Афон и его окрестности

 

И.З.Черкасов.

 

ГЛАВА I. На дороге во св. 3емлю

Первое впечатление путника. Царьград иего странноприимницы. Древлехристианская достопримечательность и святыня. Доказательство в пользу православия от святынь Царьграда.

§ 1. Первое впечатление путника, Царьград и его странноприимницы

Блогостию все призывающей и всенаправляющей десницы Божией мы достигли окраин русской державы, славного в делах битвы приморского города Севастополя, отправляюсь заграницу на поклонение святыням Востока. Путь туда лежит на полдень от нас, за тремя морями да двумя проливами, примерно тысячи две верст от наших портовых городов Севастополя и, несколько далее Одессы, расположенных на берегу Черного моря. Но путь этот стал теперь для нас далеко не тот, чем был лет тридцать тому назад, когда он совершался по этим морям на сравнительно небольших парусных судах и иностранных пароходах, да и по цене, недоступной русскому простолюдину. Ибо, с учреждением в 1882 году в С.-Петербург Православного Палестинского Общества, состоящего под председательством Его Императорского Высочества Великого Князя Сергия Александровича, это Общество; озаботилось значительным удешевлением и улучшением пути для богомольцев как на море, так и в самой Палестине. Теперь стоить только русскому человеку пожелать и взять заграничный паспорт, а там Русское Общество Пароходства и Торговли давно предоставило к услугам свои обширные пароходы со всеми удобствами, в числе которых самым важным является уже одно то, что наш странник едет на них по чужим морям, как бы в родной стороне, среди своих же земляков-русских и "под русским флагом". Кроме того, не только на пароходе или в Константинополе, но и в самом Иepyсалиме, где столь много единоверных нам греков и арабов (знающих русский язык), путник найдет "где главу приклонить", найдет пристанище на случай болезни, столь возможной для северного жителя в странах жарких, да еще при непривычной ему езде морем; свободно может обозреть все встретившиеся по пути древние достопамятности и услышит, не смотря на страны мусульманского населения, православное богослужение на языке ему родном. И это бесценное облегчение доставлено Палестинским Обществом единственно только тем из наших соотечественников, кои возжаждали душевного утешения в поклонении святыням православного Востока. Так, с блогословения преосвященнейшего Евгения (епископа Астраханского) и с теплой молитвой к Милосердому Господу, мы, осенив себя крестом, селив Севастополе на русский пароход (который каждонедельно отходит отсюда до Царьграда), и, призвав Ангела хранителя на сон грядущий (так как наступила ночь), спокойно легли спать на излюбленном местечке, — чтобы с Божиею милостью проснуться на утро в открытом море и в виду Константинопольских берегов.

Первый заграничный, неминуемый город, всемирный рынок, перекресток и врата двух великих путей торговли и народов, встречающейся путнику, идущему из России для посещения святых мест - Константинополь или Царьград (Турецкая столица). Он стоит на перепутье русских поклонников на европейском берегу Босфора, у юго-западного выхода в Мраморное море, и возвышается амфитеатром на семи холмах треугольного полуострова, как бы в предуготовлении их к св. местам православного Востока. А там на восточной оконечности этого полуострова, красуется на одном из холмов среди множества кипарисов и древних полуразрушенных зданий самое любопытное и величественное, не только в Царьграде, но и во всей Турецкой империи, здание мечети —Ая-София, бывшей прежде православной соборной церковью Византии, матери всех русских церквей.

Но прежде, чем подехать к сему граду, страннику нужно медленно проследовать по узкому проливу Босфора между длинным рядом турецких укреплений, гнездящихся по азиатскому и европейскому береговому подгорью. Здесь невольно он поражается окружившею его новизною своеобразной природы, лиц и предметов, так что потребно не мало времени, чтобы ум и сердце его были сосредоточены и пришли в то состояние покоя, которое необходимо для разумного созерцания и запамятования на всю свою жизнь.

Этот древнейший Царьград, досточтимый город православия, почтенный некогда званием Нового Рима и местопребыванием знаменитых святителей Восточной Церкви. Но он дорог русскому сердцу еще и потому, что с ним и его бывшей державой — Византией нашему отечеству России, по воле Провидения, приходилось не раз делить радостные дни и деятельно соболезновать о его бедствиях, так как он тесно связан был с историей русской Церкви; ибо наша православная Церковь в X веке принадлежала к округу Царьградского вселенского патриарха, от которого мы, при великом князе Владимире, приняли начатки просвещения, пра­вославную веру, a вместе с православным и все чины и обряды церковные со многими гражданскими учреждениями. Как бы взамен сего дара, мы снабжали, как и теперь снабжаем, православный Восток многоразличными дарами природы, ими же обилует наша благословенная Русь. Наконец русской же кровью призваны к свободе единоверные нам братья — чада Византийской церкви — греки, румыны, сербы, и болгары, а самое православие в областях мусульманского Востока — получило особое значение и зиждется теперь только благодаря мощному покровительству русской державы и деятельным благочестием русского народа, всегда ревностного поклонника святых мест православного Востока. Не даром в прежние века народы Европы почти поголовно ополчались против турок с целью вырвать из рук их эту просветительницу Россию, и некоторое время, действительно, она переходила к христианам, но не надолго; турки опять брали верх и Царьград с его христианскими памятниками остается в руках магометан и до сих пор. Однако, не смотря на то, имя его все-таки дорого для русского сердца, по сохранившимся в нем святым памятникам времен древних.

Но вот еще нисколько минут и мы повернули направо, на голубую водную площадь Царьградского залива, который называется "Золотым Рогом". Проплыв множество набережных зданий, лежащих в квартале европейского города: Махмутовой мечети, Маячной башни и проч. и поравнявшись с огромным зданием таможни, бросили тут якорь среди целого леса мачт с разноцветными флагами всех наций. И, Боже мой! Чем сильнее был наш восторг при виде города издали, тем сильнее настало наше разочарование при виде его вблизи: Царьград, с его миллионным населением, "представил нам массу таких противоположностей, каких не встретишь ни в одном городе всего миpa! На каждой площадке, в каждой улице и в отдаленном уголку нашему взору рисовалось: то поразительная своеобразная красота природы, то сцены, до глубины возмущающие душу. По условиям своего почвенного состава и по особенностям своего протяжения в отвесном направлении собственно Царьград или Стамбул да и совместно с ним лежащие у Золотого Рога предместья и на противоположном азиатском берегу — Скутари построены террасами, т. е. на уступах холмов и представляют многочисленные сады, кипарисовые рощи, среди которых выделяются белые мечети с минаретами, ярко и разноцветно украшенными во вкусе турецкой постройки домов и башен, — живописнейший в мире вид! Особенно замечательнейшего великолепия и блеска представляется зрителю панорама с палубы парохода. Зато самый город имеет невообразимую черноту, смрад и грязь, и его узкие и кривые улицы переполнены множеством зловонных нечистот и весьма отвратительными животными. Всюду видится масса всякого домашнего отброса, гнилых овощей, костей и других нечистот; все это бесцеремонно выбрасывается жителями прямо на улицу, так что вся эта дрянь здесь и перегнивает. Все это, разумеется, страшно заражает воздух и поддерживает чуму и другие опасные местные болезни. Смрад и нечистота воздуха еще более увеличиваются от несметного количества отвратительных паршивых собак, которые на каждом шагу, в каждом закоулке и улице вам попадаются целыми десятками и грызутся между собой, разрывая по частям домашние отбросы. Впрочем, в европейскому центре город выглядывает чистеньким с немногими постройками в европейском вкусе; но и тут заваленный неубранным мусором и щебнем от развалин старых зданий и окруженный в большинстве жалкими домишками, утопающими в грязных улицах и площадях,—город не может похвалиться чистотою и опрятностию. Оттого, конечно, в поразительном противоречии с общей наружной красотой города стоит крайняя непривлекательность и неравномерность во внутреннем распределении не только жилых помещений, но и народонаселения по своим кварталам: местами оно скучено, местами разбросано по пустырям и, таким образом, производит тяжелое впечатление на человека, первый раз посещающего Царьград — эту просветительницу благословенной Poссии.

И только среди береговой вони и прокоптелых домиков, близ таможни, агентств иностранных и русских пароходов, в местности, так называемой, Галате, — отменно красуются, пред взором путника пленительные пяти-шести этажные чертоги, это —гостеприимные подворья трех русских на Афоне богатых монастырей. Эти странноприимницы (здесь и в России) устроены невидимому на благие деяния; они соответственно приспособлены для успокоения странников после переезда по железным дорогам и чрез Черное море, последствия коего для непривыкших к морской качке действительно отзываются нередко болезненным состоянием и, разумеется, каждый путнике находить в них спокойствие и удобство в ожидании пароходов, отправляющихся на Афонскую гору и Палестину. Но дать простор кичливому воображение сих монастырей, что именно они тем"подъяли не легкий труд вспомоществовать и удовлетворять религиозный дух русского поклонника по Востоку", — была бы грубейшая несообразность в сравнении с тем жалким влиянием их странноприимства, следствием которого набожный странник теряет свое усердие к доброделанию; он теряет там последнюю возможность вспомоществовать — ни главным образом нуждающимся подвижникам православия на св. Афонской горе, ни бедным церквам во св. Земле.

Но здесь не место входить в настоящее положение подворий, ни в нравственном, ни в бытовом отношениях; это завлекло бы меня в бесконечные рассуждения, которых я решил по возможности не включать в рамку моих путевых рассказов. Вопль их странноприимства и мольбы в пожертвовании пролетали мимо ушей моих без отголоска в сердце... Если вас интересуешь весь ход этого братолюбия, спросите любого бывалого: он вам все скажет, и беспристрастно и верно; а я перейду к тому, что перед глазами.

Пока мы предавались серьезным думам о своеобразностях Царьграда, сидя на своих дорожных котомках, вокруг нас происходили новыесцены между лодочниками. Наш пароход с криком окружали калки (лодки) и к нам на палубу мгновенно по­явились монахи вместе с чумазыми лодочниками, в красивых фесках и полуевропейском платье, прибывшие с своими хозяевами захватить с парохода себе побольше пассажиров, которых они бесцеремонно осаждали самым назойливым образом, вырывая у них багаж и просто насильно таща к себе в лодку. Bсе засуетились: кто упорствовал и не давал вещей, а кому хотелось съехать с парохода первым, — не мог, потому что за натиском никто не мог ни отыскать, ни распознать своих вещей. Произошла страшная суматоха; поднялся невыразимый шум и гам, и беспорядок сделался общим.

Я стоял посреди палубы, за рядом более хладнокровных пассажиров, облокотившись на перила борта, и ждал окончания этого хаоса, и не видел, как мой багаж очутился уже в лодке Пантелеимоновцев.

Так как это обыкновенный прием у азиатов в их обращении с иностранными путниками и с этим приемом придется иметьдело еще не раз, вплоть до св. Земли, то поэтому раз навсегда советуем богомольцами быть предусмотрительными там, где-нибудь по попутным городам, а здесь, в Константинополе, будьте покойны: русские монахи, прибывшие с своими рабочими в лодках, заберут всех вас и преспокойно перевезут на берег, каждый в свои подворья. И этим монахам, приглашающим на бесплатный перевоз поклонники потом платят по 20 коп. за тот путь, за который вольные перевозчики берут с пассажира всего по 2 парички (паричка 2 1/2 коп.).

Нас, таким образом, доставили на берег в одну из великолепнейших странноприимниц, которую содержит главенствующий русский на Афоне Пантелеимонов монастырь. Кто побогаче да познатнее, тому отводятся прекраснейшие номера, а прочим — общее помещение (разумеется даром, а не заплату), которое дает полную возможность без стеснения расположиться как кому угодно, конечно, тут же имеются "синодики"или просто номинальный книги, к которым обыкновенно, после хлеба-соли и душеполезных советов, приглашаются поклонники записать свои имена, или имена своих родственников для вечного или временного поминовения о здравии живых и об упокоении умерших, и обязательно должна быть вносима посильная жертва, сообразно своему состоянию.

Но что за народ эти Пантелеимоновцы! Судя по наружности, они живут здесь только для странноприимства, для нравственного усовершенствования русского путешественника, а между тем какие дельные и какие обширные они приобретают познания о промышленности: кроме умелого склонения богомольцев к пожертвование, они так искусно проникают во все тайны нашего коммерческая миpa, что просто лучше самих нас, живущих в России, знают, как пользоваться обстоятельствами, клонящимися, казалось бы, только в одну нашу пользу. Говоря с вами, например, о дорогах и провозных ценах, они вам по пальцам рассчитают, во что обойдется в Иерусалиме, Смирне или Солуни пуд такого-то железе и во что обойдется аршин ситца или мезеринского сукна, и уверяя в лицо, что они — обладатели всего Востока и Севера. Я не завистлив от природы, но этому иноческому уменью проникать в сущность всего и из всего извлекать пользу, —поистине завидую. Русское сердце невольно заговорит там, где интересы русской национальной промышленности, а следовательно, и народного благосостояния, сойдутся с интересами афонских промышленников и монахов. А потому и подворья их благодетельны для странников, особливо впервые посещающих Царьград, не знающих ни греческого, ни турецкого языков. В облегчение богомольцев, один из братии, свое свободно объясняющейся на одном из упомянутых языков, отправляется с ними в Российское генеральное консульство для прописки паспортов и посещает древние остатки христианской святыни и прочая достопримечательности Царьграда.

Я коснулся здесь Царьграда лишь мимоходом, как исходного пункта моего рассказа, но не стану описывать все редкости его в последовательном порядке. Это давно уже сделано пером многих более опытных и красноречивых писателей, в разное время подаривших нашу духовную литературу своими "Путеводителям по Константинополю", изложив в них также занимательно и поучительно свои впечатления, как верно и подробно переданы ими описания древних памятников; а потому я и стремлюсь только к тому, что дорого и свято русскому христианину.

§ 2. Древлехристианская достопримечательность и святыня в Царьграде

Над древним городом взошел один из тех прелестных осенних дней, в которые южное солнце так ясно светит и так отрадно оживляет восточную природу и согревает все чувства. Этот день, в который мое желание осуществилось приездом в Царьград, был кануном праздника Воздвижения Животворящего креста Господня (13 сент., как бы в ознаменование того, что тут первоначально, Крест Христов явлен был на небеси благочестивому царю-основателю сего града, св. Константину.

Описывать ли то, что происходило в душе моей и какого рода мысли в то время занимали ум мой? Лучше вообразите себя на моем месте, и если вы христианин, то без сомнения в глубине сердца вашего пробудятся глубокие, благоговейные чувства при одном лишь воспоминании о великом и дивном этом граде — просветителе нашей благословенной России.

Оградив себя крестным знаменем, при мысли о кресте Господа моего, явленного здесь на небеси, как знамя победы и одоления над врагами нашими: миром, плотию и диаволом, я тут же порешил осмотреть приблизительно все те предметы, из-за которых более 200 лет происходят страшные раздоры и многие тысячи душ христианских отлучились от Церкви Христовой и погибают. С этим намерением ради душеспасительных уму и сердцу сведений и воспоминаний, я пригласил (за 1 лиру, около 8 р. 40 к.) в руководители хорошо знающего все древлехристианские памятники в Царьграде болгарина-проводника. На другой же день мы направи­лись прямо в патриархию, чтобы там, при службе праздничной литургии, воздать хвалу Богу, облобызать крест Христов и мощи святых и взять благословение от святейшего патриарха вселенского на посещение сохранившихся святых памятников, кои суть: патриархия, обитель "Паммакаристы", храм Св. Софии, живоносный источ­ник, церковь Влахерня и другие.

а) Греческая православная патрархия, так называемая "Великая церковь константинопольская", по месту пребывания здесь вселенского патриарха, — находится в квартале Стамбула "Фанар", — чисто греческой части города, расположенная вдоль берега залива "Золотой Рог", — на месте прежде бывшей обители в честь Всеблаженнейшей Пресв. Девы. Сделавшись последним приютом патриархов, тесная церковь и кельи бывшей обители в 1614 г. патриархом Тимофеем были перестроены и приспособлены согласно новым потребностям патриархата, а в 1715 году они возобновлены в настоящем виде ревностию патриарха Иеремии III. В общем и покой патриарха и все помещения синода — низкие и убогие здания, окруженные стеной с тремя вратами, из коих средние (ныне заложены) в 1821 году ознаменованы мученическою кончиною блаженнейшего патриарха Григория V [На перекладине этих врать был повешен возмущенной турецкой чернью святитель Христов Григорий 12 апреля, в первый день св. Пасхи. Поруганное его тело брошено было в море с камнем на шее, но оно не по­тонуло и было принято на одно купеческое судно, перевезено в Одессу, где и покоилось до перевезения его в Грецию.]. На стене патриаршего дома — выпуклое резное изобретете Богочеловека с рукою, благословляющей именословно, X в., а вверху — Архангел, держащий икону (медальон) в таком же виде Сына Человеческого, V века. Рядом с домом стоить соборная церковь во имя св. Георгия Победоносца. Это обширный продолговатый молитвенный дом, сложенный из плит серого камня, без купола и с обыкновенною крышею. Внутренность храма проста, безыскусственна и дышит глубокою древностию. Алтарю предшествует — резной вызолоченный иконостас византийского письма, в котором, между прочими, существуешь древнейшая чудотворная икона Пресв. Девы, принесенная из обители "Паммакаристы". Кроме иконы, из прежних сокровищ и святынь древней "Великой Церкви" сохранилась в нынешней патриархии принесенная из Иерусалима значительной величины одна часть того столба, к которому Спаситель миpa привязываем был в темнице во время страдания за грехи наши и целокупные мощи св. жен: муч. Соломонии, матери Маккавеев, муч. Евфимии и царицы Феофании (жены императора Льва Мудрого). Но главное и более интересное в художественном отношении составляет уцелевшая редкость из редкостей — это "кафедра" св. Иоанна Златоустого, патриарха константинопольского. Высокое изящное седалище под "балдахином", с приметными еще двуглавыми византийскими орлами, а самый трон из черного дерева, богато украшенный пестрою резьбою из перламутра и слоновой кости,— служит и поныне "Престолом Вселенским", как единственный залог древней Царьградской Церкви.

б) Поклонившись святыням в патриаршей "Великой Церкви" и, получив благословение, мы направились в храм Св. Софии, но не прошли двух-трех переулков. как вдруг перед нами величественная., красивой архитекторы мечеть "Фетхие-Джами". Это остаток громадного женского монастыря, построенного в XII в. византийским сановником Михайлою Дукою и его женою Марией в честь Божией Матери Паммакаристы (т. е. Всеблаженнейшей), который служил местопребыванием патриархов с 1455 г. до 1591 г., т. е. до перенесения патриаршего престола в малую обитель того же имели.

Отнятые под мечеть монастырские здания теперь исчезли, но самое здание храма замечательно сохранилось: оно представляешь собой один из важных памятников —образцов византийского церковного зодчества в позднейшее время. Храм Паммакаристы хотя и обращен ныне в мусульманскую мечеть, но тем достопамятен, что в нем уцелело от побелки множество мозаичных изображений Господа и святых. Так к величайшему нашему изумлению, мы увидели в средине купола изображение Господа Вседержителя, в пурпурном хитоне и "гиматии" (плаще) с евангелием в шуйце и благословляющей десницей, совершенно сходной с православным перстосложением. В треугольных отрезках между полос, идущих лучеобразно двенадцатью поясами от лика Господня во все стороны, помещены изображения двенадцати пророков; видеть и поименовать лики их не трудно всякому любознательному.

Обозреть царьрадские памятники каждому православному путнику представляется необходимыми и полезным, потому что тут в числе, многих сохранились доселе храмы первых христиан, как храм Св. Софии, и в коего Русь вынесла св. крещение и получила православие; в них сохранились самые драгоценные русскому сердцу художественные произведения прежних веков, в ликах Божиих и святых угодников, — зрелищем каковых и должен воспользоваться благочестивый любознатель, если желает сличить, и восполнить в своей памяти мозаики Киево-Печерского собора еще и Царь­градскими мозаиками, находящимися, так сказать, в самой пасти Оттоманской империи.

в) На площади Августеона, на холме древнего "Акрополя" (кремля), в виду некогда грозных ворот Сераля "Баб-и-Хамаун", которые дали всей Турецкой империи название "Высокой Порты", красуется заветный храм Св. Софии, величественное изящное произведете Византии, венец художественного искусства вообще. Благодаря одному уже положению в сердце византийской столицы, храм, здесь сооруженный, должен был занять первенствующее место между другими храмами города, стать соборным и вселенскими храмом, и всего уместнее ему быть в таком случае храмом не во имя какого-либо святого, но во имя всеобъемлющей и всезиждущей Премудрости Божьей. Уже самое такое посвящение храма указывает на то значение, к каковому предназначался он св. Константином в новой своей столице (в Новом Риме). Храм долженствовал стать главенствующей Церковью, — "Матерью Империи" не только в Царьград, но и во всей Римской области и всего христианского Востока. Это тот храм, в котором святительствовали великие учители Апостольской церкви, епископы Царьградской кафедры, каковы: св. Григорий Назианский, св. Иоанн Златоуст, натр. Герман, преп. игумен Феодор Студить и другие; в котором святые Вселенские Соборы утверждали Церковь Христову, куда, наконец, благочестивые императоры переносили нетленный мощи св. угодников и прочие святыни из всех стран света,— этому храму суждено было вскоре стать святыней и для нас русских. В этом храме вознесла свои молитвы, по принятии св. крещения, великая княгиня русская Ольга, прибывшая сюда 957 года со свитою в 80 человек, и из этого храма в 988 году воссиял на Руси спасительный свет православия христианского, — ибо в нем, в этом храме послы Владимира, внимая Божественной литургии, слышали лики Ангелов, вторивших Трисвятой песне и, озарившись светом истинной веры, принесли ее в Poccию, вместе с прибывшими митрополитом и иереями, которые, осенив благодатью Христовою, крестили благоверного князя Владимиpa и весь народ русский в чистых и ныне священных водах Почайны и Днепра.

Храм Св. Софии быль первоначально построен в IV веке самим Константином Великим, царем греческим; но он в 404 г. сгорел во время большого пожара, сопровождавшего страшное народное восстание в Царьграде по поводу изгнания св. Иоанна Златоустого в Команы; остался тогда только один алтарь, да святительское кресло Златоуста. Возобновленный импер. Феодосием Младшим, храм опять пострадал во время мятежа, известного под названием "Ника", в 532 году; но ревностно импер. Юстиниана он в VI в. снова был восстановлен, только уже в таких размерах и таком благолепии, в каковом дотоль еще не видано было храма Божия на земле, за изъятием разве храма Соломонова в Иерусалиме. Чтобы осуществить этот памятник, зодчие воспользовались тогда всеми драгоценными строевыми материалами: золотом, серебром, слоновой костью и самыми редкими породами камней. Весь тогда древний мир жертвовал на построение сего храма: драгоценные, мраморные яшмовые колонны и плиты и прочая утварь церковная свезены были со всех концов Византийской империи, Европы и Азии, — и право­славный Софийский храм в Царьграде, десятью тысячами рабочих под управлением Исидора, чрез 6 лет воссоздался. Освящение его было совершено 22 декабря 537 года при патриархе Мине, при котором состояло тогда и клиру до 1000 человек. Восточные бытописатели передают, что небывалая и прежде и после гениальная смелость постройки, небывалая редкость внутреннего убранства, бесподобные украшения золотом и серебром, с колоссальными мозаичными изображениями купола и верхних сводов храма, облицовка дорогими мраморами стен, художественно отделанные перила гинекеи, мозаичные ковры, покрывавшие разные места сводов, при шести тысячах блестящих золотом свещников, —сделали из этого здания чудо строительного искусства, стоимостью до трех миллионов руб.

Но с завоеванием турками Царьграда вся бывшая в нем христианская святыня попрана, поругана и осквернена, богатство храма расхищено и разграблено алчными завоевателями, - и святилище Божие превратилось в мерзкое запустение при Магомете П. Однако, не смотря па его пустоту, и теперь повсюду зрителя поражаюсь следы прежнего величия: напрасно землетрясения колебали его стены, напрасно Италия подражала ему, турки отбивали мрамор и мозаики, — Софийский храм остался несокрушимым памятником благоговейного человеческого искусства.

Когда мы переступили порог и вошли вовнутрь храма Св. Софии, наши чувства невольно получили впечатление какого-то в действительности неизреченного и неописуемого величия. Вышина, громадность, красота и богатство, золото и рогожи па белом мраморном полу, — все тут, а главное — производит грандиозное впечатление на зрителя взлетающий, словно парящий в воздухе купол. В общем же вызывают удивление исполинские размеры всех частей храма, равно как и блеск мрамора внутренней отделки, и, должно сознаться, что эта сила впечатления чувствуется странником даже при всем нынешнем его запустении. Купол Св. Софии, в виде сплюснутого полушария, до самой глубины виден отовсюду; он представляется чрезвычайно легким, как бы висящим в пространстве. Столбы, на которые опираются арки, стоят углом к центру свода и масса их совсем не видна. Сто колонн, поддерживающих своды и хоры храма, набраны из драгоценнейших пород пестрого мрамора; стены покрыты афитом и местами мрамором, а потолки выложены мозаикою с разными изображениями христианских святых, оставшихся от времен Юстиниана; хотя турки и замазывают их известью, но все же они видны хорошо. Не напрасны поэтому были слова султана Абдул-Меджида, сказанные им зодчему, возобновлявшему в 1849 году Софийскую мечеть: "Закрасьте мозаики как можно легче, чтобы всегда можно было стереть краску. Кто знает, может быть, преемник мой захочет совершенно открыть их!" Но этой причине можно всегда приметить здесь сквозь тонкий слой побелки изображения святых, особливо одно из тех, некогда великолепных и священных изображений или стенных икон, которые исполнялись не красками, а из подобранных цветных камней, известных под именем мозаических или мозаик ("мусии"), Так изображен здесь Спаситель, сидящий на престоле и десницей благословляющий именословно, а в левой — держащий св. евангелие„ раскрытое на словах: "мир вам". На алтарном своде, где проделаны в честь св. Троицы три окна, зоркое око посетителя тоже отлично увидит, между турецким украшением, изображено Приснодевы Богородицы с поднятыми к небу руками, точь-в-точь как изображение Приснодевы, тоже из мозаики и на таком же месте, в Киево-Софийском соборе, под названием "Нерушимой стены". На четырех углах главного купола изображены четыре шестикрылых Серафима; лики их закрыты магометанским украшением, наподобие звезд, по крылья не покрыты и видны хорошо. Да хорах тоже ясно видим сохранившиеся изображения: Вознесение Господне и вместе Сошествие Святого Духа. Все внутренние перила в галереях из белого мрамора и на них до сих пор сквозят четыреконечные кресты, хотя с отбитыми боковыми концами. Таким образом, уже по одной этой мозаике, ныне побеленной известью (а потому лишенной и игры красок и блестящих золотом полей, на которых сияли ее камни), — наш любозритель может представить себе, что здание св. Софии после Юстиниана мало подвергалось возобновлению разных обветшалых и пострадавших от иконоборчества изображений, а тем менее добавлениям, за исключением разве западной "Обсиды". Даже и по завладении, изменения, сделанные турками внутри храма, заключались лишь в обычных в мечетях сооружениях, как то: мимбора (кафедра), с которой читается Коран, "михраба" (т. е. молельной ниши) и особой ложи для султана. В углублении бывшего алтаря — теперь камень из розового мрамора: тут же и полинялый ковер, на котором молился сам Магомет. Вместо дорогих христианских украшений, по всему храму виднеются турецкие безобразные светильники и люстры: 120 дорогих паникадил и около 6000 лампад, с разноцветными страусовыми яйцами, символами планет, служат для освещения мечети в часы общественной их молитвы; за то самое наименование бывшего христианского святилища у турок осталось прежнее, именно Ая-София, т. е. испорченное греческое слово "aгиа София" (что значить: Св. София), как не померкший светоч древнего благочестия.

