно и к наукам, и к практическим делам, к войне и к покою, к Богу и к миру.

Рассевая на все стороны ползу, аки солнце лучи, был он и мне пробным камнем к распознанию некоторых людей, коих бы мне никогда не узнать, каковы они, если б не его с ними дружба. Подобно к подобному ведет Бог.

О философских его суптильностях, даже до четвертого неба проницающих, нет чего уже и говорить».

Игумен Лаврентий недолго был настоятелем Святогорской обители: в 1766 году он переведен настоятелем в Белгородский Николаевский монастырь с увольнением от должности префекта и с назначением присутствующим в епархиальной консистории. 17 августа 1767 года отец Лаврентий уволен «по непорядочным поступкам» от присутствия в консистории. И через некоторое время определен снова настоятелем в Святогорский монастырь: начальствующим в обители мы его видим по документам 1769 года. В июле этого года разбойническая партия «харцызов» в числе 30 человек с кольями и ружьями, под предводительством Полтавского полка жителя Ивана Филенко и жителя донской станицы Ровновой Ивана Орленко, переправившись через Донец, ограбила монастырский хутор, стоявший на реке Нитриус. Из монастырского табуна «харцызы» забрали 11 лошадей и 6 лошадей хуторских мужиков. Несколько лет разбойники, при попустительстве местных властей, производили грабежи в окрестностях Святогорского монастыря.

В апреле 1771 г. сотник Изюмского полка Александр Юрьевич Розалион-Сошальский, узнав, что разбойничья шайка укрылась в одном из буераков его имения, собрал из ближайших поселений множество вооруженного народа и вместе с отставным вахмистром Николаем Ляшенко пошел на злодеев, которых насчитывалось всего 12 человек. Разбойники были страшны для суеверного простонародья: невежественные люди верили, что они владеют непобедимыми чарами. Это стало причиной того, что едва шайка выскочила из леса с криком и ее предводитель Филенко выстрелом из ружья смертельно ранил в голову сотника Розалион-Сошальского, и тот упал, как вся вооруженная толпа разбежалась. Сотник был поднят своим слугой и перевезен в дом, где через несколько часов умер. Дом и все его имущество бандиты совершенно разграбили, а жена с малолетними детьми едва спаслась, спрятавшись в Юрьевской церкви.

В 1768 году епископ Белгородский Порфирий ходатайствовал о возведении игумена Лаврентия в сан архимандрита, «понеже он довольно трудился в Харьковском коллегиуме, обучал школы пиитики, риторики два курса, философии шесть лет, кроме проповедей всякой недели и каждого праздника катехизис ученикам и народу, також Священное Писание изъяснял», но ходатайство осталось без последствий.

В 1770 году Белгородский епископ Самуил ходатайствовал о назначении игумена Лаврентия настоятелем Харьковского Покровского монастыря и ректором Харьковского коллегиума, так как «заступить это место из всех его епархии учительных настоятелей никто лучше и справедливее не может, Лаврентий же достоин того звания и по летам, и по честному своему состоянию, а паче по отличным своим дарованиям и способности к обучению в богословии и к сказыванию проповедей с пользою и удовольствием слышащих, в чем он (Преосвященный) чрез целый год свидетельствован, чего ныне и губернская Слободская Украинская канцелярия в рассуждении обстоятельств воинских и по причине главного губернского тамошнего правительства в городе Харькове состоящего письменно от него (Преосвященного) наиприлежнейшим образом требует».

16 июля 1770 года игумен Лаврентий переведен в Харьковский Покровский монастырь, а 8 сентября того же года посвящен в сан архимандрита. Будучи ректором коллегиума и выдающимся по своему времени церковным оратором, архимандрит Лаврентий обращал особое внимание на составление и произнесение студентами коллегиума проповедей. В числе оставшихся после его смерти бумаг сохранилось несколько томов рукописных проповедей его студентов.

Как человек по своему времени образованный и интересовавшийся светской литературой, архимандрит Лаврентий, по поручению своего начальства, принимал живое участие в работах по составлению географического словаря, предпринятых Вольным российским собранием при Московском университете; за свои труды отец Лаврентий избран членом Вольного экономического общества.

В октябре 1775 года архимандрит Лаврентий был уволен от должности ректора Харьковского коллегиума и определен настоятелем Курского Знаменского монастыря, где и скончался 18 мая 1781 года.

11. Архимандрит Матфей Млодзинский, член Белгородской консистории, упоминается как настоятель Святогорского монастыря в указе консистории от 2 июля 1766 г. Архимандрит Матфей был сыном ольшанского священника. Однако по его дворянской фамилии видно, что он происходил из знатного сословия. Из Жития святителя Иоасафа Белгородского известно, что в 1755 г. отец Матфей являлся наместником Белгородского кафедрального собора. Ему в сонном видении предстал почивший святитель и высказал свое сожаление о том, что тело его, из-за отсутствия Преосвященного Иоанна Козловича, остается непогребенным. В июле 1766 г. архимандрит Матфей был переведен из Куряжского монастыря во Святые Горы.

12. Игумен Сильвестр Кияновский в указе консистории от 28 августа 1767 г. упоминается как настоятель Святогорского монастыря.

Известно, что в Святогорском монастыре еще в XVIII веке начала складываться своя провинциальная школа живописи и резьбы по дереву. При игумене Сильвестре в монастыре долгое время работал известный украинский живописец Василий Рудецкий, своими трудами вошедший в историю украинского искусства. В храме села Малиновка, около Чугуева, в XIX веке находилась икона святого Апостола Андрея с его святыми мощами. Икона эта имела следующую надпись: «Сии части святых мощей даны мне, Василию Рудецкому, в благословение от игумена Святогорского Сильвестра Кияновского, и мною ж грешным принесены в сей храм святого Архистратига Михаила 1767 г. июня 24 дня». Рудецкий был благочестивый и искусный живописец, безмездно написавший иконостас Малиновского храма. По местному преданию, за свои безмездные труды, совершенные во славу Божию, он в Святогорской обители получил святые мощи.

Игумен Сильвестр, как и настоятели до него, много претерпел скорбей от окрестных жителей, посягавших на монастырские земли. В сентябре 1767 г. управитель городка Маяк Пугин с маяцкими однодворцами просил Бахмутскую провинциальную канцелярию о новом размежевании земель между жителями г. Маяк и Святогорским монастырем, подданных которого он обвинял в неправильном и насильственном завладении маяцкой землей, в нападениях на жителей, грабеже накошенного сена.

В то же время братия Святогорского монастыря свидетельствовала о другом. В канцелярском промемории 1767 г. приводится одна из жалоб святогорского настоятеля: «А Святогорского ж монастыря игумен Селивестр з братиею неоднократно, еще прежде их жалоб, поданными в Бахмутскую городовую канцелярию доношениями прописывали, что означенного де городка Маяк однодворцы и Бахмутского конного казацкого полку казаки и их свойственники самовольно в монастырские дачи въезжают и без всякого дозволения пашут землю и засевают хлебом, тоже рубят лес, косят сено и для пазбы на монастырские дачи гоняют всякой скот, и тем скотом посеянной монастырскими поданными хлеб и сенокосныя луги выбивают, и тем монастырским поданным чинят немалую обиду».

Канцелярия была в замешательстве – кому верить? Неоднократно присылавшийся из канцелярии земский комиссар Дугоров, как и другие «главные команды», имел «немалые затруднения, и разобрания оного разбору и успокоения чрез несогласие всех сторон учинить не мог». За новое межевание взялся бахмутский капитан Нилов, но, к сожалению, о его деятельности в архиве не сохранилось никаких сведений. Можно предположить, что его попытка также была неудачной: в 1785 г. межа между монастырскими землями и землями г. Маяк признана неправильной. По указу Азовской губернской канцелярии эту межу уничтожили, и монастырь стал пользоваться землей по прежнему его владению.

13. Архимандрит Феофан Феодоровский многими авторами XIX века называется последним святогорским настоятелем, несмотря на то, что после него Святогорским монастырем управляли поочередно еще два архимандрита: видимо, за краткое время своего настоятельства (около полутора лет) они не успели оставить заметного следа в истории Святых Гор. В отличие от них, архимандрит Феофан пробыл в Святогорском монастыре около 15 лет и украсил его многими новыми каменными постройками. Известен он был и своей плодотворной хозяйственной и экономической деятельностью во благо обители. В то же время отец Феофан внимательно следил и за внутренней духовной жизнью вверенной ему братии. По отзывам современников, он слыл строгим ревнителем иноческого благочиния и мужем жития благочестивого.

Об архимандрите Феофане Феодоровском известно, что до назначения в Святые Горы он в течение 11 лет преподавал богословие и являлся префектом Харьковского коллегиума. В 1764 г. еще в сане игумена он был переведен из упраздненного Ново-Оскольского Преображенского монастыря настоятелем в Старо-Харьковский Куряжский. В 1770 г. назначен настоятелем Святогорского Успенского монастыря. По Императорскому указу отец Феофан передал Старо-Харьковский монастырь архимандриту Наркиссу Квитке и уехал в Белгород для произведения в архимандрита.

Несчастия постигли отца Феофана еще до прибытия его в Святые Горы. В ноябре 1770 г. архимандрит Наркисс, поверив ложному донесению старо-харьковского иеродиакона Никанора, оклеветавшего отца Феофана в присвоении монастырской суммы в размере 200 рублей, писал об этом в Белгород Преосвященнейшему епископу Самуилу. В свою очередь архимандрит Феофан обвинил архимандрита Наркисса в удержании оставленного в Старо-Харьковском монастыре собственного, Феофанова, имения на 154 рубля и продаже личной лошади.

Преосвященнейший велел удержать архимандрита Феофана в Белгороде до тех пор, пока не прояснится дело и пока не закончат описи Старо-Харьковского и Святогорского монастырей. По неизвестным причинам отец Феофан уехал в Святогорский монастырь «для освидетельствования с честнейшею того монастыря братиею и принятия от них церковнаго и монастырскаго имения». При этом он не подал в консисторию требовавшихся рапортов, которые снова спрашивал у него секретарь епархии по возвращении его в Белгород в июне следующего года: тогда он также неожиданно, несмотря на благословение Преосвященного остаться, отбыл в обитель. Узнав о непослушании святогорского настоятеля, епископ Самуил указом велел отцу Феофану немедленно вернуться в Белгород, а управление Святогорским монастырем поручил эконому иеромонаху Иоанну Будянскому. По болезни отец Феофан не мог выехать сразу, а когда выздоровел и был в Белгороде, то не застал там Преосвященнейшего, который по указу Святейшего Синода отлучился в Крутицкую епархию. Ни с чем архимандрит Феофан вернулся в Святогорскую обитель.

Так началось недоразумение, на разрешение которого понадобилось около десяти(!) лет. В течение этого периода архимандрит Феофан находился под следствием, а Святогорским монастырем, по благословению епископа Самуила, управлял эконом иеромонах Иоанн Будянский, хотя на самом деле все в обители подчинялись отцу Феофану.

По преданию, архимандрит Феофан был строгим ревнителем иноческого благочиния и проводил очень благочестивую жизнь. Уважая отца Феофана, прославившегося своими добродетелями еще в Харькове, святогорская братия, невзирая на указ Преосвященного, по-прежнему считала его своим настоятелем и во всех нуждах обращалась к нему; также и отец Феофан ревностно заботился о вверенной его попечению обители. К примеру, за первые три года настоятельства он многое исправил в монастырской экономии, привел в хорошее состояние мельницы под Купянском и на реке Студенке (построил мельничные амбары и покрыл их гонтом, запас довольное количество кирпича (до 150 тысяч) и извести (750 четвертей) для окончания начатой его предшественниками каменной колокольни и постройку новых пекарни и кухни.

О беспорочном поведении и ревности отца Феофана к монастырским трудам свидетельствовала его братия в Старо-Харьковском монастыре. После трех лет его настоятельства во Святых Горах единодушно с ними свидетельствовали и святогорцы: «Архимандрит с начала своего пожалования в 1770 году в сей Святогорский монастырь настоятелем правил монастырем по порятку, касавшемуся до внутренности монастыря, во всем сходственному с узаконениями и правилом святых отец; и не осталось с поступок его, Архимандрита, таковаго, которое б по отбытии его в порок вменить можно было, разве по безсовестию или неправде взносить на человека невинне клевету».

Консисторские же указы в течение 10 лет приходили на имя иеромонаха Иоанна Будянского, который, к тому же самочинно, не по решению старшей братии принял на себя казначейскую должность.

Результаты следствия, окончившегося в 1780 г., показали, насколько незначительно было дело: вызванные в консисторию архимандриты Феофан и Наркисс испросили друг у друга прощение «с сознанием своей погрешности и преобидения судебнаго места, а о нечинении того впредь» с них взяты письменные обязательства. С архимандрита Феофана в казну Куряжского монастыря взысканы 50(!) копеек, с архимандрита Наркисса – личные вещи архимандрита Феофана «натурою или деньгами, чего стоят, буде оных по долгопрошедшему времени ныне нет на лицо».

Больше пострадали другие лица, также связанные с этим делом: казначей Старо-Харьковского монастыря иеромонах Киприан за утрату строевых книг подпал запрету в священнослужении на один год; лжесвидетель иеродиакон Никанор сослан в Аркадиеву пустынь «на монастырские труды» с запретом в священнослужении на один год; эконом Святогорского монастыря иеромонах Иоанн Будянский «в пресечение видимаго между им и настоятелем несогласия» и за самовольное вступление в казначейскую должность переведен в братство Харьковского училищного Покровского монастыря, а на его место поставлен из упомянутого Харьковского монастыря иеромонах Иоиль Оржельский.

Таким образом, только через 10 лет официально, «на указном основании», архимандриту Феофану вновь был поручен Святогорский монастырь «в смотрение». По существу же все это время он управлял им безукоризненно и по достоинству.

С 1769 г. много бед и разорений претерпела Святогорская обитель и окрестные слободские жители от разбойников, называвших себя «гайдамаками» или «харцызами».

Несмотря на недоброжелательство со стороны соседей, Святогорская обитель в годы настоятельства архимандрита Феофана расширилась новыми постройками. Академик Санкт-Петербургской Академии наук И. А. Гильденштедт, посетивший монастырь в 1774 г., сделал следующую запись в своем дневнике: «От станции Голой Долины я проехал 9 верст почти прямо на восток по южной опушке Теплинского леса до Святогорского монастыря. Правый берег Донца в этом месте очень крут и представляет меловой кряж вышиною саженей в 40. Сверху идет узкая очень крутая дорога к Донцу, на берегу которого у подножия крутых гор и лежит Святогорский монастырь. Монастырские здания, состоящие из двух церквей и дома, в котором живет архимандрит, окружены четырехугольной стеной, каждая из которых имеет шагов шестьдесят. Над рекою в нескольких стах шагах выше монастыря меловой кряж образует несколько отвесных, голых, неровных пирамидальных вершин; оне являются почти самыми высокими во всем кряже и достигают саженей 30 над поверхностью воды. Между ними построена небольшая часовня, одна половина которой вырублена в меловом кряже, а другая – пристроена из кирпича. Около этой часовни в меловом кряже вырублены кельи и глубокие ходы. Кроме них, около церкви начинается подземный ход, по которому можно спуститься в нижний монастырь. Этот, вырубленный в меловом кряже, ход довольно крут и имеет саженей 200 длины. Наружный же ход из монастыря в верхнюю часовню еще круче. До построения монастыря монахи находили убежище против нападения татар в подземных кельях. С тех же пор, как Федор Шиповский [Шидловский. – Сост.], начальник Харьковского полка, построил около 100 лет тому назад монастырь, окруженный стеной, монахи находились в большей безопасности от татар. Около монастыря через Донец построен мост на сваях, имеющий около 33 саж. длины и незаливаемый водой. Донец в этом месте имеет всего только 28 саж. ширины и несколько футов глубины. Течение его очень слабо, вода прозрачна и вкусна. Левый берег Донца низменный; на нем 15-го августа бывает ярмарка. В 3-х верстах от монастыря вверх по Донцу на правом его берегу лежит небольшое село Богородичное, принадлежащее монастырю; вследствие чрезвычайной крутизны гор между этой деревней и монастырем нет проезжей дороги. В нескольких верстах от монастыря вниз по Донцу лежит другая небольшая деревня, принадлежащая монастырю и известная под именем слободы Монастырской. В том месте мелового кряжа, где находится часовня, показываются кремневые пласты. Я заметил два таких пласта: первый идет саженях в 5-ти ниже высочайшей из пирамидальных вершин и саженях в 15-ти ниже высочайшей вершины всего хребта; второй саженях в 4-х ниже первого, но все еще саженях в 20-ти над поверхностью воды в реке… В двух верстах от монастыря по дороге в Маяки лежит на возвышенном месте, в небольшой балке в лесу, виноградник, принадлежащий монастырю; он состоит приблизительно из 400 виноградных лоз и разведен более 10 лет тому назад. Хотя винограду в нем и много, но он мелок и плохого сорта… На ряду с ним растут прекрасные яблони, груши и бергамотовые деревья хорошей породы». Такой принял обитель в свое попечение архимандрит Феофан.

При нем построены новые пекарня и кухня, а главной стройкой стала колокольня со Святыми вратами, возведение которой началось еще его предшественниками. Попечительный настоятель приготовил и достаточное количество денег для отливки колоколов: в 1775 г. отец Феофан собрал около 800 рублей.

Поскольку в государственных архивах сохранилось очень мало документов XVIII века, можно предположить, что вышеперечисленное было не последними трудами архимандрита Феофана: до самого последнего дня своей жизни он ревностно заботился о святой обители, которую полюбил всей душой: строил ее, украшал и защищал.

Архимандрит Феофан известен как строитель монастырского подворья в селении Сватова Лучка Купянского уезда, где он по благословению Преосвященнейшего Аггея заложил каменный храм Успения Пресвятой Богородицы. «Мерою, – как доносил архимандрит, – в алтаре длиннику и поперечнику 10 арш., в настоящей церкви длиннику и поперечнику 15 арш., в трапезе 10 аршин». Храм построен святогорскими монахами с помощью прихожан и освящен в 1788 г. Каменная двухпрестольная церковь (главный Престол – в честь Успения Пресвятыя Богородицы, на верхних хорах – в честь святителя Николая) была построена в одной связи с колокольней; вокруг нее устроена каменная, крытая железом ограда.

К концу времени настоятельства архимандрита Феофана монастырь владел 25734 десятинами земли, из них 22000 десятин удобной и 1720 неудобной земли, а также 2014 десятин земли, состоявшей в споре с различными помещиками и жителями близлежащих селений. На реке Студенок устроена мельничная плотина и при ней два амбара; мельница имела 4 мучных поля и 2 просяных с валюшными гнездами. На реке Оскол под Купянском также находилась монастырская мельничная плотина с 3 амбарами; здесь мельница имела 9 мучных поль и 4 просяных с валюшными гнездами. От мельниц обитель получала в год «разного хлеба и круп» около 600 четвертей и валюшных денег до 20 рублей.

Ведомость Изюмской провинциальной канцелярии в 1773 г. насчитывала в селениях, принадлежавших Святогорскому монастырю, 1877 положенных в подушной оклад монастырских подданых черкас (987 мужеского и 890 женского полу). К концу XVIII века в монастырских селениях наблюдается бурный рост количества жителей. Так, в 1780-х гг. монастырских крепостных крестьян только мужеского полу проживало уже 1281 душа, в 1797 г. только в слободе Богородичное насчитывалось 856 душ, а в Банном – 272 души.

