Чёрные зубы Петра I. Почему некоторые запреты царя кажутся странными
305 лет назад, 13 сентября 1715 года, жителям Санкт-Петербурга запретили подбивать обувь металлическими гвоздями и скобами.
Часто этот указ царя Петра I датируют 12 сентября. Формально так и есть. Однако если читать текст указа внимательно, то получится, что до сведения общественности его начали доводить именно что днём позже: «Великий Государь указал в Санкт-Петербурге публиковать свой Великого Государя указ, чтоб с сего времени впредь скобами и гвоздями, чем сапоги мужские и женские подбивали, никто не торговал и у себя их не имел; также и никто, какого б чину кто ни был, с таким подбоем сапогов и башмаков не носил; а если у кого с таким подбоем явятся сапоги или башмаки, и те жестоко будут штрафованы, а купецкие люди, которые такие скобы и гвозди держать будут, сосланы будут на каторгу; а имение их взято будет на Его Великого Государя».
На первый взгляд распоряжение Петра может показаться странным — кому какое дело, чем подбивают сапоги? Оказалось, что дело есть лично самому Петру, который желал таким образом оптимизировать расходы по благоустройству новой столицы. Улицы Петербурга тогда были вымощены деревянными плахами. И экономный царь решил, что металлические набойки горожан ведут к преждевременному износу мостовых. Как правило, здесь полагается умилиться рачительному и заботливому царю. Но не очень получается, поскольку этот запрет почему-то не дополнялся запретом ездить по Санкт-Петербургу на подкованных лошадях, а также использовать тележные колёса с металлическим ободом. А ведь подобные штуки разбивали деревянные мостовые раз в двадцать эффективнее, чем каблуки людей. Так что эту меру придётся признать половинчатой.
Вообще же царь-плотник был горазд на разного рода запреты. Иные из них могут показаться рациональными, иные — странными, а по поводу некоторых необходимо давать пространные объяснения, поскольку их смысл иногда понимают с точностью до наоборот.
Как, например, вышло с запретом Петра на чернение женщинами зубов. Этот запрет будоражит фантазию и вызывает массу доморощенных толкований, среди которых лидирует следующее. Дескать, русские женщины переняли обычай чернить зубы у татарок, которые, в свою очередь, вдохновлялись китайскими барышнями, а те — японскими.
На самом деле татарское влияние здесь ни при чём. «При чём» — некоторый прогресс в области химии, а также стремление русских женщин выглядеть сногсшибательно. В середине XVII столетия для отбеливания зубов начали применять меркуриальные примочки — пасты на основе соединений ртути. Это был прорыв. Зубы становились белоснежными за два-три использования такой пасты. Правда, через полгода, много — год, вся эта красота облезала вместе с эмалью, оставляя грязно-серые, а при условии усердного применения и чёрные пеньки.
Именно с этим косметическим варварством и боролся Пётр I, издав соответствующий указ, в котором предписывалось отбеливать зубы не ртутью, а тряпочкой с мелом.
Если спросить, какой из запретов Петра вызвал наибольшее отторжение и неприятие, со стопроцентной вероятностью всплывёт запрет на ношение бород «благородным сословием». Однако в реальности к жизни с «босым лицом» достаточно быстро привыкли. Долго не могли привыкнуть к другому — к смерти в неподобающих декорациях.
Вернее, к погребению. Испокон веков покойных на Святой Руси хоронили в колодах-долблёнках, преимущественно в дубовых. Что, кстати, отражено в известном выражении «дать дуба». И всё бы ничего, но с определённого момента это показалось экономному царю слишком расточительным — на дубовую колоду уходит слишком много древесины. Древесины ценной — из дуба делали корпуса кораблей. А флот, как известно, был главным «пунктиком» царя. И в 1723 г. издаётся указ «О неделании дубовых гробов»: «Того ради из Синода во все епархии послать подтвердительные указы, дабы священники нигде и никого в дубовых колодах не погребали, гробы же делать токмо из сосновых, еловых и берёзовых досок». О том, как исполняли этот указ, лучше прочих расскажет Владимир Даль, двести с лишним лет спустя написавший в своём Словаре: «Народ наш, особо на севере и востоке, любит доныне долбленые гробы из колоды (запрещённые)».
Ещё один указ Петра хоть и относится к той же печальной сфере, но носит забавное название: «Указ о вытье». Датируют указ 1715 годом и связывают со смертью жены его старшего брата, царя Фёдора Алексеевича. Вот как об этом пишет историк XVIII столетия Иван Голиков: «Между тем 24 декабря скончалась супруга брата Его Величества, Царя Феодора Алексеевича, Царица Мария Матвеевна... Монарх, желая истребить непристойный и суеверный обычай выть, приговаривать и рваться над умершими, наистрожайше заказал, чтобъ никто как над сею Царицею, так и над всеми прочими не издавал таковаго непристойнаго вопля».
Фокус, однако, в том, что текста соответствующего указа до сих пор не найдено. По этой причине многие сомневаются в том, что Пётр вообще запретил старинный русский обычай «выть» на похоронах. Тем не менее нет дыма без огня. Вот что пишет ганноверский резидент при русском дворе Фридрих Вебер: «В подобных случаях у русских искони в обыкновении были громкие рыдания, плач и разные причитания, которые часто казались мне настолько искренними, настолько же и притворными; но царь решительно хочет вывести этот обычай, и на упомянутых похоронах строго приказано было, чтобы никто громко не плакал и не причитывал». Видимо, кроме официальных запретов, зафиксированных документально, были ещё и устные распоряжения государя, который проявил на этом поприще удивительное трудолюбие.