Долго я еще смотрел и любовался внутренним и внешним устройством Софийского храма, который своим доселе неутраченным величием, художественностию отделки и чудеснымпроизведением церковного зодчества вообще (из которого почерпнула в свое время не мало живительных соков и наша благословенная Русь) говорит о бывшем могуществе народа, создателя сего священного памятника, народа действительно сильного, могущественного, но за согрешения свои порабощенного турками: "Яко владеет Вышний царством человеческим и ему же восхощет, даст е" (Деян. 4, 22).

г) По выходе из Софийского храма, спустившись к новому мосту, мы и проехали по "койке", оставляя вправо "Эски-Серай" (бывши первоначально дворцом Магомета II и других султанов, а потом ими оставленный и отведенный под жилище заштатных султанш), др знаменитых ворот "Селиврия-Конусу", от которых, до дороге через мост, на расстоянии одной четверти часа ходу, находится греческий монастырь "Живоносного Источника, Балуклия".

Монастырь этот расположен верстах в 7-ми от центра города, вне стен Царьграда (собственно Стамбула), в не большой, но прекрасной рощице. В византийское время здесь существовал обширный храм, украшенный дорогими мозаиками и мрамором; происхождение его связано с памятью о благочестивой деятельности императора Льва Макелла (457—474 гг.), при котором, как известно, в Царьграде производилось весьма ревностное сооружение св. храмов не только правителями, но и частными лицами. Лев Макелл, будучи еще воеводой царя Мартиана, однажды, прогуливаясь в этой роще, встретил изнемогающего от зноя и жажды слепца. Сострадательный от природы воевода усадил слепца под тень и пустился в поиски за водой, но напрасно. Когда же он, усталый и огорченный, возвращался к томившемуся слепцу, вдруг слышит голос из чащи: "Лев! не печалься и не трудись искать воды, она подле тебя!" А когда воевода не находил воды, то тот же голос повторился ему, называя его уже царем: "Царь Лев! войди во внутренность рощи, там ты найдешь воду; почерпни, утоли жажду томившегося слепца, ороши ею очи его, и он прозрит. Тебе же я помогу создать на семь месте храм во имя Мое, в котором болящие и все с верою ко Мне притекшие обрящут исцеление от недугов и исполнение благих своих желаний". Изумленный и обрадованный Лев исполнил столь необычайное веление: отыскал воду, утолил ею жажду слепого, окропил ему глаза, и тот прозрел. Сделавшись чрез 7-мь лет царем, Лев прежде всего поспешил соорудить в воспоминание совершившегося здесь чуда храм, в нем, над самым источником, изобразил икону Богоматери с Предвечным Младенцем на груди, так что вода истекала как бы. из недр (лона) их, струясь и проливая обильно сверху тихий и бесшумный дождь — воду небесную и Богоматерь сверху взирает на воду — дело свое, как бы прикрывая ее и возбуждая ее целительность... Как в зеркале видишь с струящимся источником Богоматерь, плывущую по воде и испускающую от себя сверхъестествен­ное сияние, так что удивляешься и не знаешь, откуда мне сие: от воды ли этот образ на верху начертывается, или образ сверху, падая на воду, а потом как в зеркале отражается, отчего и самый источник получил название "Живоносного — Пречистой Девы" (Панагия Балуклиатисса).

Храм монастыря живоносного источника двойной: один верхний соборный и другой нижний над самой агиазмою, куда спускаются по нескольким мраморным ступеням. Монастырь сей возобновлен в 1830 году по исходатайствованному у султана разрешению на деньги из приношения греков и русских, взамен прежде здесь бывшего, разрушенного завоевателями Царьграда. Хотя он долго не возобновлялся, но тем не менее источник не иссякал, а чудесная сила., дарованная ему свыше, привлекала к нему не только христиан, но и магометан. Пусть же теперь одумается неверующее в Высшую Силу сердце паломника и возгорится при вид живонос­ного источника тем пламенным чувством, с каким некогда воспел чудотворную икону Приснодевы византийский стихотворец (XIV в.) Эммануил Филес; "Я созерцаю, Дево, Тебя, как источник жизни; Ты угасаешь пламя погибели, Ты освежаешь меня своими чудесами, ибо ты носишь в недрах своих источник спасения".

Поклонившись с достодолжным благоговением иконе Живоносного Источника, а также и другой иконеБогоматери, находящейся здесь, скопированной с иконы, писанной св. евангелистом Лукою, мы направились к другому не менее целительному источнику, находящемуся в церкви "Влахернской Божией Матери". Но прежде чем достигнуть этого источника, нам нужно было пройти длинный ряд исторических врат и более сотни громадных башен, величаво красующихся вдоль древней, так называемой "Федосиевой крепости", которая с запада огибает извилистой дугою старый Кон­стантинополь напространстве 7-ми вер., от Мраморного моря до Золотого Рога. Здесь путник тоже в достатке узреет, если пожелает, почтенный своей стариной сооружения византийских царей: он увидит невиданную дотоле обширность (150-000 кв. сажен.) развалин бывшегоВлахернского дворца и несколько подземных выходов, памятных и нравоучительных по некоторым событиям, некогда тут совершившимся.

д) Для нас, русских, храм Влахернской Божьей Матери составляет предмет высокого благоговейного почитания, хотя бы он в действительности и недавно был сооружен на месте того обширнейшего и славного храма, построенного в 451 гону царевною Пульхериею, в котором помещались: вправо — церковь с ракою "святых Ризы и Пояса" Пречистой Владычицы нашей Богородицы, а в левом крыле часовня св. купели, где находился особый водоем, наполнявшейся из теперешнего священного ключа. Этот храм дорог русскому сердцу потому, что в нем из существующего доднесь целебного ключа, к которому стекались, как и ныне стекаются, болящие телом и духом и обретают ими просимое с верою, — сама благоверная наша княгиня Ольга, принявшая св. крещение в Царьграде, обрела небесное возрождение водою и духом; а также он дорог и по двум следующим причинам: во-первых, от погружения ризы Богоматерней в волны Царьградского залива (в 865 г.) восшумела спасительная буря для князей Аскольда и Дира, положившая начало православия на Руси; установления столь чтимого у нас на Руси праздника "Покровы пресв. Богородицы" и основания великой Киево-Печерской церкви — праматери всехцерквей и иноческих обителей в нашем отечестве. Это было вот как:

В царствование императора Льва Мудрого в пределы Греции вторглись опасные сарацины — с одной стороны, с другой — русский князь-язычник Олег с дружиною. Греческая империя в X веке была ослаблена, и большая часть ее повиновалась мечу или персов или арабов, а западные пределы империи совсем подпали под власть грубых варваров. В таком беззащитном положении греки обратились тогда к помощи и заступлению благой Покровительницы Своей, на хранение коей вручил град сей св. Константина. Скоро Она услышала молитву рабов своих и подкрепила их веру чудным знамением. Во Влахернском храме совершалось воскресное всенощное бдение, во время которого Сама Пречистая Дева явилась, на воздухе молящеюся о православном мире с лики ангелов, пророков и апостолов и Своим честным омофором осеняющая христиан. Не все, впрочем, присутствовавшее к храм сподобились узреть чудное явление, но честь сия предоставлена была одному великому праведнику, св. Андрею, Христа ради юродивому. Сподобившись узреть боголепное видеше, он сообщил о сем ученику своему Епифанию: "Видиши ли, брате, — сказал Андрей Епифанию, — Царицу и Госпожу всех, молящуюся о мире всего мира?" — "Вижу", отвечал сей, объятый священным страхом: "вижу, отче святый, и ужасаюся!" Царьградские жители, слыша об этом чуде, пришли в необыкновенную радость и упование, что Бог, молитвами Ходатаицы человеков, отвратил бедствия, нанесенный грекам вторжением неприятелей в их владения. И благочестивое чаяние скоро исполнилось: враги Церкви Христовой были побеждены и рассеяны. Обрадованная толиким благодеянием Божиим, Церковь установила в память сего события праздник Покрова Пресвятые Богородицы, чествуемый у нас ежегодно 1-го октября, ибо 1-е октября в 911-м году был день воскресный, в ночь которого было и самое явление.

А вот и другое не менее достопамятное явление Божией Матери вообразе Царицы со множеством войска окрест Ее четырем Царьградским каменщикам-строителям, сподобившимся однажды чудесного призвания во Влахернский храм и лицезрении в оном Самой Небесной Домостроительницы. Матерь Божия поведала зодчим идти в Россию, соорудить там храм во имя Ее, при чем даровала им мощи св. мучеников для будущего храма и раскрыла пред ними должный вид будущей великой "Церкве во граде, Киеви" го­воря: "вот Я хочу построить Себе Церковь на Руси, в Киеве: возьмите себе золота на три года и идите туда". При этих словах Она подала им небольшую икону "Успения", т. е. ту икону Успения Божией Матери, которую мы видим и теперь висящей над царскими вратами в великой церкви Киево-Печерской Лавры.

е) Наконец, любознателю древностей не лишне будет указать также на близ стоящий, бывший христианский храм, современный Св. Софии, обращенный ныне в мусульманскую мечеть и называвшейся "Дели-Кехрие". Этот памятник хотя далеко уступает Софийскому в колоссальности размеров и украшениях, но все же драгоценен, и его древлехристанские пять глав на куполе (на которых вместо крестов водружена турецкая луна) и теперь видны издалека. Он замечателен еще тем, что вступающий во внутренность его не только поражается его чрезвычайной высотою, облицовкою разных пород мрамором и дорогой мозаикою, — это уже обычное украшение храмов первых христиан, — но в нем благочестивая душа стран­ника невольно испытывает на себе какую-то восторженность при виде множества совершенно открыто здесь хранящихся святых христианских изображений Юстинианова времени. Тут как раз у входа находится величественное изображение Спасителя, сидящего на престоле; с правой стороны Его изображена в молитвенном положении Приснодева, а с левой — Предтеча во весь рост. В боковых притворах — тоже открыто существуют изображения: в одном из них два апостола Петр и Павел: у св. ап. Петра — ключи, а св. ап. Павел благословляет именословно; и в другом — два изображения Спасителя: одно — благословение кровоточивой жены, а другое — исцеление сухорукого, и то и другое изображения имеют именословное перстосложение. На своде изображена Матерь Божия с Предвечным Младенцем, правая рука которого тоже сложена именословно. Вообще, всюду в храме видны изображен с благословляющей руки Христа Спасителя именословным перстосложением, а не двуперстным. Но здесь кроме того есть множество и других свидетельства мраморные стенывсе украшены изображениями святых во весь рост, а своды и арки — в пояс, числом пятнадцать, и в руках всех этих святых находятся четырехконечные кресты. Все изображения были исполнены не простой краской, а из дорогой мозаики, и дышат глубокою древностию; но везде встречаются и мученики христианские и святые преподобные, держащие в руках четырехконечные кресты, восьми же и шестпконечных не видно. Особенно поучительно видеть, как в одном приделе изображен св. ап. Петр с четырехконечным крестом, а в другом — благоразумный разбойник, стоящий враю и держащий при себе тоже четырехконечный крест.

§ 3. Доказательства в пользу православия от святынь Царьграда

С малых лет знакомое нам, громкое имя Царьграда в воображении нашем, любезные братия, неразлучно с представлением о чем-то обширном, величественном и святом, и как бы мы ни были предупреждены касательно ничтожности в нем святыни, однако мы не в состоянии были бы покориться этой мысли. Хотя остатки древнего православия и разбросаны в беспорядке, и запустении, однако они и доднесь еще всюду свидетельствуют нам о древности нашего православия в ликах Божиих и святых угодников, изображенных первыми христианами на столпостенах этих памятников, сохранившихся до нашего времени даже и в среде магометанских мечетей! Таких ясных и неопровержимых доказательств в пользу православия совершенно достаточно для любо­знательности и оценкинашего упования; пусть все эти свидетельства древности запечатлеть в себе, каждая суемудрая душа иномыслящего паломника, пусть она уверится, что еще задолго до нашего просвещения в вере изображения святых икон писались здесь с таким же крестом и благословением, каковое видим и у себя на Руси в св. церквах. Пусть теперь каждый посудить, как нелепы обвинения, наносимые раздорниками на святейшего патриарха Никона за введенный им якобы новые обряды; пусть увидить, что он не новые обряды вводил, а древнее греческие восстановлял. А потому вправе мы сказать в защиту святейшего Никона и в обличение всех безумных ругателей его слова Царя-Пророка Давида: "Немы да будут усты льстивые, глаголющия на праведного беззаконие, гордынею и уничижением" (Пс. 3, 19). Главным и неопровержимым свидетельством служить здесь для всех благомыслящих сердец уже одно то, что вся уцелевшая православная святыня византийских времен, хранящаяся в турецких мечетях, нашими раскольниками ни в каком случае отвергнута быть не может на том основании, что турецкое пленение Царьграда последовало в 1453 году, а патриарх Московский Никон вступил в патриаршее управление только в 1652 году, и следовательно за 199 лет до возведения его на Всероссийский патриарший престол; а потому должно быть каждому понятно, что в те христианские храмы, которые от времени их завоевания находятся под властью турок, не могли проникнуть никоновские новшества. Так и прочая христианская святыня на Востоке существует более 400 летпод давлением Ислама, в недоступности православным подделать или исказить древность по никонову толку, и сказать, что в нее попала поправка в позднейшее время, может лишь сумасшедший, а здравомыслящий всегда допустит существование этой святыни в первобытном ее виде, как было и при великом князе Владимире. Кроме того, нас уверяет в первобытности святыни целый ряд свидетелей, наших же русских, посещающих в течение тысячелетия Царьград и весь Восток, которые стремились сюда, как и ныне стремятся благочестивые души, чая найти себе утешение в поклонении древним остаткам и воздать долг почтения благочестивых чад Церкви Русской ее матери — "Великой Церкви" и всей святыне "Константинопольской", как колыбвли русской веры.

Матерь Киевской Софии — Св. София царьградская и под давлением Ислама много еще бережет в своем сердце древнехристанских сокровищ, хотя и суждено было лишиться ей своего прежнего благолепия, отчасти уничтоженного, отчасти скрытого под слоем извести слишком четыре столетия в руках современных обладателей. Но созерцающий ее величие и теперь не может не сознаться, что во всей многовековой истории христианского искусства не существует такого памятника, ни такого храма, который бы возымел столь великое влияние на судьбу веры Христовой — ни в странах Востока, ни Севера, ни даже Запада, как царьградский храм Юстиниана. Он всю свою полуторатысячную жизньслужит образцом, оплотом христианского духа, смягчая нравы соседнихнародов, сделавшихся погом близкими или дальними отпрысками плодовитого древа византийской церкви, а также был и есть главным орудием и поистине несокрушимым поборником православия, доказывая со­бою истинность и божественность древлеотеческого благочестия и чистоты веры иномыслящим русским суеверам. Св. София соделала для византийской империи больше, чем иные ее войны, покорив своим благолепием и величием христианского богослужения сердца и умы окрестных варваров-язычников. Не даром и русские "послы о вере", быв приведены к созерцание божественной в ней службы, не могли забыть красоты этого храма и не пожелали оставаться более в языческом мрак их родины. Они говорили, вернувшись на родину: "не свемы, на небе ли есмы, были ли на земли; несть бо на земли такого вида, ни красоты такия, и недоумеваем бо сказати; токмо то вемы, яко он де Бог с человеки пребывает, и есть служба их паче всех стран".

Много сохранилось в Константинополе, кроме объясненных 6-ти пунктов, и других древних монастырей и храмов, напр.: церковь св. Анастаси — "Узорешительницы", обитель Хоры, обитель св. Иоанна в Трулле, Мануилова обитель, обитель Христа Вседержи­теля, обитель Всевидца, обитель св. Андрея в "Суде", храм св. Феодосии и мн. др., обращенных в турецкие мечети и, кроме стен и места, ничего древнего не сохранивших, за изъятием разве небольшой части, состоящей в ведении и распоряжении греков и армян. Но нам достаточно и этого из глубоко древней святыни, и это одно уже ясно свидетельствуете ликами святых и служит живым изобличителем наших раздорников, именующихся старообрядцами. Сверх того, много раз мне доводилось бывать и при греческом богослужении, и всюду старался я, насколько было это доступно, сличить и проверить существующую ныне в греческой церкви обрядность с обрядностию древлевосточной православно-россйской церкви. Всегда и везде я находил, как свидетельства, уцелевшие от времен древних в столпостенах Царьградских священных памятников, так и одинаковый древлеотеческие предания в обрядности церковных уставов и правил, скрепляющих собою наше греко-славянское древлеправоелавное единоверие и единодушие, равно как и сближающих все отпрыски плодовитого дерева Восточной .Церкви единоверных нам церквей: Грузинской, Болгарской, Сербской, Валахской, Румынской и других славян, которые в общем единении незыблемо стоять и светят по Божьему Катихизису: "в согласии православной веры, и в любви нелицемерна, и в у чеши правом, и в достоинстве употребления святых тайн, и в чести н почитании святителей и пресвитеров". Смотришь здесь на все это и невольно приходишь к такому заключение: стало быть, наши старообрядцы — отъявленные богохульники, если ясные, всею .древлевселенскою православною Церковью признаваемые истины считают новшествами и даже еретичеством. И в самом деле, десятки раскольнических толков у нас на Руси родились в последнее время и каждый из них не верует в св. Восточную и Апостольскую Церковь; все они борются с нею своим самоволием, самочинием и отвергают все ее законоположения и уставы; они даже преследуют язвительными хулами тех, кои присоединяются к ней и приобщаются от нее святых Христовых и Животворящих Таин. В них ли можно видеть любителей древней святыни, когда они, по своему вольнодумству, оставили все предания святых отец, свидетельства древности и самую Церковь Христову, стараясь и других отвлечь от нее, склонив их и уклоняясь сами в нововведения, год ох году горшая? Кажется, можно ли допустить, чтобы кто-ни­будь из любителей древней святыни мог поварить таким ложным нелепым мудрованиям? Однако наши простаки, к сожалению, от­лучились от церкви, от ее назидания и руководства, более и болеe грязнут в заблуждениях, во мраке невежества, суеверия, неверия, разврата и умственного, и нравственна, и плотского!

Но хотя и умиляешься великолепием памятников древности, однако как-то прискорбно русскому набожному сердцу видеть древлехристианские храмы, обставленные богомерзкими минаретами; вместо крестов, видеть на них изобразите турецкой луны; вместо колокольного благовеста слышать с минарета крик дикого заунывного голоса турецких дервишей, созывающих на молитву в бывшие православные храмы последователей Корана; и эти св. храмы, находящиеся в плену у неверных, наполняются врагами христианства!.. Прискорбно и то, что, подобно иудеям, находящимся в плену, многие из восточных христиан обратились в магометанство, а неко­торые в католичество и несторианство. Tе и другие сами по разным обстоятельствам предались в духовный плен, — и сбываются на них слова Писания: "Смесишися во языцех и навыкоша делом их" (Пс. 105, 35). Вот что значит потерять твердыню единой Церкви с ее единым учением, таинствами и обрядами!

Поэтому все вообще сектанты русские должны сознаться в своем заблуждении и беспрекословно принять православное учение для своего благополучия и спасения от вечного мрака и заблуждения. Ибо не далеки в понятиях и действиях от штундизма и баптизма и беспоповцы: чем они ушли, напр., от баптистов в учении о священстве и причащении? Баптисты хоть, к прискорбию, не принимают святоотеческих писаний, а беспоповцы все книги святоотече­ские принимают, но толкуют их каждый по-своему; не стыдятся это делать и более разумные из них — их главные начетчики и вожди.

Молю Господа Бога, по благости своей и человеколюбию благоволившего просветить нашу Poccию светом евангельской истины от священного града Константинополя и от храма Св. Софии Премудрости Божией, чрез послов князя Владимира, — молю Его, чтобы Он и ныне своею блоагодатию наставил на путь истины заблудших братий наших и дал им в священных древнихпамятниках, особенно Софийского собора и храма Дели-Кехрие, узреть обличение своей неправоты и восчувствовать нужду в покаянии и возвращении в лоно матери своей, православной Церкви.

ГЛАВА II. Путь на Афонскую Гору

§ 4. Кораблекрушение в Архипелаге

Как только нам удалось посетить все священные для нас остатки древностей бывшего православного Царьграда, то сообразно паломническому циклу по Востоку, по примеру самих Апостолов (Деян. 20, 13-14),"мы пошли на корабль", который уже грузился и был наготове поднять якорь, чтобы плыть по волнам но направлению к священнейшим высотам заоблачного Афона, к горе воистину святой по своему значению в христианском мире, настоящему и прошедшему.

Двадцать четвертого сентября, в 2 часа по полудни, мы отбыли из Царьграда. День был прекрасный. В числе пассажиров тут можно встретить себе попутчиков не одних уже русских земляков и не одних поклонников св. Горы, а и местных жителей, плавающих по этому пути в г. Солунь и далее ради торговых и других целей. Но как ни стеснительно бывает иной раз от соседства с подобными спутниками, а все же благосердый русский странник, по-видимому, памятует великий завет евангельский: "со всеми человеки мир имейте".

Город красовался перед нами весь как на ладони, когда пароход наш оставил Константинопольский рейд и пустился в путь, огибая собственно Стамбульский полуостров, в виду Сераля, храма Св. Софии и других памятных нам зданий, выходя из Босфора в Мраморное море, по которому и следует, направляясь к западу, вдоль европейского берега. Я стал любоваться видом Царьграда, который, по мере удаления парохода, рисовался с моря городом чудной красоты. Все слилось в один торжественный, пленяющий душу взор. Мало того, что эта картина действительно великолепна — она вместе с тем и умилительна: невольно, но глубоко затрогивает она с одной стороны сердце каждого и поражаете его священным благоговейным трепетом, с другой — как представ­ляющая по всему городу множество мечетей с минаретами, плачевно возбуждает в душе зрителя чувство жалости, ибо явно говорить о плене греческого христианства. Грустные мысли по этому поводу целой вереницей тянулись в голове моей и повторяли слова Царепророка: Боже, npиuдoшa языцы в достояние Твое, оскверниша град сей и храмы святые Твои,.. Пролей гнев Твой на языки, незнающия Тебя, и царстия, яже имени Твоего не призваша (Пс. 98, 1, 6). И это продолжалось до тех пор, пока город был в виду, пока глазам нашим не представились новые зрелища.

Пароход быстро идет к Дарданельскому проливу, оставляя по себе в левой стороне так называемые "Принцевы острова", которые, точно корзины с роскошною зеленью, плавают среди Мраморного моря: вправо — "Сан-Стефано", город, ознаменованный пребыванием в нем наших победоносных войск в последнюю Русско-Турецкую войну, а далее видны небольшие города — Галлиполи и Дарданелы, древний Кизик, где в III в. пострадали 9 мучеников (память их 29 апр.). Это пункт, разделяющий пути поклонникам. Отсюда пароходы, идущие в Яффу, держатся берегов Азии, и мимо гор. Митилена и Ливанских гор, а идущие к Афону держатся европейского берега и, пройдя узкий (от 6 до 2, а в длину 75 вер.) пролив, вступают наконец в широкое пространство Архипелага, или Эгейского моря.

Было около б часов вечера, когда мы проходили Галлиполи. Солнце садилось в густых облаках, обещая бурную погоду. Действительно, поднявшиеся сырой пронизывающий северный ветер несколько встревожил поверхность моря. Каюты как и вообще на турецких пароходах, были так тесныи нечисты, что я готов был провести ночь лучше на палубе, чемв этом каземате, несмотря на то, что теплый день сменился необыкновенно холодною ночью. Ветер час от часу усиливал свои порывы; море значительно заколыхалось, но мы тем не менее дружно подавались вперед. И лишь только мы вышли в открытый Архипелаг, как разразилась юго-восточная буря и произвела страшное волнение. Морские волны до того расходились, что пассажиры почувствовали сначала легкое головокружение, которое, по мере усиления болезни, становилось все более и более тягостным и, наконец, разрешилось мучительнейшею рвотой. Все море вздымалось подобно высоким холмам, и чем далее мы углублялись в ширь его, тем сильнее и яростнее свирепствовала буря, тем немилосерднее напирали на нас волны, и пароход качался из стороны в сторону. Всюду на пароходе слышался шум и плеск воды, стук и грохот багажа н стоны больных людей. Гибель была неизбежна, буря увеличивалась, а при­стать к берегу чрезвычайно опасно в бурную погоду, — и мы, положась на Провидение, все лежали повально, так что никто не мог приподнять головы — от смертельной зыби.

Рядом с русскими православными лежали двое раскольников, четверо скопцов и столько же русских жидов, ехавших вместе с жидами Востока в гор. Солунь. Это были люди, скорее похожие на мертвецов, оставивших свои могилы, — так они были худы, безжизненны. В эту страшную минуту крушения все устремляли молитвенный взор свой в небеса и с криком взывали о помощи. Даже из среды иноплеменных, неверных многие ломанным языком и дрожащим голосом произносили молитву к Управяющему судьбами мореплавателей: Иисус Христос... Сын Авраамов, Сын Давндов, сохрани и спаси нас от бури потопления!..

Хотя сильное волнение здесь — явление нередкое, но такого волнения, какое навело отчаянный страх на душу разноверцев, говорить, давно в эту пору не было. Ибо морские волны были так сильны, что люди, привыкшие к большим волнениям, потеряли всякую надежду на жизнь, и с часу на час каждый ждал страшной минуты похоронить себя в разъяренных волнах. Подвергшись такому состоянию, путник не предвидел и конца своим страданиям, потому что волнение не унималось, но усиливалось, и волны, как бы зверь какой, бросались па пароход, вертя его как игрушку, перелетая чрез борть и падая, шумно разбивались на палубе, заливая собою весь низ парохода, который поэтому ежеминутно готов быль пойти ко дну, увлекая с собою и всех нас и весь бывший на нем груз.