По данным Слободско-Украинской губернской канцелярии за 1780 г. Святогорскому монастырю принадлежали следующие селения, появившиеся на монастырских землях в течение XVIII века: Студенок с церковью и 228 крестьянами, Банное – 95 крестьян, Яровая – 136 крестьян, Новоселовка – 350 крестьян, Нижнее и Верхнее Нетригузкое – 59 крестьян, Богородичное – 286 крестьян, Пришибное – 67 крестьян. Кроме того, в хуторе Осиновском Купянского округа жило 15 человек монастырских подданых и при мельницах на реке Оскол под Купянском – 13 человек. С монастырских подданных никаких оброков не собиралось, по свидетельству одного из них, старца Мафусаила, они жили очень спокойно, не чувствовали тягостей.

По сравнению с другими монастырями Святогорская обитель была достаточно богатой и землями, и подданными. Например, в это же время Глинская Рождество-Богородичная пустынь имела всего 2314 десятин 2128 саженей земли с одним селением, в котором числилось монастырских подданных «душ мужских – 202, женских – 204».

Не бедна была Святогорская обитель и братией, подвизавшейся в подвигах поста и молитвы. Вывод о ее численности в 70-х годах XVIII века можно сделать на основании двух документов:

1) Свидетельство братии монастыря о беспорочном поведении настоятеля архимандрита Феофана в течение первых трех лет его правления. Свидетельство это подписали: игумен Филарет, эконом иеромонах Иоанн Будянский, духовник иеромонах Сергий, иеромонах Макарий Страхов, иеромонах Иосиф Лохвицкий, иеромонах Мелхиседек, иеродиакон Ахилпа Фалченков, иеромонах Феофилакт, иеродиакон Вонифатий, монах Александр, монах Варлаам, монах Иоанникий.

2) Перепись лиц духовного сана Изюмского духовного правления. Этот документ датируется более поздним временем (1775–1785 г.) и содержит сведения о том, что в Святогорском монастыре, кроме архимандрита Феофана, жили еще 2 иеромонаха служащих, 1 иеромонах запрещенный, 2 иеродиакона и 6 монахов.

Таким образом, в 1770–80-х годах только в числе старшей братии обители вместе с настоятелем спасалось не менее 13 монахов. Кроме того, в монастыре, вероятно, подвизались рясофорные монахи (иноки) и послушники (бельцы). По тем временам, такое количество монашествующих – свидетельство того, что обитель не была малобратственной.

Большое количество священнослужителей также говорит о том, что в Святых Горах настоятели заботились о благолепии богослужения: если в обители 1 игумен, 6 иеромонахов, 2 иеродиакона, церковные службы отличаются большой торжественностью и стройностью.

Святогорская обитель являлась самым южным монастырем Белгородской епархии. Она находилась на границе епархий Славяно-Херсонской и Белгородской. Понятно, что и внешне, и внутренне благоустроенная обитель привлекала к себе внимание соседнего архиерея. В 1778 году архиепископ Славянский и Херсонский Евгений просил Святейший Синод о приписании Святогорского монастыря к его епархии. Попытка переподчинения обители встретила жесткое сопротивление Белгородского архипастыря, Преосвященнейшего епископа Аггея, который со своей стороны доносил Святейшему Синоду о невозможности перехода обители в другую епархию. Его донесение в подтверждение этого содержит 3 главных пункта:

1) Императорским указом Славянскую епархию было велено составить из селений, принадлежащих Азовской и Новороссийской губерниям, а Святогорский монастырь со своими вотчинами состоял в Слободской губернии;

2) в случае перехода монастыря в другую епархию возникали сложности в отношении числившихся в подданных монастыря священно- и церковнослужителей;

3) синодальными и консисторскими указами в Святогорский монастырь часто присылались для несения епитимийных наказаний иноки других монастырей, священно- и церковнослужители, дела которых находились в Белгородской Духовной консистории.

Подобное прошение о приписке Святогорского монастыря к Славяно-Херсонской епархии было направлено в Святейший Синод в 1783 г. от архиепископа Никифора – преемника архиепископа Евгения по кафедре. Удобным поводом для перевода обители в другую епархию для Владыки Никифора стало произведенное в 1782 г. разграничение земель между Харьковским наместничеством и Азовской губернией. После нового межевания обитель вместе с принадлежавшими ей вотчинами оказалась в пределах Азовской губернии Торского уезда, а в указе об учреждении Славянской епархии Императрица Екатерина II повелевала, чтобы в новой епархии состояли все города и уезды Новороссийской и Азовской губерний. Однако прошение Владыки Никифора, как и преждеписанные, осталось без последствий.

Святогорская обитель сохранялась за Белгородской епархией.

Архимандрит Феофан Феодоровский почил о Господе в Святогорской обители, достигнув глубокой старости. Настоятельствовал около 15 лет; последний известный документ, связанный с его именем и деятельностью, датируется ноябрем 1785 г.

14. После архимандрита Феофана в Святогорском монастыре недолгое время настоятельствовал бывший префект Харьковского коллегиума игумен Филарет Финевский. Он подпал ответственности и был отставлен от управления в 1787 г. по доносу гражданских чиновников за увольнение нескольких монастырских крестьян на свободу.

15. 20 апреля 1787 г. для встречи Императрицы Екатерины II в Святогорский монастырь из Ахтырского переведен архимандрит Венедикт, ставший последним святогорским настоятелем XVIII века. По рассказам местных старожилов XIX века, при последнем настоятеле от землетрясения произошел обвал части меловой скалы. Братия в это время стояла в церкви и была оглушена сильным подземным гулом, а потом страшным треском катившихся с высоты по поросшим склонам меловых глыб. Многие попадали от страха на землю, ожидая себе смерти. По-видимому, этот обвал не повредил Петро-Павловского храма, а лишь засыпал его меловыми обломками: при упразднении обители церковь сохранялась.

Обрушение части скалы стало грозным знаком грядущего близкого упразднения обители. По недолгом времени после этого назначенный для ожидания и встречи Царственной Гостьи архимандрит Венедикт оказался свидетелем исполнения Ее указа об упразднении обители.

ЗАКРЫТИЕ СВЯТОГОРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Секуляризация церковных владений, т. е. передача их из духовного ведомства в ведение государственного светского учреждения – Коллегии экономии, начавшаяся с принятием закона от 20 февраля и «Духовных штатов» от 26 февраля 1764 г., создала совершенно новые условия монастырской жизни в Русской Церкви. Отобрав у монастырей вотчины, государство назначило на их содержание штатные оклады по 3-м классам. Секуляризация вызвала огромное сокращение количества монастырей и монашествующих: с 1701 г. до середины XIX века было закрыто 822 монастыря.

Волна закрытий монастырей, начавшаяся в 1764 г. в России, не миновала и Украину, где отчуждение монастырских имуществ в пользу государства началось с 1786 г. Была упразднена и Святогорская Успенская пустынь, столько веков сиявшая подвигами своих иноков и являвшаяся духовной врачебницей всей Слободской Украины, а также крепостью и защитой Юго-Западной Руси.

В XIX веке еще живо бытовало предание, что Святейший Синод поручил белгородскому епархиальному начальству составить список монастырей, которые было бы «удобно» упразднить, и Белгородская кафедра не пожалела упразднять свои древние обители и указала на монастыри причисленной к ней Слободской Украины, где, вместе со Святогорской, закрытию подлежали почти все обители.

Хотя есть мнение, что главным виновником закрытия Святогорской обители был Светлейший князь Тавриды Григорий Потемкин. Говорили, что, проезжая мимо Святых Гор в Крым, он пленился их красотой и пожелал получить их в собственность, чтобы воздвигнуть на одной из гор великолепный дворец. С этой целью князь Таврический испросил себе у Императрицы Екатерины эту «рощицу» или «рай земной», как он в своих письмах к Государыне именовал Святые Горы. Хотя А. Н. Муравьев и замечал, что «мудрено объяснить это одним произволом или пристрастием к живописной местности», но упразднение обители состоялось в том числе и по тем мотивам, о которых говорилось в письме к Царице. Конечно, Потемкин получил имение не сразу: он сначала явился исполнителем воли Императрицы о закрытии монастыря и отобрании всех его владений в казну.

«Можно думать и то, – писал А. Ф. Ковалевский, – что Светлейший уничтожил обитель Святогорскую по тем же поводам, как и Межигорскую близ Киева. Известно, что обитель эта была исконным святилищем казаков Сечи Запорожской, уничтожению которой так много способствовал Потемкин. Не вследствие ли древней привязанности и благоговения жителей Украины к Святым Горам подверглись они неблаговолению Светлейшего? И не прежняя ли их воинская слава потревожила его мнительность? Этому могли способствовать и богатые владения монастыря, перешедшие впоследствии князю. Странно лишь одно, что, уничтожая почти все иноческие обители Украины, он, между тем, устраивал, украшал обитель Корсунскую для единоверцев на устье Днепра».

22 июня 1788 г. был подписан указ Белгородской консистории с Высочайшим повелением и распоряжением Святейшего Синода о закрытии Святогорского монастыря. Но еще прежде того, 4 августа 1787 г., князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический предписывал в ордере своему управителю: «Деревни и земли, Святогорскому монастырю принадлежащие, в силу Высочайшего Указа об обращении сих поселян в казаки Чугуевские, от монахов отобрать и, положа на план, прислать оный к Его Светлости с описанием числа душ и угодий; церковь с утварью оставить приходом, которой также план доставить Его Светлости; монахов же для распределения [по другим монастырям выслать]».

«29 августа 1787 г. прибывший в оный монастырь Екатеринославского наместничества господин экономии директор Федор Михайлович Корбе, все монастырское, экономическое и церковное имущество описав, отобрав и не дав никому в приеме онаго росписки, к сохранению онаго определил нарочный караул; монашествующих из монастыря выслал», – так писал последний святогорский настоятель архимандрит Венедикт в своем донесении епархиальному начальству. По указу Святейшего Синода, Белогородской консисторией древние святогорские храмы Успения Божией Матери и святителя Николая на меловой скале были обращены в приходские; необходимая утварь оставлена в храмах, наиболее ценная взята в белгородскую кафедральную ризницу, а прочая исчезла. Был слух в народе, что после закрытия монастыря в некоторых церквях Харьковской и Екатеринославской епархий имелись некоторые предметы из святогорской ризницы.

Нельзя при этом не удивляться тому, что указ Белгородской Духовной консистории с Высочайшим повелением и распоряжением Святейшего Синода о закрытии был подписан через 10 месяцев и 7 дней после приезда в Святогорскую обитель вышеупомянутого немца Корбе.

Через месяц по указу Преосвященного Феоктиста, епископа Белгородского и Курского, высланную из Святогорской обители братию поместили в Змиевском Преображенском монастыре, в котором архимандрит Венедикт заменил настоятеля игумена Фаддея, изнемогавшего под начальственным бременем «по слабости, дряхлости и болезням».

Деревянная скитская церковь на Святом месте была разобрана и продана в соседнее имение Шабельских, а на Святом месте все пришло в запустение – лишь на небольшом кладбище подвизавшихся там отшельников сохранился надгробный памятник одного из архимандритов. Та же участь постигла и деревянный храм святых Апостолов Петра и Павла, который продали на снос в Бахмутский уезд, но куда точно – неизвестно.

В 1790 г. князь Потемкин стал собственником святогорского имения: Императрица исполнила просьбу своего фаворита.

На прошение князя сохранилось ответное письмо Екатерины II от 1 октября 1790 г. «Друг мой сердечный, князь Григорий Александрович! – писала Самодержица. – Дав тебе рай земной сегодня, как ты называешь ту дачу, которую ты у меня просил, прошу тебя, если вздумаешь оную паки продать, предпочтительно мне оную продать. Прощай, Бог с тобою, я ужасно как слаба». А вышеупомянутая «дача» с «рощицею» заключали в себе 2120 душ крестьян и земли с лесом до 27932 десятины 801 сажень.

Князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический получил святогорскую вотчину в конце 1790 г. История умалчивает, посещал ли впоследствии он свое новое святогорское поместье, и отчего не были приведены в исполнение намерения его касательно постройки в нем пышных палат. Известно лишь, что в марте 1791 г. управляющий Таврической губернией В. В. Коховский прислал начальнику канцелярии князя А. С. Попову из Екатеринослава письмо с докладом Григорию Александровичу, в котором сообщал, что он «перед отъездом в Яссы намерен … осмотреть некоторые уезды по левой стороне Днепра и быть в Святогорске, дабы иметь хотя малое понятие о тамошних местах».

Летопись обители 1787-1844 гг.

Князь Григорий Потемкин-Таврический скончался в 1791 г. Дальнейшая история перехода святогорского имения по наследству различными авторами в общих чертах представлена почти без расхождений. Так, Григорий Кулжинский по этому поводу пишет следующее: «По смерти светлейшаго князя Потемкина-Таврическаго святогорское достояние перешло по наследству племяннику его, генералу Энгельгардту; а после смерти сего последняго – сестре его, княгине Татьяне Юсуповой, бывшей в первом замужестве за Потемкиным, однофамильцем с князем Потемкиным».

В процессе исследований одним из искусствоведов в отделе рукописей Российской Национальной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в фонде С. Н. Шубинского был найден архивный документ, дополняющий сведения, приводимые Кулжинским и другими авторами. Дело, названное «Справка об имении и имуществе, оставшемся после смерти князя Г. А. Потемкина, и проект раздела их между наследниками», датировано 1791 г. и содержит, помимо текстовой части, приложение в виде графически выполненной родословной князя. Обе части документа настолько интересны, что мы считаем нужным привести их вместе с комментарием искусствоведа полностью.

«Имения покойного светлейшего князя.

Польского до восьмидесяти тысяч душ полагается примерно, ибо считается от четырнадцати до пятнадцати дворов. Российского имения – 4827 душ. Белорусское не разочтено с князем Любомирским, а потому неизвестно. Наследники согласно просят Ее Императорское Величество из матерняго милосердия взять нижеследующие вещи, которым ниже сего значит оценка. Конно-гвардейский дом – 935.288 р. 26.1\2 коп. Дом на Выборской стороне – 21.117 р. 60 коп. Разные вещи и картины в Зимнем дворце – 169.211 р. 15коп. Стеклянный завод – 250.000 р. Бриллианты и другие драгоценные вещи – 1174.817 р. За людей при фабриках казенных принадлежащих его светлости – 60.710 р. Все сие оценено в 2.611.183 р. 1.1\2коп. Мнение со стороны ее сиятельства графини Браницкой от уполномоченного по равенству родства разделить в ровные части. Со стороны их превосходительств Самойлова, Высоцкого Российские имения, движимое и недвижимое, разделить по законам одним братьям. Польское разделить на три части трем сестрам покойного святейшего князя. Долги расчесть по имениям».

«Оба документа, – делает выводы автор находки, – как текстовой, так и таблица, составлены на одинаковой бумаге, которая, судя по имеющимся филиграням, может быть отнесена к концу XVIII – нач. XIX века.

Следует отметить, что в представленном списке отсутствует имение в Святогорске. Правда, анализируя текст, можно прийти к выводу, что список содержит только те объекты, которые наследники дарят Императрице Екатерине II. Всю же остальную собственность покойного Григория Потемкина документ представляет как «Польское» и «Российское» имения. Причем, согласно тексту, и первое, и второе упоминаются в единственном числе.

В данном случае вызывает некоторое удивление тот факт, что наследники не подарили Императрице святогорское имение, несмотря на то, что в свое время она высказалась в письме за возврат ей подаренной вотчины в случае отчуждения последней.

Что касается родословной таблицы, то из анализа рисунка видно, что у отца Григория Потемкина – Александра было четверо детей. Один сын, собственно сам князь Григорий Александрович, и три дочери: Марья, Пелагея и Марфа. Первая была замужем за Николаем Самойловым, вторая – за Петром Высоцким и третья, Марфа, – за Василием Энгельгардтом.

У Энгельгардтов было 6 детей. Один сын и пятеро дочерей. Сын Василий и дочери Александра, Варвара, Надежда, Екатерина и Татьяна. Александра была замужем за графом Браницким, Варвара – за князем Сергеем Голицыным, Екатерина – за графом Павлом Скавронским, а Татьяна – за Михаилом Потемкиным.

Таким образом, к моменту разделения наследства Григория Потемкина все его ближайшие родственники, как-то: сестры Марья, Пелагея и Марфа и их мужья, уже скончались, и наследство, следовательно, делилось между племянниками.

Вполне возможно, что к моменту имущественного раздела у Энгельгардтов было только двое детей: сын Василий и дочь Александра, которая была к этому времени замужем за Браницким, именно поэтому в деле упоминаются три брата и три сестры. Братья Александр Самойлов, Николай Высоцкий и Василий Энгельгардт и сестры Екатерина Самойлова, Екатерина Высоцкая и Александра Браницкая (бывшая Энгельгардт).

Исходя из этого документа следует, что, по согласию всех родственников, к женской части наследников должна была перейти только польская часть недвижимости Григория Потемкина, в то время как российская часть наследства должна была делиться между братьями. Вполне возможно, что после раздела Святогорье действительно могло отойти к Василию Васильевичу Энгельгардту».

В то время святогорское имение находилось в составе Славянского уезда Екатеринославского наместничества и включало в себя несколько населенных пунктов: села Студенок, Богородичное, Банное, Яровая, Новоселовка, Пришиб. В Атласе Екатеринославского наместничества 1795 г. по святогорскому имению приводятся следующие данные: «Дворов – 550, в них проживало 3134 крестьян». Населенные пункты занимали 600 десятин земли, пашни – 9360 десятин, лес – 10000 десятин, сенокосы – 2000 десятин. Всего в имении насчитывалось 25000 десятин земли. Кроме того, часть территории, граничившая с с. Маяки и землями помещиков Никитиных, обозначалась как спорная (2548 десятин, из которых 1500 – пашни и 622 – леса). В святогорском имении находились 2 мельницы на 6-ти и 2 на 2-х поставах, сады, виноградники.

Несомненно, что все вышеперечисленное перешло во владение наследников князя Потемкина от Святогорского монастыря. В свою очередь границы земельных угодий обители, зафиксированные в 90-х гг. XVIII века, сформировались еще в 1666 г., когда указом Царя Алексея Михайловича при участии белгородского воеводы князя Б. А. Репнина «… Святогорскому монастырю на строение, а им [монахам] на пропитание около того монастыря в ближних местех вместо прежних многих в реке Северском Донце, и в малых речках, и в забережных озерах рыбные ловли, да леса и к тому монастырю примежеваны и грани учинены…»5 Чертеж владений Святогорской обители, нарисованный преподобным архимандритом Иоилем Озерянским в 1679 г., в целом совпадает с довольно точно обозначенными на Генеральном плане Слободско-Украинской губернии 1797 г. границами святогорского имения генерала В. В. Энгельгардта. После административно-территориальной реформы Святогорье входило в состав Изюмского уезда указанной губернии.

Как свидетельствуется в ведомости Генерального плана, святогорским имением, внесенным в реестр под 126 номером, в 1797 г. владел наследник Потемкина – генерал-поручик и кавалер В. В. Энгельгардт. Имение состояло из 25000 десятин земли, в том числе пашни – 9860 десятин, лес – 10000 десятин, сенокосы – 2000 десятин, неудобной земли – 2560 десятин. Кроме того, 3200 десятинами монастырь не мог владеть полноценно вследствие посягательств на эти земли соседних землевладельцев – капитан-поручика Кателевского, надворной советницы Бухановой, надворного советника Мордванкина и поручиков Брагина и Жевержеева.

Святогорское имение Энгельгардта включало в себя 8 населенных пунктов с 4157 жителями, в основном слободскими крестьянами (2066 мужского пола и 2091 женского). В отличие от ведомостей Екатеринославского Атласа 1795 г. в состав святогорского имения 1797 г. включены село Голая Долина и хутор Нитриузский.