Невыразимо страшно находиться в такие смертоносные минуты среди необозримого бушующего моря, не имя вт виду никакой себе помощи! И этот страх смерти еще более увеличивал наши физические страдания: голова как бы хотела распасться от боли, мозг — выпасть из головы! Ни пищи принимать, ни воды употреблять нельзя было, ибо при малейшей попытке к принятию пищи или пития, начиналась продолжительная рвота, приводившая весь организм в крайнее бессилие; чувствовалась при этом сильная боль в голове и стеснение в груди. При таком неблагоприятном ветре мы трое суток скитались по волнам, заезжая несколько раз за острова, чтобы хоть сколько-нибудь вздохнуть и оправиться от мучительной качки; но и там находила нас свирепая буря, и мы снова пускались в открытое море, и снова в ужасе и отчаянии!.. Немилосердные волны не только не допустили наш кораблик своевременно пристать к берегам Афона, но, что всего опаснее, сбили его с правильного курса, так что все капитанское искусство в мореплавании оставалось тщетно, и корабль поэтому, потеряв окончательно всякое paвновесие, находился в самом опасном и гибельном положении.

При таком положении пред моим мысленным взором не­вольно пронеслась картина, относящаяся к временам отдаленным. Как бы тут же, по этому морю и на ряду с нами виделась Приснодева с апостольскими мужами на корабле, отправившаяся на остров Кипр к епископу Лазарю четверодневному; но Божиим строением, вопреки Своим предположениям, занесенная бурею в противоположную сторону, именно на Афонскую гору. С нами, многогрешными, думал я, произошло такое же предопределение небес, вопреки нашего стремления. Утром третьего дни, верст за сотню или и того менее от цели нашего плавания, вправо св. Гора уже начинала было открывать в туманном отдалении величественное очертание своей темной гигантской массы, завершаясь своим мраморным пиком. Сердца поклонников были исполнены великою радостию, с трепетом ожидая вступления на cию святую гору, избранную Богоматерью в вечный жребий себе. По вот ударила сильнейшая буря, с диким ревом подхватила, завертела и перенесла нас еле живых за Олимпйские горы, в пределы Греции. Таким образом и мы, вместо радостных святоафонских ощущений, неожиданно, очутились в другой стране, подвергшись страшным испытаниям и страданиям морской болезни.

Испытывая столь тяжкие бедствия на море, я невольно вспоминал и морские путешествия апостола Павла; во время своей евангельской проповеди много бедствий претерпел он в морских плаваниях, и однажды до 14 дней был носим в море, когда вместе с ним были в корабле еще 276 человек, которые от мучительной качки (кораблекрушения) оставались без пищи, потеряв всякую надежду на жизнь; но Господь послал ангела своего к апостолу,который возвестил ему, что как он будет жив, так и всенаходящееся с ним в корабле будут спасены от смерти (Деян. 27, 23—25). Упоминая о своем великом бедствии на море, апостол говорить: Три краты корабль опровержися со мною, нощь и день во глубине сотворих (2 Кор. 11, 25). Такие же почти чадолюбивые благодеяния, после всех великих испытаний и чудес, явилмногомилостивый Господь и нам. Как бы буря ни свирепствовала, как бы грозные волны не ударялись о пароход, но они с грохотом возвращались обратно, или перескакивали через борть, с шумом рассыпались на тысячи брызг и исчезали в бездн, и нам, по благости Божией, не причиняли никакого вреда: мы все спасены, за исключением лишь турка-лоцмана. Несчастный стоял на палубе и наблюдал за волнением, когда волна перелетала через борт, сшибла его и унесла жертву в море. Вот каких случайностей можно ожидать, кроме всеобщей гибели корабля; но Господь, животом и смертно владеющий, наказующий и милующий, спас нас от врат смертны: наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя. На заре четвертого дня наш пароход, управляемый Небесным Кормчим, благополучно приплыл в Салоникский пролив и, среди горных высот реки Бардары, скоро достиг, наконец, греческого тихого затона, знаменитой пристани г. Воло.

Думаю, никому из находившихся в то время среди морей не позабыть сего странствования по погибельным волнам, потому что никакие бурные волны житейского моря не в силах заглушить огнь веры и страх в сердце того, кто хотя однажды испытал близость Божию в чувствах паломнической молитвы. Подобные священные потрясения не забываются и из прошедшего являются светочем всей последующей жизни, быть может и затемняемым жиз­ненными мелочами, но никогда не угасающим и показывающим верную цель и счастие жизни: как опасно и невыразимо страшно путешествие по водам странника, лишенного всякой виры и надежды на спасение!

ГЛАВА III. Продолжение морского пути

§ 5. Воло; отдых после кораблекрушения и знакомство спутниками на обратном пути

Река Бардар, соединяющая Солоникский пролив с греческим затоном, по которой мы только что проехали в спасительное пристанище, — узкая, но зато самый затон развертывается в квадрате слишком 20 верст. Затон не глубок, но тихий; он имеет круглообразную форму и увенчивается с трех сторон громадными холмами с живописными рощами и кустарниками, а северный плоски берег занимает город Воло, с разбросанными вокруг него по полугорью мелкими деревушками. Город, имеющий до 8000 жителей, по преимуществу болгар, здоров по климату и имеет плодородную почву. Горные склоны его обработаны хорошо; много хлеба и винограда, а еще более (растянутых вдоль берега) масличных садов и разных плодовых деревьев, обилие скота и дичи; но главный продукта города — оливковое масло. Священных древностей внутри города совсем нет; поэтому я посетил только греческий православный собор с его красивой колокольнею, да видел несколько раскиданных по городу обломков старинного эллинского ваяния и зодчества; но вид города с моря, с окаймляющими его рощами и садами, представляет очаровательнейшую картину.

Двое суток простоял наш пароход в тихих водах греческого затона, исправляя свои повреждения, а пассажиры тем временем приводили в нормальное состоите свое расстроенное здоровье от минувшего потрясения. Кто поздоровее — вылазил из своих удушливых трюмов на берег или уходил в город за покупкою провизии и других потребностей, а слабые и немощные все еще лежали в своем расслаблении, хотя, впрочем, и приучались ходить, как младенцы. Но самым важным. и назидательным делом было следующее отрадное явление на пароходе: не смотря на разноверие и разноплеменность пассажиров,путники относились один к другому и особливо к труднобольным весьма сострадательно; во всех, заметно, изливался один и тот же глубочайший дух христианского братолюбия и боголюбия — и, дыша этим духом, они, как единоверный нам народ — совместно благодарили Господа за дарованную нам жизнь в опасностях на водах во время морского плавания.

День 27 сентября наступал не совсем благоприятный, когда пароход наш тронулся в обратный путь по направлении к г. Солуни и к св. Горе; погода была пасмурная и как бы грозившая предыдущей неблагоприятностию, однако, тихая — шел маленький дож­дик: к полудню же, благодаря Бога разведрилось и все предвещало нам спокойное и счастливое плавание. При такой всерадостнейшей после страшной бури тишине поклонники ободрились, пове­селели и начали мало помалу вылазить из удушливых кают на палубу, на освежающий воздух сентябрьского дня; пассажиры начали сближаться, узнавать и знакомиться друг с другом. Иные вели тихий мирный разговор, другие занимались чтением божественных книг: тяжких вздохов слабых путников почти совсем не стало слышно; во всех проглядывало самодовольство и любопытство к окружающей роскошной береговой зелени южной природе. На пароходе оказалось русских поклонников, едущих со мною на Афон, до десяти человек, в том числе и помянутые выше двое раскольников: они, как оказалось, ездили в Иерусалим, были в Эносе, а затем пожелали побывать и на св. Афонской горе. Мы все, русские, собрались на палубе в один кружек, скоро перезнакомились и стали, по пословице: свой своему поневоле друг, очень откровенны. Скоро чарующий г. Воло и все горы и холлы греческой империи от нас сокрылись, зато к вечеру нашему взору впереди открылось новое не менее очаровательное зрелище — этогора Олимп, ярко блиставшая при солнечномзакате своими лучезарнымиснегами. Старообрядцы, видя эту сияющую белизну, перешли от обыкновенного разговора к обычной своей пытливости о священном Олимпе. Я сказал, что это гора Олимп блеститсвоими снеговыми вершинами. "Олимп, — возразили они, — он, кажется, служит притоном и, как гласят святоотеческие писания, жилищем бесов?" И отвечал: да, служил а не служить. Вершину этого величественного и неприступного Олимпа язычники некогда почитали жилищем богов — Юпитера и Венеры, подобно тому как вершину Афона считали главным жилищем Аполлона; поэтому язычники и притекали ото всех стран к горе сей для жертвенных молений своим богам. Но с тех пор, как чрез апостольскую проповедь пролил здесь свет евангельской истины, сокрушились все языческие кумиры и капища, и в горах Олимпа появилось множество пустынножителей, устроены были обители, православные монастыри. — Старообрядцы, изливая явное свое презрение к православным, ответили мне на это с каким-то недовольством: "едва ли ныне где можно сыскать подлинное православие и не только там, но и везде оно давным давно потухло". — Нет, не потухло, сказал я, и теперь все равно также горит тот же немеркнущий свет евангелия среди нашего православия. "О, не хвались! — сказали они, — мы объехали кругом, были и в Иерусалиме, где сам Господь Христос наш страдал за нас, грешных, нои там его нет: все ваши нынешние попы, епископы и все иконы есть ничто иное, как никоновская ловушка, преуготовленная вашим еретиком на вовлекание в свою всегубительную церковь!" — Что же из этого, сказал я, название ловушка, кажется, в себе ничего худого и сомнительного не заключает, да и Сам Господь наш Иисус Христос не сотворил ли первых учеников ловцамичеловеков (Матф. 4, 19)? По всем нашим и вашим богослужебным книгам в тропаре Пятидесятницы:"Благословен еси Христе Боже наш"...не называются ли апостолы Христовы премудрыми ловцами? А ежели это так, то да будет же греческая наша российская церковь "ловушкою Христовою"! Отсюда завязались у нас с расколь­никами дружественное знакомство и разговор, каковой обращался иногда в жаркий спор и продолжался откровенной беседой всю до­рогу, вплоть до г. Солунь и часто повторялся на Афоне.

§ 6. Странники Востока - искатели старины

Мои спутники были люди, хорошо начитанные, имеющие вид фальшивого благочестия и вместе весьма упорные изуверы, блюстители и распространители мнимой старины, Феодосиевского толка. Оба они были с реки большого Иргиза, Самарской губернии, довольно зажиточные крестьяне. Один из них, лет 60-ти старик, белый как лунь, Семен Григорьевич Ламехов, а другой — Николай Петрович Ляпихин или Лепихин, человек лет 40, коренной раскольнический вождь и начетчик. Эти друзья самообольщения воз­мечтали о себе, о своем достоинствe и святости, возгордились знанием святоотеческого писания, что они "не якоже прочие человецы".., почему всецело и впали в духовное ослепление, а враг в свою очередь, "яко лев рыкая, иский кого поглотити", легко сбил их с пути истины и увел в заблуждения, в раскольнические секты. Одушевление и неутомимая деятельность этих людей силилась по­ставить на вид всему миру то, что нынешнее священство — не свя­щенство, церковь — не церковь "понеже все в конец истребил в оной Никон-еретик", т. е. якобы господствующая нынецерковь, чрез исправление кииг, пала, лишилась благодати Божией, ибо омрачилась многими ересями. Понятно, что невежество всему этому противлению в6рит, а противление, пользуясь слепотою других, выдумывает еще болышие обольщения, приноравливаясь к понятиям, к желаниям людей слепотствующих. В оправдание своего отделения от церкви Христовой, они не раз приводили мне из книги Кирилловой (426 лист обор.) следующие слова: "Кто убо когда осужден и проклятие будет предан; точию той, иже отъемлет и прекладает к вере. Ибо исполнь яве предана нам от святых отец, ниже приложение, ниже умовение приемлют, якоже писано обретается во священных книгах наших. Велия бо мука уготована есть прилагающему, или отъемлющему. Тем сицевого отсецаем от церкви, понеже неисцельны суть раны его". И не смотря на то, что тут говорится не о книгах только и обрядах, а и о вере, искатели мнимой истины все-таки утверждают свой толк по хитросплетенным нелепостям, и тем быстрее и решительнее пускают сии ядовитые корни в невежественный народ, запутывая и уклоняя простодушных от церкви православной. Вот как у нас на Руси слепота посевает семена зла и вреда и других незрячих возбуждает следовать своему примеру!..

Словом, эти друзья изо всей силы старались поставить свое лжеучение на том, что священство и церковь для верующего во Христа не необходимы: и с добрыми делами можно-де спастись и без того; ныне-де видимой церкви в полном ее устройстве нет; "ее одолел и все в оной извратил Никон-еретик". Но так как святое писание нигде не делает и намека на одоление церкви, то они по неволе становились в тупик. Святоотеческая книги, а вместеи совесть им прямо и часто внушали, что "без церкви и священства несть спасения!" — На таких ясных выражениях они иногда останавливались и целым собором думали, рассуждали. Возьмутся попристальнее углубляться в чтение божественных книг, и опять приходят к тому же заключению: "надо церковь для спасения души, иначе погибнешь!" — Но где же она есть, истинная мать наша, путеводительница в небеса!.. Разве австрийская? — Нет, не она. Австрийская церковь — это лукавое, душевредное полчище. Священство и арxиереи австрийского постановления только принимают вид апостолов Христовых, как сатана преобразуется в ангела светла на губление душ человеческих (2 Кор. 11, 13 — 15). Их священство не от Христа имеет свое начало, а от двух беглецов: от попа Иеронима, бежавшего от никонианской церкви, да от митрополита Амвросия, бежавшего от греческой церкви. Поэтому, как священство у них не законное и богопротивное, так равно и все пасомые суть заблудшия овцы; ибо какое дерево, быв 180 лет совершенно иссохшим и неорошаемое чистым источником текущих вод, могло бы принести зелены ветви: может ли злое древо рождать добрые плоды (Мате. 7, 18) —Никогда не возможет. — Может быть, единоверческая церковь есть истинная мать? Разве к ней бы присоединиться, как к правоверующей церкви, — церкви Апостольской, где и устав службы старинный и обряды совершаются по нашему и к которой уже присоединилось много душ богобоязненных людей; ибо она, эта церковь, непрерывно и неусыпно сохраняет от Апостолов и учете, и преемство даров Святого Духа чрез священное рукоположение? Опасность предстоит: раз по тем причинам, что церковь единоверческая открыта только в начале текущего столетия, когда образовалось и появилось новое общество новых верующих, соединенных новою, иною верою, новым, иным законом, новым, иным священноначалием и новыми, иными таинствами — по желанно епископа Платона Великороссийской церкви; а потому, если признать единоверческое священство за благодатное, то вместе с тем должно признать и никонианское священство благодатным: последнее есть как бы источник, из которого вытекает ручей единоверческого священства, а мы знаем и преподобные наши отцы возвещали, что в этом источнике уже двести слишком лет купается дух антихриста. Может ли из горького источника истекать сладкая вода (Иак. 3, 11). А истинная церковь и законное священство, непрерывно существующее от времен Христа и Его Апостолов, не ограничивается ни временем, ни народом, но заключаешь в себе истинно верующих всех мест, времен и народов.

Подобные толки и суждения о безвестности истинной церкви приводили их иногда к крайнему расстройству, а признать, что все важные преимущества в виду же их имеет собственно Католическая Церковь, что верующие во Христа непременно должны принадлежать к Великороссийской церкви, которая благодатию Божию и есть такова, каковой положил начало Господь наш Иисус Христос, ибо она зиждется незыблемо на седми столпах единомысленно с Восточной, — они почитают невозможным, называя даже не еретическою, а епископов и священство ее — слугами антихриста не напрасно о таких искателях сказано в старопечатной Кормчей, в толковании на 71 правило Карфагенского собора (гл. 15, лист 114), что они "вся божественная писания прошед, господски же заповеди и апостольские и отец богоносных учения, рекше законные правила, многая убо изобретше развращения, яже оть еретик, приписующе сия по своим похотем прилагают, яже на вхождение свое мнози соблазни и распри положше святей, апостольской церкви. Их же чтуще, слабии человецы и помраченнии умом, не ведуще кииг святых разума, ни сил лежащих в них, по точию письмена извлеките, сладости же их не вкусивше, мнятся быти вожди тем и сами слепи суще".

Таков был сумосбродный собор Феодосеевцев, постановивший снарядить экспедицию из двух почтенных сих мужей и послать их за разъяснением недоразумения на Восток, в Иерусалим и другие места Палестины. А именно: не существуете ли там где-нибудь на местах, освященных стопами Христа, ими взыскуемая, по Символу веры, единая, святая, соборная от Апостолов церковь, похожая па излюбленную их древднфеодосеевскую? С этою целью и были отправлены мои спутники на Восток, чтобы здесь со тщанием осмотреть все уставы и обряды палестинских христиан, пересмотреть все древнейшие письмена и св. иконы в самом Иepyсалиме, проверить греческое благочестие, богослужение и благоустройство церковное, — "от них же предки наша Христову веру прияша".

Но в бытность свою во всех св. местах Востока, при всем внимательном их наблюдении греческого священно-церковного богослужения и благоустройства, они всюду видели, к прискорбно своему, все те же чины и обряды, что и в Никонианской церкви на Руси: молятся щепотью, благословляют не крестом, аллилуия трегубят и прибавляют к тому слова: "Тебе, Боже". Сверх того, они еще увидели здесь не слыханную вещь и, как жезлом железным, были поражены тем, что греки совершали обедни лишь на двух только просфорах; а на семи просфорах, по их желанию, совершаемой литургии они во всей св. Земле ни в одном храме не встретили. Это и побудило их на обратном пути, по советууже "Некрасовцев", проехать еще на старый Афон: не найдут ли где-нибудь там в глубокою, уединении людей, спасающихся по их толку? Им, по-видимому, ужасно хотелось обрести здесь своих, дабы не придти к тому выводу, что они-то и есть потерявшие путь истины и блуждающие теперь во тьме неведения, своего собственного самоволия и самочиния. Так очерствело их сердце и омрачились душевные очеса в навыках лжеучения!

Такое жалкое положение родилось из невежества и кичливости, не желающей покориться истине и придти в разум истины: толкуют они все так, как сами хотят или как изволят их вожди. Их мнение о скрывающейся где-то Церкви, имеющей всю полноту иерархии, прямо противоречить словами Самого Спасителя Бога (Луки зач. 59). Если Спаситель глаголет о иных, что никто не полагаем светильника под спудом, но ставить на свещнице, да входящей свет видят: кольми паче Сам Он не доложить све­тящую светом истины Церковь свою под спудом, т. е. в неизвестных миpy местах, и какая была бы польза миру от ее света, если этого света никогда никто не мог бы видеть? Понятно, что эти люди не света ищут, а тьмы: вот до каких заблуждений и нечестия доводить их раскол! Раскололись на мельчайшие части, да и ширятся по всей Руси различные притоны беспоповщинского и поповщинского толков, друг друга ненавидящее и тем неопровержимо доказывающее, что они уклонились в очевиднейшие заблуждения и своею жизнию погрязли в разврате мыслей и нравов; ибо они до того ослеплены, что уже не исполняют и тех правил св. православной Церкви, которые были до Никона (Апост. 31, 39; Лаод. 57; 4-го Всел. 8; 6-го Всел. ,38), и эту Христову Церковь считают за еретическую, за царство духа антихриста! И на земле, и на небе есть свидетели истинности православной Церкви: — но наши отщепенцы не веруют в нее! Впрочем, не веруют, ибо не хотят не столько по невежеству, сколько щенной своей воле, думая идти ко Христу, идут ко антихристу! Весь христианский мир ждет антихриста, но только ждет, а раскольники идут уже к нему, оставляя лоно православной и пастырей ее. Можно подумать даже, что такие люди сами подойдут к антихристу — идучи на встречи ему всячески, а не полагая того, прямою целью — своего умничанья. По характеру антихрист будет дерзок, горд, отвергнет всякую религию и потребует только самому себе почтенья божественного (2 Сол. 2, 4), будет хулить все, что другие считают за святое и божественное; эта же наклонность обнаруживается и в раздорниках церкви, когда они явным образом оставляют и пренебрегают священноначалием истинных пастырей Церкви Христовой, по преемству апостолов (Ефес. 4, 11, 12; 1 Тимоф. 3, 1 — 15; 2 Тимоф. 1, 6); когда эти пастыри избираются и поставляются в епископский сан по установленному порядку (1 Тимоф. 3, 1 — 15; 5, 22; Тит. 1, 5 и дал.) и все свои священнодействия совершают в силе православной веры (Деян. 19, 1 — 6; 1 Кор.-1, 12-15; 10, 14— 21), по первоначальному установлению от Иucyca Христа и апостолов Его (1 Кор. 11, 2, 18, 19). А все это вместе взятое составляет, по каноническим правилам Церковным (Апост. 45, 47, 68; 1 Всел. 19; 2 Всел, 7; Васил. Вел. 1) коренное условие истинных и законных епископов. Отвергая существенный порядок священноначалия, раскольники к этому привыкают и одиночкой и обществом, так чтои не думают считать это преступным состоянием горде­ливости: ибо чем же нибудь надмеваются и кичатся такие люди, когда не хотят знать, что есть спасительное и святое. Стало быть, искателям мнимой старины и то было не в догад, чтобы обратиться им с вопросом к жидам: ждут ли они Meccию, или приходил ли он к ним? И тогда, учившись, должны верить и писанию; а иначе прямо падет на них то, что не по писанию верующие во Христа все еретики (Блоговесн. лист. 125).
ГЛАВА IV

Салоники—древнийСолунь

§ 7.Воспоминание о пользе молитвы друг за друга при виде г. Солуня

В то время как у нас происходили жаркие беседы с раскольниками о разных предметах веры, наш пароход на обратном пути следования из г. Воло уже вступал в Солоникский пролив, и вдруг из-за гор открылся нашему взору чудной кра­соты древнейший македонский город Солунь. Тот Солунь, куда внидоста Павел и Сила... идеже бе сонмище иудейское... Павел вниде к ним и стязашеся с ними от писаний, сказуя и предлагая им, яко Христу подобаша пострадати и воскреснути от мертвых, и яко Сей Иисус, Его же аз проповедую вам, есть Христос (Деян. 17, 1-3). Это тот св. Павел, первый проповедник евангелие здешним христианам, который написал им (т. е. в г. Солунь) два послания, для утверждения верующих в православной истине, и который просил молитв за себя у простых христиан (Евр. 13, 18).

О, как отрадно мне было, когда так светло блеснули в голове моей эти святейшие слова первоверховного апостола при виде столь священного града, — и я тотчас же занялся с моими сопутниками обсуждением этой отрадной мысли, по поводу многих, отвергающих молитвы друг за друга.

"Молитеся о нас". Подумаем о том: кто это просить для себя молитвы других? — Ап. Павел! Павел, который некогда с своим сотрудником Силою в темнице, Филлипийской совершал молитвенное Богу славословие с такою духовную силою, что внезапу трус бысть велий, яко поколебашися основанию темничному, отверзшиеся же абие двери вся, и всем юзы, ослабеша (Деян. 15, 25—26); Павел, который объятием сострадатель­ной любви и молитвы воскресил Евтиха (20, 10); Павел, по которого молитве, даровал Бог вдруг двести семьдесят шесть душ сопутников его в плавании, готовых погибнуть от кораблекрушения (27, 24); Павел, которого Сам Господь нарек избранными сосудом благодати Своея (9,15) и который сам о себе не обинуяся исповедывал: вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Филип. 4, 13). И этот, вся могущий, просит себе помощи молитвенной, и от кого же просить? — не от каких-либо святых, достойных, крепких молитвенников, но без различие от всехправославных христиан.

Оказывается, что тоже писание, на которое раздорники и особливо, сектанты ссылаются, уличает их в злонамеренной лжи. Не бестолковое ли, подумаешь, недоразумение возражающих; может ли быть услышана молитва грешников за грешников? Но разве святые христиане молились за апостола Петра, когда его стерегли в темнице? Разве апостол Иаков святым говорил: молитесь друг за друга? Разве апостол Павел у святых просил молитвы за себя (Кол. 4, 3)? Сила Божия (сказано) в немощах совершается (2 Кор. 12, 9); поэтому, стало быть, Павел надеялся, что она может совершиться и в немощнейших молитвенниках, когда Бог не сущая нарицает, яко сущая (Рим. 4,17). Спаситель учит: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (Лук. 6, 31). Стало быть, если человек не желает себе мучения и неприятностей, то должен за­ботиться о том, чтобы и других избавить от таких неприязней. Св. апостол Иоанн прямо говорит: Если кто видит брата своею согрешающего грехом не к смерти, то пусть мо­лится, и Бог даст ему жизнь, т. е. согрешающему грехом не к смерти (Иоан. 5, 16). Разумеется, хулившие на Святого Духа — сектанты и другие никак не могут подучить прощения грехов не только в сей жизни, но и в будущей (Мате. 12, 32), потому что прощение грехов получает лишь тот, кто чистосердечно верует в Бога и во святую Церковь; кто сознает свои грехи пред Богом, тот благодатию Св. Духа и милосердием Господа получает прощение. А кто смотрит на это, как фарисей, кто не признает таинства покаяния и св. причащения, установленного Господом, тот не может получить прощения в этой жизни: а равным образом такому, умершему в неверии, и живые не могут исходатайствовать у Бога прощения грехов в будущей жизни.

Да, достойна глубокого внимания нашего молитва друг за друга. Молитва Церкви совершила чудесное избавление из темницы ап. Петра без о его суилия и без его ведома (Деян. 12): без нашего же усилия и без нашего ведома, без сомнения, думаю, молитва Церкви и нас, как плавающих и путешествующих, спасла от врат смертных во время страшного кораблекрушения.

Представьте, мы были на краю погибели в рассвирепевших морских волнах и не было с нами утешающих нас, ободряющих и спасающих! О! какое безотрадное положение было тогда и как мы рады были бы тогда хотя слабой руке помощи, и как дорог тогда был бы для нас и не сильный голос утешения! Не точно ли такое положение бывает и с прочими несчастными ближними нашими, и особенно с умершими телом, но чувствующими душею всю тяжесть положения грешника, когда не видят при своем гробе верующих и утешающих их своею молитвою за них? Нет, мы и вообразить не можем, как отрадна бывает молитва для человека верующего, хотя бы он был и не достоин сам по себе, но Бог услышит его. Ибо если Он ради апостола Павла спас всех плавающих с ними (Деян. 27, 24), и ради одних щадил других, то будем в полной надежде, что Господь по мило­сердно Своему всегда сделает тоже самое и для нас и чрез нас спасет многогрешных скитальцев земли.