Получив в наследство Святогорье с окрестными селами, Энгельгардт увеличил население за счет крестьян, которые платили ему оброк.

В это время в селах Студенок и Яровая работали три мельницы на 6-ти и 3-х поставах, которые давали около 150 четвертей муки в год. Также значительную прибыль генералу приносили винокурни, находившиеся в с. Студенок.

Как свидетельствуется в Генеральном плане 1797 г., «лес растет по правую сторону реки Донца строевой и дровяной: черный дубовый, берестовый, кленовый и осиновый; по левой стороне реки: сосновый, березовый и местами по болоту – ольховый». Да лес такой, большей частью, что трудно поверить. Как свидетельствовал очевидец, жившие «недалеко от Святых Гор государственные крестьяне села Долгенького, занимаясь искони лесным промыслом, покупали такие дубы» в этих обширных лесных владениях, что из одного выстраивали «ветряную мельницу и амбарик, а из ветвей и щепы набиралось сажени три дров!» Такие ветряные мельницы крестьяне продавали «ежегодно по нескольку в Новороссию и другие степные места, и множество других древесных изделий из валежника святогорских лесов».

Со времени упразднения Святогорской обители и обращения ее храмов в приходские церкви штат служителей состоял из двух священников, одного диакона и четырех причетников, которые размещались в монастырских зданиях. К святогорскому приходу принадлежали крестьяне окрестных селений, не имевшие в то время своих собственных храмов. В пользование церковного причта было оставлено всего 33 десятины земли.

Едва ли не единственным источником церковных доходов, и в особенности приращения свечной суммы, служил древний подземный ход, по которому возносили на скалу, в церковь святителя Николая, чудотворную, явленную в пещерах, икону святителя.

Богослужение в каменном храме Успения Божией Матери совершалось по праздникам и воскресным дням, в церкви же святителя, на скале, по чрезвычайной трудности подъема, оно было очень редко. Иногда, лишь по просьбе усердствовавших, возносили туда для молебствий икону Чудотворца. Чаще всего богомольцы сами восходили на скалу, чтобы помолиться святителю в его храме. Как свидетельствовал один из управляющих святогорским имением, после упразднения монастыря «главнейшее священнодействие для богомольцев состоит в том, что от Успенской церкви происходит крестный ход с чтимою иконою угодника Божия Николая пещерами в церковь Николаевскую». Усердные богомольцы посещали в пещерах и место, на котором, по преданию, явился образ святителя. Они с верой скоблили с мелового столпа мел, унося его с собой для врачевания недугов, и святитель Николай, по вере их, не лишал их благодатного утешения.

Пещеры хотя и существовали, но находились в сильно запущенном виде, так что по возобновлении обители в 1844 г. преподобным Иоанном Затворником и другими братиями довольно было положено трудов, чтобы их очистить и привести в надлежащий вид.

Известно, например, что в 1841 г. обрушилась часть подземного хода в начале пещер. Прибывшая в Святогорский монастырь комиссия из духовенства в составе двух протоиереев и двух иереев доносила в Харьковскую Духовную консисторию: «Святогорские пещеры в одном месте обрушились, расстоянием от входа на 31 аршин, а некоторое пространство подземного хода во всю почти вышину онаго завалено землею, и кроме того обрушившегося места находятся еще выше и ниже онаго по протяжению подземного хода другие сомнительные и опасные места до такой степени, что малая починка обрушившегося и других пространств подземного хода сопряжена с опасностию для рабочих, почему становый Пристав, находя подземный ход опасным для богомольцев во время шествия их по обычаю с образами из Приходской Церкви в Николаевскую, признал необходимым к предупреждению несчастных случаев означенные входы с обеих сторон запечатать…»

Старательные богомольцы вскоре очистили пещерный ход от насыпавшейся земли, а починку обрушившегося свода решили возложить на священника приходской Успенской церкви Чиркина. Видимо, свод так и остался в неисправном состоянии и недолго еще продержался, поскольку в 1844 г. мы снова видим вход в пещеры засыпавшимся. Об этом говорил святогорский настоятель архимандрит Арсений (Митрофанов) своему другу А. Н. Муравьеву: «Мы должны были откапывать вновь это все пространство до меловаго грунта… незадолго до обновления Святых Гор засыпано было начало пещер, будто бы из опасения, чтобы не обвалились своды; но Промыслу Божию угодно было сохранить святыню и древность».

В 1826 г. Император Николай I Павлович издал указ, в котором по всем губерниям России предписывалось собирать сведения об остатках древних зданий, замков и крепостей с запрещением их разрушать. Исполняя Государево повеление, И. Я. Тихоцкий и независимо от него изюмский земский исправник составили историческое описание древней Святогорской обители, а харьковский архитектор Д. Калашников – подробный план с тремя рисунками монастырских храмов, от которого, к сожалению, сохранилась только письменная часть, приводимая ниже.

«Опись строений Святогорского монастыря, упраздненного в Харьковской Губернии Изюмского уезда, как-то:

А. Церковь Успения Богоматери.
В. Колокольня с воротами и сторожу жительство, упадшие своды и кровли по сторонам.
С. Дом священнику с описанием расположения комнат и двором с выездом на гору, на пашни и покосы сенные.
D. Другому священнику для жительства покои.
Е. Общая кухня.
F. Дьячкам жилие и общая прачечная.
G. Дьячку и пономарю жилие.
H. Ход в погреба, выделанные под землею, местами пообвалились.
Ходы под землею, выделанные в горе каменной со входу из кирпича, ведущие наверх к церкви Святого Николая.
J. Погреба для хранения съестных припасов.
K. Колодец с чистою водою.
L. Палаты или магазейны для разных вещей священнических.
M. Башни.
N. Церковь Святого Николая…
… Вниз по пещерам … по горе.
O. Часовня Святого Николая.
P. Огород священников.
Q. Небольшое кладбище.
R. Паром для переправы через р. Донец.
S. Основание мосту по реке. Сваи.
T. Черный двор вообще для церковных служителей.
U. Лес с разными тропинками.
V. Донец.

ВТОРОЙ ЭТАЖ

Гостиница для приезжих над ходами в пещеры подземные.
Разные прежде жилые комнаты по кровли и потолки упадшие.
Называемое гульбище.
NB (Nota Bene)! Воздух вообще в оных подземных ходах легкий и несколько влажный. Местами есть порывистые ветры сквозь щели камней, но со входу, из кирпича выделанного, воздух сырой и сильно ветер действует, вверху же галереи прохладный и тихий воздух.
Гора, на коей построена церковь Святого Николая, видимаго камня меловая, высота до полу деревянной галереи 13 саж., 1 арш., 2 верш. перпендикулярно.
…NB. Под церковью Святого Николая имеется несколько прорубленных в горе мест, некоторые совсем без освещения, темные, называемые кельями, как и под Престолом оной церкви обрублено сводообразно из камня самой горы со столбом, поддерживающим посредине, тут освещено снаружи отверстием из горы, и везде по стенам видно написание имен приезжающих и приходящих в разные годы».

Во все время упразднения обители до самого ее возрождения в 1844 г. в ближайших к ней лесных дебрях жили неведомые миру пещерножители, продолжавшие нести на Святых Горах иноческие подвиги. В библиотеке Святогорской обители хранится печатная Триодь XVIII века с дарственной надписью одного из подобных пустынников: «Книга, глаголемая Триодион, подана в Николаевскую церковь пустынножителем в горе труждающимся Дмитрием Игнатовым сыном Ткаченковым, а подписана той же церкви священником Иоанном Федоровым 1827 года Апреля 28 дня».

Подобно древним инокам, эти пустынники копали себе для жилья пещеры, землянки и в безмолвном лесном уединении постом и молитвой служили Господу, а в праздники, для соединения с Богом в Таинстве Причащения, являлись в приходскую Успенскую церковь бывшего Святогорского монастыря. Многие из этих рабов Божиих достигли высокого духовного преуспеяния, о некоторых из них повествует Жизнеописание духовника Святогорской пустыни иеромонаха Иоанникия (Аверкиева):

«По рукоположении во диакона отец Иоанникий начал особенно прилежать службе церковной, продолжал келейно подвизаться в посте и молитве. Много книг духовных собрал он в свою келью, прочитывал их неленостно, пополнял прочитанным свои познания и руководствовался в жизни. Любил он в свободное от служения время уходить в лес и там уединяться и беседовать с Богом сосредоточенной молитвой Иисусовой, которая все более и более сроднялась с его душой. В одну из этих прогулок зашел он в чащу леса и, пленившись пустынным уединением, присел на мох у корня большой столетней сосны. Чуть коснулась рука его до мха у корня сосны, как почувствовал он теплоту, как-бы исходившую из печи. Это его удивило, он стал тщательно осматривать место и заметил, что мох был искусно наложен и закрывал собой устье пещеры, где дымилась небольшая печь, стоял аналой с Псалтырью, и теплилась лампада пред святой иконой. Хозяина пещерного помещения этого не было дома, и это дало возможность Иоанникию тщательно осмотреть его келью. Кроме небольшого количества сухарей и сухих плодов да корчаги с водой ничего более съестного не нашел он в ней, что указывало на строгую постническую жизнь пустынножителя. Давно уже ходили слухи в Святогорской пустыни, что в ближайших к ней лесных дебрях живут неведомые миру пустынножители, поселившиеся здесь еще до восстановления монастыря. Это очень озабочивало настоятеля, отца Арсения, который опасался, чтобы эти неведомые миру люди не сочтены были светским начальством за бродяг беспаспортных и тем самым не навлекли неприятностей и взысканий новооткрытому монастырю. Два подобных пустынножителя были им отысканы и удалены мирным образом в более безопасные для монастыря места: это были дряхлые старцы, вскоре затем скончавшие свое жизненное течение в одном из соседних сел. С удалением их отец Арсений несколько успокоился и оставил дальнейшие поиски свои касательно пустынножителей, но между братией святогорской говорили, что и еще есть пустынножители в окрестном лесу, ибо видели иногда за службой церковной исхудалых и почерневших лицом людей, в одежде простонародной, которые удалялись сношений с братией и по выходе из церкви спешно уходили из монастыря по направлению к ближайшему хутору. Отец Иоанникий убедился, что эта пещерная келья принадлежала именно одному из этих пустынножителей и решился подождать его прихода; действительно, вскоре подошел к пещере высокий ростом и очень сухой телом средних лет человек, в белой длинной простонародной свитке, несший вязанку дров за плечами, за которыми, по-видимому, ходил в лес. Немало смутившись присутствием гостя, глубоко вздохнул он и сказал: «Видно, воля Божия и мне удалиться из этого места. Я знаю тебя, ты – отец Иоанникий, раб Божий, пожалуй, и не скажешь обо мне твоему настоятелю, но я не хочу вводить и тебя в ответ пред ним, поэтому завтра же удалюсь отсюда в другое место». Затем, пригласив Иоанникия сесть и предложив ему покушать вареных сухих груш, пустынник рассказал ему, что он беглый солдат, именем Леонтий, что около двадцати лет уже пустынножительствует в этой местности, нашел здесь старца, тоже пустынножителя, который научил его посту, молитве и псалмопению и, умирая, оставил ему в наследство эту пещеру. Иоанникию очень понравился этот пустынножитель, и он, по простодушию не подозревая греха в укрытии беглых, стал уговаривать его остаться у них в монастыре и явиться с ним к настоятелю, который, быть может, и примет его в число своей братии. Но пустынник печально покачал головой и сказал: «Я беглый солдат, не имею никакого письменного вида, а без него настоятель твой принять меня не может, излишне будет поэтому его о невозможном просить. Спасибо тебе, отец, за твою любовь, за которую да воздаст тебе Господь возмездием небесным. Теперь же, окажи еще любовь и до завтрашнего дня не говори никому в монастыре, что нашел мою пещеру и меня здесь видел, пока я не переберусь в другое, более далекое от монастыря, место. Да кланяйся духовнику отцу Епифанию и скажи, что Леонтий по воле Божией уходит отсюда подалее от приисков человеческих». Расставшись с пустынником, отец Иоанникий исполнил его просьбу и ничего не сказал братии о том, что его видел. Дня через два пошел он опять в лес к найденной пещере пустынника, думая застать его еще там, но пещера была завалена землей и не осталось никаких следов, что тут жили некогда люди. Когда Иоанникий рассказал духовнику отцу Епифанию о встрече своей с пустынножителем, тот сожалел о нем и говорил, что давно его знает и состоит его духовником и отозвался о нем, как об истинном рабе Божием и подвижнике высокого духовного устроения. Несколько лет спустя после этого события, пришел к отцу Иоанникию в келью один крестьянин из соседнего села, принес ему несколько фунтов воску и сказал, что Леонтий приказал долго жить, велел известить его о своей смерти и отдать этот воск ему на помин его души. Пустынник приютился в лесу на пасеке у этого крестьянина, был у него пасечником, проводил жизнь строгоподвижническую и скончался после непродолжительной болезни, напутствованный Святыми Тайнами местным священником».

Прошло значительное время после упразднения Святогорской обители, много перемен произошло в церковном положении Слободской Украины. В 1799 г. образовалась самостоятельная Слободско-Украинская епархия с кафедрой в г. Харькове. По день восстановления Святогорской обители на Слободско-Украинской кафедре преемственно сменились 8 архиереев: Христофор Сулима (1799–1813), Аполлос Терешкевич (1813–1817), Павел Сабатовский (1817–1826), Виталий Борисов-Жигачев (1826–1832), Иннокентий Александров (1832–1835), Мелетий Леонтович (1835–1840), Смарагд Крыжановский (1840–1842) и Иннокентий Борисов (1842–1848). Вероятно, каждый из них, объезжая епархию, осматривал и святогорские храмы. К сожалению, мы не имеем решительно никаких документов о посещении Святогорья первыми четырьмя из вышеупомянутых архиереев и об отношении их к судьбе закрытой обители. Неравнодушным к ней оказался епископ Харьковский Иннокентий Александров, который первый заговорил о возможности возрождения древнего монастыря.

В 1834 г. монахи упраздненного в результате русско-турецкой войны общежительного Покровского монастыря Запорожской Сечи Мефодий Петренко и Тарасий Саморченко, проезжая через г. Харьков, зашли принять благословение у Преосвященного епископа Харьковского Иннокентия. Последний, выслушав повествование об их странствовании, выразил свое желание на причисление всей оставшейся братии Покровского монастыря (в числе 3 иеромонахов и 10 монахов) к вверенной ему пастве в упраздненный Святогорский Успенский монастырь. Обрадовавшись предложению Харьковского архипастыря, запорожские иноки поехали в Петербург, где входили в Святейший Синод с прошением о восстановлении Святогорской обители с учреждением в ней общежития.

Во время своего пребывания в Петербурге они познакомились с боголюбивою Т. Б. Потемкиной, которую также просили содействовать в их деле. Знаменитый путешественник А. Н. Муравьев в своих воспоминаниях о Святых Горах записал рассказ Татьяны Борисовны об этом времени: «Радушная хозяйка сидела на террасе и пригласила нас воспользоваться остатком летнего вечера на свежем воздухе. Самая теплая итальянская ночь, чтобы не сказать украинская, обвевала нас в роскошной вилле. Видя пред собою чудную обитель, только-что возникшую из запустения, и ту, которая оживила своим благочестивым усердием сию грустную дотоле пустынь, я хотел услышать из собственных ея уст – как пришла ей первая мысль обновить Святыя Горы? – Так подслушал я однажды и поэтический рассказ старицы Бородинской о начале ея мирной обители на поле ратном. Драгоценны такия предания свыше всякой летописи, потому что они умирают обыкновенно с теми смиренными лицами, которыя сами почитают себя и свои деяния столь ничтожными, что зарывают их своим молчанием вместе с собою в тихую свою могилу: цвет и плоды видны, но корень глубоко зарастает в землю. – Я спросил: «Каким образом узнала она о существовании и запустении Святых Гор?». «Вы, конечно, знали, – отвечала она, – двух запорожских монахов, Исаию и Мефодия, которые лет осьмнадцать тому назад приходили в Петербург испрашивать себе где-либо место для постояннаго жительства. Покойная графиня Орлова прислала их ко мне. Один из них, именно иеродиакон Исаия, первый начал мне рассказывать о Святых Горах, выхваляя красоту места и умоляя восстановить запустевшую обитель, дабы все Запорожские монахи, пришедшие с ним из-за Дуная во время турецкой войны, могли там поселиться. Ко мне же, собственно, обратился потому, что слышал о моем близком родстве с генералом Энгельгардтом, которому тогда принадлежало это имение по наследству от дяди его, князя Потемкина. Но, хотя немедленно написали к нему, убеждая восстановить обитель, упраздненную князем, он, однако, решительно отказал. После его кончины имение Святогорское должно было разделиться на четыре части, между его сестрами, в числе коих была моя свекровь; но мы упросили княгиню Юсупову скупить себе все четыре участка, чтобы не разделилось такое прекрасное наследство, потому что у нас всегда была надежда когда-нибудь обновить пустынь. Княгиня отчасти исполнила наше желание, но колебалась возстановить обитель до последняго года своей жизни».

Святейший Синод указом от 15 апреля 1836 г. предписал местному епархиальному начальству «войти в рассмотрение… можно ли и на каких именно основаниях восстановить там обитель иноков».

Вследствие сего, после произведенного расследования, сменивший епископа Иннокентия святитель Мелетий уже в июне доносил Святейшему Синоду, что восстановить в означенном упраздненном Святогорском монастыре обитель иноков и поместить в ней монашествующих бывшего Покровского монастыря Запорожской Сечи признается возможным при условии, если крестьян княгини Т. В. Юсуповой, состоящих в приходе бывшей монастырской Успенской церкви, причислить к другим ближайшим приходам, а имеющуюся при церкви землю предоставить в пользу монастыря. Однако крестьяне без дозволения помещицы своего согласия дать не решились, а сама княгиня, несмотря на то, что управляющий ее имением надворный советник Генрих Глиндеман готов был содействовать благому делу, восстановить обитель отказалась.

На донесение Преосвященного Харьковского 12 мая 1837 г. последовал из Святейшего Правительствующего Синода указ, коим предписано: «Дело сие оставить без дальнейшего производства» единственно по причине нежелания княгини Юсуповой на пожертвование в пользу монастыря необходимой земли. Запорожским монахам Святейший Синод предложил остаться в Киево-Печерской Лавре или следовать в Кишинев для помещения в одном из монастырей Молдавской епархии.

Есть также предание, что при святителе Мелетии некоторые из иноков Рыхловского монастыря Черниговской епархии, среди которых был и соименный святителю иеромонах Мелетий, возвращаясь с богомолья на Восток, ходатайствовали о восстановлении иноческого жития на Святых Горах.