§ 8. Древние достопримечательности Солуня

Пока мы рассуждали о великом значении церковной и частной молитвы друг за друга, наш пароход тем временем уже подходил к берегам г. Солуня и стал на якорь. Вот раскрыл пред нами всю красоту своего местоположения и зодчества приснопамятный в истории Церкви древний греческий город Солунь: я до глубины души был тронут и благодарил Господа, сподобившего меня, недостойного, видеть те места, где ходили ноги евангелских проповедников — Павла, Силы, Луки, из которых последний был и первым епископом этого города.

Солунь расположен на скате горы северо-восточного берега салоникского пролива и представляет вид четыреугольника, обнесен с трех сторон еще византийскою стеной и сохраняет в себе великое множество христианских древних храмов и башен, среди которых высится и та знаменитая арка, именуемая ныне "Каламарийские ворота", которая известна подвигами языческого богатыря Лия. Стоя на верху этой арки, богатырь вызывал на поединок христиан, других же просто насильным образом возводили к нему наверх арки, и оттуда он сбрасывал несчастных вниз на расставленные пред аркой колья, мечи, пилы, ножи каковым зрелищем с наслаждением любовался нечестивый царь Максимиан до тех пор, пока та же участь не постигла самого великана Лия от руки св. великомученика Нестора, который силою Божией и мо­литвами св. Димитрия Солунского низвергнул с той же арки того лютого для христиан злодея-язычника. По выходе на берег, мы все, русские, прежде всего подверглись осмотру со стороны турецкой полиции, а затем уже свободно пошли в находящейся за городом греческий монастырь, именуемый "Чауш".

В монастыре Чауш из множества сохранившихся древностей заслуживает высокого внимания и благоговения неоцененная редкость христианской святыни, — это "часть от чаши Господней", в которой Иисус Христос преподал ученикам своим под видом вина кровь Свою на тайной Вечери. Драгоценное сокровище это вделано в серебряную чашу с отверстиями, так что наливаемая в чашу вода проходит чрез отверстия, прикасаясь сей святыни, освящается и раздается верующим. Св. чаша на вид похожа на простую чашку, — не высокая, с довольно широким дном; на стенках ее изображены двенадцать апостолов в пояс, а на дне высечен Сам Спаситель, сидящий на престоле и держащий в левой руке чашу, а правой — именословно благословляющей. О древности сей чаши нам рассказывали следующее предание: в очень данное время Солунский монастырь был подворьем Афонской Лавры св. Афанасия; но когда этому подворью, по воле Провиденья, суждено было соделаться самостоятельною обители", то чаша сия была пере­несена сюда из лавры, как дар монастырю и как залог неотъемлемой святыни его". Все это произошло за несколько сот лет до турецкого пленения. А главное, такое древнее происхождение чаши весьма важны еще и потому, что на ней Спаситель изображена с рукой, благословляющей именословным перстосложением; а не двуперстным, чем ясно изобличались здесь мои сопутники-ревнители двуперстья, клеветавшие всю дорогу на святейшего патриарха московского Никона, что якобы только им установлено было это именословное благословение в православной Церкви.

Осмотрев с достодолжным вниманием древность греческого монастыря, мы направились в митрополичьи покои, чтобы получить от Солунского владыки благословенье и поклониться в соборной церкви св. мощам, где, между прочим, почивают целокупно мощи и великого поборника православья — святителя Григория Паламы. От­сюда, по распоряжение радушного архипастыря, нас проводили иноки ко храму св. Димитрия, солунского чудотворца, который, не смотря на свое обращенье в мусульманскую мечеть, доставляешь зрителю немаловажную редкость христианской древности.

Храм св. Димитрия совне низок и почти не заметен, но за то внутренность его раскроет вам удивительную величественность и прежнюю благовидность. Его обширные столпы и мраморный ко­лонны и доныне блещут христианским украшением храма. Разумеется, в нем уже не стало тех драгоценностей и благоукрашений церковных, о которых нам сообщают наши древние паломники, — они все разграблены турками! Но благочестивому сердцу, по крайней мере, дорого взглянуть и на подобные остатки древностей, чтобы понять, какое высокое благовение имели "ко храму святому" первые христиане в сравнены с нашими, именующимся христианами и отметающими почитанье св. храмов.

Устное предание солунских жителей передает, что этот знаменитый храм, совместно с городскою крепостью, по времени постройки относится к VI веку; основателями его считают первых христианских царей. Очевидно, что все христианские цари и народы в первые века были вообще глубоко проникнуты благоговейным почитанием святых мест, а построение и благоукрашение храмов Божиих и св. монастырей было предметом их ревностных забот, почему и теперь не трудно отличить древние христианские зданья от мусульманских. Стоить только обратить вниманье на стены почти каждой мечети и зоркое око посетителя сразу увидит сквозь турец­кую побелку проглядывающие мозаические изображение ликов Божиих и святых. О том же всюду свидетельствуют неизгладимые памятники, высеченные в стенах и на столпах церковных, особенно знак всечестного креста Христова, как охранительное оружие для первых христиан и как символ победы и заступление Божия против варварских побегов и опустошений. Храм св. Димитрия, по свидетельству бытописателей к по собственному усмотрению, без сомненья, построен в VI веке и состоял в ведении и распоря­жении православных греков вплоть до XVII столетья, как живой свидетель исторических памятников на Востоке. Но и по превращении его в мусульманскую мечеть, он, по-видимому, мало подвер­гался измененьям или обновлениям, ибо не потерял прежнего своего величья и многоценных материалов зодчества времен византийских, за исключением лишь тех благолепий и благоустройств, блестящих благоукрашений и торжественных богослужений, созерцанием которых не раз наслаждался в нем Афонский Хилендарский старец Исаия в начале XVI столетья. Исаия видел и передает следующее: "В граде Солуни церковь великий Дмитрий стоит на седмидесяти столпехоснована. Да тут стоять под церковью промеж столпов две церкви, а внутри церкви св. Димитрия 12 столпов аспидных, а 200 да 60 мраморных, а вверх у нее древян (своды потолка — кедровые, те же и теперь): поперек той церкви доброму стрельцу устрелять... А на праздник св. Димитрия постав ять в обе стороны его два тябла, а на них зажгут свечи золочены, да 600 склянниц зажгут, на колесе (хорос) учинены" (Макарьв. чет. миней). Из числа первоначального благоукрашенья сего греческого достояния, очевидно, успел застать в полном цвете наш паломник Барский, в 1725 году, то, следы которого и мы в свое путешествие сподобились видеть.

В северной стороне храма, в одной из упомянутой старцем Исаием внутренней церкви, находится гроб св. Дмитрия, поверх коего лежит мраморная плита с иссеченным на ней большим четырехконечным крестом: над сим крестом и гробом праведника турки неугасимо держат большую (наполненную оливковым маслом) теплящуюся лампаду и по временам зажигают восковые свечи. Это совершается по следующему преданию: "когда турецкие муллы пытались уклониться от этой обязанности, то угодник Божия вразумлял их чувственным образом, являясь и наказывая их ударами, после чего они уже не дерзали погашать лампады над его гробом". На сколько же должно бы быть это вразумительно "сердцам боязливым по грешнику, ходящему по двум стезям" (Сир. 2, 12) и магометане здесь имеют более страха и блогоговения к православной святыне, нежели мнимые христиане, старообрядцы и сектанты. Впрочем долго молча стояли искатели старины над надгробным сим памятником четырехконечного креста, не исчезающего, но освещающего и доселе среди мусульманской молельни. Св. великомучениче Димитрие, просвети нашу душевную тьму!

Почти рядом с храмом св. Димитрия, находится другая ме­четь с аркою, наверху этой арки возвышаются два столба, а на них высечены по одному четырехконечному кресту, которые служат и поныне, ясным доказательством древлехристианского благочестие. Внутренность самой мечети тоже имеет бесценное свидетельство: весь свод и купол этого бывшего храма убраны дорогой мозаикой с изображением святых, — хотя бы невежественная рука и старалась замазывать их, но все же многие лики можно рассмотреть без труда, и особенно замечательно здесь изображение Божией Матери с Предвечным Младенцем: лик Ее и лик Богомладенца нисколько не покрыты побелкой и видны хорошо. На городской кре­пости, которая вся украшена большими и малыми крестами, и все они четырехконечные, а шести и осьмиконечных крестов нигде не видать. Что действительно эта стена относится к древнейшим христианским сооружениям, это можно видеть уже из того, что порабощение турками греков последовало в 1453 году, а Солунь за много лет раньше был взят турками. Не ясно ли тут изобличаются наши раскольники, не признающее четырехконечного креста и грубо лгущие, будто такое изображение креста началось только от патриарха московского Никона.

По обозрении всех достопримечательностей г. Солуня, мы по­сетили в числе прочих мечетей и ту древнейшую, которая сначала была языческим капищем, но которая впоследствии была обращена в храм истинного Бога. Близ дверей этого капища лежит огромный камень, с одной стороны его высечено семь ступеней лестницы. Предание говорить, что этот камень был некогда среди капища и служил кафедрой, куда языческие жрецы восходили для поученья народа; сюда же восходил и апостол Павел для евангельской проповеди, за которую он подвергался жестокому биению и мучению со стороны невежественных язычников и иудеев. Когда св. апостол Павел, явившись в первый раз в г. Солунь, пришел в это капище и с высоты этой кафедры начал проповедовать евангелие собравшимся для жертвоприношение язычникам, то жрецы вооружили против апостола собравшуюся толпу, которая схватила его и, низвергнув с кафедры, начала бить, вытащила за город, закидала камнями и бросила. Но поднявшись силою Божиею из-под груды камней, апостол, несмотря на жестокие побои, на утро опять явился в то же капище для проповеди. Изумленные его неожиданным появлением и исцелением, многие язычники в тот день уверовали во Христа: „и от Еллинских жен благообразных и мужей не малое (Деян. 17, 12). Впоследствии капище было обращено в христианский храм, и уже, как сам ап. Павел, так и сотрудник его — первый епископ св. ап. Лука, свободно поучали людей с этой каменной кафедры. Основание и посвящение святым ап. Павлом с сотрудниками Солунской церкви многие относят к концу 52 или началу 53 года по Р. Хр. О проповеди и страдании за эту церковь св. апостол Павел сам впоследствии рассказывал коринфским христианам: „Трищи палицами биен бых. единою камеями наметано бых" (2 Кор. 11, 25).

Когда мы осмотрели все св. места г. Солуня и возвратились на пароход, у меня невольно вырвалась из груди молитва благодарности ко св. страдальцу, удостоившему меня быть на месте своего мучения и видеть собственными глазами место, облитое некогда его кровию; мне как бы слышались здесь самые удары, сыпавшиеся на св. апостола от исступленной толпы язычников и иудеев. Но иначе настраивает сей город сердца отвергающих почитание древлехристианских остатков. Город поистине заслуживаете всякого благоговейного внимание по историческим древностям, ибо его не умирающие первых времен христианские памятники и поныне служат жестоким бичем, посрамляющим и обличающим все русские секты и толки.

Путешествующие со мною на Афон искали старины, видя с палубы парохода среди тысячплоских крышей турецких домов тенезабвенные четырехконечные кресты, стояние наверху двух каменных столбов во дворе турецкой мечети, которые воочию их изобличайте и ясно свидетельствуют о почитании таковых первыми сеятелями виры Христовой, — возразили мне: "Если такой столп (солунские св. памятники) был утвержден тут по праву Апостоль­скому; если греки и ныне право правят слово истины, не престу­пая святоотеческих заветов и обрядов вообще, то Христос не попустил бы отнять у них этот заветный град с его храмами и предать его в руки нечестивых бусурман". На это я, прежде всего, напомнил им, почему у них нет св. храмов и священства с лишком 200 лет, при всем их якобы непреложном соблюдении святоотеческих заветов и обрядов? А затем указал им место из Второзакония и пророка Иеремии, где прямо говорится, что за грехи людские Господь и св. храмы свои отвергаете и предает их в руки неверных на поругание и бесчестие владевших ими. И наведет на тя язык издалеча... язык безстуден лицем, иже не удивится лицу старчу и юно не помилует и пояст плоды скотов твоих, и плоды земли твоея, яко не оставит тебе пшеницы, ни вина, ни елея, стада волов, и паству овец твоих, дондеже погубит тя. И сокршит тя во всех градех твоих, дондеже разорят стены твоя высокая и крепкая, на них же ты уповавши, во всей земли твоей: и озлобит тя во всех градех твоих, яже даде тебе Господь Бог твой (Второз. 28, 49 — 52; Иерем. 5, 15). Это пророчество сначала сбылось на иудеях за их неверие в пришедшего Искупителя; в частности, оно сбылось и на восточных христианах, которые предались страстям и суете житейской, надежду возлагало на крепость своих исполинских стен, считая их неприступными для всяких нападений со стороны врагов, забывая слова писания: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126, 1). Но более всех в настоящее время оно отобра­жается на вас, любезные братья, и на ваших раскольнических вождах, как на живущих по произволу сердца своего против заповедей Божиих, когда оставляете слова евангелие и отметаете Церковь Христову: лишились не только храма, но и даров Духа Святого! Нам же, православным, зело честен г. Солунь, как свидетельствующий своими памятниками об апостольских правилах веры Христовой; дорог и приснопамятен он еще потому, что в нем, кроме страдания апостола Павла, жил и претерпел мучени­ческую кончину св. великомученик Димитрий, в 288 году, 26 октября.

ГЛАВА V

Гора Афон

§ 9. Прибытие на святую Гору

Тихий и ясный был день 30 сентября и предвещал приятную погоду, когда пароход наш благополучно шел из Солоникского пролива по направлению к священным высотам заоблачного Афона. Весь вечер и всю ночь какой-то невыразимо-радостный трепете наполнял душу русских поклонников и всех бывших на пароходе единоверных нам народов, которые по мере приближения в порыве восторженных чувств, без сна, все теснее спла­чивались на палубе, и, как бы опережая взором один другого, стремились в даль лунной ночи, желая поскорее увидать хоть верх давно желанных высот. И вот, с рассветом октябрьского утра, начал показывать в туманном отдалении нашим утружденным взорам величественное очертание своей темной гигантской массы святейший небесеподобный Афон; а с восходом солнечных лучей он превратился из туманной массы в раззолоченную белизну и заблистал, как небо звездами, своими среди вечно зеленеющей природы пустынными жилищами и монастырями, воздвигнутыми на высотах подгорий его. Все пассажиры, верные и неверные, оставили свои места и теснилисьнаверху парохода. Но выделявшийся из толпы своею набожностию здесь был более всех заметен пра­вославный русский странник, который, переполненный восторгом живейшего благоговения, не отрываясь устремил свои очи на златовидныя скалы св. Горы: он молился, ежеминутно осенял себя крестным знамением и, изливая свои слезы умиления, благодарил Владеющую Афоном — Царицу Небесную за то, что Она, обуреваемым тихая Пристанище, явила милость ему, после долгих и страш­ных бурных потрясений, видеть Ее земной вертоград.

По мере приближения к св. Афону, формы его рисовались пред нами все яснее и яснее; они начали открывать нам в общем удивительную красоту в разнообразиях живописнейших скал, лесов, долин; а по разным высотам, как гнезда ласточек, расположены уступами до самого моря обители иноков. Зрелище единственное в своем роде и священное! На южной оконечности его высится к небу за облака громадный пик, весь сло­женный из белого мрамора, — это и есть собственно столь известная в древности по бывшим на ней кумирам и капищам язычников гора Афон; от нее впоследствии и вся св. гора получила название Афона (или по общепринятому: Athos). Афон далеко вда­ется в воды Греческого архипелага, или Эгейского моря, находится в пределах Турецкой империи и принадлежит к материку Маке­донии, от которой он, к северо-западу, значительно отделяется перешейком и, по своему естественному образованно, напоминает скорее одну громадную гору, чем полуостров, а по священно-историческому значению носит имя: святой Афонокой горы. Он стоит особняком и своим величественным видом отличается как-то особенно от близ лежащих островов — Салоникского и Касандра. Этот скалистый и холмистый Монте-Санто или святогорный полуостров, как составляющий отдельную часть, представляется таким образом едущему по морю совершенно отдельно плывущим древлезнаменитым ковчегом, украшенным донебесной мраморной мачтой, как бы подъемлющим всю апостольскую православно-церковную сокровищницу, в которую Матерь Божия с возлюбленным учеником Христовым Иоанном и с прочими апостольскими мужами вложили все, что требуется для спасения и вечного блаженства человеческой душе.

Ибо с того самого времени, как Приснодева при жизни своей на земле почтила своим посещением гору и, обративши силою своего слова и чудес язычников ко Христу, нарекла Афон своим вертоградом ее, во все минувшие века и по сию пору все, не только православные, но и иноверные, даже неверные, все признавали и ныне признают, что св. Афонская гора находится под особым покровительством Пресв. Госпожи Девы Богородицы, и что это место наречено Ее жребием, как жребия Ее евангельской проповеди: хранить покрывать и заступать живших на ней иноков, до скончания века и жизнь небесная им уготовится от Бога. И действительно, редкое из преданий отличается таким истинно осязательным доказательством, как вышеприведенное об обетовании Богоматери "хранить" сию гору под особым своим державным покровительством, которое так ясно и в виду всех исполняется и в настоящее время.

Высота Афонской горы с ее вершинами достигает местами до двух верст. Положение местности таково, что от близости морских вод вершины нередко теряются в туманных облаках. Поэтому Афон представил нам новое величественное и священное зрелище: белое светлое облако, обвив кольцеобразно шпиль св. горы, представляло нашему взору подобие венца, надетого на вершину, а ярме лучи утреннего солнца давали особенную красоту облачному венцу; все же монастыри, скиты и пустынные келлии, раскинутые по берегу моря, на горах и скалах в густой зелени, прикрывались тонким голубым туманом и небольшие облака постоянно клубились над ними, изменяя и увеличивая вид облачного венца, отчего вершина и все холмы горы представлялись живым движущимся существом. жилищем святых и скинией Бога. Все мы, исполненные радостных ощущений, стояли на палубе и с глубоким молчанием наслаждались зритель златовидно блестящего венца вокруг темени Афона; даже сами турки, по-видимому, восторгались вместес нами созерцанием христианской святыни. Все тут напоминало верующим о чем-то живом небесном и воочию убеждало, что по истине сие гора удостоена сделаться жребием Приснодевы, Которая, по Ее обелованию, пребывает здесь всегда своею любовью и заботливостью, — явно изливая щедроты свои в знамениях и чудесах.. Вид венценосного Афона напоминал нам то никогда неисчезающее светлое облако, поверх коего открыто было преподобному Марку видеть Царицу Небесную на превознесенном божественном престоле, в чудной красоте и царственной славе, с многочисленными сонмами ангелов и преподобных, просиявших на Афоне праведностию и многострадальною жизнию. Эти святые не остались без подражателей, которых там и теперь много. Остающееся до наших дней сие беловидное облако есть как бы ясное отображение всечестного Омофора, всегдашнего по­крова Приснодевы над Афоном: Она тем воочию всем являет Свое Материнское заботливое попечете о нем, охраняя его от прежних заблуждений. Взирая на св. Гору, как на Свое божественное наследие, Матерь Божия не перестает промышлять о ней: как самый Афон является нам венценосным, так и подвижников его венчает небесными венцами. Она более всего является здесь помощницею в незримом и духовном споспешествовании проходящих жизненный путь свой под крестом самоотвержения, и всемпритекающим и благоговеющим к Ее земному вертограду. И Афон, как свет невечернего солнца, распаляет и согревает души и сердца набожных поклонников, когда в первый раз вступят они на его священнейшие высоты; чувства неземной радости, доступные лишь душам православно верующим, ниспосылается свыше от Небес­ной Покровительницы Афона, как залог будущих духовных утешений, ожидающих их в земном Ее вертограде.

К этому-то вечносогревающему светилу и обращены очи всех богобоязненных людей; к нему стремилось и наше неопрео­долимое желание. И только вот теперь, после долгих, великих и страшных потрясений, Высшая Игуменья над Афоном благоволила привесть в исполнение наше желание — прибыть нам, православным и раскольникам со скопцами, на святой Афон. Пароход тихо подошел к пристани "Дафни". Заботливые монастырские черноризцы с рабочими на баркасах, как и везде, милостивым приглашением встретили и разобрали нас с парохода к себе. Так мы, при помощи странных Предстательницы и всех святителей и препо­добных, просиявших в Афоне, проплыли бурное море и достигли тихих берегов св. Афонской горы. С благовестом к поздней обедне, 1-го октября в Ксиропотамском монастыри и с чувством молитвенных восклицаний, мы, обнажив главу и положа крест и поклон святому Афону, вступили на его берег, в земной удел Божией Матери. „Радуйся преподобных множество, от горы яко светило восходящие и вселенную дарований лучами и добродетелвй Божественных озаряющие, звезды много светлыя, ясно показующее сие место небо другое, прогнавшее мрак демонский, человецы небесние, ангелы, Христа Бога умолите даровати дуишам нашим велию милость.

§ 10. Природа Афона и его насельники

Афон — это маленький полуостров, или вернее остров, имеющий всего не более 2,000 квадр. вер. (длины полагают около 100 вер. и в ширину 20 верст, а где и того менее); зато природа его отличается чудными красотами и разнообразием. Посреди его живописных холмов тянется узкий горный хребет, по которому от самого русла вплоть до самой вершины проведена дорога. По той и другой сторонам этого горного хребта, составляющим уклоны, встречаются бесчисленные промоины, ямы и овраги, которые нередко пересекаются между собою в различных направлениях. Оттого св. Афон носит на себе отпечаток какой-то строгости, дикости, суровости, таинственности... Громадные горы и глубокие пропасти, непроходимые пустынные дебри и отшельнические вертепы и ущелья со множеством св. храмов поражаюсь путника еще издали, и делают самое путешествие по горе в иных местах весьма затруднительным. Особенно трудно идти по величественной и трудно доступной местности у главной вершины; туда поэтому редко заходят и поклонники. Там живут самые строгие и великие подвижники Афона — пустынножители, — некоторые из них в расселинах скал и пещерах прославляют преславное имя Господа и умоляют Его милосердие о мире всего мира.

Афон, по его красотам, уединению и безмолвию, располагающим к глубоким созерцаниям природы и благоговейному размышлению о Творце ее, Самым Промыслом Божиим назначен для иной, высшей духовной жизни. Природа св. Афона невольно возбуждает в своих насельниках благоговейное размышление о Создателе ее, о тех милостях, катя посылает Он подвижникам в истинно райских произрастениях. Дивным промышлением Божиим эта гора с раннего утра евангельского рассвета назначена как бы вечным и непоколебимым примером той истины, что человек должен и может угождать Богу подвигами благочестие и действительными плодами покаяния, не заботясь о пище и одежде. Впрочем, Афон и в отдаленные времена дохристианской эры пользовался особым уважением и славою, как по красоте своей природы, так и по удобствам уединенной жизни. Греческие философы и мудрецы нередко приходили сюда искать уединения для глубокого размышленья и созерцания таинств природы. Еллины считали тогда это место избранным святилищем своим. Почему большая часть Афона, особенно средоточие его, и была довольно густо заселена капищами и имела города и селения, следы которых можно еще и ныне видеть; а находимые памятники языческих изваяний подтверждают несомненность и того Аполлонова храма, утвержденного "на версех горы", идол которого не выдержал присутствия Матери Божией, полетел вниз, разбился вдребезги и потонул в бездне морской; а вскоре затем уничтожились здесь и капища, к которым стека­лись толпы язычников.

Так, по беспредельной благости Того, Который положи времена и лета во Своей власти (Деян. 1, 7), устраивая ими же весть судьбами спасете человеков, со времени посещения и освящения этой горы Приснодевой с апостольскими мужами, шумные языческте селенья скоро опустили и изваянные статуи идолов с их кумирнями совсем исчезли, а вместо того процвели селения истинного Бога (Деян. 1, 7), в которых в течете многих веков подвизались и теперь подвизаются и светят всему миру истинные христолюбцы-подвижники. Поэтому, при внимательном взгляде на эту единственную в своем роде священную панораму природы и аскетеческой жизни, благочестивому посетителю святых месть нетрудно убедиться, что Афон — совершенно отдельный иноческий мир, с своими законоположениями нравственной и внешней жизни, среди господствующего изуверного деспотизма чтителей ложного пророка, по милости Божией, данный в неотъемлемый удел православному монашеству. Он и по законам природы, и по законам царей земных, державствовавших в православной Греции до ее падения, затем и турками отведен исключительно пребыванию на нем православного иночества мужеского пола; а главное, воля Царицы Афона, движимая любовью к своему жребию, не дала воз­можности водвориться здесь житейской деятельности.

Сокрывшись от зол мира на этом ничтожном по своему пространству острове древней Халкидики, учредив своим иноческим житием как бы своего рода четырнадцатитысячное мирное царство, духовную державу, вручив управление им Высшей Игуменье — Царице Небесной, граждане сего Ее вертограда — честным житием своим взыскали себе покой среди самых грозных бурь и государственных перемен на Востоке: здесь не видится и признаков суеты и шума, обыкновенных спутников человеческого жительства на земле. Разведения скотоводства на Афоне нет, ибо, по уставам св. горы, самкам всякого рода быть здесь воспрещено. А потому живой голос на Леоне слышится редко: везде тихо и безмолвно, Ни рев зверей, ни мычание и блеяние стад, ничто подобное не нарушает глубокой пустыни афонской природы. Разве одинокие при обителях петухи, как единственные представители здешнего царства пернатых, огласят утреннююзарюсвоим веселым пешем, да изредка ветер просвистит в горных ущелиях, или прошелестит

в листьях деревьев и рощ, и опять водворяется повсюду тишина. Одно лишь неугомонное море глухо и однообразно шумит, ударяясь о каменистый и скалистые прибрежья.

Климата на св. горе здоровый (особенно на северо-восточной стороне ее), освежаемый от знойных лучей полуденного солнца влажным дыханием окрестного моря. Горные вершины, задерживая и сгущая около себя поднимающиеся к ним морские испарения, обращают их или в быстрые нагорные потоки прозрачной воды, или в освежающие землю и воздух дожди. Снег появляется здесь зимой лишь на несколько дней, и только на самых высях горы держится иногда всю зиму и весну. Каменистая почва Афона хотя и мало удобна к возделыванию, за то при неусыпном труде иноков дает весьма разнообразную растительность. У берегов моря свободно произрастают на открытом воздухе все южные растения: апельсины, лимоны, абрикосы, гранаты, маслины, виноград и другте вечно зеленеющие и цветущие деревья и травы. При восхождении на гору климат с каждым шагом изменяется, делается холоднее, и на половине горы вы уже не встретите тех южных растеши: здесь они вымерзают. По хребту растут исключительно породы вековых лесов: дуба, сосны, ели, кедра, кипариса, певга, платанов, лавров, орехового дерева, каштанового и мн. др. Более всего встречается тут каштановых деревьев, драгоценных по постройке и плодам, которыми питаются бедные пустынники. Господь, видимо, избрал место сие, как бы небо другое, для населения православным инокам, ибо оно своей отменной красотой и разнообразием природы вполне способствует им, особенно бедным насельникам созерцать здесь как бы рай Божий, царство небесное.