«Есть основание думать,  –  писал Григорий Кулжинский, – что святитель Мелетий вполне сочувствовал этой мысли; можно даже сказать, что возстановление Святогорской и других упраздненных обителей его епархии было его заветным желанием. Истинный подвижник веры и благочестия, святой Мелетий, нетленныя мощи котораго почивают в Харьковском Покровском монастыре, совершал обыкновенно Литургию с особенным благоговением… «Когда Высокопреосвященный Мелетий служил Литургию, – замечает высокопочтенный архимандрит Афанасий, – то приходили в церковь одержимые разными духами и, видя его, воплем говорили, между прочим: «И ты, святый, святый, да богомольный, затеваешь уничтоженные монастыри открывать…» Таким образом, сам враг спасения христиан свидетельствовал всенародно о задушевном желании святого Мелетия открывать упраздненные монастыри его епархии, и, разумеется, самый главный – Святогорский. В рукописи покойнаго ключаря Харьковскаго кафедральнаго собора протоиерея Григория Гнедича, озаглавленной так: «Очерки о Преосвященном Архиепископе Мелетии Леонтовиче»… на странице 22-й вот что говорится о посещении в 1839 г. сиротствовавшей Святогорской пустыни святителем Мелетием:

«1839 г. мая 12 или 18 (трудно разобрать) Преосвященный архиепископ Мелетий посетил еще не открытый Святогорский монастырь… Преосвященный Мелетий, сошедши с парома (что на реке Северный Донец, у самаго монастыря), чрез Святые ворота Святогорскаго монастыря пешешествовал к первой Успенской церкви при колокольном звоне, где архимандрит Адриан с братиею в паперте церковной встретил со крестом и святою водою; обревизовал как должно опись церковную и приходо-расходныя книги; на Престоле св. антиминс велел переменить, а из ризницы архиерейской новый получить; по осмотре препроводили Его Преосвященство в приуготовленне для него келии; здесь он пригласил архимандрита Адриана и кафедральнаго ключаря подкрепиться пищею. После обеда, получив благословение, вышли кийждо восвояси. Преподобный Мелетий, несколько передохнув, приказал келейнику Василию позвать архимандрита и ключаря.. Он им сказал о завтрашнем служении и проч.»

Далее упоминается в означенной рукописи о всенощном бдении и Литургии, на другой день совершенной святителем Мелетием. Это богослужение совершено Божиим служителем за несколько месяцев пред своею блаженною кончиною. По удивительной случайности архиерейский хор запел в свое время концерт: «Кто взыдет на гору Господню или кто станет на месте святем Его?» Последующия слова текста были многознаменательныя и даже пророческия для Святых Гор… Кто ни домогался быть всельниками здесь, никому не удалось это желание. Святой Мелетий, посещая на закате своей жизни Святогорскую обитель, устами святой Церкви вещал, что «взыдет на эту гору Господню и станет на месте святем Его неповинен руками и чист сердцем, иже не прият всуе душу Свою и не клятся лестию искреннему своему, иже не ульсти языком своим на ближняго своего». Завет Святителя всегдашним всельникам Святых Гор изумителен, ежели мы вспомним, что пред упразднением Святогорской обители там были разныя настроения… Того же дня, продолжаем говорить словами протоиерея Гнедича, преподобный Мелетий… соизволил, с помощью архимандрита и ключаря, взойти ко второй небольшой Николаевской церкви на центральном среднем остроконечном конусе скалистой горы… Вышедши из Николаевской церкви, к восточной стороне, посмотрел… и, обратившись к полуденной стороне, увидел в густой роще или бору поляну. Перекрестясь, сказал он: «О, архимандрит! Во славу Божию приймите на себя труд устроить и третью вновь церковь; я предвижу, что для Святогорскаго монастыря всех церквей откроются гораздо большия выгоды на украшение оных, и для сего предмета из консистории выдана будет просительная книга, а собравши от доброхотных дателей сумму, от архитектора получивши план и фасад, возможность укажет отослать благонадежнаго и честнаго мастера каменной работы, и с помощью Божиею на сем месте созиждется новая третья церковь!» Архимандрит Адриан, разумеется, не понял, что угодник Божий вещал будущность Святогорью и отвечал святителю: «Ежели Богу будет угодно, то постараюсь содействовать». Святитель Мелетий продолжал: «А для сокращения путешествующим дороги просечь в бору, по прямой линии оную от новоустроившейся церкви для проспекта на десять верст по эту сторону Донца, к полуденной стороне. Дабы во время весенняго разлива, за переезд на паром не издерживали излишних денег и опасности не было бы, а от селения Студенка к противуположной в оном церкви, свободно и без всякаго затруднения, в короткое время, путешествующие богомольцы могли для моления в монастыре иметь отдохновение». Подобно провозвестию Андрея Первозваннаго на горах Киевских, святитель Мелетий провозвестил на Святых Горах Донецких возстановление обители. Сколько высказано заботливости о святогорских богомольцах и какой ясный намек, что их будет много? Воистину так и сбылось впоследствии. Через три года, три месяца и три дня после этого посещения упраздненной обители посетил ее 21 августа 1842 года епископ Иннокентий Борисов, сменивший собою и преемника святителя Мелетия. Приводимое ниже слово Преосвященнаго Иннокентия, сказанное тогда в святогорской церкви, проливает свет и на минувшее значение этой обители, и на состояние ее в ту пору, и на то неравнодушное отношение епископа Иннокентия к ее горькой судьбе. Вот извлечение из этого замечательнаго слова:

«Не без глубокой горести совершили бы мы ныне служение в сем храме; не без смущения и, может быть, не без слез начали бы настоящую беседу свою с вами, братие мои, если бы нам довелось священнодействовать и беседовать в сем храме не теперь, а в прежнее время. Ибо, что видим мы здесь вокруг себя? Видим большею частию одне развалины, свидетельствующия о благочестии времен древних, и об охлаждении в вере времен новых. Место, рукою Самого Творца и видимо выстановленное на удивление всем зрящим, которое посему из всех подобных мест в краю нашем одно удостоилось носить в устах народа название Святаго, – обитель благочестия, упредившая бытием своим едва не все прочия обители отечественныя, со всею верностию отразившая в себе великотруженический образ жизни святых отшельников Киево-Печерских и перестоявшая все ужасы времен Батыя и Тамерлана, – храм, куда целый юг древней России стекался славить Имя Божие и в час счастия и в годину искушений, в коем, идя на брань, проливали мольбы за отечество и брали благословение благоверные Князья Российские, и где, по окончании брани, находили для себя первое и ближайшее успокоение, – пещеры, бывшия свидетелями подвигов самоотвержения самаго высокаго, увлаженныя слезами святых тружеников и, без сомнения, кровию многих мучеников, – все сие оставленное без внимания, преданное запустению, отданное на попрание безсловесных!.. И в какое время? Когда страна наша давно ограждена миром и благоденствием: когда домы наши непрестанно разширяются и едва не спорят в высоте с горами; когда отыскиваются, поддерживаются и хранятся с всеусердием, как святыня, всякаго рода памятники древности! При таком положении святаго места, среди сих развалин и запустения духовному пастырю страны, пришедшему для посвящения сих Святых Гор, явно приличествовало бы не тихое и спокойное собеседование Иакова или Петра, а горький плач Иеремиев и громкое рыдание Иезекиилево…»

На Святогорье царствовало полное запустение. Владельцы имения мало интересовались этим местом, а потому смотрение за ним было ими поручено управляющим. Последние из-за отсутствия в имении какой-либо господской усадьбы, совсем и не нужнной для редко посещавших Святогорье хозяев, разместили свою резиденцию в бывших настоятельских покоях. По свидетельству одного из посещавших Святые Горы в 1816 г., Ивана Вернета, даже и это здание в то время не отличалось крепостью: «Я обедал у господина управителя в гостиной прежних игуменов. Весь дом, уже не служащий той цели, для которой был построен, представляет поразительную противоположность его прежнего состояния с нынешним; но пещера, как памятник, в том же виде переживет еще многих помещиков и управителей!»

Оставшиеся без поддержки монастырские здания приходили в ветхость и разрушались; в них обитали частью приходские священники святогорских храмов со своими причтами, в остальных останавливались многочисленные богомольцы, которые и после закрытия обители не переставали посещать Святые Горы. Чудотворный образ святителя Николая и уважение к святой древности влекли тысячи богомольцев в Святогорье. Дальние обитатели Дона и пределов Кавказских, линейные казаки часто являлись в Святые Горы для поклонения чтимого ими образа Святителя. Особенным многолюдством отличался храмовый праздник бывшей обители – день Успения Богоматери. В этот день также с давних времен собиралась на противоположном Святым Горам берегу Донца довольно обширная ярмарка. О ней писал в своих воспоминаниях А. Ф. Ковалевский: «Среди столетних исполинских дубов, на песчаных берегах реки разбивались палатки торгующих, развешивались их товары, и торговля шла очень оживленно, доставляя им немалую выгоду, вследствие чего и славна была в окрестности Святогорская ярмарка. В этот день шум и говор людские сменяли обычную тишину пустыни, сетовавшей о своем запустении, о бывшей своей духовной красоте. С грустью взирали посещавшие ее богомольцы на обветшавшие ее храмы, вспоминая прежнее благоустройство бывшего тут монастыря, предания о котором передавались с прикрасами народной фантазии, обвыкшей прославлять древние свои святилища. Народ толковал, что скала со своим храмом сама вышла из земли, что храм ее построен не человеческими руками, а самим Богом, и говор о святогорской богосозданной будто бы церкви далеко разносился в окрестности, привлекая благочестивых простолюдинов. И теперь еще многие придерживаются этих преданий старины, передавая народные об этом сказания, в изобилии распространенныя в селах и весях Украины. Благоговение народное к Святым Горам как бы требовало возвращения им древнего их назначения, как бы вопияло против грустного их запустения».

Летопись обители 1844-1922 гг.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ СВЯТОГОРСКОЙ ОБИТЕЛИ

В 1844 г. по указу императора Николая I Святогорский монастырь был восстановлен по чину и уставу Глинской пустыни Курской епархии. Первым настоятелем после открытия Святейший Синод назначил казначея Глинской пустыни иеромонаха Арсения (впоследствии архимандрит), предызбранного новыми владельцами Святогорского поместья, Татьяной Борисовной и Александром Михайловичем Потемкиными, имевшими свою усадьбу в непосредственной близости у Святых Гор в с. Татьяновка.

Вот как пишет об этой благородной чете святитель Игнатий Брянчанинов в одном из своих писем 1843 года: «Оба они крайне добросердечны и привержены к святой Церкви, особливо она; отказавшись от всех светских увеселений, занимается обильным подаянием милостыни, упражняясь в чтении Святых Отцев и молитве. Ея глаза, как два неизсякающие источника слез. Сей чете Господь внушил возстановить монастырь, и она, испросив словесно дозволение у Государя, подала о сем просьбу в Святейший Синод, с тем, чтобы учреждена была общежительная пустынь по уставу Софрониевскому и Глинскому».

За короткое время Святогорская пустынь процвела «яко крин сельный». Благодаря отцу Арсению   были построены новые настоятельский, братский, просфорный, экономический корпуса, гостиницы, трапезные, а также обновлены древние храмы и пещерные церкви. Кроме того, построена новая церковь с колокольней и заложены Преображенская церковь на вершине горы, Успенский собор и скитской храм преподобного Арсения Великого.

Неустанно с утра до вечера трудился настоятель, руководя всеми монастырскими работами, но при этом внимательно следил и за внутренней жизнью братии. Он призывал ежедневно открывать помыслы духовнику иеромонаху Феодосию, после смерти которого отец Арсений стал достойным заместителем его в духовном старчестве.

В возрожденной обители был введен Глинский церковный устав, а духовная жизнь братии проходила при старческом окормлении опытных духовников, которые были учениками знаменитого глинского старца игумена Филарета (Данилевского).

ПОСЕЩЕНИЕ СВЯТОГОРСКОЙ ПУСТЫНИ ЦАРСКОЙ ФАМИЛИЕЙ

Благодаря Татьяне Борисовне Потемкиной, бывшей одной из самых близких подруг Императрицы Марии Александровны, Святогорская пустынь в 1861 г. была осчастливлена посещением Высочайших Особ – Императора Александра II с супругой и детьми. Настойчивые просьбы Потемкиной

посетить их имение на Северском Донце увенчались успехом в августе 1861 г.

Сначала было решено, что только Императрица, младшие дети и свита заедут в Святые Горы по дороге в Крым. Весть о скором прибытии в обитель Царственных гостей мгновенно разнеслась по окрестностям. Ко дню престольного праздника Успения Божией Матери на берегу Донца собралось около 30 тысяч богомольцев.

9 августа 1861 г. Святогорская пустынь торжественно принимала Высочайших Особ – Императрицу Марию Александровну с Детьми. Гостей у святых Врат встречал игумен Герман с братией со свечами в руках. В эти дни, с 9 по 12 августа, Государыня с Детьми посетили многие монастырские храмы, а также скит преподобного Арсения Великого. 12 числа, в субботу, в пещерной Иоанно-Предтеченской церкви Они слушали Божественную литургию, за которой причастились Святых Христовых Таин.

По строгому дворцовому этикету, за которым следил граф Шувалов, Императрица должна была провести в доме всего два дня, а затем выехать на встречу с Государем, который проводил смотр войск в Чугуеве. Но получилось по-другому.

Рано утром 12 августа Мария Александровна послала Государю телеграмму с просьбой приехать к обеду в Святые Горы. Около 4 часов дня прибыл гонец, сообщивший о скором приезде Александра II. Царь прибыл в сопровождении графа Александра Адлерберга и харьковского губернатора генерала Ахматова и проследовал сразу в дом Потемкиных. Император оказался под впечатлением от замечательной местности Святых Гор и находился в прекрасном расположении духа. За веселым и непринужденным обедом, в течение которого много говорили о путевых впечатлениях и о местных крестьянах, незаметно прошел час.

После обеда Государь с дочерью Великой княжной Марией Александровной прибыл в Святогорскую обитель, где у Святых врат был встречен настоятелем отцом Германом с братией. Прошествовав «со славою» в Успенский собор, Государь выслушал краткий молебен с многолетиями всему Царствовавшему Дому, прикладывался к иконам святителя Николая Чудотворца, Успения Божией Матери и принял в дар от настоятеля точную копию чудотворной иконы святителя Николая. Из храма гости в экипажах возвратились в дом Потемкиных.

В шестом часу вечера того же дня Государь с супругой и детьми, сопровождаемые свитой и Т. Б. Потемкиной, подъехали в экипажах к меловой скале. Государь осматривал храм святителя Николая и пещерные церкви – святого Иоанна Предтечи и преподобного Алексия, человека Божия.

В восьмом часу вечера Августейшие посетители отправились кататься по реке. Плывя по Донцу, они любовались прекрасной иллюминацией, украшавшей скалу и красивые берега при теплой летней погоде. Гребцы гребли в 12 весел, впереди шла лодка с хором монастырских певчих, по обоим берегам стояли тысячи людей. «Прогулка эта по красоте впечатлений была до такой степени событием из сказочного мира Шахерезады, что Государь испытывал нечто вроде восторженного состояния. И действительно, никогда и нигде после я не видел и не испытывал подобного впечатления от прекрасного», – так писал один из очевидцев, внук историка Карамзина, князь Владимир Мещерский. У монастырской пристани Высокие путешественники пересели из лодки в экипажи и проехали по ярмарочной площади, чтобы с противоположной стороны еще полюбоваться редкой красотой местности Святогорского монастыря, после чего возвратились в дом Потемкиных.

13 числа, в воскресенье, Их Величества и Их Высочества слушали Божественную литургию в домовой церкви господ Потемкиных, которую совершал соборне отец игумен. По окончании литургии Государь вручил отцу Герману золотой Крест, украшенный алмазами и изумрудами. В этот же день Император с Семейством отбыл в г. Харьков. Но и после отъезда Государь Александр Николаевич и Государыня Мария Александровна неоднократно осыпали Святогорскую обитель Своими дарами. О впечатлении, произведенном на Августейших Особ Святыми Горами, можно судить по словам Царя-Миротворца Александра III: «Матушка очень любила Святыя Горы и часто их вспоминала».

Преподобный Арсений верно подражал отцу Филарету в управлении обителью Святогорской: возродил ее из руин, хорошо обстроил и обеспечил, собрал в нее и благонравных братий, из которых многие, благодаря его духовному руководству, мудрости и опытности святоотеческим, просияли своей подвижнической жизнью и сподобились благодатных даров.

Скончался архимандрит Арсений 12/25 октября 1859 г. По завещанию своему был погребен в пещерах святогорской скалы. Впоследствии благодарная святогорская братия близ могилы отца Арсения своими руками ископала новую пещерную церковь в честь преподобного Алексия, человека Божия – святого, которому почивший настоятель был посвящен от купели крещения.

Господь, несомненно, сподобил Своего угодника, архимандрита Арсения, небесной славы: о его блаженной загробной участи свидетельствует рассказ преподобного Иоанна Затворника, который в день своей кончины видел бывшего своего старца глинского игумена Филарета с учениками его, святогорскими умершими отцами: архимандритом Арсением и духовником иеромонахом Феодосием. Они соборно совершали молебен святителю Николаю и звали его к себе.

Святость почившего архимандрита Арсения признавали не только братия Святогорской обители, еще при его жизни говорившие, что «прозорлив он и строг». В поучении, которое раньше читалось в Глинской пустыни в день поминовения игумена Филарета, отец Арсений назван не только ближайшим и достойным учеником приснопамятного аввы, но и великим старцем, носителем Божественной благодати.

СВЯТЫЕ ГОРЫ — ДУХОВНЫЙ ЦЕНТР СЛОБОЖАНЩИНЫ

В XIX в. Святые Горы стали центром богомолья не только для юга России, Дона и Кавказа, но и для севера, откуда также приходило множество паломников и богомольцев, которые заходили в обитель по пути из Воронежа в Киев. Некогда запустевшая Святогорская обитель за короткий период была украшена многими царскими дарами, обогащена вкладами различных жертвователей и благотворителей и сделалась известною и славною по всей России.

В этот период своего существования, охвативший 2-ю половину XIX в. и начало XX в., святая обитель имела особое Божие благословение. Число насельников ее доходило до 700 человек, во всем она изобиловала, возросла, обстроилась прочно и красиво новыми храмами и зданиями. Вместо ветхих и полуразрушенных были заново построены следующие корпуса: иеромонашеский, просфорнический, кузнечный, экономический, казначейский и настоятельский. На южном склоне Святых Гор был устроен отдельный экономический хутор, на котором находилось монастырское хозяйство, рядом – больница с церковью и пчелиная пасека. В самой обители братья завели много полезных мастерских: столярную, слесарную, малярную, кузнечную, портную, сапожную, живописную и другие, которые приносили двоякую пользу: братия трудилась, избегая праздности, и обитель сокращала свои расходы на покупку многих вещей.

В 1879 г. старанием архимандрита Германа в монастыре начала работать своя собственная фотостудия, которой заведовал основательно знающий фотографическое искусство монах Тимон. Многие виды обители, сделанные в ней в то время, сохранились до ныне и по прежнему поражают своим качеством даже опытных фотографов.

Не была скудна Святогорская Пустынь и образованными монахами: иеромонахи Тихон, Иларион, Иустин и иеродиакон Ириней по указу Святейшего Синода в 1900 г. вошли в состав Иерусалимской Духовной Миссии.

В окрестных селах (Голая Долина, Банное и Пришиб) были заведены школы, в которых святогорцы преподавали грамоту, церковное пение, прикладное искусство и прочее. Число учеников в них превышало 300 человек. Много способствовали процветанию обители странноприимство и гостеприимство, которые привлекали благочестивых верующих людей всякого сословия: монастырь кормил и поил бесплатно, принимая всех, кто бы ни посещал его. Обычаи и порядки были так прекрасны, что среди местного населения ходила поговорка: «Хорошо, как в Святых Горах». Церковное богослужение и устав были взяты из Глинской пустыни и отличались чинностью, продолжительностью служб, а братский хор славился древними напевами и отборным качеством голосов.

За время настоятельства архимандритов Арсения и Германа обитель процвела «яко крин сельный» и стала одной из благоустроенных и богатейших обителей края. Был обновлен древний храм святителя Николая в меловых пещерах, переосвященный в честь Рождества Иоанна Предтечи, а также Никольский храм на скале; обретен подземный храм преподобных Антония и Феодосия Печерских; воздвигнуты величественный Успенский собор, Покровский храм с колокольней, двухэтажный Преображенский на одной из гор, которая называлась «Фавором», скит с храмом прп. Арсения Великого на «Святом месте», Ахтырская церковь на больничном хуторе и Спасов скит на месте крушения царского поезда в 1888 г. возле станции Борки. В 1861 г., после смерти архимандрита Арсения, братией был ископан новый пещерный храм в честь преподобного Алексия, человека Божия – покровителя почившего настоятеля (имя Алексий он носил до пострижения в монашество).