Итак, дивная своим величием природа, царственно подъемлющая над синими волнами Архипелага своего мраморную грудь, св. гора представляет собою прекрасную и живительную картину девственной природы; живописная расположением своих горных хребтов, убранством роскошной растительности, благорастворением воздуха и изобилием плодов земных, она, одетая свежестью своих зеленых левад и ароматом разных полевых цветов и благоухающих трав, круглый год напоминает своим насельникам то, Богом насажденное, место на земле, в котором жили их прародители, т. е. рай Едемский на Востоке (Быт. 2, 8). Самые здание обителей, расположенных на разных высотах уступами, среди великолепной растительности лавровых, каштановых, кипарисных и масличных садов и виноградников, и все вообще богатство восточной природы производит сильное впечатлите на посещающих Афон. Их поражаем. здесь с первого же взгляда: и чувствительная противоположность северного климата, и девственные леса, и страшные дикие покатости и глубокие расселины, вертепы, пропасти — жилища строгих насельников св. горы, манящие путника своею таинственностью, священным безмолвием, прохладою и вечно зеленеющей, цветущей и благоухающей райскою красотой.

Поэтому, не даром множество очевидцев, как русских, так чужеземных, исповедали в своих описаниях сей священнейший восторг или сердечное веселие, которое овладеваешь душею добродушного странника как при виде высоких и дивных тружеников православие, так и при взгляде на сей священный уголок девственной природы, дарованный им Создателем. Все здесь манит к духовному уединенно и молитвенному созерцанию и, как некогда на св. горе Фаворе, побуждает обитающих говорить: "добро зде нам быти". Но не только "три сени", как изрекли ученики Фаворские, воздвигнуты здесь Господеви и святым Его — Илии и Моисею, но "сени" многие и многообразные украшают лицо св. горы. Вот почему всякий благочестиво верующий путник смотрит на Афон, как на предображение святое. Смотрит и высоко восторгается и благоговеет пред этой чудной картиной природы... Смотрит, и мысленно преклоняется долу пред всемогущим Творцом ее и Господом Вседержителем, Ему же слава, честь, благодарение и поклонение во вся веки!
ГЛАВА VI

Начало монашества на Афоне

§ 11. Когда появились монахи на Афоне

В преданиях и писаниях повествуется, что Афон, как выну взыскуемый своею Взбранной Воеводой вертоград духовный, еще в первых веках христианства был местом, куда стремились многие истинно-верующие христиане, с одной стороны, для того, чтобы укрыться от гонителей, а с другой — чтобы проводить жизнь вдали от треволнений житейских. Простота и смирение первоначальных иноков, которые, как и все, ставшие на истинную стезю подвижничества, не желая прославления людского, ограничились лишь преданиями устными; а потому мало оставили нам сведений об этой горе и ее обитателях, а позднейшие ученые не только не написали историю Афона, но даже не согласились еще между собою о начале водворения на ней монашества. Впрочем, один из аскетов Афона, грек Никодим, возобновивший келлиотскую жизнь по примеру преп. Нила Мироточивого, оставил нам более или менее подробные сведения об афонском монашестве. Сей присноблаженный святогорец весь был предан изучению божественного писания и писаний святых отцов. Он опровергает общепринятое мнете, что перво­начальное появление иноков на св. Горе относится к VIII веку, или ко времени св. Петра Афонского и Евфимия. Он говорит: "Св. Афон XV веков продолжает быть особым местом, посвященным исключительно на славословие Божие, и служит училищем благочестия и добродетели с тех времен, когда христианская вера сделалась на земном шаре господствующею". Так сказано в конце номоканона, изданного в Лейпциге в и1800 году. Тоже видим и в житии св. Евфимия. Во время отшельнических подвигов преп. Евфимия, Афонская гора не была пустынею, как некоторые думают, утверждая, что преп. Евфимия, пришедши с Олимпа на Афонскую гору, будто нашел в ней одного только подвижника, именем Иосифа. Но, не извращая прямого смысла житие св. Евфимия, Афонская гора в ту пору уже имела в своих разселинах многие значительные обители с обитающими. Кроме этих сведений, мы видим намеки и в записках Иакова, в иноцех Феоктиста и впоследствии игумена Есфигменского монастыря ее; он упоминает о ктиторстве на Афоне равноапостольного Константина, и свидтельствует о существовали здесь множества монастырей в царствование Феодосия Великого. Это подтверждает также и следующее предание: "Дочь Феодосия Великого Плакидия, супруга Константина, царствовавшего в Риме, ехавшая в 382 году в Константинополь, на пути пожелала посетить устроенный ее отцом на Афоне Ватопедский монастырь. Иноки торжественно встретили ее, как царственную особу. Но при входе в монастырь, лишь только она хотела переступить порог самого храма, как вдруг от иконы Богоматери раздался грозный голос: "Остановись, зачем ты пришла сюда? здесь живут избранные Мои, давшие обет иночества, а ты — жена; кто допустил тебя смущать покой их?" Испуганная Плакидия, вне себя от ужаса, пала на помост и молилась о помиловании. Затем, тут же она дала Богу обещание воздвигнуть придельный храм, каковое обещание вскоре и было ею исполнено". Брат Плакидии Аркадий, выслушав от сестры своей, благополучно прибывшей к нему в Константинополь, рассказ о чуде, совершившемся во время посещения ею св. горы, внес богатые вклады в Ватопедский монастырь, отдав ему в вечное пользование подворье в Перимеории, пять торговых лавок и приказав ежегодно отпускать из казны на содержание братии 12 литр золота и 17 серебра". Вследствие сего чудесного события святогорские отцы тогда же законоположили не допу­скать на Афон женщин, и с тех пор постановление это строго соблюдается, не только между правоверующими, но даже подчинились сему и сами турки. Из всего видно, что Афон в IV веке имел уже не только скиты и пустынные келлии, или пещерные жилища иноков, но даже монастыри, что также ясно усматриваем и в житиях свв. Варнавы и Софрония. Св. преподобные мужи, жившие в начале V века, при посещении разных святых мест Востока, были и на Афонской горе, видели на ней монастыри: Ватопед, Есфигмен (только что основанный греческим царем Феодосием Младшим), Ксиропотам, Ксилургу и другие). А общесвятогорское предание говорит, что афонские разселины вмещали в себе множество христианских подвижников, задолго до появления монастырей, именно, когда еще существовали на св. горе, мирные селения и, следовательно, с первых времен христианства.

Таким образом Афон не имеет о себе истории, но имеет множество достоверных сказаний и преданий св. отцов о том, что начало православному подвижничеству положено на св. горе с того дня, как Матерь Божие освятила своим присутствием Афон и рассеяла его идольскую тьму. Раз потому, что Святая Проповедница за отсутствием Своим не оставила Афонскую гору без апостольских мужей и, благословляя народ, Она пред отбытием Своим сказала: Се место да будет жребием Моим, данным Мне От Сына и Бога Моего. Да почиет благодать Его над местом сим, и на живущих здесь с верою и благоговением и сохраняющих заповеди Сына и Бога Моего. Все нужное для земной жизни они будут иметь в изобилии с малым трудом; и будет уготована, им небесная жизнь, и не оскудеет к ним милость Сына Моего до скончания века. Я буду Заступница этому месту и теплая о нем Ходатаица пред Богом. А во-вторых, дух подвижничества, отличительное свойство монашества, не есть исключительное явление христианства, и мы видим, что и в языческой древности существовали уединение людей воздержных, стремившихся познать истину, имевших своих учеников и ведших жизнь в нравственных беседах, занимавшихся исследованием отвлеченных вопросов, и эти мыслители, основатели различных школ, именовались философами. Поэтому нужно полагать, что лишь только по афонским пустыням раздался голос христианской проповеди, появились и насельники в расселинах и пропастях св. Горы, православные подвижники. Ибо многие тут же, как известно, оставив славу и почести, которыми блистали в язычестве, отдали себя на всю жизнь всецело Спасителю своему, по призванно и указанно, может быть, Самой же Богоматери. Такое утешительное указание и обетование для святогорцев еще особенно Матерь Божие излила чрез восемь веков славному афонскому пустынножителю преп. Петру. Она прямо указала ему св. гору, как особое определенное наследие, собственно только для свободного служения своему Господу, сказав: Нет другого, более удобного места, как гора Афонская, которую Я приняла от Сына Моего и Бога в наследие Себе, дабы те, которые хотят удалиться от мирских забот и смущений, приходили туда и служили там Богу беспрепятственно и спокойно. Отныне гора эта будет называться Моим вертоградом. Много люблю Я место сие, и придет время, когда оно от края и до края, на север и на юг, наполнится множеством иноков. И если иноки от всей души будут работать Богу и верно сохранять заповеди Его, то Я сподоблю их, в великий день Сына Моего, великих дарований: еще здесь, на земли, будут они получать от Меня великую помощь; Я стану облегчать болезни и труды их и дам им возможность, при малых средствах, иметь довольство в жизни, даже ослаблю вражескую против их брань, и имя их сделаю славным по всей подсолнечной. Стало быть, все желание и попечение Приснодевы было от начала — неотступно собирать и умножать на избранном для сего месте православное иночество мужеского пола, как птенцов под кров крыл Своих. Это же по всей правдоподобности характеризует и св. Григорий Палама, архиепископ Солунский, в пресладких творениях, когда говорит: "Егда всеблагая Владычица мира восхотеланаселити Афон иноками, даде великая и радостотворная общания глаголющи: избравши от всея земли гору Афонскую, Аз судих даровати тую инокам в жилище, яко приличную чину их, и отселе и впредь имать нарицатися святою".

Кажется достаточно пока того, чтобы понять, что земной жре6ий небесной Домостроительницы с первого же дня евангельского слова был признан и заселен исключительно отдельным иноческим миром, ищущим душевного спасения и христианского совершенства. А что этот дух аскетического Богу служения был уже рожден в потребностях первенствующих христиан и имелвеликое значение в состав юной Церкви Апостольской, то это также в первом веке было известно, когда люди, из любви ко Господу, вели самую строгую жизнь. Известно, что обители, в первоначальной христианской древности, кроме Афона, широко распространялись в Сирии, Анатолии, в Греции, и, особливо, в Египте, где ученики св. апостола Марка славились своею строгою жизнию. Но на пространстве веков, многими политическими переворотами, почти все они стерты с лица земли на православном Востоке, за исключением святой Афонской горы, которая от начала со своими насельниками остается вековечно непоколебимым хранилищем чистой неприкосновенности духа и буквы устава и пустынножительства и особых родов подвижничества, завещанного древними отцами, первоначальными пустынниками, отшельниками, затворниками.

Так, восточное иночество возникло с первых времен христианства и нашло себе основу на горе Афонской, которая и поныне служить рассадником и средоточием высоких подвижников Господа ради, как бы взамен пустынь Египта и Палестины. Уже один взгляд на отрешенную от всего земного жизнь иноков дает людям чувствовать, чего требует от христианина его небесное звание, и где его истинное отечество.

§ 12. Первое появление русских иноков на св. Горе, их быт и общение с нашим отечеством

Первоначальное появление русских иноков на Афоне относят к X веку, или ко времени царствования греческого императора Алексея Комнина, когда предки наши уже имели тут свою самостоятельную обитель и права наравне с иноками прочих славянских племен.

При всей грубости и дикости, народы, населявшие наше отечество, вели постоянную торговлю с греческою империею, Востоком и другими христианскими народами, а чрез торговлю греческие купцы старались распространить между нашими предками и христианство, потому что только христианство могло смягчать дикость и зверство тогдашних обитателей нашей страны и тем обезопасить и самую торговлю. Дружины славянские, под названием варягов, даже часто отправлялись на службу к византийским императорам. Следовательно, те и другие знакомились там с христианством и с ев. Горою, некоторые крестились, и потом, возвратившись на родину, распространяли веру во Христа. Слава жизни и подвиги святых пустынников Афона привлекали к ним множество русских людей, которые искали себе удовлетворение в высших назиданиях душе своей и, пленяясь их уединенною жизнию, находили и себе между греческими и другими племенами такое же убежище, где и оставались сокрытыми подвизаться подвигом добрым. Хотя Господь и сокрывал смиренных рабов Своих от их соотчичей в премудрых начертаниях Божественной Своей воли до того дня, пока Русь не была готова поспешно выйти из языческой тьмы и принять чудный Афонский свет; но Афон с тех пор не переставал видеть в своих расселинах появление русских насельников. Между тем, способствуя душевному и телесному благу верующих, афонское иночество в свою очередь не мало содействовало и распространенно веры Христовой и окончательному падению язычества. Наши предки с Афона часто появлялись на Руси, как на своей отчизне, на дело проповеди и милостыни; дух святогорского подвижничества приводил в удивление даже самых язычников и был для них доказательствомистинности и божественности православной религии. Предание говорить, что пещерка, вырытая трудами боголюбивого Антипы в Любече, была основана в духе пещерного уединения по внушению афонских иноков, от которых он получилвот. пра­вила монашеской жизни и сведения о св. Горе. На расспросы Антипы, русские иноки с Афона с любовно рассказывали ему о святости жизни подвижников: как на св. Горе существуют пустынные и отшельнические обители, которые, точно храмы, наполнены Божественными ликами, наполнены людьми, жизнь которых проходить в непрестанном славословии Богу, в чтении, молитвах, посте и бдении, — людьми, которые всю надежду полагают в будущих благах, в уединении и удивительной любви. Что они не знают ропота и прекословия, не знают желания делать зло другим, они только соревнуют, чтобы предварить друг друга в добродетелях. Красноречиво объяснили ему это пришельцы афонские, ибо не простые были черноризцы, а искусные в слове, и посланные от Бога; они раскрыли Антипе всю глубину своего знаниясвященного писания, всю пламенную веру в действительность всего невидимого, и ту ясную проницательность, которая была присуща всем великим святым, выходившим в мир из глубины пустынь, где они проводили долгие годы, точно скрытые в "тайне лица Божия".

Как воск, от огня веры и желание таял наш русский воин, новый ученик св. Горы., Антипа, слыша о дивных и великих подвижниках Господа ради, афонских пустынножителях, куда, потом, "с пламенным желанием и устремилась его святая душа", говорить преподобный Нестор летописец.

Обошел тут богобоязненный Антипа все монастыри, скиты и подвижнические пустынки, иного встречалось ему живущих на св. Горе и русских братьев, особливо в обители руссов — Ксилургу; видел жительство их, свыше естества человеческого подражавших во плоти жития ангельскому, и сердце его разгорелось Христовой любовью поревновать житию их. Он для сего избрал себе Есфигменьеву обитель, — его приняли. Игумен Феоктист, провидя в нем избранный сосуд благодати, принял его под свое отеческое руководство н научил совершенству иноческому. Сколько лет прожил на Афоне Антипа, подлинно неизвестно, известно только, что его, после обычного иноческого искуса, 973 года постригли в монахи и назвали Антонием. Затем новый русский инок с благословения игумена вскоре поселился в дикой тесной пещере, высеченной близ обители, в обрывистой скале над бездною моря, и стал подвизаться, полагая молитвенное начало всему монашеству русскому. Когда же св. Антоний возмужал в иноческих подвигах тогда игумену его последовало извещение свыше — отпустить преподобного на родину: и не один раз, а дважды был посылаем туда св. Антоний отцом своим духовным. Как голубица Ноева из ковчега, не обретшая в первый раз опоры ногам своим, он возвратился сюда обратно, но уже не возвратился, подобно ей, во второй раз, с ветвию масличною, ибо сам в земле своей сделался плодовитою маслиною, и окрест его духовной трапезы собрались и утвердились бесчисленные чада его, как новосаждения масличные. Отпуская преп. Антония, игумен сказал ему: "Господь укрепил тебя в святых подвигах, тебе нужно и других руководить во св. жизни. Возвратись же опять в свою землю и да будет там благословение св. Афонской горы". Преподобный Антоний, приняв благословение от игумена, как из уст Божиих, пошел в путь и, помышляя о грядущей судьбе иночества на своей родине, понес с собою весь дух и чин, правила и уставы афонские, которые, потом, проникли во все наше церковное чинопоследование всех церквей и монастырей св. православной Руси, как нерушимый завет св. отцов, как совершеннейший идеал, к осуществления которого все мы стремимся по мере наших сил и немощей. С тех пор Афон не только не прерывал с Россиею многообразного духовного общения, но даже это общение все более укреплялось посещениями св. горы русскими поклонниками и теплотою молитв об отдаленной родине наших соотечественников, доднесь подвизающихся на Афоне, который всегда имел в числе знаменитейших старцев своих уроженцев из русских.В бытность преподобного Антония Афон заключал в себе 50 тысяч иночествующих, разных наций, и до 150 обителей, в том числе и обитель "Руссов" — Ксилургу, в которой некоторое время подвизался и св. Антоний; но она тогда еще не имела своей достаточной самостоятельности. Из этой обители, особливо в X веке, русские иноки часто приходили к русским государям и боярам за милостынею и пользовались их державным покровительством. и милость, и снисхождение, и богатые дары и приношения не только царей и вельмож русских, но и лепты бедных не раз помогали нашим святогорцам в бедственные времена и выводили их из самых трудных обстоятельств.

В течение столь продолжительного периода времени от поселения русских на Афоне, много было попыток в разное время, и не мало употреблено стараний, чтобы основать здесь пристанище для русских, более прочное и чисто-русское, без слияния с прочими племенами. Но при каждой попытке основать свое русское общежитие постоянно встречались препятствия со стороны греков. Правда, русские предки уже имели здесь свою обитель, хотя и не чисто-русскую, которая вообще начало свое потеряла в глубокой древности и носила имя до X века, как и ныне носит: "Обитель Руссов", с придаточным названием "Ксилургу" (т. е.) Древоделья; но русские не имели, говорю, никакого самостоятельного голоса и прав на Афоне, как не имеют нынешние русские "келлиоты", и терпели самые невероятные лишения среди иноплеменников.

Но при великом князе Ярославе русские иноки получили не только надел в той дремучей дубраве, где расположена была их обитель "Руссов" но и полную самостоятельность и права наравне с иноками других славянских племен. А в 1080 году, по ходатайству России же, по указу греческого императора Алексее Комнина поведено отрезать 1/20 часть всей св. Горы обители Руссов, т. е. отделить равную часть поземельного надела с прочими греческими и славянскими монастырями и отдать в собственность русским инокам. Отсюда стала значиться и славиться повсюду наша русская обитель на Афоне, и отсюда же ей открылось полное и свободное обращение всех лучших задач жизни в наивысшую задачу непрестанной молитвы, непрестанного славословие Богу в высшей евангельской чистоте души и тела. Таким образом события, никем в свое время не замеченные и непонятые, сокровенно знаменовали совершение в далеком будущем тех отрадных надежд и желаний кои осуществились столь неожиданно и отрадно для наших Христа ради спасающихся в земном вертограде Царицы небесной, хотя и не для многих.

Выше было сказано, что нашим соотечественникам — русским св. Афонская гора была давно известна, потому что в бесчисленных подвижниках ее проявлялись чудные силы и несомненные дары благодати — эти плоды их деятельной равноангельской жизни; но особенно они возлюбили ее, когда дарована была, чрез влияние и ходатайство русских и греческих царей и патриархов, от царьградской Великой Церкви русским на Афоне полная самостоятельность. Благочестивые предки наши, жаждавшие безмолвного уединения ради спасения души своей, стали приходить сюда в таком множестве, что в половине XII столетия наши пустынные обитатели уже не вмещались в тесных стенах Ксилургу и чувствовали не ма­лую нужду в помещениях. Преодолевая затруднения в подобных обстоятельствах, русские иноки как ни усиливались разрабатывать горную обрывистую почву, на которой зиждилась их древняя обитель, все же она отказывала им в возведении новых построек, и братия приходила в уныние. Но можно ли было ослабевать при помощи свыше, так дивно и осязательно покровительствовавшей им в начале? И вот усердная молитва и крепкая надежда на благую Покровительницу Афона явили то, что вскоре обитатели сего тихого убежища освободились и от этих новых возникших забот и попечений.В 1169 году, по просьбе братии во главе с своим игуменом Лаврентием, святогорцы умилосердились и уступили русским запустелый Нагорный монастырь с храмом во имя св. Пантелеймона. С каким восторгом и чувством благодарности русские иноки воздавали хвалу Богу и Его Всепетой Матери, когда размещались в другой довольно пространной обители. Между тем и их прежняя обитель Ксилургу оставалась за ними, но уже в виде скита, как и ныне. Соборный храм его, посвященный в честь Успения Пресв. Богородицы, по своей глубокой древности и по своему особенному типу, весьма замечателен.

Благословение Божие не оставляло русских иноков и здесь, среди плодородной, покрытой дремучими лесами равнины Нагорного Руссика. Находясь под покровительством русских князей и народа, наши предки не только в лучшем виде исправили его запустелые здания, но и не отягощались наплывом новых усердных ревните­лей из других наци, желающих подвизаться с ними. Тут прошли богоугодным своим житием многие высокие подвижники, украшенные святым смирением — матерью всех добродетелей. В Нагорном Руссике положил начало своей иноческой жизни царственный юноша св. Савва, впоследствии знаменитый архиепископ Серб­ский. И поныне среди развалин этого бывшего в славе русского монастыря высится живописно перевитый пустынным плющом четырехгранный пирг (башня), с которой бросил св. Савва княжеское одеяние посланным отца своего, убеждавшим его возвратиться в мир. Так упование на помощь небесной Домостроительницы и надежды на благую будущность поощряли смиренных иноков к богоугодной деятельности и жизни. И в самом деле, горсть незнатных русских обитателей, презренных в дальней чужбине, долгое время неимевшие пристанища, чудным образом обрела таковое и возродило столько чад-подражателей, что не только тесная их обитель Ксилургу, но и обширный Нагорный Руссик был переполнен русскими, хотя и совместно с другими племенами, и находился в таком положении до тех пор, пока не усилилось в нем греческое племя, во главе своих вождей.

XVII век был особенно плачевен для наших иноков на Афоне. Тогда благосостояние русской обители со всеми принадлежащими ей удобствами и землей, данной при вел. кн. Владимире и сыне, его Ярославе собственно для пристанища русским, всецело подпало под власть греков и находилось в прямой зависимости от них; а они, по слепому себялюбию, не только пренебрегали сожительством с русскими, но тиснили и но позволяли им жить даже в скалах на своей земле; от чего появлялось между ними частые неприятности и ссоры. В силу этого разлада и постоянной вражды в русской обители между греческими и русскими монахами, Прот и все святогоркие геронты и ептпропы (правители мона­стырей) сочли нужным тогда утереть слезы русских: как бы в замен собственной земли и их родной обители, они братолюбно отдавали русским свои запустелые скиты и келлии без всякой платы. Поэтому к началу XVIII столетия наши путешественники видели уже немногих русских иноков в русской обители, но большинство таковых встречали по разным захолустьям, где-нибудь в пещерах и келлиях под руководством богомудрых старцев русских, на землях, принадлежащих не русским инокам, а иноплеменным монастырям. Отсюда — русские келлиоты, обитающие на Афоне малыми общежитиям в пустынных и отшельнических келлиях, как бесправное общество православных монахов. Так, например, свидетельствует знаменитый наш паломник Василий Барский, во время сво­его путешествия по св. Горе (в 1725 — 1726 годах).

Не прибегая к той или другой форме исторических описаний быта русского иночества на Афоне, мы должны представить себе то, что в половине настоящего столетия русские келлии были уже в цветущем положении, а самостоятельная их обитель Руссик приходила в упадок и, наконец, в совершенное запустение по случаю затруднительного выхода русских за границу и отчасти вследствие неприязненных сношений России с Турцией. Тогда самонадеянный и корыстолюбивый игумен-грек с своими единоплеменниками задумал окончательно опустошить древнюю русскую обитель и перейти на берег моря в приобретенную им более выгодную обитель с храмом Вознесения находившуюся на месте теперешнего русского Пантелеимонова монастыря. Он забрал с собою всебывшие сокровища древнего Руссика, все права и грамоты русских царей и патриархов, оставил обитель в совершенном разорении и наших благочестивых иноков без всяких положительных прав к существованию на св. Горе... Но истинно всякие добрые дела "трудом стяжаваются и болезнями исправляются", по писанию, иначе они не могли бы иметь того значения и цены пред Богом. Так и в сем случае Промысл Божий, хотя и попускал к вящей опытности русских иноков на Афоне и их искуса — в терпении и смирении последовательно возрастать совне, многими на­падками и недоброжелательством, однако, после продолжительного испытание рабов Своих. Господь и это обстоятельство увенчал полным и непредвиденным успехом.

В то время на Афоне, в келлиях подвизались приснопамят­ные и славные русские деятели: иеромонах Авель, в схиме духовник, известный всем русским, отец Арсений, живший сначала в келлии греческого Иверского скита, потом был настоятелем Ильинского русского скита, а впоследствии в келлии св. Троицы; схимонах Митрофан, восстановитель братства келлий св. Василия Великого, а теперь в келлии св. Иоанна Златоустам, к славе своего старца (иеросхимонаха Кирилла; схимонах Варсанофий и иермонах Виссарион Серайской келлии и преобразователи ее в Андреевский скит; иеросхимонах Иероним с келлии св. Илии пророка, духовник и восстановитель св. Пантелеймона монастыря (Руссика), схимонах Игнатий, строитель Артемьевской келлии и много других русских, обитающих по разным келлиях и скитам, которых Господь избрал виновниками настоящего упорядочения русского иноческого жительства на Афоне.

Иеросхимонах Арсений прибыл на Афон около 1825 года и, не найдя пристанища в русском монастыри, обрел таковое в келлии скита св. Предтечи, и, наконец, благоустроил келлии святой Троицы, в которой он сосредоточил довольно численное братство, чисто-русское, без слияния с прочими племенами. Воспитав в высоких аскетических правилах и духе истинного подвижничества: Тихона, Александра, Митрофана и Иеронима, — старец определил их восстановителями: первых — келлии, а о. Иеронима с восьмью инока­ми — в разоренный русский монастырь. Благословляя о. Иеронима, авва Арсений пророчески сказал ему: "иди, чадо, Господь укрепит тебя там и чрез посредство твое весьма возвеличится близкая сердцу русскому обитель твоя". И мы видим, хотя восстановлением своим Руссик обязан господарю Валахии, князю Каллимаху и старцу Саввтию, которому патриарх Каллиник V поручил строение его, но процветание свое он получил с тех пор, как в нем упрочились на ряду с греками русские келлиоты, именно с 1839 года. Только тогда русский монастырь ободрился и, чрез посредство опытных старцев — духовника Иеронима и архимандрита Макария, он сумел выхватить из рук корыстолюбивых греков прежние русские права, что со­провождалось тогда небывалым среди иноков смятением. А когда удалось получить все, данные на безграничное владение землею, принадлежащей всем русским пришельцам, и к тому же когда исходатайствовано высочайшееразрешение на сбор пожертвований в России, Пантелеимоновский монастырь теперь превознесся богатством чуть ли не превыше всех афонских монастырей.