ПРЕПОДОБНЫЙ ИОАНН ЗАТВОРНИК — ЯРКИЙ ПРИМЕР СВЯТОГОРСКОГО ПОДВИЖНИЧЕСТВА

Преподобный Иоанн Затворник (в миру Иван Крюков) родился в 1795 г. в г. Курске. С детства горел любовью к монашеству, особенно к подвигу затвора, но его благочестивому желанию суждено было исполниться только после нелегких испытаний. В 1839 г. будущий затворник поступил в Глинскую пустынь под руководство старца-игумена Филарета. С самого поступления в монастырь Иван Крюков отличался простотой и искренностью, усердием и неутомимостью в молитве, которую сопровождал многими земными поклонами. Через 7 лет он был пострижен в мантию с именем Иоанникия и назначен экономом обители. С возобновлением Святогорского Успенского монастыря в 1844 г. часть глинской братии, среди которой был и монах Иоанникий, возглавляемая казначеем иеромонахом Арсением, перешла на жительство в восстанавливаемую обитель Божией Матери. Оставленный в должности эконома преподобный много потрудился для благоустройства Святогорья. Работая в пещерах по их расчистке, он полюбил одну из меловых келий, в которой и затворился в 1850 г. по благословению настоятеля. Через два года был пострижен в схиму с именем Иоанн.

Вот как передает А.Ф. Ковалевский, очевидец подвигов затворника, описание быта его скромной келии: «Представьте себе, читатель, тесную и низкую келию, своды которой не выше роста человеческого, иссеченную в мелу, свет в которую проникает через узкую скважину, пробуравленную наружу скалы на довольно большом расстоянии. Атмосфера келии резко холодная и сырая, напоминает собою ледник: она как бы колет вас и возбуждает в теле озноб лихорадочный (только через 5 лет в его келии была устроена печь – прим. авт.). Все убранство келии составляет деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвенного. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник: затем небольшой аналой у святых икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагольный тулуп, ветхая мантия с епитрахилью и неугасаемая лампада – удовлетворяли все жизненные потребности затворника, да еще неизменные его тяжелые железные вериги и жесткая власяница, которые носил он на своем теле и которые сами составляли немалое испытание своей тяжестью и остротой. Правило молитвенное по заповеди отца Арсения совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник… приобщался Святых Христовых Таин… в соседней пещерной церкви Иоанна Предтечи, где служилась еженедельно литургия по вторникам…

Сырость была такая, что одежда недолго служила, видимо истлевала и распадалась. Мириады насекомых кишели в келье, в гробу и одеждах подвижника, уязвляли до крови его тело и нарушали его покой, если только можно назвать покоем ложе в гробу при такой обстановке. Но крепость духа подвижника Божия была поистине изумительна: все терпел он мужественно ради Господа и спасения своей души; страдания Господа всегда представлял он взором души своей и, противопоставляя им свой подвиг, считал его ничтожным от искреннего сердца».

В таких трудах прожил подвижник в затворе 17 лет. За подвижническую, самоотверженную любовь к Богу и ближним Господь еще при земной его жизни сподобил благодатных даров непрестанной молитвы, дара рассуждения, прозорливости и чудотворений. За неделю до смерти по благословению настоятеля и с согласия затворника тяжело больной старец был перевезен на больничный хутор Ахтырской Божией Матери, где 24 августа 1867 г. мирно скончался. Вскоре на его могиле стали происходить чудеса, и многие недужные получали исцеления от неизлечимых болезней.

24 августа 1995 г. преподобный Иоанн Затворник Святогорский был причислен Украинской Православной Церковью к лику святых. Его святые мощи благоговейно хранятся в Свято-Успенском соборе обители, где еженедельно по четвергам перед Литургией служится молебен у раки с мощами святого, от которых подаются исцеления и помощь всем с верою притекающим. Ежегодно в день памяти преподобного – 24 августа совершается крестный ход вокруг обители с его мощами, на который собирается до 10-15 тысяч паломников.

НЕКРОПОЛЬ ОБИТЕЛИ

Кладбище у подземной церкви преподобных Антония и Феодосия начало формироваться в конце 40-х годов XIX века. Первым здесь был погребен в 1846 г. старец Мафусаил. Погребение его совершилось еще до освящения храма.

В это время слева от входа в церкви появляется княжеская усыпальница Голицыных. Инициатором ее устройства в виде подземных склепов с надстроенным павильоном стала владелица святогорского имения Татьяна Борисовна Потемкина (урожденная княгиня Голицына). Первым в усыпальнице Голицыных был захоронен князь Борис Алексеевич Куракин – муж родной сестры Т. Б. Потемкиной, княжны Елизаветы Борисовны Голицыной. При Павле I и Александре I он служил губернатором Малороссии, с 1822 г. являлся сенатором, тайным советником и мальтийским кавалером. Скончался 2 октября 1850 г. в г. Харькове. Брат Татьяны Борисовны князь Андрей Борисович Голицын, генерал-майор и флигель-адъютант Императора Александра I, умер в 1861 г. в Москве и был перевезен в Святые Горы для погребения. Его родной брат, Николай Борисович Голицын, скончался в 1866 г. и также перевезен в Святогорскую обитель из Ново-Оскольского уезда Курской губернии (ныне Белгородская область). Последней в усыпальнице Голицыных у пещерной церкви в 1872 г. вечный покой обрела супруга Н. Б. Голицына княгиня Вера Федоровна Голицына.

На кладбище возле церкви хоронили представителей знаменитого дворянского рода Иловайских. Первыми из этого рода здесь были погребены в 1847 г. генерал-майор Григорий Дмитриевич Иловайский, сын Дмитрия Ивановича Иловайского – основателя слободы Зуевка Таганрогского округа, и в 1850 г. гвардии поручик Левин, муж Надежды Григорьевны Иловайской. Жена Григория Дмитриевича известная благотворительница Марфа Аркадиевна упокоилась рядом со своим мужем, как и их сын Иван Григорьевич Иловайский, его дочери Ольга († 1864 г.) и Нила († 1878 г.), а также сестра Елизавета Деволан († 1858 г.), погребенная, предположительно, рядом со своим сыном Александром Францевичем Деволан. Впоследствии в фамильном склепе были похоронены жена И. Г. Иловайского Мария и сын Владимир, останки которых перенесли в 1899 г. в Святогорскую пустынь из слободы Зуевка.

Примечательно, что фамильный склеп, устроенный Иловайской, некоторое время служил местом покоя для почивших благотворителей Святогорской пустыни изюмских мещан Смирновых: Семена, Анастасии и их внука, неизвестного по имени. После того, как И. Г. Иловайский пожелал погребсти в своем фамильном склепе у подземной церкви родную сестру Елизавету Деволан и двух дочерей, Ольгу и Нилу, тела упомянутых Смирновых были перезахоронены в другом месте, но также у церкви преподобных Антония и Феодосия Печерских.

Кроме указанных выше фамилий, на монастырском кладбище возле церкви преподобных Антония и Феодосия захоронены также граф и наказной атаман Войска Донского Матвей Иванович Платов (вероятно, внук героя Отечественной войны 1812 г. М. И. Платова), действительный статский советник Степан Васильевич Курдюмов, славянский городовой врач, возглавлявший Славянские Минеральные воды со времени их открытия в 1847 г. до самой своей смерти 20 октября 1872 г., полковник Владимир Опочинин и его супруга Феодосия, Скоротовский, Жилинские (среди них – надворный советник Павел Григорьевич Жилинский (1813–1869 гг.), Арсеньев, подполковница артиллерии О. Феодосия и мн. др.

Почти в одно время, в 1870-х гг., принесли в дар обители свои имения две помещицы Марфа Матвеевна Правицкая († 25 сент. 1890 г.) и Е. А. фон Циглер. Они переселились в монастырскую гостиницу, где жили, не пропуская ни одной церковной службы, до самой своей кончины. Похоронены также на кладбище возле пещерной церкви.

Из братии монастыря здесь были погребены духовники-иеромонахи Феодосий († 20 окт. 1850 г.), Киприан (Манько, † 25 июля 1874 г.), Паисий (Занькевич, † 17 окт. 1890 г.), Иоанникий (Аверкиев, † 10 февр. 1882 г.), игумен Леонтий, схимонах Феодосий (Голуб).

НАСТОЯТЕЛИ СВЯТОГОРСКОЙ ПУСТЫНИ АРХИМАНДРИТЫ ГЕРМАН И ВАССИАН

Преподобный Герман (Клица) происходил из богатого купеческого рода Черниговской губернии. 24 июля 1840 г. был принят в Глинскую пустынь игуменом Филаретом, который уже тогда провидел в нем будущего подвижника. В 1844 г. вместе с казначеем Глинской пустыни отцом Арсением перешел в Святые Горы – возобновлять запустевшую обитель.

Неутомимый труженик своей обители, отец Герман не был лишен и особенных знаков благоволения к нему Царицы Небесной, видеть Которую сподобился он дважды в своей жизни. Первое явление ему Божией Матери было во время соборного акафиста. Второе явление последовало при следующих обстоятельствах. В 1859 г. скончался архимандрит Арсений, и на его место, по единогласному желанию всей святогорской братии, был избран иеромонах Герман. По принятии настоятельских обязанностей отец Герман много думал и унывал, что не в состоянии он будет понести возложенное на него бремя. Однажды, размышляя об этом, он задремал и в сонном видении узрел перед собой Царицу Небесную, а по сторонам Ее – святителя Николая Чудотворца и святителя Германа Патриарха – своего покровителя. Богоматерь, показывая отцу Герману небольшую трость, которая была у Нее в руках, сказала: «Почто унываешь? Не ты будешь управлять обителью, а Я: ты в руках Моих будешь как эта трость!»

Много трудов за время своего настоятельства положил отец Герман для дальнейшего развития и процветания Святогорской обители, которая преимущественно ему обязана своим благоустройством. Будучи сам учеником старца-игумена Филарета, отец Герман старался поддерживать и укреплять в своей обители традиции старчества, введенные в Святогорье еще архимандритом Арсением. За советом и поддержкой он неоднократно обращался к оптинскому старцу архимандриту Исаакию (Антимонову), к которому сохранилось одно его письмо, а также имел близкое духовное общение со святителем Филаретом (Дроздовым).

Как опытный в духовной жизни, в 1863 г. архимандрит Герман был призван к служению на пользу многих иноческих обителей: его назначили благочинным всех монастырей Харьковской епархии. По его указаниям в Ряснянский и Ахтырский монастыри настоятели были взяты из святогорской братии.

Истинным отцом и благодетелем явился отец Герман для Скорбященской Старобельской общины, которая при его отеческом участии благоустроилась и стала цветущим и многолюдным женским монастырем.

Преставился отец Герман, приобщившись Святых Христовых Таин, 13/26 апреля 1890 г. на 75-м году жизни, из которой 50 лет провел в монастыре и 30 лет в настоятельстве.

Архимандрит Вассиан, управлявший Святогорской обителью с 1890 по 1909 гг. стал достойным преемником своих двух предшественников. Екатерина Жилинская писала о нем: «В течение десяти с небольшим лет его управления обителью немало положено им трудов и забот на ея благоустроение. Воздвигнуты два громадных гостиничных корпуса, в которых более ста просторных прекрасных номеров. Во все монастырские корпуса, гостиничные коридоры, дворы, как в гостиничный, так и монастырский, проведена чудная вода из горных источников… Собор недавно украсился четырьмя дорогими изящ­ной работы серебро-позолоченными окладами… Главный Престол собора тоже украсился изящной и богатой сребро-позолоченной одеждой… К прежним колоколам прибавлен новый, в 200 пудов весу. Но вместе с заботами об обители архимандрит Вассиан не забывает и нашей меньшей во Христе братии, просвещая эту темную массу светом Христова учения устройством в окрестных деревнях трех образцовых церковно-приходских школ… И в настоящее время, трудное вообще для монастырей при оскудении веры и благочестия всюду, Святогорская обитель, благодаря его мудрому, при помощи Божией, управлению, стоит на высоте своего призвания. Твердою рукою, несмотря ни на что, ведет он ее по пути, начертанному его предшественниками, неуклонно твердо держась прежних традиций монастырей, строгих правил иноческаго устава, введеннаго в обители при ея возобновлении. И строгий начальник, когда того требует благо вверенной ему Господом братии, но вместе с тем и любвеобильный для нея отец, за это любим и ценим братиею».

Забота архимандрита Вассиана о ближних простиралась также и на престарелых лиц духовного звания: для них сострадательный и любвеобильный настоятель при Святогорском монастыре в 1907 г. открыл приют на 20 человек.

Сильное и благотворное миссионерское влияние оказывает каждая иноческая обитель своим уставным благолепным богослужением, своими приютами, богадельнями, школами, благотворительностью и, наконец, высоконравственной жизнью своих насельников. Старанием отца Вассиана Святогорская обитель в начале ХХ века просвещала огромное количество людей и сугубо принимала участие в миссионерской и противосектантской деятельности.

МОНАСТЫРСКИЕ СКИТЫ И ХУТОРА

Свято-Успенская Святогорская Пустынь, являясь крупным духовным центром на юге Российской Империи, помимо 8 храмов, находящихся на ее территории, имела несколько скитов как вблизи самого монастыря, так и на расстоянии нескольких сот километров.

Арсеньевский скит (или, как говорят в народе, «Святое место») – находится в двух километрах от обители на правой стороне Донца. Еще в древности там был устроен скит, имелись церковь и келии. В 1850-60-х гг. для иноков, стремившихся подвизаться в безмолвии, церковь и келии были вновь построены, и, таким образом, возобновилось скитское жительство на этом святом месте.

Ахтырский скит (по преданию первоначальное заселение его иноками относится к глубокой древности) – устроен в 1850-е годы на южном склоне Святых Гор как отдельный экономический хутор. При нем имелась церковь Ахтырской иконы Божией Матери и больница образцовая в Харьковской епархии, почему и скит еще назывался больничным хутором. В больнице врачевались не только монашествующие, но и миряне. Многие рабочие, следуя из внутренних губерний на заработки и заболев на пути, спешили в святогорскую больницу, где находили покой и лечение. Так во время войны 1877 г. в одном из скитских корпусов разместили раненых и больных воинов, в 1878 г. для них, близ больничного скита, на поляне, устроили бараки на 50 человек, где братия скита окружала больных попечением и уходом.

Постройки сельскохозяйственного назначения и монастырские службы составляли значительную часть в обширном комплексе зданий скита. Весь больничный хутор, был окружен каменной оградой длиной 524 сажени с угловыми башнями, делавшими его похожим на крепость. За оградой возле хутора находились кирпичный завод, где производили до миллиона кирпича в год, 3 ветряные мукомольные мельницы: две – с двумя поставами и третья – с одним поставом и толчеею, пасека из 700 ульев, свечной завод, рига, пахотные земли, сенокосные луга, сады, огороды и бахча. Также монастырь содержал 30 лошадей, 22 пары волов и около 50 голов прочего рогатого скота.

Кирпичный завод имел две печи для выжигания кирпича и одну печь для выжигания извести. Для проветривания кирпича устроены 4 сарая, и для помещения рабочих – деревянный дом, крытый соломой.

О свечном заводе писала Екатерина Жилинская: «Свечи делаются из пчелинаго воска. В большом чане распускается воск, затем наливают его в разной величины формы для выделки свечей. В отдельной комнате уже совсем готовыя свечи золотят. Все эти работы производятся руками святогорских иноков».

На монастырском поле, вблизи хутора, находилась деревянная рига, в которой для обмолачивания разного рода хлеба установлена молотильня механического устройства.

В 60 км от Святогорского монастыря, на хуторе Гаражовка, в подаренном вдовой Марфой Правицкой имении, был открыт в 1868 г. скит и устроена деревянная церковь, посвященная иконе Божией Матери «Неопалимая Купина».

Кроме того, в селе Екатериновка находилось монастырское подсобное хозяйство с церковью в честь иконы Божией Матери «Знамение».

В с. Маяки, в 10 км от монастыря, стояла водяная мельница, а при ней сукновальня и круподерня. Кроме хозяйственных зданий здесь были устроены каменная церковь в честь Знамения Божией Матери и братская трапезная.

Старанием отца Германа в с. Высочиновка (около 300 км от Святогорской Пустыни) устроен отдельный Высочиновский Казанский мужской монастырь, получивший своего настоятеля из числа Святогорской братии. Также отец Герман на месте чудесного спасения Царской Семьи при крушении поезда близ станции Борки начал устраивать Спасов Скит, оконченный уже его преемником архимандритом Вассианом.

В г. Славянске Святогорская Пустынь имела монастырское подворье с домом.

Таким образом, Святогорская Пустынь, являясь третьим по строгости монастырем в Царской России после Пустыней Софрониевой и Глинской, удивляла современников и стройным ведением подсобного хозяйства. До сих пор у местного населения сохранилась поговорка, которую употребляют, желая что-либо похвалить: «Хорошо, как в Святых Горах». Сотни гектар пахотной земли, леса, триста голов крупного рогатого скота, пасека, кирпичный завод, мельницы, крупорушки, сукновальни, шорные, бондарные, столярные, слесарные, иконописные, обувные, позолотные мастерские давали монастырю прочную материальную базу для самообеспечения и благотворительной деятельности. Открытие в монастыре ремесленной школы для крестьянских детей, постройка в окрестных селах монастырских школ, храмов, больниц еще более расположило местное население к обители, а Донское, Слободское и Кубанское казачество называло Святогорский монастырь казачьей Лаврой.