Пока надбережный Руссик восходил на такую разительную степень своего благоустройства, та часть русских иноков, которая обитала на чужой земле, тоже по возможности упрочивала свой быт, а некоторые и благоустроились в довольно значительный киновии, старцы которых, умело изменяя жизнь и сердца вновь присоединяющихся, братски внушали им строгость и неустрашимость скудного своего жительства. Так Господу угодно было сохранить по разным захолустьям пустынного Афона начала русских общин от диавольского внимания, пока они крепли внутренне и развивались нарастанием подвигов, подвижнических требований, правил и заветов своих собственных подвижников, постников, молчальников и всякого рода усиленных молитвенников до того, что из мелких хижин пустынных русских келлий воздвиглись на клочках земли чисторусския обители с средним числом общежительного братства. Воздвиглись скиты и пустынные келлии и умножилось теперь русское братство на св. Горе, помимо Пантелеимонова мона­стыря, и ничуть не уступающее ему (не богатством, а благоустройством), но и превышающее его чистотою русского духа, потому что тот и теперь находится в слиянии с греками. Говорю это об Андреевском и Ильинском скитах и многих пустынных келлиях, или, что тоже, о русских обителях на св. Горе, которые не сли­вались с иноплеменниками.

Итак, по милости Божией, русские имеют наконец на Афонской горе, среди греческих и славянских племен — не одну, но несколько обителей и собственно-русских, без слияния с другими племенами, где всякий из наших соотечественников найдет теперь кров, как бы в семье ему родной; услышит на далекой чужбине богослужение; к которому он привык с детства, на своей родине; помолится вместе со своими русскими иноками о здравии и спасении Благочестивейшего своего Монарха и всего Императорского дома; услышит такой же порядок поминовения, как и в России, Святейшего Синода вместе с патриархом Вселенским, который есть ставропигальный архиерей св. Горы. Увидит и в среде иноков некоторые обычаи, свойственные характеру народности русской: на трапезе, встретить привычные ему простые кушанья, овощи, щи, кашу, хлеб и даже русский квас. Посмотрит, как всякий инок вкушает только то, что положено уставом и при том в таком количестве, в каком яства подаются в общих трапезах; обратить внимание и на то, что общий афонский дух поощряет не пресыщения, а, напротив, истощение тела скудостью питания. Наконец вникнет и в самую суть положения, что всякий пустынно житель выстаивает большую часть суток на молитве и богослужениях, а остальную часть проводить в трудах послушания, не исключая и почтенных старцев. Видя и слыша все это на своем наречия, благочестивый русский странник умиляется сердцем и увозит с собою эти спасительные, святые впечатления, которыми потом длится со своими близкими и знакомыми, незаметно назидая сердца их и располагая к благочестия и боголюбно.

ГЛАВА VII

Путешествие по св. Горе

§ 13. Пантелеимонов монастырь и сведение о миссионерской школе

Непременно приходится побывать в одном из трех русских известных монастырей всем нашим поклонникам и частным лицам, посещающим Афон, которых монахи из этих монастырей с любозностью встретят еще в Одессе, Константинополе и так проводят их в свои прекраснейшие на Афоне гостиницы, где, чтобы исправить свое расстроенное здоровье после морской болезни, посетители находят обыкновенно недельное пребывание прежде, нежели пойдут путешествовать по св. Горе. Мы прибыли таким порядком прежде всего в Пантелеимонов монастырь и, по той же уважительной причине, прожили в нем две недели, а потом нас отправили путешествовать.

Монастырь св. Пантелеймона находится на юго-западной стороне св. Горы и расположен на низменном прибрежье залива Монте-Санто, среди изумительной местности, имеющей видь правильного четыреугольника; он обнесен высокими в несколько этажей корпусами — многоценных жилищ иноков, а посредине — красуются три великолепных храма, из коих один и самый главный, во имя св. Пантелеимона, принадлежит грекам. Монастырь своим чарующим видом, роскошью зданий и богатством внутренней отделки, со множеством св. церквей и параклисов, скорее походить на приморский торговый город, нежели на жилище пустынников. Этот монастырь в настоящее время стал на ряду с первыми, господствующими здесь, греческими монастырями, и к нему принадлежать: нагорный Руссик в виде скита и скит Ксилургу, и тот громадный участок земли, исходатайствованный предками в собственность всем русским инокам, которым он теперь владеет один, без участия прочих русских же обителей на св. Горе. По своему весьма обширному богатству монастырь этот играет здесь не мало­важную роль пред прочими обителями, а его "греко-русское" братство имеет особое преимущество, как по своей численности, так равно и по независимому и вполне обеспеченному положению. На славу отделанные жилые и другие строения, выгодное местоположение монастыря, большие виноградники, масличные и фруктовые сады на Афоне, вне — метохи, рыбные ловли, роскошные подворья неиссякаемый приток даяния со всех концов России, — все это Пантелеимоновское братство чрезвычайно здесь обогатило и придало ему господствующее положение среди остальных обитателей Афона и особенно русских.

Правила в монастыре соблюдаются издревле все те же, что и в прочих русских киновиях, т. е. общежитиях. Богослужения по общему уставу св. Горы продолжительный: они начинаются в обыкновенные дни с полуночи, а на дни праздничные совершаются во всю ночь. Строго соблюдается и поминовение благодетелей, по установленным "Синодикам", которых здесь, наполненных записями временного и вечного поминовения русских душ, насчитывается 39 объемистых книг.

Когда мы вышли из Покровской церкви и нас пригласили в игуменские покои для записи на поминовения своих имен, или имен наших родственников, я тут же объявил о. игумену Андрею о своей цели поступить по благословению преосвященнейшего Евгения, епископаастраханского, в миссионерскую школу, устроенную при их монастыре синодальным миссионером иеромонахом Арсением. Но, к величайшему моему удивленно, получаю ответ, что не только в монастыри, но и на всем Афоне таковой школы у них нет. Прискорбно мне было выслушать сию нерадостную весть, жаль было и потраченных на бесцельное путешествие скудных своих средств и времени; но я возложил всю печаль свою на Господа, и Он вскоре утешил меня. Отец игумен приветливо посмотрел на меня и, после предварительных расспросов, пригласил меня сесть на близ стоящее кресло и повел со мной беседу: "На Афоне, сказал он, нет подобной школы, но вы не ошиблись приехать сюда с тою целью, ибо Афон, от начала своего возрождение Духом и истиною, находится под непосредственным покровительством Присиодевы и, как Ее наследие, был всегда предметом или зерцалом духовной учености Востока, оплотом, вертоградом, рассадником, средоточием монашества, училищем пустынножительства и отшельничества. Поэтому Афон и есть миссионерская школа, ибо Господь знал, для чего привесть вас на сию поистине премудрейшую гору. Раз, что вы займетесь здесь в точности обозреть, кроме монастырей, все пустынные жилища, келлии и пещеры великих наших отцов, примерных тружеников, которые у нас вообще почитаются первостепенными на св. Горе в аскетическом подвигеи в деле просвещения, особливо около глав­ной вершины. С принятием к сердцу от пустынников совета и наставления вы научитесь нагляднейшим и совершеннейшим образом их бесподдельной аскетической жизни, и вполнебудете готовы всякому требующему у вас отчета в нашем уповании дать ответ, с кротостию и благоговением. Итак. начинайте сие прежде всего от нашей святыни и библиотеки, в которой сохранилось множество священных достопамятностей, грамот и рукописей царей и даже патриарха нашего Иова, а затем получите от меня в благословение книгу, которая будет служить вам хорошим учителем и первым уроком к изучению неоспоримых афонских святынь и даст вам, при практическом исследовании святых мест, полное руководство и знакомство со всеми древнейшими иконами, находя­щимися в разных обителях на св. Горе".

Получив от о. игумена книгу, я, по одному уже заглавию ее: "Вышний Покров над Афоном", понял, что Матерь Божия и те­перь покровительствует Своим заступлением жителям Афона. В книге, этой помещены и точные коши всех чудотворных икон св. Горы, которых 38, из них 30 икон Богоматерних и 8 других святых. Прочитав книгу и просмотрев все копии этих икон, я особенно удивился их древности: почти всех, они существо­вали за несколько сот лет до Никона, патриарха московского. Постановил свое внимание на изображениях и, между прочим, заметил, что на 19 иконах Приснодевы с Предвечным Младенцем: Он изображен с именословным благословением; такое же перстосложение видится и на иконах Иоанна Крестителя и святителя Николая. Встретив такое неожиданно свидетельство на древнейших иконах, я тут же объявил о. игумену о своем намерении путешествовать по Афонским обителям, чтобы сверить в них все эти копии икон с их оригиналами, потому что все сии изображения служат живым изобличением всехнаших расколоучителей. Но о. игумен отечески посоветовал мне прежде, нежели путешествовать по св. Горе, придержаться общезаведенного порядка для поклонников: поотдохнуть, поговеть недельку и приобщиться св. Христовых таин, а потом дастся мне на то особое благословение.

Раз являюсь я к о. игумену и рассуждаю с ним о древности св. икон. Толпа поклонников. приехавших на одном со мной пароходе, то же собралась у игуменских покоев за получением благословения на посещение св. местАфона; тут были и те приятели, которые ехали сюда с духом пытливых искателей своей мнимой старины (см. § 6). Испросивши благословение, поклонники обыкновенно отправляются путешествовать по св. Горе под руководством монахов. Старообрядцы при этом заявили о. игумену о своем желании попутешествовать им одним с провожатым. "А почему же не вместе с партией?" —спросил о. игумен. "Да мы, народ, старинки придерживаемся.... Хотелось бы получше осмотреть Афон, да посоветоваться со скитниками на счет веры нашей-то",— ответили они. "Поэтому только; ну Бог вас благословит!" О. игумен сразу понял их омраченную тлетворным учением душу и потому, чтобы познакомить меня с их преткновением лжеименного разума, посоветовал мне отправиться вместес ними; он дал нам хорошо знающего по-гречески проводника отца Ф., такого, ко­торый заброшен сюда малолетним и до седых волос ни разу не разлучался с Афоном, и который вполне способен вести нас верно не только скользкими и узкими тропинками гористого и лесистого Афона, но и колким тершем среди вражеских наветов к блаженной цели на небеса.

§ 14. Трудные пути и любопытные виды на поселки Афона

Как только мы вышли из монастыря св. Пантелеймона, прежде всего начали восходить на крутизны узкой, необработанной тропинкой по направлению к северо-западу, чрез Ксиновский монастырь, Зограф и перебрались чрез хребет св. Горы на Северную оконечность ее, в Хилендарскую славянскую лавру; а оттуда косогором северо-восточного кряжа чрез Ватопед, Ксилургу, Ильинский скит, келлию св. Иоанна Златоуста, Карею и, спустившись к Иверу и Климентовой пристани, мы прошли этой стороной, среди обрывистых диких скал, на главную вершину и так далее, посещая разные жилища иноков. И, Боже мой! Сколько нам пришлось преодолевать трудностей в пути по Афону! Часто случалось нам то взлезать на высокую и крутую гору, то проходить по крутому склону, то ползти по груде мрамора с великою осторожностью, так как при малейшей неосторожности двинется груда сыпучего камня сверху горы и моментально засыплет и сотрет в порошок. Часто случалось пробраться на гору по колючему и густому кустарнику, ко­торый постоянно цепляется за одежду и препятствует правильному ходу, а под ногами непроглядная пропасть и бездна, — того и гляди, сорвешься вниз. Этот кустарник, о котором я сейчас упомянул — есть терновник, родствен тому терновнику, из которого беззаконные иудеи сделали венец на главу Господа, так как по­рода того и другого одна. Самые большие опасности в пути представляет местность на южной оконечности главной горы, начиная от Лавры св. Афанасия до Дионисиата, и на вершину шпиля, особливо в осеннее время, когда там появляется снег. Вследствие таких затруднительные путей нам неоднократно приходилось скорбеть и роптать на жителей Афона, особливо в первые дни нашего путешествия. Неудобность пути мы приписывали нерадению и лености монахов: столько сот лет, думалось нам, живут они среди таких непроходимых шесть, а не поправить для себя дороги! Но когда мы прошли все эти пути и посетили дивные обители главных пустынно жителей Афона, то, при виде их бытового положения, у меня взамен ропота невольно появлялись слезы на глазах, и я раскаивался в своем ропоте на неудобства путей сообщения на св. Горе.

Замечательно любопытная представлялась нам картина, когда мы смотрели с высот холмов. Мы всюду видели множество блестящих чертогов и мелких бедных хижин, расположенный, инде более, инде менее на разных высотах и уступах св. Горы. Одни из них самодовольно царят, как гордые приморские города с своими согражданами, другие высятся как блестящие дворцы бывших валахских господарей, обширно раскинувшиеся среди очаровательной местности и со всеми удобствами к жизни, а около них, по их владениям, гнездится множество поселков — их крестьян, в беднейших избушках. Есть, впрочем, из них и посредственные жилища, как обыкновенно зажиточных владельцев, расположенные на откупных клочках земли, приобретенной в собствен­ность у довольных господарей. Там и сям видны кучки разной величины сгруппированных зданий, благоустройством похожих на т же, но далеко уступающих бедностию; а рядом с ними, по тем же оврагам и ущельям св. Горы, видны и теубежища дряхлых и убогих горемык земли, которые ютятся в ветхих хижин-шалашиках, пещерках и расселинах скал, какподданные и плененные чужеземцы, ради царствия Христова.

Особливо поразительное и до души трогательное зрелище расстилалось пред нашим взором, когда мы только что вышли из Ильинского скита на царскую дорогу, которая извилисто ведет от перешейка вдоль узкого хребта до самой главной вершины (местами лесом, а местами голым кряжем). Отсюда открывается великолепнейший вид на обширную долину, которую называют "Капсал", или что тоже можно назвать русскою колониею, подобною древней Фиваиды, потому что большая часть пустынножителей, заселивших ее, — наши земляки, русские: Капсальская пустыня и кругом прилегающие к ней местности, по юдолиям и ущелиям, исключительно покрыта вся келлиями русских подвижников с маленькими крестами над их храмами. Там на востоке, не в далеком расстоянии, манит к себе путника одно из обширных, изящных и заметных русских здании — скит Андреевский, за ним и вдоль берега моря тянется ряд больших точек, угрюмых и обветшалых греческих монастырей, а впереди нас на живописном склоне, среди густой рощи и виноградников, расцветает пустынная русская обитель — келлия св. Иоанна Златоустого, с новостроящимся собором. Мы, усталые и утомленные до изнеможения сил многотрудным путем, зашли в его пустынь и расположились в ней ночевать. По­чтенный настоятель этой обители и братия приняла нас с простосердечным добродушием; здесь было все к нашим услугам: и чистое удобное помашете, и чай и ужин.

§ 15 Пустынная русская киновия св. Иоанна Златоустого

Русская киновия, или, по общепринятому афонскому названию, "пустынная общежительная келлия св. Златоуста", расположена на северном склоне Афонской горы, на весьма живописном и красивом, но пустынном и уединенном холме, в расстоянии пяти часов ходу от Хилендарской славянской лавры, в ведении и пределах коей она находится, а от Карей — на полчаса. С двух сторону — южной и северо-западной, — пустынь эта окружена высокими горами, покрытыми вечною зеленью лесов и кустарников, а с северо-восточной стороны она совершенно открыта; отсюда развертывается прекраснейший вид к морю, где до самого берега ярко блещут по зеленому лугу множество русских жилищ, калив и св. церквей при пустынных келлиях. Пустынная келлия св. Иоанна Златоустого не имеет глубоко-древних зданий и других достопримечательностей, за изъятием разве Испанской чудотворной иконы Божией Матери и местного образа св. Иоанна Златоустого на троне, да несколько частиц мощей святых, существующих в обители с незапамятных времен. Эта келлия основана была в конце XII века в одно время с основанием Хилендарской лавры сербами и болгарами, как это видно из документов Хилендарской лавры и из надписи на камне, найденном при раскопке ветхого храма; до времени вселения в нее из келлии св. Василия Великого старца иеросхимонаха Кирилла с братством, она имела только один (впрочем, довольно поместительный) корпус и приходившие к разрушение храм. Но неутомимый русский деятель о. Кирилл, в течение десяти лет, привел келлейную обитель в цветущее положение построил в ней много служб, воздвиг еще другой о двух этажах корпус для увеличенного братства с церковью и, с разрешения своей лавры, он, желая увековечить на в. Горе, день чудесного спасения жизни семейства Их Императорских Величеств от опасности, угрожавшей при крушении железнодорожного поезда 17-го октября 1888 года (близ станции Борки), заложил в память сего в том же году и чрез три года окончил величественный храм, который и довершает теперь полную красу пустыни, как по месту своего положения, так и по собственной архитектуре церковного зодчества, выдержанного в строго византийском стиле. Это двухэтажный храм, единственный русский царственный памятник на св. Горе, крытый свинцом и увенчанный большим осьмиконечным крестом, с несколькими малыми вокруг купола. Внутри верхнего этажа имеет быть три алтаря: во имя св. Иоанна Златоустого и честь св. благов. кн. Александра Невского и св. Марии Магдалины, в нижнем — братская трапеза с церковью во имя всех Святых, просиявших на Афоне.

Златоустовской киновии, по благоустройству своему и числу братства (около 50 иноков), только не достает наименования скита, и лишь только по неуступчивости и несогласию греков, кои неосновательно подозревают русских в намерение заселить св. Гору славянскими племенами, она носит название пустынной келлии. Не свободна она и от разного рода нареканий, и, невидимому, за то только, что эта келлия оказывает видимое и довольно сильное влияние на другие обители, — лучше сравнительно с нею обставленные, которые перенимают ее порядки и руководящая ею начала, что может относиться, конечно, только к ее похвале и чести. Во все время и особливо в последние годы, не имеет надлежащих средств к отстройке драгоценного памятника — храма, она не успела развить своих сил подобно прочим обителям русским.

Был вечер пятницы, когда мы осматривали хозяйственный строения сей пустыни. В час ночи, по общеафонскому правилу, началась служба в корпусной церкви, мы не поленились, встали и пошли в церковь, отстояли утреню и раннюю обедню. Богослужение совершалось здесь так же, как и в прочих общежительных монастырях и скитах, т. е. со всею торжественностию и благообразно, по изъяснению св. ап. Павла (1 Кор. 14, 40). На вечерни и утрени стихиры читаются нараспев канонархом, которому певчие правого и левого клиросов попеременно вторят на известный глас, на славе же оба клироса сходятся на средину церкви полукругом и, общим хором — торжественным напевом пропевши "Свете тихий", расходятся по клиросам... На ежедневных утренях полагается два поучения из святоотеческих писаний, а шестопсалмие читается всегда самим настоятелем, при всеобщем благоговейном внимании и совершенной тишине. По окончании утрени тотчас же началась литургия и продолжалась более двух часов, потому что тут обыкновенно долго читаются помянники или синодики ктиторов и благодетелей этой св. обители. А после литургии на средину церкви вышел соборне сам настоятель — старец о. .Кирилл, в сослужении четырех иеромонахов и двух иеродиаконов, для отправления общей ежесубботтней панихиды, на которой также прочитывались синодики, как ктиторские, так и всех благодетелей обители, приносящих свои посильны я жертвы за поминовение. Понеслось стройное и до души трогательное заупокойное пение всей пустынной братии во главе с своим настоятелем. Среднего роста, стройный, он стоял неподвижно во всем величии своего иерохимонашеского облачения, с сияющим крестом на груди и с молитвою на устах; глубокий пламенный взор его устремлен был на святой алтарь. Вокруг него, в благоговейном порядке стояли иеромонахи, иеродиаконы и певчие — монахи, будучи похожи скорее на ангелов, нежели на людей.

§ 16. Разъяснение проводника о келлиях вообще и их значении в православном мире

При виде столь благоустроенной пустынной обители св. Златоуста, с числом братства неуступающей, а строгостью жизни превышающей все почти штатные афонские монастыри, — я спросил своего проводника, отца Ф.: где ж тут келья, что называется келлией? — Он ответил мне на это с каким-то удивлением: "что вы, милостивый государь, шутите или вправду спрашиваете?"— Я сказал: нет, не шучу, а желаю знать подробно, потому, что вы называете сию пустынь келлиею, но мне странным кажется это, потому что я вижу в ней до полсотни келлий и, кроме корпусной церкви, громадный собор... тогда как у нас, в России, подобный жилища называются уже монастырями, а не пустынной обителью или скитом? На это проводник сказал: "Да разве не знаете вы, что значит келлия? Афонская келлия — это не то, что в России простой домик, подобный нашей каливе, но в полном смысле та же общежительная обитель, хотя бы и с малым числом братства. Разница между ними только в том, что келлии не имеют собственного надела земли и зависимы от монастырей, на участки которых они расположены. А это произошло частью оттого, что древние пустынники, по дражайшему своему обещанию, не считали нужным для уединенной замкнутой жизни пользоваться теми земными милостями господарей и государей, коими воспользовались тогда известные монастыри, а потому и усвоено за ними это святогорское право именоваться келлиями, или правильнее: монидрионами , т. е. малая пустынная киновия — обитель.

Что касается до духовного значения, то из них есть такие келлии что и самые монастыри, особливо штатные, силятся подражать им, но не один, можно сказать, недостиг до высоты и строгости келлиотской жизни, а тем более не превзошел их. Кроме того, многие келлии имеют здесь такое священное и историческое значение, что другой монастырь того не имеет. Например, есть тут в Капсальском логу, одна древняя келлия, именуемая поднесь "Достойно есть"; внее, в эту келлию, явился ангел Господень смиренному иноку, который, по древнему обычаю пустынных предков, воспевал лишь один высокий гимн в честь Приснодевы: "Честнейшую херувим" (составленный Космою, еп. Маиумским), без приложения "Достойно есть". Явившийся ангел научил петь келлиота неслыханную дотоле песнь "Достойно есть" и повелел всегда с начала прилагать ему сей стих к хвалебному гимну. Теперь спрашивается: не высоко ли значение афонских келлий в православном мире, когда они снабдили весь христианский мир, все церкви и монастыри этой пресладкой ангельской песнью ко Пресвятой нашей Владычице Богородице и Приснодеве Марии? И теперь у нас на литургии, воздав торжественнейшее поклонение и благодарение Пресвятой Троице — Богу Творцу, Промыслителю и Спасителю нашему, св. церковь в одинаковом духе торжественно обращается затем непосредственно с этою песнию к особенному прославлению Пресвятой Девы Марии, — и этим показывает, что Она, как послужившая нашему спасению, более всех — земных и небесных — созданий Божиих участвует в славе Триипостасного Божества. Да, этою песнию церковь учит нас о Преблагословенной Деве Богоматери, излагая догматическое учение о неизмеримом величии Ее, и вместе торжественно прославляет Приснодеву.

Из всех многочисленных Афонских пустынных и отшельнических келлий я вам поименую хотя некоторые, имеющие для нас, особенно русских, священные достопамятности. Келлия с храмом Всех Святых построена обновителем Ставроникитского монастыря, знаменитым патриархом Иеремиею I, который, по-видимому, счел более удобным проводить жизнь иноческую, пустынную в келлии, чем в монастыре, — почему он и обитал в ней на покое, уже принявши схиму под именем Иоанна; тут же подвизался и епископ Каллиник, известный своим благочестием и ученостию. Пустынная келлия некогда служила тихим убежищем св. Савве, сыну царя Сербского Симеона, столь славному в истории своей церкви и на Афоне. Келлия св. Новомученика Стефана ознаменована великим подвижником нашего времени Хаджи-Георгием, которого здешние монастыри за его благочестие выгнали с Афона вместе с братством, в числе 60-ти иноков, — такой же погром последовал и с келлией св. Василия Великаю, несмотря на целокупные мощи преп. Феофила Мироточивого, почивающая в ней. Пустынные св. обители сии вообще много заключали в себе святых подвижников и славных своею ученостию мужей, подобно известному святогорцу Никодиму, автору многих духовных и душеполезных сочинений. В келлии се. равноапостольного Константина воз­растало и укреплялось братство Свято-Ильинского скита, во главе своего великого духовного руководителя старца Паисия Величковского, который, по умножении братства, приобрел келлию во имя св. пророка Божия Илии и возвел ее на степень скита. Наконец, Серайская келлия воспитала в высоком духе правил веры и аске­тической жизни ныне достославное русское братство Андреевского скита, основателями и обитателями которой были два вселенских святочтимых патриарха: свв. Афанасий и Серафим, почивающие в Лубнах [Патриарх св. Афансий прибыл на Афон в XVII в. с довольно значительной свитою и, выбрав самое красивое из всей св. горы место, заложил тут келлию с великолепнымхрамом. Храм вмещал в себе 2 церкви: нижняя предназначена гробовою, а верхняя посвящена была во имя св. ап. Андрее для ежедневного богослужения. Эта келлия в то время была само" богатою и по отделке византийских украшений, и значительная по размерам: купол церкви в виде мелкого шатра подымается под сводами, а пол, выложенный мрамором, и теперь еще украшен патриаршим двуглавым орлом. Св. Афанасий долгое время благоустраивал здесь свое пустынное хозяйство и окончил бы в этой пустыне дни своей жизни, если бы он не был приглашен в Москву на собор для исправленияцерковных дел; а на возвратном пути из Москвы Господу угодно было прекратить дни жизни его на земле русской, в г. Лубнах Полтавской губернии, где и доныне почивают св. мощи его, в сидячем положении], и если бы не А. И. Муравьев, то она, быть может и теперь именовалась бы келлией того же имени. Оставивши основателя Сервисной келлии — св. Афанасия в России, Бог послал на Афон в основанную им келлию, как бы взамен его, столько русских чад, что к половине настоящего столетия Серайская пустынь возросла из уединенного убежища св. Афанасия в целый н чисторусский монастырь; а потому она и должна была, при помощи высокопоставленных лиц, преобразоваться и исходатайствовать себе права именоваться "Русским Свято-Андреевским скитом". И вот видите: Афонские келлии есть ничто иное как возрождающееся и укрепляющиеся монастыри и скиты. Много здесь монастырей и скитов возросло и преобразовалось из пустынных келлии, подобно русским скитам: Ильинскому и Андреевскому или, как например, нашему Руссику, вошедшему теперь на такую степень своего благоустройства, старанием бывшего келиота — иеросхимонаха Иеронима".

Ответ этот меня весьма заинтересовал, и я решился еще спросить его: если же пустынные келлии есть корень и крепкая основа монастырям и скитам на Афоне, и притом имеют все высокие правила и благоустройство обительное, то на основаии чего же говорят, что келлия — это-де своевольно проложенная дорога для лениво идущих в рай; там будто бы нет для инока той душеспасаемости, которая витает лишь только в монастыре? В келлиях, говорят, живут только те из монахов, кои не хотят нести трудных подвигов, ни молитвословия, ни постов, ни вообще тех высоких усиленных правил, которые положены инокам св. отдали афонскими, т. е. у келлиотов, по словам монастырей, "менее заметно подвижничество, чем в монастырях, и живут себе свободно, кто как соизволить?".