НАСТОЯТЕЛЬ ПРЕПОДОБНОИСПОВЕДНИК АРХИМАНДРИТ ТРИФОН

Архимандрит Трифон (в миру Скрипченко Тихон Васильевич) родился в 1865 г. в селе Прорубь Сумского уезда Харьковской губернии в крестьянской семье. С 1890 г. становится насельни­ком Святогорской Пустыни. Приняв монашеский постриг и иеромонашеский сан, отец Трифон в 1900 г. отправляется в качестве полкового священника с войсками на Дальний Восток. В 1909 г. игумен Трифон был избран братией четвертым настоятелем Святогорской Пустыни после ее возобновления в 1844 г.
В годы настоятельства преподобного архимандрита Трифона обитель находилась в полном своем расцвете и отличалась не только внешней благоустроенностью, но славилась и строгой высокодуховной жизнью монашествующих.
При настоятеле архимандрите Трифоне были построены несколько корпусов и церковь в честь Всех святых на братском кладбище. Под спудом Всехсвятской церкви располагался приготовленный склеп, – там отец Трифон хотел быть погребенным.
События 1917 г. и приход новой советской власти трагично отозвались на дальнейшей судьбе Святогорского монастыря, разграбление которого началось с 1917 г. С этого времени для отца Трифона начинается путь исповедничества.
Примером того, что пережил преподобный Трифон в годы разорения обители (1917–1922 гг.) служит одна из записей монастырского летописца иеродиакона Луки (Грицкевича): «2/15 января (1919 г.)… бандиты явились в храм, набросились на священнослужителей и начали тащить их в ризах вон из церкви, но затем, по просьбе дали им разоблачиться и выгнали на тротуар, куда согнали всех монашествующих (с настоятелем архимандритом Трифоном, казначеем игуменом Герасимом, духовником иеромонахом Каллистом), поставили в ряды и начали обучать воинским приемам; причем, над многими чинились разныя пытки: били, толкали, разули на снегу настоятеля и надели на него опорки, стригли волосы, заставляли курить, пить чернила, уксус. Так продолжалось до двух часов дня. После этого погнали всех в трапезную церковь, где вновь подвергались издевательствам, какия только могли тогда бандиты изобресть, особенно на настоятеля извергалась разная хула и ругательства».
После закрытия обители в 1922 г. отец Трифон был осужден и сослан на каторжные работы. После каторги советской властью ему было зап­рещено возвращаться в Харьковскую область. Желая поселиться недалеко от Святогорской обители, он избрал для жительства село Сватова Лучка, находившееся в 70 км от Святогорья, но уже в другой области – Луганской. Здесь он жил до конца своих дней.
Мирно почил отец Трифон в воскресный день 1/14 мая 1939 г. Некоторые скудные сведения о нем находятся в дневниках архидиакона Авраамия: «Покойный наш настоятель Трифон также долго скитался, не имея где главы подклонити, жил в пустынях гор Кавказа, но и оттуда был изгнан и преследуем. Наконец, по многом скитании, после уз осел в селе Сватова Лучка на приходе, где и окончил свое земное назначение, скончався в старости на 74-м году от рождения… Сей муж был прост, кроток, смирен и начитан Словом Божиим. Затруднительныя положения и обстоятельства не позволили никому из нас, духовных чад твоих, поприсутствовать и отдать последний сыновний долг тебе в скромной твоей кончине. Чужия совершили и окончили твое последнее… Сырая убогая могила в том же селе приняла твой охладевший прах. Мир праху твоему, любезный отче! Никого мы уже по тебе не изберем, но как пчелы без матки окончим и мы дни свои…»
В тот же самый день, когда хоронили архимандрита Трифона, была закрыта церковь села Сватова Лучка, и с нее были сброшены на землю железные кресты. Один из них был поставлен на могиле скончавшегося в изгнании настоятеля-исповедника. Благодаря этому, спустя 63 года новая братия Святогорской обители без особых затруднений смогла оты­скать среди других погребенных могилу архимандрита Трифона, которая находилась в одном ряду с могилами его почивших духовных чад, многие из которых были тайно пострижены в монашество отцом Трифоном. Место погребения, как и святые мощи преподобноисповедника, с благоговением почитаются православными христианами.

РАЗГРОМ СВЯТОГОРСКОГО МОНАСТЫРЯ

События 1917 г. и приход новой Советской власти трагично отозвались на дальнейшей судьбе Святогорского монастыря, разграбление которого началось с января 1918 г. Для братии обители отнятие церковных ценностей местными властями, большевистские грабежи и убийства были совершенно неожиданным и ошеломляющим событием. В смутное время гражданской войны, когда монастырь занимала Белая Армия, Особая следственная комиссия составила Акт расследования о злодеяниях большевиков, совершенных в это время в Святогорской обители. Возможно, что для настоятеля с братией недолгое, но губительное пребывание большевистских отрядов казалось уже чем-то прошедшим, что никогда не должно вернуться, о чем можно только вспоминать, как о страшных минутах, но – судьбы Божии неисповедимы. Архив сохранил до наших дней документ, из которого ниже приводятся некоторые выписки.

АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ О ЗЛОДЕЯНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ

«В начале января Великокамышевахский земельный комитет Изюмского уезда…, Богородичанский и Славянский комитеты взяли на учет имущество монастыря… и начали немедленно ликвидировать его в свою пользу. Таким образом, вывезен был весь запас хлеба, а скот распродан… Монахи, составлявшие рабочую силу, подверглись принудительному выселению, и из 600 человек осталось от 200 до 300… С февраля начинаются многочисленные обыски, всякий раз сопровождаемые грабежом. 26 марта… под предлогом отыскания оружия большевики направились в пещерные храмы, где вели себя кощунственно, входя в храмы в шапках, куря папиросы, переворачивая престолы и сквернословя… Священные предметы с ругательством втискивались в ящики, из дароносицы были выброшены Святые Дары и растоптаны тут же. К началу апреля относится зверское убийство монаха Ипатия, вышедшего за монастырские стены. По-видимому, он был ограблен и зарублен шашками бродячими большевистскими шайками… 1 декабря банда человек около 100 ворвалась в монастырь и приступила к грабежу монастырского и братского имущества. Из монастырской казны похитили 7000 рублей. У монахов отнимали одежду, обувь, белье, часы и проч. и все награбленное увезли на монастырских же 6 лошадях… Дни 2 и 3 января 1919 г. были самыми тяжкими для Святогорского монастыря и вместе с тем днями самого напряженного кощунства и издевательства над православной религией и насилия над священнослужителями и монахами обители. 2 января, около 3 с половиной часов дня, на 16 подводах приехали к монастырю красноармейцы числом до 60 человек… С гиканьем ворвались они через ворота гостинницы и, обругав площадной бранью заведующего гостинницей монаха, избили его прикладом и рассеялись по корпусам монастыря. Начался грабеж с самыми невероятными издевательствами…»

Документ этот составлен 17 июля 1919 г. в г. Екатеринодаре.

Весной 1919 г. в монастыре была размещена колония детей из Петрограда, воспитание которых проводилось в соответствующем коммунизму духе. Постепенное вытеснение монашеской общины завершилось в 1922 г. полной ликвидацией монастыря, вместо которого был образован Дом Отдыха для трудящихся Донбасса. Часть братии, во главе с настоятелем архимандритом Трифоном, была привлечена к суду Донецким Губ-РевТрибуналом по обвинению в сокрытии церковных ценностей, вещей и продуктов. Вынесенный приговор был на удивление мягок для того времени: все осужденные монахи, кроме одного иеродиакона Дисидерия, по причине преклонных лет, получили условное наказание.

Ровно через месяц после открытия суда, а именно 8 июля 1922 г., власти начали открытое давление на братию, требуя немедленно, в кратчайшие сроки покинуть обитель, вместо которой они предполагали устроить Дом отдыха. Однако еще, по крайней мере, до декабря при монастыре жило до 100 человек монахов.

Со слезами, как с родной матерью, расставались братия со святой обителью, процветанию и украшению которой многие из них посвятили всю жизнь. «… Умерла в мучительной агонии и наша святая обитель. Но прежде чем умереть, приняла много горьких болезней и мук… – писал в своем дневнике один из изгнанных святогорцев архидиакон Авраамий. – Когда уже не оставалось средств для нашего существования, тогда нам сказали: «Уходите! На все четыре стороны, кому куда угодно. Вот вам 3 дня сроку». И мы, собрав незатейливые пожитки, надев сумки, пошли… Это было в 1922 г. месяца июля 8 дня. Солнце светило и грело равнодушно, как оно действует сейчас – до и после, – а мы скитаемся в рассеянии, где и как кто может…»

В октябре 1922 г. братия обители, пытаясь сохранить от поругания хотя бы один из монастырских храмов, направили в Киев прошение о разрешении открытия приходской церкви в упраздненном Святогорском монастыре. Но и в этом братии отказали. На состоявшемся 18 октября заседании ВУЦИКа председателем Петровским было принято решение «ходатайство отклонить». А через три дня тем же ВУЦИКом монастырь, в котором с августа располагались уже два детских дома, окончательно передан Донецкому Губсоцстраху для устройства Дома отдыха.

С этого момента монастырь прекратил свое существование. Бывшие монастырские здания начали осваиваться Домом отдыха.

Летопись обители 1922-1992 гг.

ОСКВЕРНЕННАЯ СВЯТЫНЯ

Сразу же по закрытии монастыря в 1922 г. открыть Дом отдыха у советских властей не получилось. 1 декабря 1922 г. газета «Всероссийская кочегарка» отмечала: «21 октября 1922 г. ВУЦИКом (Всеукраинским Центральным Исполнительным Комитетом) постановлено передать бывший Святогорский монастырь со всеми угодьями Донецкому Губсоцстраху для Дома отдыха рабочим Донецкого бассейна. В настоящее время это решение приводится в исполнение: идет ремонт корпусов, которых в монастыре до 40. Один из них уже готов (на триста человек); остальные будут готовы к весне. Открытие Дома отдыха предполагается в декабре с. г. Весной 1923 г. количество отдыхающих предполагают довести до 2000 человек… При монастыре живет до 50 инвалидов, до 100 чел. монахов. Трудоспособных монахов решено выселить совсем из монастыря, нетрудоспособных же переселить частью в скит, частью на хутор Татьяновку… Некоторых же как специалистов по той или другой части хозяйства – пока оставить».

Обещанное в декабре открытие Дома отдыха, однако, не состоялось. Известно, что работать он начал лишь в мае, причем первый набор отдыхающих произведен всего в количестве 100 человек.

Через несколько лет новооткрытому советскому учреждению был присвоен статус I Всеукраинского Дома отдыха имени Артема. Корреспондент журнала «Всесвіт» за 1931 год отмечал, что в предыдущем году в Доме отдыха побывало 23700 человек отдыхающих.

В 1925 г. в лесных окрестностях бывшего монастыря начали устраивать отдельные пансионаты для отдыха рабочих, пионерские лагеря, дома для матери и ребенка.

Наступил долгий период запустения и осквернения святой обители. Новые правители не просто использовали монастырские здания и храмы, но старались надругаться над святынями, и, как правило, на месте алтарей устраивали отхожие места. Были сбиты главы с церквей, изуродованы росписи и благолепие архитектуры. Соборный храм Успения Божией Матери перестроен под кинотеатр: в левом приделе был устроен санузел, в правом – гримерная, в центральном – сцена и оркестровая яма, в вестибюле – комната смеха.

В церкви Покрова Божией Матери размещена водолечебница с углекислыми ваннами, солярием, стат-душами, причем одна из ванн стояла в алтаре на месте Престола – самого святого места в храме.

Поругание святого места проявлялось даже в переименовании. Уж слишком большевикам резало глаза, когда они видели слова «святой», «обитель», «Святые Горы». Используя их в газетных и журнальных статьях, но, не желая признавать за ними буквального смысла, безбожники непременно заключали их в кавычки. «А как писать в документах?» – наверное, ломали они головы. Решение, в духе того времени, вскоре было найдено: Святые Горы назвали Красными или Горами Артема.

В 1927 г. как символ победы революции и господства коммунизма на одной из гор, называвшейся Ермоном (в память одноименной горы в Палестине), воздвигнут памятник Артему. Возвышавшийся на соседней горе двухэтажный храм Преображения Господня, в котором сначала разместили электростанцию, уже был к этому времени взорван (из церковного кирпича впоследствии построили некоторые хозяйственные помещения возле кочегарки бывшего санатория имени Артема).

Пришли в запустение и варварски разрушены храмы в Арсениевском, Спасовом и Ахтырском скитах. На базе последнего функционировал Дом отдыха «Степной», рядом находился пионерский лагерь на 300 мест.

В стенах бывшей обители устроены три музейные выставки: санитарно-гигиеническая, антирелигиозная и краеведческая. Антирелигиозная выставка располагалась в меловых монастырских пещерах, которые также испытали на себе разорительную руку новой власти.

Пещерные церкви были разграблены, иконостасы разбиты, иконы уничтожены, всюду стояло запустение.

В подземной церкви преподобных Антония и Феодосия Печерских в это время администрация Дома отдыха устроила овощехранилище, просуществовавшее до 1986 г., а в пещерах меловой скалы в 1932 г. действовал антирелигиозный музей. Во время Великой Отечественной войны все экспонаты музея исчезли, как и его руководитель, директор музея О. Г. Наталушко, репрессированный в годы сталинского террора.

СВЯТОГОРЦЫ В РАССЕЯНИИ

После закрытия монастыря святогорская братия была вынуждена жить в миру, занимаясь различными ремеслами, работая «по найму». Некоторые бежали на Кавказ; кисловодский старец Стефан (Игнатенко), как свидетельствует посещавший его в 1970-х гг. Преосвященнейший епископ Алипий (Погребняк), имел общение с теми святогорцами, которые после закрытия обители удалились на Кавказ и в горы Абхазии, где проживали долгое время. Часть монашествующих поселилась в близлежащих селах, некоторые во главе с иеромонахом Михаилом (Галушко) остались жить возле Всехсвятской кладбищенской церкви, другие нелегально жили в соседнем г. Славянске, причем некоторые из них взяли на себя подвиг юродства, под прикрытием которого распространяли в народе предсказания о падении антихристовой власти и восстановлении Святогорской обители.

Во второй половине 30-х годов сталинские репрессии достигли огромных размеров. Кровавый террор, апогей которого настал в 1937–38 годах, захватил все слои советского населения.

В те годы были расстреляны из святогорской братии иеромонах Мелхиседек (Соловьев), священномученик Паисий (Москот), иеромонах Амвросий (Малинкин) и многие другие.

Имена многих святогорцев, живших после закрытия монастыря в городе Славянске и близлежащих селах, известны благодаря дневниковым заметкам святогорца архидиакона Авраамия, который после смерти каждого из них всегда писал краткий некролог, а также воспоминаниям современников и духовных чад.

Иеромонах Афинодор (Ведерников) родился в семье благочестивого земледельца. В этой семье чтили Бога, помогали бедным, особенно любили вдов и многодетных. Внук сестры отца Афинодора вспоминал, что однажды, когда у одной вдовы весной пала лошадь, то его прадед, отец иеромонаха Афинодора, ночью отвел ей на стойло пару волов. А утром, испуганная, она пригнала их обратно. Дед хотел пожертвовать тайно, а она с соседями определила, чьи были волы. Однако, со слезами радости, она все-таки приняла этот дар.

После закрытия Святогорского монастыря отец Трифон отпустил отца Афинодора с его двоюродным братом, иеромонахом Мелхиседеком (Соловьевым), в родное село. Здесь они служили Богу в местном храме. Перед самым закрытием церкви отец Афинодор занемог и вскоре умер. Похоронили его в ограде церкви в полном священническом облачении с серебряным крестом на груди. В ту же ночь могилу вскрыли, видимо, с целью ограбления. Местный священник сообщил об этом нескольким святогорцам. Собравшись вместе, они отслужили на могиле усопшего панихиду и вновь закопали гроб.

Иеромонах Антоний (Пузиков) родился в 1883 г. в с. Ивановка Курской губернии в крестьянской семье. По окончании Рыльского городского училища работал у частных лиц: был и весовщиком, и приказчиком, и конторщиком. С 1920 по 1922 годы подвизался в Святогорском монастыре. После закрытия обители в 1922 г. поселился в г. Чугуеве, где работал у разных лиц и одновременно служил псаломщиком при церкви до 1930 г. В 1944 г. епископом Никоном (Петиным) был рукоположен в сан диакона и определен на приход с. Верхне-Чугинка Станично-Луганского района. 13 июня 1949 г. Владыка Никон рукоположил отца Александра в сан священника и 30 июня того же года назначил настоятелем того же прихода. Приблизительно в это время он был пострижен в монашество. Будучи настоятелем Петро-Павловского храма с. Верхне-Чугинка, отец Антоний нес также послушание духовника благочиннического округа. Пользовался большой любовью и уважением клира и многочисленных духовных чад. Иеромонах Антоний являлся хранителем копии чудотворной Святогорской иконы Божией Матери. Незадолго до смерти был освобожден от должности настоятеля и жил на покое. Скончался в 1968 г.

Игумен Гедеон (Камышанский) родился в 1868 г. в с. Богородичное. Еще в молодости вступил в число братии Святогорского монастыря, со временем был пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха. В январе 1921 г. был изгнан из Святогорской обители с другой братией и удалился на Кубань в станицу Белореченскую, где тайно проживал в своем доме. 17 февраля 1921 г. сотрудниками Особого отдела ВЧК был арестован и осужден на 5 лет исправительных работ в кизлярских шахтах. Во время Великой Отечественной войны иеромонах Гедеон вместе с архимандритом Михаилом (Галушко) и некоторыми другими святогорцами возобновил молитвенную монашескую жизнь в упраздненном Святогорском монастыре. Сохранились сведения о последних годах жизни отца Гедеона: в 1950-е гг. он служил в с. Маяки. Скончался в начале 1960-х гг. Похоронен в г. Славянске на славкурортском кладбище.

Бывший насельник Святых Гор игумен Иосиф был духовником Красногорского женского монастыря, исповедовал и совершал постриги до самой глубокой старости. Отец Иосиф был опытным и рассудительным духовником, не лишенным дара прозорливости. Монахиня Антонина рассказывала, что любое смущение или духовное помрачение, всеваемые от врага-диавола, проходили после исповеди у отца Иосифа. Монахине Анимаисе батюшка благословил проведать маму, сказав, что ее она больше не увидит. Вскоре, действительно, мама монахини Анимаисы скончалась. Перед смертью отец Иосиф долго болел. Скончался 2 февраля 1969 г. Похоронен в Красногорском монастыре г. Золотоноша.

Иеромонах Макарий после закрытия монастыря провел около 20 лет в различных лагерях. Вернувшись из ссылки, жил в г. Рубежное, тайно от властей совершал требы, служил. Умер в 1960-х гг. Тело его в течение трех недель оставалось непогребенным, но побеждало законы естества и не подвергалось тлению. Это чудо сопровождалось изменением цвета кожи, которая в течение суток иногда становилась белой, иногда розовой, а иногда желтой. На распространившийся в народе слух о чуде моментально приехали сотрудники КГБ, которые своими руками осязали нетленное тело иеромонаха Макария, открыли ему глаза и сфотографировали для опознания. Этот снимок сохранился. Долгое время могила отца Макария была сокрыта, и о ней знали только «тихоновцы-катакомбники». Сейчас место его погребения известно.

Иеромонах Анания (Березовский) родился в 1882 г. В молодости был пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха.

Удивительная кротость и смирение были его отличительными чертами. В своих письмах отец Анания писал: «Духовно желаю Вам иметь смиренномудрие. Путь смирения низок, но к высокому отечеству – небу – ведет. Смирение есть вместе с тем и верный страж всех добродетелей. И никакие подвиги – ни бдения, ни пост, ни молитва, ни удаление в пустыню не имеют цены без смирения».

Во время войны отец Анания служил в с. Благовещенка. На этом приходе произошел знаменательный случай. Линия фронта проходила через село. Во время отступления фашистов иеромонах Анания и верующие села собрались в храме, как в спасительном ковчеге, и усердно молились Богу. Немцы вошли в церковь и удалились, никого не тронув, а всех, кто находился в это время дома, расстреляли.

Облик отца Анании – тихий, кроткий, смиренный – напоминал окружавшим о древних подвижниках. Отец Анания советовал своим чадам: «Когда придет на душу бесовское уныние, то ободрись, и говори: «Всуе трудишься надо мною, слабым, падший архистратиг, я же – раб Господа моего Иисуса Христа».

31 марта 1963 г. Господь переселил его в вечные селения, где ныне радуется его кроткая душа. Через двадцать лет после его смерти при перезахороннии тело батюшки обрели нетленным.

Иеромонах Епифаний (Бутов) родился в 1875 г. в с. Карповка. В Святогорской обители принял монашеское пострижение и был рукоположен в сан иеромонаха. Когда обитель закрылась, иеромонах Епифаний вернулся в Карповку и служил в местной церкви с диаконом Иларионом.

В октябре 1929 г. отца Епифания вместе с отцом Иларионом арестовали. Прихожане карповской церкви составили заявление в изюмскую прокуратуру об освобождении отца Епифания. Документ подписали 126 человек. Однако ни отца Епифания, ни отца Илариона власти не освободили.

Говоря об условиях содержания, диакон Иларион писал своей супруге из заключения: «Если бы ты знала, что тут за жизнь! Это чистый ад! По первости я не мог жить, с ума сходил, плакал безутешно за то, что лишился царства и попал в ад кромешный, где смрад, ругательство и крик неумолкаемый. Я думал: не дай, Господи, попасть в настоящий ад…»

В 1930 г. отец Епифаний был приговорен к 6 годам высылки в северные концлагеря.