Он ответил мне, на это следующими сильными словами" Это наглейшая ложь н бессовестная неправда, исходящая, может быть, отсюда же; а чрез сие и умные люди России, не зная здешних обстоятельству верят так: некоторые взялись уже делать келлиотам зло, сами понимая, что они тем помогают самому отцу лжи строить им ковы, чтобы чрез то подорвать религиозный дух в русском народе! Но премудрейший Господь и самую грязь употребляешь на исцеления и врачевства: не оставит поэтому и самую злобу таких людей без пользы, и употребить оную для искушения терпения, для испытания верности, для очищения добродетели душ праведных. Пусть ответит кто: что побудило св. Нила Мироточивого совместно с своим дядей, иеромонахом Макарием, оставить монастырь и пробресть пустынную келлию, хотя от них и потребовался тогда большой денежный вклад за нее, —и не мало также нужно было им употребить упорного труда, чтобы воссоздать в ней и храм в честь и славу Царя небесного, и помещения для будущих земных ангелов, имеющих славословить Его во дни и в нощи? Или какое несносное иноческое правило для св. Афанасия заставило его покидать свою лавру и удаляться на мыс Мелана — в келлию? Или св. Петру уединяться? Или преп. Феофилу Мироточивому укрываться? Пли постриженнику Руссика св. Савве возлюбить келлиотскую жизнь?.. Без сомнения древние отцы, св. труженики Афона, считали в келлейных подвигах, с малым числом братства, удобнее восходить от силы в силу.

Действительность приведенного порядка объясняется исключительно положением Афона: здесь всякий имеет возможность избирать себе тот вид монашеского подвига, который может быть применим к его жизни в отношении его духовных сил и материальных средств; ибо, по рассуждению св. отцов, не всякому полезно принимать на себя уединенный подвиг пустынника, и, наоборот, не для всех полезно жить в многолюдных монастырях. Оттого мы видим, что на Афоне большая часть иноков и обитает в пустынных и отшельнических келлиях, хотя бы они и нахо­дились здесь в худшем и более безвыходном положении, особливо русские, которых имеется по всему Афону пятьдесят девять келий, более чем с 2700 иноков, не имеющих никаких положительных средств к существованию. Впрочем, есть из них значи­тельно выделяющаяся обители — своим благоустройством и числом братства. Таковы пустынные келли: Златоустовская, Белозерка, Благовещенская, Петра и Онуфрия, Артемьевская, Георгиевская на Керашах, Каруля и проч., в которых всегда оби­тает от 20 до 50 иноков, с достаточным числом священнослужителей, для удобного прохождения и выполнения всех задач их аскетического пустынножительства, среди них и старцы-на­стоятели имеют бесподобную кротость, добродушие, примерную жизнь, мудрое правление своего богоизбранного стада. Правда, есть келлии, который, по неудобству местоположения, или по чрезвычайной бедности и строгости, малочисленны, и даже в иных келлиях иногда чувствуется недостаток в священнослужителях, а те чаще в свечах, масле, вине, ладане и проч.; но бедность — не порок, и не лишает их молитвенного богомыслия и богослужения: священноиноки, живущие по пещерам отшельнически и уединенно, приходят каждый раз в келлейную церковь и исправляют все духовные требы, все иноческие правила и церковный славословия Господу наравне с многолюдными киновиями.

Итак, хотя не для всех равно призывается любовь к келлиотской жизни, потому что жизнь эта не для многих; но посещение или причастие молитвенного или богомысленного пустыннокеллейного безмолвия для каждого афонца должно быть вожделенно. Вот почему древние отцы афонские ставили пустынные и отшельнические келлии выше монастырей, особливо штатных. Потому что келлия, по словам св. отцов, учит молчанию, которое есть таинство будущего века (Исаак Сир. ел. 42). Пустынная келлия есть теплица, есть питомник, есть рассадник подвижничества всякого рода даже до сего дне. Даже до сего дне в ней заметны постники, кото­рые едва влачат насохшую кожу на захудалых костях, и есть среди келлиотов такие отшельники,которые избегают видеть вся­кое стороннее человеческое лицо, кроме духовного своего отца. И есть, наконец, из них такие бодрственники, которые изнуряют себя неусыпным бдением и каменнымтерпением, которые забы­ваются легким сном только на два. на три часа в сутки, и так в продолжение всей своей многострадальнои жизни. Где же тут со­гласитесь, общая широкая дорога, будто бы проложенная у келлиотов в рай легкомыслием ненавистников добра и святой истины?"...

Утешительно отметить в его раз сказе, что и в наше грешное время еще кой-где от времени до времени являются сокровенные рабы Божии среди келлиотской жизни на Леоне, коих мир не знает, или же и зная — презирает как некое отребие лира, хотя, быть может, они-то и суть "семя свято, стояше" и крепкая опора самого презирающего их мира.

§ 17. Карея и ее базар

После обедни и легкой закуски в Златоустинской келлейной пустыие, мы отправились на Карейский базар, но по пути не минули зайти и в Андреевский скит, чтобы отслужить там молебен и приложиться к чудотворному образу Божией Матери, именуемой "В скорбех и печалех утешение". Местоположение скита, ознаменованное поселением двух патриархов (Афанасия и, чрез сто лет, Серафима — почивающих в г. Лубнах), здесь настолько привлекательно, что получило название от святогорцев Серай, что значит "Красивый дворец". Серай — келлия св. Афанасия, была приобретена в начале текущего столетия двумя русскими иноками, Виссарионом и Варсанофием, но с течением времени к ним присое­динилось множество русских пришельцев, и келлия в 1849 году переименована в скит, который теперь по своей обширности, бо­гатству, числу братства (прибл. 250 чел.), как и скит св. прор. Илии, почти ни в чем не уступить Пантелеимоновскому и другим святогорским монастырям.

Близ Серая (на 1/4 часа ходу) расположена Карее, средоточие Афона, и как день был субботний, то мы спешили туда, чтобы посмотреть монашеский базар. Карее представляется путнику в виде небольшого городка, сгруппированного из монашеских жилищ и подворий Афонских монастырей, с церквами и магазинами. Тут находится Протат — высшее судилище св. Горы. Это род постоянного синода, состоящего из 20 представителей от каждого мона­стыря. В Протате обсуждаются и решаются общие дела Афона, заключаются акты и прочие взаимные условия между обителями. Здесь же проживает с чиновниками и Ага, представитель турецкой власти.

Посреди Кареи существует древний храм во имя Успения Пресв. Богородицы; по своему типу он очень замечателен и едва ли не древние всех святогорских храмов. Его основание приписывают Константину Великому, что очень вероятно, если взять во внимание его ветхость, которая до того уже довела это святилище, что на нем нет и купола, замененного теперь плоским потолком. В храме все дышит византийским искусством и божественною простотою: его стены облицованы дорогою мозаикою и расписаны знаменитым греческим художником Панселином. В алтаре на горном месте находятся две древние иконы: Христа Спасителя и Божией Матери, именуемой "Достойно есть", перенесенной сюда из вышеупомянутой келлии того же имени. Свершившееся чудо пред Богоматерней ико­ною мы уже частью выяснили в предыдущем §, а от иконы Спа­сителя, по преданно, был голос священнослужащему, чтобы он спешил окончить литургию для одного пустынноинока, который желал приобщиться, но от великого поста ослаб настолько, что не мог ждать долго по причине своей крайней слабости (см. кн. "Вышний Покров"). Здесьесть келлия св. трех святителей в ней старец схимонах Варлаам Чернышев с братиею.

Среди самой Карей сосредоточена вся внешняя деятельность Афонская, и каждую субботу бывает базар, в открытых лавках его, устроенных при монастырских подворьях; продаются преимущественно монашеские изделия, необходимые для поддержания скудного быта пустынников и отшельников. Меня здесь особенно удивила многочисленность монашествующих и их разнообразие, — на базаре были русские, греческие, болгарские, молдаванские и грузинские великие старцы и стропе подвижники, украшенные сединой. Стекшись, по своей бедности сюда, со всех мест и ущелий св. горы для сбыта своих рукоделий, вырабатываемых ими нередко весьма замечательно по искусству и чистоте отделки, например, кресты, иконы, четки, ложки и разные благовонные масла, — пустынножители на вырученные от продажи труда рук своих деньги содержат себя: покупают па базаре все для своего существования, хлеб, одежду и проч. Я дивился особенно чинному и скромному базарному торгу, ибо посреди многочисленного собрания иночествующих царствовала удивительная тишина. Они большею частью безмолвствовали и только кротким взглядом и с легкою братскою улыбкой в полголоса приветствовали друг друга, сбывая свои рукоделия и покупая нужное для себя, унося купленное в свои недоступные жилища. На базаре только и слышен был топот ног, да на разных наречиях приветствия: благословите, простите, помолитесь обо мне, прошу ваших св. молитв, спаси вас Матерь Божия, Бог да помилует тебя и т. под...

§ 18. Монастырь Ивер и окрестный жилища отшельников

Осмотрев местечко Карей и налюбовавшись вдоволь базарным торгом, куплей и продажей Христа ради тружеников, мы, продолжая свое путешествие вдоль хребта, начали спускаться вниз, дорогой, ведущей к Иверскому монастырю, на берег Климентовой пристани, где, по преданию, Матерь Божия вступила с обуреваемого ко­рабля на тихий Афонский берег, и где Она, в конце X в., благоволила дать иверцам Свой пречистый образ, чрез избранного своего пустынножителя Гавриила, чудесно принявшего его с морских волн. Дорога здесь прекрасная, шоссированная, идет среди темного леса северо-восточным склоном юры, а по сторонам, по ущельям, окружающим холм, проглядывают, сквозь густую чащу, множество разной величины белых хижин-келлий и прочих обиталищ пустынников, раскинувшихся по земле богатого иверца.

Иверцы (т. е. грузины) в первый раз поселились на Афоне в 787 году, в царствование Константина и Ирины; они построили себе обитель на подгории, составлявшем ныне Предтеченский скит Иверского монастыря. Но в 965 г. прибыл на Афон и принял монашество знаменитый полководец царя Давида Курапалата Иоанн Ивер Варасваче, который и построилдля своих соотчичей более обширную обитель на развалинах совершенно заброшенного бывшего Климентова монастыря. С тех пор монастырь стал носить название "Иверского", хотя долгое время назывался и Климентовой обителью. Монастырь этот был совершенно независим и не подчинялся верховному Афонскому Проту; мало того, он, в XII веке, когда грузинское правительство переселило 42 семейства в селение Иериссо (близ Афона) для услужения ему, усвоил за собою право до степени главенствующего властелина, как над собственными крестьянами, живущими вне Афона, так и над бедными афонцами, подвизающимися в пещерах и скалах св. Горы, в пределах его обширного владения.

Иверский монастырь есть ничто иное, как крепкий четвероугольиый замок, обнесенный высокими в 12 саж. стенами с крепкими бойницами, и охраняемый со стороны моря высоким пиргом, стоящим на берегу пристани. При входе в монастырь, на левой стороне находится небольшая привратная церковь, в которой стоить местною в иконостасе древняя чудотворная икона Божией Матери, называемая Иверскою или "Вратарницей", Посреди самого двора красуется соборный храм и другие малые храмы, окруженные роскошными зданиями. Соборный храм весь украшен драгоценными крестами, древними иконами, греческими и русскими. В предверии или галерее его, уцелели еще символические, библейские и исторические, изображения прежней живописи. При вратах, ведущих в этот притвор, изображен Деисус во весь рост, т. е. Иисус Христос с Богоматерью и Предтечею. Об этом образе говорить, что одному благочестивому живописцу хотелось видеть лик Господа таким, каким Он жил в плоти. Ему было откровение свыше: "пусть он идет на Афонскую гору в Иверский монастырь, и там созерцает образ Спасителя, изображенный на стене при северных вратах, ведущих в внешний притвор". Сей священный лик во всем подобен Самому живому Христу. В западной стене внутреннего притвора находится мраморная гробница, в которой почивают мощи трех святых ктиторов обители: Иоанна, Евфимия и Георгия. Но главное украшение монастыря, кроме части древа Животворящего Креста и св. мощей, — чудотворная Иверская икона Божией Матери. Самый размер этой иконы и лик Богоматери величественны, черты лица Ее чрезвычайно выразительны и ей придан строгий вид на столько, что Матерь щедрости и утехи является здесь как будто более Матерью правосудного и грозного Судии. При появлении посетителей в церковь Вратарницы, образ Богородицы сразу приводить поклонников в невольный трепет и благоговение. Подобной иконы, так действующей на мысль и воображение человека, нигде нет на Афоне. Есть, правда, икона Богоматери в Хилендарском монастыре, так называемая Троеручицы, ликукоторой тоже придано строгое выражение, но там разлить естественный свет по всем чертам, а здесьикона темна и нет на ней почти следов ее колорита. На правой ланите лика Богоматери и теперь заметен знак кровавой раны, которую нанес ей, по преданию, один из арабов, по имени Варвар. В то время, этот удар естественной руки сопровождался чудным течением из раны крови, а для самого иконоборцы побуждением к спасительному покаянию. Пораженный чудом, Варвар тут же принял св. крещение и был строгий подвижник-скитннк. Пред этою иконою всегда горит многолиственный серебряный подсвечник, пожертвованный вместе с ризою, усыпанной драгоценными камнями, Московскими гражданами.

Чуть зогорелся восток... С моря потянуло прохладой и мы, отстояв полунощницу и приложившись к Иверской святыне, пошли в гору от монастыря, оставляя влево дорогу, ведущую прямо к лавре св. Афанасия. Казалось, спить еще гора, но пустынники ее не спали: они, точно пташки, порхали по кусточкам, вылазя один за другим из своих удушливых "хижин" и спеша в ближайшую келейную церковь, после полуночных своихправил. Все торопятся, точно по делу бегут... Боже, неужели здесь живут люди, думалось мне, — проходя в первый раз этою глухопоросшею лесом стезею и посещая по удольям разные жительства пустынников и отшельников, которые ютятся здесь большею частью по двое, по трое и поодиночке в самых скудных и нищенских хижинах — кавьях и каливах. Оказалось, что не только живут люди, но живут плотнее и благотворнее, чем в монастырях. Норы их располо­жены по склону хребта и лесов, точно вросшие в землю, а цветами изображаюсь скалу как бы в два-три этажа. Голые камни, полутемная нетопленая калива, сырая, нестерпимо пахучая атмосфера — вот общие признаки афонских "хижин" или "отшельнических жилищ". Эти пустынные отшельники, по мирскому, чуждые всякой ини­циативы, люди без характера, но с сильно развитым инстинктом приспособления: они могут быть только уступчивыми и смиренными слугами своих зажиточных и высокомерных монастырей. В большинстве случаев, имея скудные нищенские средства существования, низшие члены Афона готовы кланяться всякому, способны на всякое терпение и, как неимеющие своих храмов, стекаются в ближайшие пустынные келлии, особливо в русские. Тут, среди их, на более удобных, живописный, холмах и в прекрасныхкипарисах, расположены также во множестве пустынные и отшельнические келлии, которые всевообще имеют братское единодушие и христианскую любовь к меньшим братиям о Христе, оказывая им всевозможные содействия к обеспечению их более сносного существования, как материально, так и духовно. Они приходят сюда из своих уединений по праздникам, а некоторые и ежедневно, для церковного молитвенного славословия Господу и причащения св. Таин Христовых, где получают себе и все насущные потребности. В этом местеособенно проявляют высокую для них добродетель и радушное странноприимство русские келлии св. отец Петра и Онуфрия и св. великомученика Артемия. Сии пустынные келлии расположены здесь на самых высоких и красивых местах: но первая, с братством до 30 иноков, хотя и удовлетворительно обустроена, в материальном отношении одна и приходить почти в совершенный упадок. За то последняя положительно обеспечена и одна из лучших русских келлий на св. горе, как своим богатством и убранством храма, так и всем обительским благоустройством; число братства ее, во главе своего настоятеля — неутомимого русского деятеля о. Парфения, возрастает уже свыше 45 иноков. Келлия св. Артемия занимает большой участок плодородной земли, богата виноградными и масличными садами; она, в трудную для русских келлиотов годину, изобилуясь, сама может содержать свое братство, как и содержит не только одно свое, но и стороннее, отшельническое, и много кормить и покоить приходящих русских странников.

§ 19. Агиасма св. Афанасия

Путь от Артемьевской общежительной келлии к живоносному источнику св. Афанасия, названному впоследствии Агиасмой, идет к юго-востоку косогором, пересекая много оврагов, поросших совер­шенно необитаемыми темными лесами, а потом спускается местность, преисполненной дивной красоты. Идя от самого гребня к морю сперва ущельем, потом удольем, наконец широкою лощиною, убранной богатейшею растительностию, странник встретит посреди покатости стоящий и высокий конический холм, от подошвы до верха густо прикрытый деревьями и увенчанный древнею каменною баш­нею с остатками других развалин. Место это называется Марфино, и здесь некогда была обитель православного братства латинского, именуемая "Амалфи". Вправо, под сенью громадных высей Афона, находится скит, называемый Лак, принадлежащей Свято-Павловскому монастырю. Кроме чрезвычайных подвигов и вполне иноческой бедности своего пустынного положения, этот скит ничем другим не замечателен. Влево, на границах монастырей Филофея и Ивера, принадлежащее, лавре одно приморское место, довольно об­ширное, с вековечным лесом, виноградниками и уединенными келлиями пустынников, называемое Мисопотам. На этом месте на самом берегу моря находится древняя келлейная церковь во имя св. Евстратия, существовавшая еще прежде великих монастырей св. Горы. От Морфина дорога поднимается опять на значительную высоту и идет, извилисто косогором, по направленно к Живоносному Источнику Божией Матери, повелением Которой он чудно изведен из скалы св. Афанасием. Местоположение тут дикое и пустынное, но вместе исполненное дикой красоты. О совершившемся здесь чуде нежнойПопечительницею о житейских нуждах пустынножителей св. Горы, Пресв. Богородицею, когда Она явилась великому старцу Афанасию, предание передает вот что:

В один год в лавре сделался такой голод, что братия св. Афанасия, не вынося постигшего их искушения, один за другим разошлись. Как ни был силен в подвигах, как ни был, тверд в духе терпения св. отец, окрепший в суровых подвигах и привыкший безропотно переносить всевозможный лишения и напасти, но голод превозмог и его; твердость духа поколебалась и он, с болью в сердце, решил оставить свою лавру и идти куда-нибудь в другое место. Наутро св. Афанасий, с жезлом, железным в руках и в смутном расположении духа, шел, по дороге к Карее. Два часа он прошел, этим, путем, наконец утомился, и только что хотел присесть, как вдруг, впереди жена, под, голубым, прозрачным, как воздух, покрывалом, идет ему на встречу. Св. старец смутился и, не веря собственным, глазам,, перекрестился. "Откуда взяться здесь женщине? — спросил, он сам, себя, — вход, женщинам, сюда воспрещен". Удивляясь видению, св. Афанасий пошел, на встречу явившейся. "Куда ты, старец?" — скромно спросила Она св. Афанасия, встретившись с ним. Св. путник, осмотрев Ее с ног до головы, в невольном, чувстве почтительности, потупился. Скромность одежды, тихий, девственный взор, трогатель­ный голос — все показывало в ней не простую женщину. "Ты кто, н как зашла сюда? —спросил Ее старец, — и к чему тебе знать, куда я иду? Ты видишь, что я здешний инок. Чего же более?" — "Если ты инок, отвечала незнакомка, ты должен, иначе, нежели обыкновенные люди, отвечать, и быть простодушным, доверчивым и скромным. Я желаю знать — куда ты идешь: знаю твое горе, и все, что с тобою делается, и могу тебе помочь; но прежде желаю услышать — куда ты идешь?" Удивленный беседою таинственной жены, св. Афанасий рассказал Ей беду свою. "И этого-то ты не вынес? — возразила Явившаяся. Ради куска хлеба ты бросаешь обитель, которая должна быть в роды родов славною? В духе ли это иноче­ства? Где же твоя вера? Воротись, — продолжала Она, —Я тебе помогу; все будет с избытком даровано, только не оставляй твоего уединения, которое прославится и займет первенствующее место между всеми обителями". — "Кто же Ты?" спросил св. Афанасий. — "Та, — отвечала Она, — имени Которой ты посвящаешь твою обитель, Которой вверяешь судьбу ее и твоего собственного спасения. Я — Матерь Господа твоего". Св. Афанасий недоверчиво посмотрел на нее, и потом сказал: "Боюсь поверить, ибо и враг человеческий преобразуется в ангела светла. Чем Ты убедишь меня в справедливости слов Твоих?" — прибавил старец. "Видишь этот камень? — отвечала Явившаяся. — Ударь в него твоим жезлом, и тогда узнаешь, кто Я, и но ведай, что с этой поры Я навсегда остаюсь Домостроительницею (экономиссою) твоей лавры". Старец ударил жезлом в каменную скалу, и дивное чудо совершилось: от легкого сего удара, точно от удара молнии, скала треснула и, как некогда в пустыне Аравийской от жезла Моисеева, с шумом заструился из скалы поток светлой чистой живительной воды, запрыгал по скату холма, сверкая на солнце серебристыми струями своими. Пораженный таким чудом, св. старец обернулся, чтобы броситься к ногам Божественной Жены, но Ее уже не было: Она мгновенно сокрылась от удивленных взоров его. Возвратившись в лавру свою, св. Афанасий нашел истощенные дотоле сосуды и кладовые наполненными всем потребным для земного существования.

С того времени источник, открытый св. Афанасием, и поныне целительно и обильно струится: вода в нем чиста, холодна и приятна на вкус для питья, — она изливается широкою струею из низкой и темной расселины скалы и тут близко падает в стремнину к морю. Место это находится на дороге, в расстоянии двух часов ходу от лавры св. Афанасия и пяти — от Кареи. В память совершившегося здесь чуда, с одной стороны Источника пристроена к скале небольшая церковь во имя Богоматери, в которой находится икона, изображающая сие священное событие, и пред ней горит неугасимая лампада, а с другой — возвышенно стоить деревянная под навесом галерее для отдыха усталых странников, особливо в летнюю пору, когда жары бывают утомительны и едва выносимы.
ГЛАВА VIII. Вокруг и на вершине Афона

§ 20. Изумительная достопримечательность X века — Лавра св. Афанасия

Вокруг главной вершины горы, но ее отвесным и обнаженным скалам и оврагам, нет вблизи монастырей; там имеются лишь бедные и бесприютные пустынники, отшельники и сиромахи, особливо достопамятные здесь для странника своим местоположением и строгостью жизни подвижнические келлии скитов: Кавсаколивского, Керася, Каруля, св. Анны, Богородицы и другие, расположенные на страшно диких отрогах и расселинах скал южной, или юго-восточной оконечности св. Горы. И только на северо-восток от них, на плодородной равнине, величаво красуется лавра св. Афанисия с одной стороны; а с другой — монастыри: св. Павла и Дионисиат. Но нам, вещающим о жизни и делании православных подвижников, нет нужды описывать по одиночке все монастыри, скиты и, особливо, пустынные и отшельнические келлии, о которых уже давно известно из путеводителей.

Девять—десять веков бесспорных (а по преданиям отеческим и более), говорить один писатель, как иноки Афонские неустанно трудятся в деле сооружения новых строений, исправляя ветхость и древность св. обителей и храмов, умножая в них ревность своего благоукрашения. Неудивительно, что памятники живописного художественного дела скопились на св. Горе — от многих времен в количестве неисчислимом, но и самое древнее ее зодчество сохранилось нерушимо. В самом деле, если сочтем, сколько веков милостию Божией пронеслось над главою святой горы Афонской с того времени, как сподобилась она посещения Благодатной в Женах — Матери Господа, и помыслим о том, сколько венценосцев, начав с Константина равноапостольного, Феодосия, Пульхерии, Алексия, Аркадия и др., воздвигали здесь разных родов иноческие обители и храмы, то великое число памятников художественного строения и служения Господу станет нам понятно. В X веке Афон уже славился на всем Востоке святостью своих обитателей и служил цветущим вертоградом иноческого жития. Древние хартии нам передаюе как царственный сын Павел Ксеропотаминт (сын императора Михаила Рангавия) и отпрыск благородного древа (византийского дома) Афавасий, приняв ангельский образ, основал здесь стройное единение между пустынниками и отшельниками св. Горы. Слава дивных подвигов преподобного Афанасия, устроившего на мысу Мелана пустынную келлию во имя св. Иоанна Предтечи Господня, особенно влекла к нему оотвсюду учеников — из Рима, Италии, Грузии, Болгарии и даже России. Многие настоятели знатных монастырей, даже епископы, приходили в его обитель и предавали себя руководству св. старца. Поэтому мы и сделаем подробное изложение великих деяний иночества Восточной Церкви, именно опишем из всех афонских монастырей и храмов лавру св. Афанасия, как изумитёльное произведение X века на св. Горе и как имеющую первенствующее значение в церкви Царьградского патриархата.

Лавра воздвигнута в 961 году самим св. Афанасием Афонским и стоит в той красивой местности, где дотоле, им устроена была в Меланах малая обитель, т. е. пустынная келлия с церковью в честь св. Иоанна Предтечи. Она расположена на ровном мысу, у подошвы восточной стороны громадного отрога Дифона, спустившегося почти от самого верха к заливу Контессо и в непосредственной близости к ней отвесно остановившегося. Область лаврских владений в настоящее время весьма велика: ей принадлежит вся южная оконечность и вершина горы, все подафонье со скитами: Молдаванским, Кавсокаливским, Керасейским, Карульским, Аннинским — так что на всей земле, ее расположено ныне, 180 церквей подвижнических. Самая же группа очаровательнейших зданий лавры, среди столь обширного владения и окружающих ее масличных ореховых, кипарисных, каштановых, померанцевых и других плодовых деревьев и виноградных лоз, в настоящее время представляется зрителю огромным замком, похожим на прекраснейший в мире дворец валахских господарей, со множеством башен и бойниц, в числе, которых особенно величаво стоит башня, построенная греческим царем Иоанном Цимисхием. Сей доблестный император, воевавший с русским князем Святославом, облагодетельствовал лавру богатыми сокровищами, обстроил и укрепил ее так, что удивил ею всю св. Гору. Но это вызвало неудовольствие в святогорцах. Удивительное возмущение и негодование святогорцев было более всего на преп. Афанасия за то, что он допустил соорудить великолепнйший монастырь в своей пустыни и тем нарушил безмолвие иночествующих, разорил древние уставы отцов пустынного подвижничества. Дело перенесено было тогда на суд императора в Константинополь. Император вызвал св. Афанасия к себе, в столицу и, убедившись в личных его достоинствах, облагодтельствовал его на славу и принял еще участие в устроении монастыря. Завистливые святогорцы познали свои происки от диавола, просили прощения у св. старца и по примеру и образцу его лавры начали устраивать и свои монастыри.