После отбытия срока батюшка вернулся в Карповку, но жил нелегально, так как райотдел ГПУ отказал ему в регистрации, вел страннический образ жизни, совершал требы по частным домам, проводил тайные богослужения, встречался с монашествующими. Погиб на каторге.

СЕЛО БОГОРОДИЧНОЕ

Село Богородичное живописно расположилось в ложбине, между меловых гор, недалеко от Святогорского монастыря, вверх от него по Донцу.

Местность Богородичного изобилует археологическими памятниками. В окрестностях села исследователями выявлены следы древних поселений различных эпох и культур.

Через нынешнее с. Богородичное в XVI–XVII вв. проходила посольская дорога из Цареборисова с переправой через Северский Донец. Это была единственная переправа в этих краях, и австрийский посол в Москве барон С. Герберштейн называл ее «Великим Перевозом».

По письменному дозволению графа Петра Матвеевича Апраксина, в 1713 г. Святогорский монастырь в пределах своих земельных владений устраивает возле новой переправы свое поселение. Народное предание до наших дней сохранило рассказ о том, что икона Божией Матери «Всех скорбящих Радость» была чудесно обретена в начале XVIII века на поверхности воды одного из сельских колодцев. С этого времени возникшее здесь селение, принадлежавшее Святогорскому монастырю, стало именоваться Богородичное.

С возрождением монастыря в 1844 г. богородичане стали нуждаться в новом приходском храме. В 1847 г. на средства А. М. Потемкина в с. Богородичное была построена каменная церковь в честь образа Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Три поколения рода Федоровых прослужили в Богородичном храме от самого его основания и до закрытия. Первым известным священником был отец Иван Иванович Федоров. После некоторое время служил иерей Мелетий Беляев.

Сын иерея Ивана Федорова Василий тоже пошел по духовному пути отца. После более 40 лет служения на различных приходах Харьковской епархии в 1903 г. иерей Василий получил назначение на место своего отца в родное село, где, однако, прослужил недолго, всего два года, и передал это место своему сыну – иерею Иоанну. Отец Василий имел пять сыновей: Ивана, Павла, Константина, Митрофана и Василия. Младший сын отца Василия Василий также закончил духовную семинарию, прослушал курсы учителей и получил назначение в земскую школу с. Богородичное, в которой проработал 15 лет. В 1914 г. был мобилизован в действующую армию и попал на фронт. Как впоследствии вспоминал отец Василий, всегда при нем находился небольшой образ Богоматери, и он был уверен, что только Она избавляла его от всех военных напастей и бед, которых было немало.

В 1922 г. закрыли Святогорскую обитель, а потом и церковь в Богородичном. Однако знаменательно, что, несмотря на безбожное время село Богородичное сохраняло свое название, свидетельствуя этим об особом заступничестве Божией Матери.

Вскорости отца Василия арестовали. Дело уже готовилось закрыться обычным расстрельным приговором, как вдруг на помощь пришел один из прихожан Богородичного храма, имевший связи в Управлении. Отца Василия освободили, но церковь оставили закрытой.

Как свидетельствуют местные жители, храм после закрытия некоторое время использовался для хранения зерна. В 1938-39 гг. его разобрали почти до основания, а в находившемся рядом церковном доме устроили местный клуб. Воинствующие атеисты начали строить из церковного кирпича новый клуб, но завершить строительство не успели, так как началась война. Она разрушила все то, что не успели разобрать безбожники. Также разрывами бомб и снарядов было почти полностью уничтожено старое сельское кладбище, располагавшееся возле храма. Сохранился только источник, в котором когда-то чудесным образом обрели икону Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Этот источник с кристально чистой водой, несмотря на прошедшие десятилетия господства безбожной идеологии, продолжал пользоваться в народе особым почитанием. Хотя многие уже и не помнили связанного с ним предания о чуде обретения здесь иконы, но воду предпочитали брать именно из него и называли ее святой. Местные жители свидетельствуют, что во время войны к источнику часто приезжали из полевых госпиталей подводы за водой для раненых солдат. Этой водой обмывали раны, и они быстро заживали.

В 1943 г., при освобождении Святых Гор, почти все местное население немцы выгнали из домов и погнали на Днепропетровщину, в село Юрьевка. Вместе с селянами пошел и отец Василий. Вернулся в Богородичное с сестрой жены Евдокией он только при конце жизни. Умер батюшка 25 октября 1958 года и похоронен в самом дальнем уголке сельского кладбища.

В послевоенные годы безбожники добрались и до святого источника. По словам одних старожилов, его уничтожили при разминировании территории, по словам других, – при строительстве дороги.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

В июне 1942 г. Святые Горы оккупировали войска фашистской Германии. На завоеванных территориях Советского Союза немецкое командование стремилось проводить политику «исправления» деятельности большевистских властей, которые все предшествующие ВОВ годы целенаправленно уничтожали православное духовенство, разрушали храмы и монастыри Православной Церкви. Стараясь завоевать симпатии местного населения, немецкое руководство не препятствовало верующим восстанавливать храмы и возобновлять духовную жизнь в разоренных обителях.

1/14 июля 1942 г. под председательством благочинного Славянского округа протоиерея Константина Ружицкого в Троицком соборе г. Славянска состоялось заседание монашествующих, на котором было решено открыть Святогорскую обитель на правах прихода. Для начала богослужения были избраны два иеромонаха: отец Каллист и отец Мелитон, и два архидиакона: отец Ириней и отец Авраамий. Заместителем настоятеля заочно назначили отца Михаила (Галушко).

4/17 июля 1942 г. пришедший в Святые Горы архидиакон Авраамий так описывал увиденное: «Переступив порог матери святой обители, мы нашли ее в полном беспорядке; так как последнее время тревожно и наспех хозяйствовал и эвакуировался Дом отдыха, а затем Красная Советская Армия, и, наконец, немецкое пребывание военных частей, которые ушли лишь за день до нашего прихода. Мы изумились, так как все корпуса и храмы были открыты… [Везде] царила мертвая тишина, повсюду [лежали] разбросанные столы, стулья, койки и военные принадлежности обеих сторон: снаряды и патроны, все валялось под ногами. Прежде всего мы посетили Божии храмы, которые сохранили лишь наружный свой вид (хотя и не вполне), в некоторых местах они были контужены снарядами Красной Армии. В каждом храме мы пели храмовый тропарь. Голоса наши дрожали, чувство радости и печали давили наше сознание, и мы с трудом, сквозь слезы, воспели Богу хвалебную песнь».

Чрезвычайно трудной и бедной была жизнь в обители малочисленной братии: за хлебом, выдававшимся по карточкам в количестве 300 гр. на человека, ежедневно приходилось ходить в город Славянск, находившийся в 20 километрах от монастыря; обесценившиеся деньги почти никто из обнищавших прихожан не жертвовал; не имелось даже элементарных вещей, которые позволили бы хоть какое-то сносное существование. После осмотра храмов решено было служить в Трапезной церкви. Спустя три дня прибывшие в обитель иноки стали совершать ежедневные – утренние и вечерние – богослужения. Церковный народ, узнав об открытии храма, потянулся в монастырь. И хотя в храме не имелось ни иконостаса, ни жертвенника, ни святого Престола и братия, по воспоминаниям отца Авраамия, служила «на простом столе», в первый большой праздник – Преображение Господне, совершаемый 6/19 августа 1942 г., – молящихся в Трапезной церкви, местных и пришедших из дальних сел и деревень, собралось множество. Священноиноки, отслужив литургию, освятили принесенные народом плоды.

И хотя верующие местные жители старались помочь братии, однако восстанавливать жизнь в обители с каждым днем становилось все труднее и труднее. «В храмах и корпусах, – записал 12/25 сентября 1942 г. в своем дневнике отец Авраамий, – где все раскрыто, сломано, разбито, днем и ночью хозяйничает злодейская рука. Жители близлежащих сел довершают разруху до конца, унося все: мебель, полы, двери, окна – все, что только можно поднять».

2/15 октября 1942 г. в обитель из города Харькова прибыл отец Михаил (Галушко).

К этому времени монастырская братия состояла уже из семи человек: архимандрита Михаила (Галушко), иеромонаха Гедеона, архидиакона Иринея, иеродиаконов Дамиана и Авраамия, послушников Феодосия и Георгия.

Все без исключения святогорские иноки несли послушания в обители: отправляли богослужения, трудились на кухне, продолжали ремонтировать Трапезный храм, совершали случавшиеся за пределами монастыря требы. В середине января 1943 г. в монастыре стараниями братии была устроена хлебопекарня.

Март 1943 г. – оказался последним месяцем жизни братии в Святогорской обители. К Святым Горам все ближе и ближе подходила линия фронта. Столкновения фашистских и Советских войск, освобождавших родное Отечество, сделали невозможным пребывание иноков в монастыре. Во время жестоких обстрелов, производившихся по обители со всех сторон, братия монастыря спускалась на нижний этаж Трапезной церкви и по нескольку дней кряду, безвыходно, пережидала там огненный смерч рвущихся повсюду бомб и снарядов. В такие времена, чтобы не падать духом, архимандрит Михаил (Галушко) благословлял свою братию совершать общее молитвенное правило и даже проводить в дневные часы (дабы не привлекать внимания военных зажженной свечой) Божественную литургию, за которой все иноки, пламенно молясь Богу о защитниках Земли Русской, живых и павших, «властех и воинстве», исповедовались и причащались.

К концу марта 1943 г. святогорским братиям велено было покинуть святую обитель.

С 17 июля по 6 сентября 1943 г. 79-я гвардейская Краснознаменная стрелковая дивизия, входившая в войска Юго-Западного фронта, героически сражалась с немецкими захватчиками за освобождение нашего края. Жертвы, принесенные в борьбе с фашистскими оккупантами за «плацдарм на Северском Донце», к которому относится и город Святогорск, составили убитыми 1419 человек, раненными – 5200 человек. Среди них – отважный, талантливый командир 79-ой дивизии генерал-майор Николай Филиппович Батюк.

«Да любите друг друга, якоже возлюбих вы. Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15, 13).

ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД

После окончания войны епископ Донецкий и Ворошиловградский Никон (Петин) не раз посещал разрушенную Святогорскую обитель. Отец Авраамий занес в свой дневник его приезды в 1946 и 1947 годах.

1946 г. Мая 27. В день праздника Святой Троицы, в день нашего престольного праздника городского собора г. Славянска два дня служил наш епископ, Преосвященнейший Никон. Эти два дня храм переполнен был молящимися; солнце пекло беспощадно, пот, духота, изнеможение брали свою часть. Но торжество не теряло своего достоинства: хор гремел, слово речи Преосвященного лилось рекой. Службы оканчивались, всякий раз забирая собою не менее 4 ли 5 часов времени. Все начиналось и кончалось в должном порядке – недостач не было, сослужащих иереев Божих и диаконов – во множестве.

На второй день, в 3 часа дня, [Владыка Никон] окончивши праздничную со служащими трапезу, и прямо из-за стола легковой машиной покатил в бывшую Святогорскую обитель и там, обозревши развалины и остатки уцелевшего, прошел пещеры и был на скале, а в 7 часов вечера уже служил в соборе вечерню и прощался с городскими прихожанами, которых он принимал с разными их вопросами до 4 часов утра, без отдыха и сна, и затем, благословив всех, сел в свою машину и укатил восвояси.

1947 г. Августа 8. Сим числом в среду вечером прибыл на своих двух легковых машинах со своим штатом Владыка Преосвященнейший Никон. И с двумя спутницами: со своей сестрой и Патриаршей сестрой. Об этом накануне того дня он телеграфировал в наш богоспасаемый город Славянск настоятелю собора отцу Александру Щепинскому. В среду вечером отслужил торжественно соборне вечерню, а по окончании оной, в присутствии всех молящихся совершил постриг, произвел в монашество некую девицу (послушницу) Наталию, управлявшую любительским хором левого клироса собора нашего. Сегодня в четверг, в 7 часов утра, со своими гостями – сестрами посетил развалины Святогорской пустыни и в одиннадцатом часу дня возвратился в собор и, отобедавши, оставил наш город. Цель поездки его – не что иное, как проводить знатную даму, сестру Патриаршую, и свою, и вместе с тем показать бывшую Святогорскую пустынь и что-нибудь подумать о ней…

В послевоенные годы гражданские власти восстановили монастырские здания, частично сделали ремонт храмов, и в мае 1955 года на территории обители открыли санаторий для лечения легочных заболеваний (с 1957 года – для лечения сердечно-сосудистых заболеваний и функциональных расстройств нервной системы). Санаторий, сохраняя данное ему в послереволюционные годы имя Артема, продолжал безбожную политику тех лет, по-советски используя монастырские постройки: в Успенском соборе размещался Дворец культуры с кинотеатром, в Покровской церкви была устроена библиотека, лечебные и спортивные залы. Часть монастырских зданий, пещеры, Николаевская церковь, Андреевская часовня находились в аварийном состоянии, разрушались временем и туристами, пока не вошли в ведение образованного в 1979 году местного историко-архитектурного заповедника. К чести его сотрудников, переданные памятники не остались в запустении, но были частично реставрированы и использовались как объекты для посещения.

Время для церкви стояло тяжелое: страной правили И. В. Сталин и затем сменивший его Н. С. Хрущев, «стойкий ленинец», открыто ненавидевший Церковь и похвалявшийся в 1980 году показать по телевидению «последнего попа». Храмы и оставшиеся монастыри по-прежнему закрывались в массовом порядке, а многие взрывались и сравнивались с землей.

Казалось, о восстановлении Святогорской обители не могло быть и речи, но старцы святогорские, пережившие изгнание, гонения, ссылки и каторгу, пророчески указывали на грядущий исход Церкви из плена и мрака и на будущее восстановление древней обители Святогорской.

«Будет, будет, будет еще монастырь на Святых Горах!» – говорил схиархимандрит Михаил (Галушко), после второго закрытия монастыря в 1943 году и живший до конца своих дней на покое в городе Харькове.

О будущем возрождении Святых Гор говорил старец иеромонах Дорофей, служивший в приходском храме села Банное (ныне г. Святогорск).

Единодушно с ним, как вспоминают многие его духовные чада, прозревал будущее Святогорского монастыря и последний его настоятель преподобный игумен Иоанн (Стрельцов).

ПРЕПОДОБНОИСПОВЕДНИК ИГУМЕН ИОАНН (СТРЕЛЬЦОВ)

Преподобный игумен Иоанн (Стрельцов), оставшись сиротой, с малых лет обучался послушанию в Святогорской пустыни в числе братии. С 1926 г. отец Иоанн – преемник отца Трифона и отца Михаила в деле руководства оставшейся братией.

Идущим путем правды невозможно не встретить скорби: в 1931 г. отец Иоанн был арестован. Так для него начался путь многих преподобномучеников того времени, которые скорбями и теснотами сподобились стать общниками страданий Христовых.

Десятилетний срок отец Иоанн отбывал в Каргопольском исправительно-трудовом лагере НКВД. В апреле 1943 г. досрочно освобожден. До 1949 г. был настоятелем Успенской церкви с. Крюково Владимирской области. Ко времени настоятельства отца Иоанна в Крюково относятся первые свидетельства о его чудотворениях. 18 июня 1949 г. отец Иоанн был снова арестован и находился в ссылке до 1956 г.

По выходе из лагеря отец Иоанн вернулся на Донбасс. Около 1962 г. получил приход в с. Покровском, где служил до своей смерти. В Покровском еще более прославил Господь Своего угодника многими чудесами, еще больше людей нашли здесь в батюшке скорого помощника, утешителя и молитвенника. За подвижническую и благочестивую жизнь Господь не оставил Своего труженика, в котором проявились дивные благодатные дары: пророчества, прозрения, исцеления и молитвы.

В день своей смерти, которую он предсказал заранее, 11/24 сентября 1970 г. отец Иоанн, несмотря на болезнь, смог подняться и отслужить еще Божественную литургию, за которой приобщился Святых Таин. Исполнилось также и предсказание старца о месте своего погребения. Многие свидетели сообщают, что отец Иоанн говорил, что хотя его и похоронят в селе Покровском, но мощами своими он станет почивать во Святых Горах. «Хоть вы меня и похороните в Покровском, но все равно я мощами в Святых Горах лежать буду. Меня перенесут, вы приедете и будем там вместе Богу молиться».

Великая благодать Божия, обитавшая в почившем, не оскудела в нем и по смерти, продолжая изливаться чудесно на приходящих. Память о святогорском игумене Иоанне, его трудах, молитве и подвигах до сих пор жива в народе, передается от старого поколения молодому, подвигая слышащих об этом великом угоднике Божием прибегать с верою к его помощи и заступлению.

ПОСЛЕДНИЕ СВЯТОГОРЦЫ

Игумен Каллист. Из дневника архидиакона Авраамия: «3 февраля 1947 г. В мясопустную неделю сего числа старого стиля, в 11 часов дня, на частной квартире безболезненно, тихо-мирно скончался Святогорской пустыни братский духовник игумен отец Каллист. Обычным порядком он готовился в сей воскресный день к служению Божественной Литургии в Солончакском приходском храме (ибо настоятель сей церкви, отец Прокопий, давно находится в болезненном состоянии, поэтому отец Каллист за послушание обслуживал сей храм). Но к утру сего дня почувствовал необыкновенную какую-то слабость, приобщился запасными Святыми Дарами и как не в силах более сам молиться, то он просил присутствующих прочитать ему акафист Божией Матери. Сам, стоя на коленях и незаметно склонил голову на изголовье своей постели, и в той час молитвы окончил свою земную юдоль. Сей муж был соответствующим добродетелям своего звания. По ликвидации Святогорского монастыря в 1922 году все насельники рассеялись кто-куда. Отец Каллист за благословением благочиния многие обошел приходы и, наконец, свой оставил пост на девятом десятке своей жизни в богоспасаемом граде Славянске на городском погосте. Слагают отцы и братия наши свои кости, и много уже тут почивают: игумены, архимандриты, монахи, архидиаконы и послушники».

Иеромонах Дисидерий (Загнойко). Из дневника архидиакона Авраамия: «25 февраля 1957 г. Сего числа в воскресение первой недели св. поста закончил свое существование на земле, отдал смерти долг иже в рассеянии отец наш иеромонах Дисидерий. Сей муж дожил до глубокой старости, был кроток, послушлив, добр и смирен. Терпеливо пережил совершенно напрасно тюремное заключение один год. И будучи приютен в селе Новоселовка добрыми людьми – там, на ихнем погосте, выросла свежая могилка, в коей покоится теперь наш отец Дисидерий…»

Иеромонах Дорофей (в миру Дионисий Иванович) родился в 1888 г. С детства жил в Святогорском монастыре. В сан иеромонаха его рукоположили уже в послереволюционные годы.

При разгоне и убиении братии в 1920-е гг. чудом остался жив: он стоял уже в очереди на замерзшей реке возле проруби, где братию рубили топором по голове и бросали под лед, когда приехали какие-то армейские начальники, и, чтобы не портить себе настроение видом крови, прекратили убийство. После закрытия обители отец Дорофей сослан в ИТЛ.

По возвращении на родину работал в с. Рубцы сторожем в колхозном саду. Урожаи при нем были самые богатые: рассказывают, что ночью, чтобы никто не видел, он делал возле каждого дерева по три поклона.

Слабый и болезненный, в старости отец Дорофей находился за штатом, на покое, жил в с. Банное в доме приютившей его благочестивой женщины. Очевидцы вспоминают, что келия его была очень скромной, монашеской. Своего прихода не имел, но сослужил другим священникам на различных приходах Донецкой епархии: в Красном Лимане, в с. Банное. Если готовился совершить Божественную литургию, то очень рано, около 3 часов утра, начинал вынимать частички, поминать о здравии и упокоении всех своих родных и близких, всех тех, кто просил его молитв. Был делателем Иисусовой молитвы, его любимой книгой являлось «Добротолюбие». Знал, где спрятана монастырская ризница.

Убит отец Дорофей был бандитами на праздник святителя Николая Чудотворца 19 декабря 1972 г. Его ударили тяжелым предметом по голове, а домик зажгли. Похоронен на кладбище г. Святогорска.
С 1992 года Святогорский монастырь открыт и находится в ведении УПЦМП.
источник материала

Исторические материалы о святых местах.

aСобор Святого Александра Невского в Париже.

aАхтырский Троицкий монастырь

aАфон и его окрестности

aНовый русский скит св. апостола Андрея Первозванного на Афоне

aХарьковский Свято-Благовещенский Кафедральный собор

aВифлеем

aВИЛЕНСКИЙ СВЯТО-ДУХОВ МОНАСТЫРЬ

aВладимирская пустынь

aСказание о чудотворной Высочиновской иконе Божией Матери и создании Высочиновского Казанского мужского монастыря. Книга 1902 года.

aГефсимания. Гробница Богородицы

aГефсиманский скит.

aГлинская пустынь

aГора Фавор и долина Изреель

aГолгоѳо-Распятскій скитъ

aГороховатская пустынь

aДИВНОГОРСКИЙ УСПЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ.

aОписание Зилантова монастыря

aЗмиевской Николаевский казацкий монастырь

aМѢСТО КОНЧИНЫ ІОАННА ЗЛАТОУСТА.

aСпасо-Преображенский Лубенский Мгарский мужской монастырь.

aКосьмо-Дамиановский монастырь

aКраснокутский Петропавловский монастырь

aЛеснинский монастырь

aНазарет

aСИОНСКАЯ ГОРНИЦА

aмонастыри Афона

aЕлеонская гора - место Вознесения Господня

aЕлецкий Знаменский монастырь на Каменной горе.

aМОНАСТЫРЬ СВЯТОЙ ЕКАТЕРИНЫ

aКиевский Богородице-Рождественский монастырь в урочище «Церковщина».

aКуряжский Старохарьковский Преображенский монастырь

aСпасо-Вифанский монастырь

aНиколаевский храм на Святой Скале

aНиколаевский девичий монастырь

aВсехсвятский кладбищенский храм.

aОзерянская пустынь

aИСТОРИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СКИТА ВО ИМЯ СВ. ИОАННА ПРЕДТЕЧИ ГОСПОДНЯ, НАХОДЯЩАГОСЯ ПРИ КОЗЕЛЬСКОЙ ВВЕДЕНСКОЙ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ

aРека Иордан

aКрасный собор. История храма Святой Екатерины

aИсторическое описание Саввино-Сторожевского монастыря

aЛЕТОПИСЬ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ.

aКРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПОДВОРЬЯ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКОГО МОНАСТРЫРЯ В ХАРЬКОВЕ

aСЕРАФИМО — ПОНЕТАЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

aСофийский собор

aСвято-Успенская Святогорская пустынь

aСпасо-Вознесенский русский женский монастырь

aИсторическое описание Московского Спасо-Андроникова монастыря

aПокровский храм Святогорской обители.

aПещеры Свято-Успенской Святогорской пустыни(Лавры).

aПещерный храм преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских

aСеннянский Покровский монастырь

aСумской девичий Предтечев монастырь.

aХорошевский Вознесенский женский монастырь.

aСобор Христа Спасителя в Спасовом Скиту возле с.Борки.

aСвято-Успенская Почаевская Лавра

aУспенский собор Свято-Успенской Святогорской пустыни(Лавры).

aУспенский собор Киево-Печерской лавры

aУспенский собор в городе Харькове.

aСвято-Успенский Псково-Печерский монастырь

aЧасовня апостола Андрея Первозванного

aПещерная церковь Рождества Иоанна Предтечи

aИСТОРИЯ ПРАЗДНИКА ВОСКРЕСЕНИЯ СЛОВУЩЕГО. ИЕРУСАЛИМСКИЙ ВОСКРЕСЕНСКИЙ ХРАМ.

aИстория Святогорского Фавора и Спасо-Преображенского храма

aСвятая Земля. Хайфа и гора Кармил

aХеврон. Русский участок и дуб Мамврийский (дуб Авраама)

aХрамы в Старобельском районе.

aХрамы Санкт-Петербурга

aПамять о Романовых за рубежом. Храмы и их история.

aШАМОРДИНСКАЯ КАЗАНСКАЯ АМВРОСИЕВСКАЯ ЖЕНСКАЯ ПУСТЫНЬ

aПРЕПОДОБНЫЙ САВВА ОСВЯЩЕННЫЙ И ОСНОВАННАЯ ИМЪ ЛАВРА.

Церковно-богослужебные книги и молитвословия.

aАрхиерейский чиновник. Книга 1

aАрхиерейский чиновник. Книга 2

aБлагодарственное Страстей Христовых воспоминание, и молитвенное размышление, паче иных молитв зело полезное, еже должно по вся пятки совершати.

aБогородичное правило

aБогородичник. Каноны Божией Матери на каждый день

aВеликий покаянный Канон Андрея Критского

aВоскресные службы постной Триоди

aДРЕВНЯЯ ЗААМВОННАЯ МОЛИТВА НА ПАСХУ.

aЗаклинание иже во святых отца нашего архииерарха и чудотворца Григория на духов нечистых

aЕжечасныя молитвенныя обращенія кающагося грѣшника къ предстательству Пресвятой Богородицы

aКанонник

aКанонник

aКоленопреклонные молитвы, читаемые на вечерне праздника Святой Троицы.

aПОСЛѢДОВАНІЕ МОЛЕБНАГО ПѢНІЯ О ОБРАЩЕНІИ ЗАБЛУДШИХЪ, ПѢВАЕМАГО ВЪ НЕДѢЛЮ ПРАВОСЛАВІЯ И ВО ИНЫХЪ ПОТРЕБНЫХЪ СЛУЧАЯХЪ.

aМОЛЕБНОЕ ПѢНІЕ ВО ВРЕМЯ ГУБИТЕЛЬНАГО ПОВѢТРІЯ И СМЕРТОНОСНЫЯ ЗАРАЗЫ.

aМОЛИТВА ЗАДЕРЖАНИЯ

aМолитвы иерея

aМолитва ко Пресвятей Богородице от человека, в путь шествовати хотящаго.

aМолитва Михаилу Архистратигу, грозному воеводе

aМОЛИТВА ОПТИНСКИХ СТАРЦЕВ

aМолитва о спасеніи Церкви Православной.

aМолитва по соглашению

aМОЛИТВА Cвященномученика Киприана

aМолитва святителя Иоасафа Белгородского

aМОЛИТВОСЛОВІЯ НА НОВЫЙ ГОДЪ.

aМОЛИТВЫ ПОКАЯННЫЕ КО ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ

aМолитвенное поклонение святым угодникам, почивающим в пещерах Киево-Печерской Лавры

aМолитвы священномученика Серафима (Звездинского), составленные в заключении.

aМолитвы митрополита Филарета (Дроздова)

aМОЛИТВЫ ВЪ НАЧАЛѢ ПОСТА СВЯТЫЯ ЧЕТЫРЕДЕСЯТНИЦЫ.

aМолитвослов

aМолитвослов

aМолитвослов

aОктоих воскресный

aПанихидная роспись в Бозе почивших Императорах и Императрицах, Царях и Царицах и прочих Высочайших лицах. С-Петербург. - 1897г.

aПассия

aПѢСНЬ БЛАГОДАРСТВЕННА КЪ ПРЕСВЯТѢЙ ТРОИЦЫ, ГЛАГОЛЕМА ВО ВСЮ СВѢТЛУЮ НЕДѢЛЮ ПАСХИ

aПОЛНЫЙ СЛУЖЕБНИК 1901 ГОДА

aПоследование молебного пения, внегда Царю идти на отмщение против супостатов. 1655 г.

aПсалтирь

aПсалтирь

aПсалтирь Божией Матери

aПоследование во святую и великую неделю Пасхи

aПОСЛѢДОВАНІЕ «О РАЗГРАБЛЯЮЩИХЪ ИМѢНІЯ ЦЕРКОВНЫЯ И ОЗЛОБЛЯЮЩИХЪ БРАТІЮ И СЛУЖИТЕЛЕЙ ЦЕРКОВНЫХЪ».

aПоследование седмичных служб Великого поста

aПостная Триодь. Исторический обзор

aПОХВАЛЫ, или священное послѣдованіе на святое преставленіе Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвы Марíи

aСлужбы предуготовительных седмиц Великого поста

aСлужбы первой седмицы Великого Поста

aСлужбы второй седмицы Великого поста

aСлужбы третьей седмицы Великого поста

aСлужбы четвертой седмицы Великого поста

aСлужбы пятой седмицы Великого поста

aСлужбы шестой седмицы Великого поста

aСлужбы Страстной седмицы Великого Поста

aСОКРАЩЕННАЯ ПСАЛТЫРЬ СВЯТОГО АВГУСТИНА

aТипикон

aТребник Петра (Могилы) Часть 1

aТребник Петра (Могилы) Часть 2

aТребник Петра (Могилы) Часть 3

aТриодь цветная

aТРОПАРИОН

aЧасослов на церковно-славянском языке.

aЧинъ благословенія новаго меда.

aЧИНЪ, БЫВАЕМЫЙ ВЪ ЦЕРКВАХЪ, НАХОДЯЩХСЯ НА ПУТИ ВЫСОЧАЙШАГО ШЕСТВІЯ.

aЧИНЪ «НА РАЗГРАБЛЯЮЩИХЪ ИМѢНІЯ ЦЕРКОВНЫЯ»

aЧИН ПРИСОЕДИНЕНИЯ КЛИРИКОВ ПРИХОДЯЩИХ ОТ ИЕРАРХИИ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ УСТАНОВЛЕННЫЙ СОБОРОМ ЕПИСКОПОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ (27 ОКТЯБРЯ/9 НОЯБРЯ 1959 Г.)

aЧин чтения 12-ти псалмов 

aМолитвы Оптинских старцев.

aНастольная книга для священно-церковнослужителей. Отдел историко-статистический

aНастольная книга для священно-церковнослужителей. Отдел церковно-календарный

aНастольная книга для священно-церковнослужителей. Отдел церковно-практический

aСправочник по ересям, сектам и расколам

aМОЛИТВА МАТЕРИ О СВОИХЪ ДѢТЯХЪ.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ КЛЕВЕТЫ НА ИМЯСЛАВИЕ И ИМЯСЛАВЦЕВ.

Ф

ФЗабытые страницы истории церковно-революционной деятельности Св. Синода РПЦ или почему погибла Святая Русь(Часть 1).

ФЧасть книги иеросхимонаха Антония (Булатовича) « Православная Церковь о почитании Имени Божия и о молитве Иисусовой». С-П., 1914г., посвященная вопросу об имяславии.

ФПисьма иеросхимонаха Антония (Булатовича) св. Царю-Мученику Николаю

ФВысок ли авторитет Святейшего Синода и Патриарха?

ФОсуждение преступлений Синода по его церковной и гражданской линиям.

ФИстория Афонской смуты

ФИмяславие

ФНепобедимый защитник Православия иеросхимонах Антоний (Булатович).

ФГлавный учредитель Союза Русского Народа и столп Православия имяславец игумен Арсений (Алексеев).

ФИ паки клевещет на ны ритор Тертилл

ФАпология веры во Имя Божие и во Имя Иисус.

ФПисьмо новомученика Михаила Новоселова к NN конец 1918 — начало 1919 г.

ФПисьмо схимонаха Илариона к Л.З. от начала 1915 (?) г..

ФПРОШЕНИЕ В ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СИНОД

ФПисьма иеросхимонаха Антония (Булатовича)

ФМоя мысль во Христе.

ФПисьма иеросхимонаха Антония (Булатовича).

ФОчерк о том, кто стоял и стоит за гонением на старообрядцев и имяславцев, и смог ли Митрополит Антоний (Храповицкий) доказать «еретичность» Имяславия.

ФЗащита Царём Николаем II Афонских исповедников, оклеветанных Синодом.

ФПраво на ложь – «священное» право Святейшего Синода Русской Православной Церкви, которое бережно сохраняется преемниками в наше время.

ФОбращение исповедников Имени Господня к суду Священного Собора. Письмо новомученика Михаила Новоселова к NN. Письмо епископа Тульского и Одоевского Ювеналия Патриарху Московскому и всея России Тихону.

ФКорни имяборчества

ФМоя борьба с имяборцами на Святой Горе

ФАФОНСКИЙ РАЗГРОМ

ФРАЗБОР ПОСЛАНИЯ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА ОБ ИМЕНИ БОЖИЕМ

ФНа заметку исповедникам имяборческой ереси в среде Русской Зарубежной Церкви: профессор Сергей Викторович Троицкий, на которого всегда любите ссылаться, был работником Московской Патриархии и написал сочинение «О неправде Карловацкого раскола»!

ФОбращение исповедников Имени Господня к суду Священного Собора.

ФХроника Афонского дела

ФО молитве Иисусовой.

ФПисьмо Митрополита Бостонского Ефрема о Заблуждениях Послания Российского Синода 1913 года

ФГлавная ошибка при рассмотрении вопроса по имяславию.

ФГлавное доказательство того, что архиереи Русской Православной Церкви не могли в 1913 году православно и правильно делать заключения по учению об Имени Божием.

Ф

 

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ХАРЬКОВСКОЙ ЗЕМЛИ.

Фотогалерея «Забытые фрагменты православной жизни Харьковской губернии».

Святитель Мелетий Леонтович, архиепископ Харьковский Ахтырский.

История Харьковского края: посёлок Панютино и село Катериновка.

Как венгры хозяйничали в Змиевском районе Харьковской области весной 1942 года

Герои Первой Мировой войны, уроженцы Харьковской губернии: Неустрашимый образец офицерской чести генерал Степан Иванович Кулешин.

Настоятель Архангело-Михайловской церкви в селе Казачья Лопань священник Филарет Антонов.

О слобожанских волонтерах в 1915 году

Церковь святого Архистратига Михаила фашистские оккупанты запомнили навсегда.

Храм-крепость.

Важнейшие города, селения и достопримечательности Харьковской губернии

"Современная" деревня в Харьковской губернии. 1893 год

Список волостей и селений Харьковской губернии. Составленный Санитарным бюро в 1909 году. (Имеет сведения по Луганщине: Старобельскому уезду и Сватовщине).

Харьковский календарь 1917 года (Имеет сведения по Луганщине: Старобельскому уезду и Сватовщине).

Харьков. 1918 год. Первая немецкая оккупация

Харьковский фотограф Алексей Михайлович Иваницкий.

Обычное право крестьян Харьковской губернии

Краснокутский Петропавловский монастырь.

Неизвестная фотография

Светильники под спудом. Часть 1.

Священномученик Павел (Кратиров) епископ Старобельский

Спасов Скит

КРУШЕНИЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ПОЕЗДА

Катакомбный старец Св. Серафим Харьковский

Озерянская икона Божией Матери: история и чудеса

Отец Никита Лехан

Святитель Афанасий Патриарх Цареградский Лубенский и всея Руси чудотворец.

Катакомбный исповедник иеромонах Серафим (Шевцов).

Подвижник благочестия старец Стефан(Подгорный), монах Суздальского Спасо-Евфимиевого монастыря, сподвижники и сострадальцы его.

ПЕСЧАНСКАЯ ЧУДОТВОРНАЯ ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ

Житие святителя Мелетия (Леонтовича), архиепископа Харьковского и Ахтырского.

Автобиография

Священномученик Александр архиепископ Харьковский.

Катакомбный исповедник иеромонах Амфилохий (Фурc)

Сеннянский Покровский монастырь

ДУХОВНЫЙ ДНЕВНИК АРХИМАНДРИТА ТИХОНА (БАЛЯЕВА)

Казанская (Высочиновская) икона Божией Матери

Священномученик Онуфрий (Гагалюк)

Чудотворная Каплуновская икона Божией Матери

Чудесное избавление от смерти.

Хорошевский Вознесенский женский монастырь.

Историко-статистическое описание Харьковской епархии

Озерянская пустынь

Митрополит Нафанаил (Троицкий)

Преосвященный Нефит, епископ Старобельский.

Преосвященный Феодор епископ Старобельский.

Сказание о чудотворной Высочиновской иконе Божией Матери и создании Высочиновского Казанского мужского монастыря. Книга 1902 года.

Чудеса святителя Николая Чудотворца на Харьковской земле.

Апокалиптические ужасы. (Ужас шестнадцатый).

Верхо-Харьковская игумения Емилия

Слобожанские ветви родового древа святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского (Максимовича).

Евстафий Воронец

Архиепископ Амвросий (Ключарев).

«Расстрелян в своём имении...»

Успенский собор в городе Харькове.

Тайна царского колокола

Змиевской Николаевский казацкий монастырь

Николаевский девичий монастырь

Владимирская пустынь

Куряжский Старохарьковский Преображенский монастырь

Священномученик Иларион Жуков

Харьковский Свято-Благовещенский Кафедральный собор

После Восьмого Собора карантин - святое дело.....

Катакомбный исповедник Иоанн Молчанов.

СЛЕПАЯ СТАРИЦА НАТАЛЬЯ ХАРЬКОВСКАЯ

Благотворительность в Харькове.

Иван Дмитриевич Сирко - славный кошевой атаман войска запорожских низовых козаков.

Природа и население Слободской Украйны. Харьковская губерния. Книга 1918 года. 

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПОДВОРЬЯ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКОГО МОНАСТРЫРЯ В ХАРЬКОВЕ

Семья Алчевских.

Гороховатская пустынь

Скорбный жизненный путь инокини Арсении (Литвиновой).

Борис Дмитриевич Гринченко.

Харьковское духовенство в Белой Армии.

Собор Христа Спасителя в Спасовом Скиту возле с.Борки.

Чудотворные иконы святителя Николая Чудотворца Харьковского Николаевского девичьего монастыря

Харьковский Покровский монастырь

Митрополит Харьковский и Богодуховский Стефан (Проценко)

Риттих А. Ф. Этнографический очерк Харьковской губернии. - [Харьков, 1892] (Есть упоминание о Старобельском уезде).

Открытие и первые шаги деятельности Харьковского союза русского народа. - Харьков, 1906.

Церковь и духовенство города Харькова в XIX веке.

О жизни генерал-майора В. Д. Вольховского

Генерал-майор Владимир Дмитриевич Вольховский.

Архимандрит Порфирий (Виноградов)

Первая мировая война, Харьков и дети.

О харьковчанках-героинях.

История Харьковщины: О лазаретах, раненых, беженцах и Юлиусе Кениге.

Впечатления о Харькове, оставленные в 1886 году юной барышней

Три маленьких истории о харьковских губернаторах

Поэт-священник Филипп Пестряков.

Религиозно-нравственные стихотворения

Предатели из Гороховки

Немного о Харькове в первые месяцы Великой войны

Немного историй о кладах.

1915 год ― эвакуация в Харьков

Катакомбный иеромонах Пахомий (Петин), священноисповедник Харьковский.

Письма к духовным чадам катакомбного иеромонаха Пахомия (Петина), священноисповедника Харьковского. Часть 1.

Письма к духовным чадам катакомбного иеромонаха Пахомия (Петина), священноисповедника Харьковского. Часть 2.

Харьковский новомученик священномученик иерей Григорий Доля.

История Харьковщины: Курско-Харьковско-Азовская железная дорога.