Лавра имеет форму четвероугольника, стены ее окружностью в 11 — 13 сажен, высоты; она занимаем, пространство около 3020 сажен, и разделяется на две части — на внутренний и внешний двор. Во внутреннем дворе находится вся достопримечательность X в. принадлежащая исключительно самому основателю лавры: соборный храм, трапеза, больница, странноприимница и все, что нужно было ему для пустынно-общежительного семейства. Его строгий общежительный устав, писанный учеником его Антонием, и доныне сохраняется. В нем между прочим говорится: "Братия подчинялась бы однообразному порядку, за жизнью каждого иметь строгое наблюдете; никто из братий не должен ничего называть и иметь своим, ибо все у всех должно быть общее". Преп. Афанасий при жизни своей никогда никому не отказывал в крове или милости: в лавру шли со всех мест — иноки и миряне простые и благородные, бедные и богатые; она была тогда одной из населеннейших обителей (до 5000 иноков) и вообще имела важное значение для распространения общежития в прочих монастырях. Но в настоящее время лавра, к сожалению, отступила от строгих правил общежития св. Афанасия, и, несмотря на свое огромное богатство, число братства ее не превышает 70-ти человек греков.

Главный соборный храм, служащий украшением лавры и посвященный св. Афанасием Благовещению Пресвятой Девы, весь сложен из дикого камня и увенчан тремя главами с большими крестами; под обрушившимся алтарем этого храма скончался и сам он, основатель его, с 6-ю мастерами-строителями! Внутренность храма крестообразна. Огромный купол с 16—10 продольными окнами покоится на четырех сводах, опирающихся на каменные массивные устои, и украшается великолепным трехярусным хоросом (люстрою) и множеством четырехконечных крестов, висящих в виде кадил на сводах храма. Алтарь разделяется на три части; стены его обложены блестящими плитами голубого фаянса, а вокруг — изящной резьбы стасидия. Полость испещрен драгоценным разноцветным мрамором. Во всем храме тридцать семь мраморных столбов, окон семьдесят врат двенадцать. Длина его около 28 сажен., а ширина — 30. Стеныи своды его украшены символическими изображениями, расписанными в послдний раз в 1535 году монахом Феофаном, как свидетельствуем надпись на стене. Двери двухярусного иконостаса и кафедра игумена сияют перламутром,. Из икон достойны замечания: местные образа Спасителя и Божией Матери — дар царя Андроника Палеолога; на столбе правого клироса образ св. Афанасия во весь росе пожертвованный в 1521 г. воеводою Владиславом Угровлахийским; над южным входом в алтарь небольшая икона Спасителя, принадлежишь св. Феодоре, восстановительнице иконопочитания (в 842 году.) В числе множества древних рукописей и печатных книг хранятся два редкостные •евангелия: одно золотого письма — дар императрицы Ирины, и другое — печатанное в Москве 1758 г., весом около двух пудов. пожертвовано императрицею Елизаветою Петровной.

Между святынями лавры особенно замечательны: четыре креста из Животворящего древа и частицы орудия спасительных страстей: пелен, губы, трости и проч., части эти содержатся в одном четырехконечном кресте, от коего исходить неизреченное благоухание. Еще значительная часть Животворящего Древа заделана в четырехконечный крест украшенный драгоценными перлами, и сохраняется в золотом ковчеге, как дар св. Афанасия друга его, императора Никифора Фоки. Этот крест употребляется обыкновенно для водосвятия и освящения 14 сентября закваски хлебов. Обилие и разнообразие св. мощей также изумительно. Они хранятся в 12 ящиках. .алтарного шкафа, соответственно 12 месяцам года, в которые чтится их память. В приделе 40 мучеников находится гробница св. Афанасия с вышитым ликом праведника. Здесь сохраняется кипарисный четырехконечный крест обложенный железом и с железным обручем (гайтаном), который преп. Афанасий всегда носил на шее, весом 10 фунтов. Внутренний литийный притвор светлый и ярко расписать; он переделан вновь, отчего, к сожалению, пострадала священная древность: на хорах, напр., уничтожена келлейная церковь св. Афанасия, где, впрочем, еще видны на мраморном полу следы его коленопреклонений.

Пред западным портиком собора,, под сению двух девятисотлетних кипарисов, посаженных еще самим пред. Афанасием,, возвышается на осьми мраморных столбах крещальня, увенчивающаяся куполом, который внутри расписан священными изображениями. Среди этой крещальни стоить колоссальная чаша, называемая "фиал"; она иссечена из целого куска сивого мрамора и предна­значена для того, чтобы в ней совершалось освищете воды в. праздник Богоявления и, по обычаю св. Горы, в первое число каждого месяца. Крещальня и фиал очень древние. Они сооружены в 1060 году при игумене Иоанне. Еще несколько шагов к западу, и вы увидите древнюю трапезу, имеющую вид четырехконечного креста — 10 саж. длины и 7 ширины. Во всю длину ее расположены двадцать четыре стола, иссеченных из самого лучшего мрамора; в самом углублении двадцать пятый стол игуменский: но эта трапеза остается теперь в запустении, потому что иноки лавры, по штатной жизни и по своему полноправно, трапезуют всякий у себя,. по келлиям.

Непосредственно за трапезою следует и, подобно ей, перегораживает двор монастырский значительной величины другой храм, в честь Введения Пресвятой Девы, где находится и та чудотворная Ее икона — Кукузелиса, пред которой пел акафист св. Иоанн Кукузель, и был утешен явлением Владычицы, вручившей ему червонец (кн. "Вышний Покров", стр. 31). Среди самого двора в недорогомкиотестоить еще икона Божественной Экономиссы лавры. Икона эта поставлена здесь в память явления преп. Афанасию Богородицы видимым образом, когда он претерпевал крайнюю скудость своей обители. За алтарем соборным есть церковь во имя св. Михаила, епископа Синадского, которая сооружена усердием угровлахийского господаря Матвея по причине чудес, совершившихся от главы св. епископа.

Таким образом из сего краткого обзора древних зданий св. лавры — зрим не без радости и с чувством благодарения Небесному Промыслу, что несчастные бури и грозы житейские, пронесшиеся пагубно над многими обителями и храмами Востока, почти не коснулись сего мирного Афонского вертограда иноческой жизни. Если изволением Божиим и ниспосылаются нынена пустынных келлиотов вообще (как например, претерпела келлия во имя первомученика архидиакона Стефана, или, особливо, русская келлия св. Василия Великого, которую греки разорили почти до основания и оставили в совершенном запустении),— то предстательство Небесной Домостроительницы смягчает горести их от временных бедствий и напастей.

Не вдалеке от лавры к югу, правде пути к Молдаванскому скиту, в числемногих рассыпанных по горам и обрывам морским, пустынных и отшельнических келлий, калив и пещер, стоит обыденная церковь в честь св. бессребренников Космы и Дамиана, созданная самим св. Афанасием, по особому откровенно Божией Матери, для избавления его от искушения и козней демонов, не мало, усиливающихся воспрепятствовать преподобному строить лавру. И поныне многие пустынножители прибегают в сию церковь по примеру св. Афанасия изливать свои чувства скорби и неутешного огорчения пред чудотворным образом святых бессребренников, об избавлении от тлетворных наваждений исконного супостата, силящегося посредством хитросплетенных и святотатственных нареканий разрушить их келлейные обители — печать древнего святоотеческого зодчества на Афоне.

§ 21. Вершина главной горы

Минуя на этот раз Молдавано-Богоявленский скит, мы спешили поскорей взойти на вершину св. Горы, ибо боялись появления на ней снега, который часто ложится там в октябре месяце, и путь туда уже бывает невозможен. Тропинка, ведущая на превыспренний Афон обыкновенно лежит чрез Кавсокаливский скит и чрез известный путешественникам скит Кераса или Кераше. Местность Керашей очень живописна, покрыта крупным сосновым лесом, изобильна хорошею водою и плодородна; она возвышена от поверхности моря настолько, что возделывающее землю на ее холмах уже устают от солнечного зноя, а у обитающих на берегу только еще начинается пение петухов. Самые прекраснейшие и возвышеннейшие здесь по местоположению находятся: пустынные келлии с храмами во имя св. Теория, св. Димитрия, св. Антония и св. Афанасия. Между прочим, для русских путешественников на вершине очень важна русская довольно благоустроенная келлия св. велнкомуч. Георгия, в которой всякий путник всегда найдет себе прием, как в семье ему родной: ибо старцы этой пустыни, не смотря на свою беспомощность, принимают с удивительным добросердечием: кормят поят чаем и покоят всех, сколько бы к ним не заходило посещающих шпиль горы.

Сделав полусуточный отдых своим усталым силам в пустынной русской келлии св. Теория и взявши благословение, мы, с рассветом другого дня, начали восходить еще выше по крутизнам, извилистой и каменистой стезею. Два часа мы сносно шли вверх под тению вековых сосен, а затем уже с большею осторожностию и опасностию за жизнь стали пролазить местами страшные массивные обвалы и уступы горы, отторгнутые от нее силою их собственной тяжести и бурно катившимися на них с отдаленных высей дождевыми потоками. Тропа была чрезвычайно трудна, и от наносимых на нее древесных листьев беспрестанно скользить по ней усталая нога, так что в крайнем изнеможении мы едва добрались до небольшой церкви, устроенной в честь Приснодевы. Общее афонское предание утверждаете, что церковь эта воздвигнута здесь древними святогорцами в память странствования Матери Божией по Афону, восходившей до сей высоты. Неизвестно, восходила ли Она на самый пик горы, где было главное языческое капище и где стоял огромный истукан Аполлона, прорицавший будущее; но известно лишь то, что при появлении сюда Богоматери, идол не вынес Ее Божественного присутствия и, застонавши, с грохотом полетел вниз и потонул в бездне морской. Отсюда открываются на весь Афон пречудные виды! Все местное окаймление остается внизу, а вверху — ни кустика, и обнаженный, белый мраморный пик представляется нам подобием сахарной головы. Но как ни благодатно место присутствия Матери Божией, как ни было приятно и наше отдохновение здесь, а никто из иноков не подвизается на семь месте, по причине необыкновенных холодов в зимнее время, а осенью — бурных вихрей и постоянной сырости воздуха.

Поднявшись еще несколько выше, мы стали в облаках, окаймляющих вершину. Вся ранее видимая низменность и церковь Богоматери положительно от нас скрылись. Наше шествие тогда среди густых летающих облаков напоминало нам древних израильтян, путешествующих чрез разделенное море. Минувши слой венценосного облака, мы увидели весь ярко блиставший пик горы, украшенный небольшою церковью Преображения. При виде сего мы, исполнились несказанной радости и божественного восторга, не чувствуя и усталости в себе, спешили поскорей вскарабкаться на самый пик и в храм Бога Всевышнего. Поднявшись выше облаков, мы чувствовали в себе что-то высшее, потрясающее и благоговеющее к святому месту сему. Нашему трепещущему воображению представилось тогда, как бы собственно на сей превыспренней выси патриархов, Иаков видел во сне явление лестницы с небеси и воззвал: „яко Господь на месте сем, аз же не видех. И убояся и рече: яко страшно место сие; несть сие, но дом Божий и сия врата небесная'' (Быт. 28, 16 — 17). А пророк Исаия, предузревая сию гору духовным оком, сказал: „яко б-дет в последняя дни явлена гора Господня на версе гор, и возвысится превыше холмов: и приидут к ней вси языцы. И пойдут языцы мнози и рекут:приидите и взыдем на гору Господню, и в дом Бога Таков ля, и возвестят нам путь свой и пойдем по нему" (—2, 2. 3). Это Боговдохновенное пророчество прежде всего сбылось над Сионскою горою, но в частности оно сбывается, для русских поклонников и иноков, над Афонскою горою, как представляющею на Востоке второй Иерусалим, хотя бы обитающие на ней наши соотчичи, к сожалению, и не имели, в России того "покровительствующего Общества", которое бодро отстаивает жизненность и права русского православия в Палестине.

Высоту горы трудно определить с геометрическою точностию. Известный естествоиспытатель Гумбольдт полагает 2065 метров (метр 1 1/4 арш.), а русские афонцы, по глазомеру, доводить ее более, чем до трех верст. Вершина еев значительном объеме по скату состоит из чистого мрамора; темя ее, и в длиннике и поперечнике, настолько сжато, что небольшая церковь, в размори трех квадратных саженей, занимает почти все ее пространство. Мы вошли в церковь помолиться, и прочли акафист Сладчайшему Иисусу и Пречистой Матери, а затем вышли на тесные окраины полюбоваться вокруг нее. Пречудное зрелище! Величественный Олимп красовался над Салоникским заливом поразительным челом своим, покрытый снегами, а острова и несколько пароходов носились на зыбком пространстве Архипелагских вод, казались не более, как чуть видное, движущееся пятно. Далекие горы Македонии местами уже лежали под ослепительною белизною снегов, а длинная цепь Афонского хребта велась к перешейку в живописных волнах расцветающей зелени. Все высоты и холмы горы, будучи так поразительны при взморье, теперь казались нам не более, как плоскими пригорками, ничтожной возвышенностию. Разбросанные по прибрежью и холмам монастыри и пустынные обители, с их кипарисами, представлялись отсюда легкими только очертаниями, а отшельнические жилища — едва заметными звездочками. Глядя на живописное очертание зеленеющих холмов и долин, с рассыпанными по ним — инде более, инде менее —белеющими точками — монашескими обиталищами и св. храмами, св. Гора совершенно являет в себе на земле отражение небесного свода с его мириадами светил. В сторону монастыря св. Павла Афон как бы обсечен, тут глубокая бездна лежит между ним и Дифоном, и представляешь в них как бы два священных сосца. Скромный Дифон уступил здесь свое старшинство Афону и лишь силится как бы прижаться к нему; но эта строгая бездна оттолкнула его, и он своею вершиною уклонился к святогорскому хребту и составляет теперь только его отвесный оконечник. Дифон и Афон как будто были когда-то в неразрывной связи между собою; но тряхнули всею горою подземные вулканические перекаты, — и могучий Афон треснул, отшатнулся от полуострова, и составляет теперь как бы отдельную часть горы, как бы совершеннейший новозаветный венец ветхому, примкнувшемуся к нему лишь своею гранитною пятою. А если смотреть отсюда на всю св. Гору в сложности, то она образует вид четырехконечного креста, как заметил и пред. Афанасий. Не даром же с древних времен здесь вошло в обычай у посецающих вершину вырезывать и на камнях кресты с надписью. Кресты и надписи тут делают почти все поклонники, обозначая свое звание и год посещения ими вершины, что и мы сделали. Между тем, рассматривая кресты и надписи фамилии, мои спутники вдруг оцепенели и изменились, глядя на близ лежащий осколок мраморной плиты с надписью и с четырехконечным крестом: они встретили на ней имена своих давно умерших родичей. Но что же их так смутило? То, конечно, что их родичи — прадед Ляпихин и внук его, были истые старообрядцы, а между прочим при посещении ими Афона поступили вопреки святоотеческим заветам. Они, как блюстители и распространители Феодосеевского толка, сделали здесь на камнях, по примеру никонианцев, не только начертание своего звания, имени и фамилии, но, что всего ужаснее было для них: вырезали над именем своим большой четырехконечный крест который есть, по их толку, крыж латинский и которого не только начертывать старообрядцу-учителю, но и, Боже упаси, занесть случайно в дом свой, ибо на того Христос, по писанию, уже налагает язвы, все беды и проклятая, изреченные в Апокалипсисе, .и тому человеку не будет прощения ни в сем веце, ни в будущем.

По обозрению вершины Афона, мы начали спускаться по прежней тропинке вниз. Пройдя несколько уступов, я остановился посмотреть; весь верх совершенно голый, нет ни одного кустика, ни травки, и только единственная краса ее, разливающая свое благоухание, это — "неувядаемый цвет Божией Матери"; а под ногами клубились непроглядные слои облаков. Стоя как бы на облаках, я, в эту пору, получил впечатление какого-то в действительности неизреченного и неописуемого величия: все мое существо чувствовало тут не земное, а какое-то небесное явление. Мне представлялось, что здесь, на этих облаках, и теперь присутствует Покровительница Афона так же, как Ее заметил пустынножитель преп. Марк. Грустно было на душе при мысли о разлуке с этим превознесенным и престольным Ее местом! И особенно эта грусть еще более сжимала мою грудь, когда мы подходили к тому месту, где слой облачный должен был как занавесью скрыть от нас вид заоблачных высот. — Тут я, еще раз, с чувством благодарности пролил свои простосердечные молитвы к Игуменье Афона — Царице всех и Владычице, прося ниспослать мне и всем верующим и благоговеющим к св. метам Ее материнское благословение и покровительство.

Итак, простившись с вершиною последний раз и пройдя густой слой облаков, мы стали быстро спускаться все ниже и ниже к церкви Богоматери, а отсюда иным путем пробрались, среди дивных пустынных и отшельнических обиталищ, в единственное по дикости и чрезвычайной строгости безмолвия место, называемое "Каруля".

§ 22. Местность Каруля и прочие обиталища пустынного и отшельнического афонца

Каруля есть ничто иное, как отвесная прибрежная скала, господствующая над бездною Архипелага, с южной стороны св. Афона, занятая древним скитом того же имени, заселенная множеством разного рода пустынных и отшельнических жилищ бедного афонца.

Начало Карульского скита и всех его келлий и калив, разбросанных по страшным отрогам и обрывам, относят к X веку. Это место считается безлюднейшим, и путь туда не только труден, но и опасен в полном смысле этого слова. Чтобы спуститься туда, надобно в некоторых местах цепляться за камни руками и даже висеть всем телом над бездною. Около 50-ти саж. приходится спускаться по веревке, придерживаясь за обрывистую каменную стену, более 20 саж. пролезать в скале чрез трущобу, а. остальную часть проходить по весьма крутым и сыпучим уступам. Там, поэтому, редко бывают поклонники, и то разве только ищущие душевного утешения и назидания, а частные посетители Афона и, особливо, высокопоставленные лица, вовсе не заглядывают туда. Самое значительное обиталище в Карульским скиту, это келлия с русским братством во имя св. великомученика Георгия, со множеством окрест убогих жилищ отшельников и сиромах. Есть туе впрочем, еще также келлии с бедными церквами в честь Василия Великого и св. пророка Божия Илии — греческие, но они не имеют такого аскетического благоустройства, как славная русская келлия св. Георгия, где подвизаются в глубоком уединении многие великие отшельники. В этих местах, начиная от Керашей по южной оконечности св. Горы до скита св. Анны и Лак, действительно, у человека должны заглохнуть всякие суетные мысли о мире и мирском, давая полную свободу духу воспарять к Богу и к миру небесному, не­вольно припоминается церковная песнь: пустынными, мира сущим суетнаго кроме, бывает непрестанное божественное желание!.. Здесь некоторые келлии и пещеры ознаменованы важными событиями в истории монашества на Афоне. Сюда нередко удалялись и удаляются на безмолвие знаменитые пастыри православной Церкви; многие отшельники выходили отсюда твердыми столпами истины, проповедниками и настоятелями разных монастырей. Эта местность считается на Афоне. первостепенной в аскетическом отношении; она содержит в своих расселинах бесподобных тружеников православия от времен св. Петра Афонского, который подвизался здесь, и доселе не утратила своего первобытного значения и вида. Тут же в пещере жил св. Петр, как бесплотный, не заботясь ни об одежде, ни о постели, ни о прочих требованиях человеческой природы. На откосе дикой и грусть наводящей скалы (60 саж. от моря) находится уединенная келлейная пещера другого подвижника (XVII в.), преп. Нила Мироточивого, занимаемая отшельниками, а около нее, в довольно благовидной келлии с храмом Успения Пресвятой Богородицы, спасается .теперь несколько братий и из русских. В скиту Керася подвизались еще в IX веке преподобные безмолвники; Иосиф, Евфимий и другие аскеты; здесь же потрудился некоторое время и сам св. Афанасий (в X в.), основатель лавры, — а ныне, на месте их, развивает свое пустынное общежитие русская келлия во имя св. Георгия, с русским братством, числом до 30, дивных тружеников и лучших иконописцев св. Горы. Не вдалеке отсюда жил не малое время св. Максим Кавсокаливит (в начали XIV века), теперь же мы видим здесь множество келлиотов, живущих полными отшельниками, представляющих примеры удивительного самого строгого воздержания, с изумительным терпением выносящих телесные труды и безмолвие (молчальники). В Кавсокаливском скиту, имеющем форму рассыпной постройки отшельнических келлтй и калив, находится 150 отшельников разных наций, отличающихся строгостию жизни и трудолюбием. Скит этот получил свое название от преп. Максима Кавсокаливита, что значит "сожигатель калив", получивши такое имя от особого вида юродства — сожигания своих шалашей или калив после некоторого в них прожития. А за ним, в одной пещере подвизался здесь преп. Нифонт. Но в начале XVIII в. скит особенно прославился по строгости жизни преп. Акакия, которого в первое свое путешествие застал в живых наш паломник В. Барский и питался его сухарями, обычной пищей отшельников. Патриарх Иерусалимский Хрисанф нарочно приезжал сюда, чтобы поучиться дивным подвигам и побеседовать с мудрым Акакием. Наряду с ним спасался здесь и наш русский великий труженик Пахомий (включенный в число новых мучеников), которого св. Акашки утверждал на страдальческий подвиг молитвою и постом.

Проходя священными тропинками, ведущими из общежительной келлии вт глубокую пещеру, из страшных расселин под отвислые скалы св. Горы в одинокую каливу, — вы увидите здесь такие случаи самоотверженности и бедности, от которых и самые окаменелый сердца содрогнутся. Кто, например, жестокосердие бывших со мною раскольников, но и те пришли тут в умиление и сознались, что они были несправедливы и напрасно укоряли убогих пустынников там, где могло быть только желание принести душевную пользу. Сопутствующие мне по этим стремнинам искатели мнимой старины часто выражались, что Афон, по рассказам их вождей, от времени патриарха московского Никона нарушил заповедь "Пресвятой Богородицы относительно святоотеческих правил и, особливо, лиц женского пола, — последним де стало теперь позволительно жить на Афоне; а между тем вот они проходят здесь не только многолюдные монастыри, но и самые глухие пустыни, пропасти и пещеры, и должны были убедиться что женского пола на Афон и теперь не существует; были и на Карейском базаре видели там много проживающего болгарского купечества и даже есть не мало турецких чиновников, но жен и детей при них не видать. Однажды мы рассуждали об этом с старообрядцами, как вдруг из-под скалы вывернулся на встречу нам совершенно полунагой отшельник: одеждою его была старая рваная ряса, чуть державшаяся на ременном поясе, а верхняя часть тела была прикрыта длинными седыми воло­сами, лежащими на спине сваленными наподобие кошмы, грудь тоже украшалась вьющеюся в два ряда до самых колен бородою — видно, что никогда не чесана. Этот пустынник был русский отшельник, инок-молчальник. Взор его был чистый и приятный, на лице отражались глубокое смирение, кротость и незлобие: вся фигура его как бы с упреком говорила сомневающимся раздорникам слова апостола: "Всяко слово гнило да неисходит из уст ваших, но точию еже есть благо к созиданиюверы... И не оскорбляйте Духа Святого Божия, имже знаменастеся в день избавления. Всяка горесть, и гнев и ярость, и клич и хула да возмется от вас со всякою злобою" (Ефес. 4, 29—3и), Глядя на таких подвижников, на их чрезвычайную бедноту, невольно подумаешь в сердце: стало быть, иноки на Афонской горе не все пользуются одинаковыми правами, и жребий на этой обетованной земле тоже не для всех одинаково счастлив. Мы видели, что в монастырях иноки живут богато, во всем довольстве, ни зная ни в чем нужды или недостатка. А в этой местности можно встретить такое явление, что иноки ходят полунагими, в тряпье и по два — по три дня проводят без пищи в своих убогих, но дивных обиталищах. Много можно здесь встретить и таких самоотверженных, именуемых странниками, которые не знают никакого ремесла и при том лишены физических сил, которые не имеют у себя и самой убогой лачуги (кавьи), но проводят всю жизнь свою под открытым небом, терпеливо перенося все перемены воздуха, — зной, холод, голод, жажду и лишения вся кого рода. Питаются они дикими каштанами, желудями, кореньями, травами и лишь изредка употребляюсь хлеб, а жизнь их вся в Боге: они день и ночь на молитве ради царствия Христова. Поднятие такого тяжелого и в некоторой степени несовременного подвига кажется непонятным; но должно, в оправдание уже давно существующего подвига странничества, сказать, что есть убеждения, тверда руководствуясь которыми, люди живут и умирают не сделав никому зла, — а это много в жизни. Таким образом Афонские странники-монахи и даже отшельники в течете всей весны и лета, при наступлении сильных жаров, скитаются в прохладе горных возвышенностей, а на зиму спускаются в вечно зеленеющие долины Афона, Крумицы и Мигали-Вигла, и там уединенно проводят бурное время восточной зимы, "как изгнанные правды ради". Переходя по горам от одного места к другому, эти Христа ради страдальцы только на болезненном или смертном одре находят себе успокоение; они не заботятся, где и кто уложит в могилу их. многострадальное тело: у них одна забота — спасете души.

Понятно, что это высший род подвижничества на Афоне: иною "без одежды, без пищи и без крова зимой" и до сих пор не получали помощи из России ни от кого, — таково обитание членов пустынного и отшельнического "афонца".

ГЛАВА IX. У пустынников Афона

§ 23 Старообрядец и Карульский старец

Путешествующие со мною по св. Горе раскольники, приехавшие сюда с духом пытливости и искания старины (§ 6), имели вместе с тем и цель — открыть свои сомнения о вере скитникам. Они особенно сильно стремились к никоему старцу-подвижнику, живущему между русскими иноками Каруля, которому, как они слышали, Христос даровал Свою особенную благодать за то, что он всецело Ему посвящает себя, по ясному обтованию: Аминь глаголю вам: никто же есть, иже оставило есть дом, или братию или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села Мене ради и Евангелия ради: аще не приимет сторицею ныне во время сие, домов, и братий и сестер, и отца, и матери, и чад и сел, во изгнании, и в век грядущий живот вечный (Мар. 10, 29 — 30).

Некрасовцы (раскольники), живущие около Галлиполи и пртезжающие часто на Афон для сбыта рыбы, объясняли моим спутникам, что в этой местности св. Горы преподобные иноки издревле имели дар прозорливости, знали тайны сердец и бесчисленное множество совершали чудес. "Все, что ни просили у Бога, получали, многократно видали и тьмы ангелов, предостоящих Богу, видали Божию Матерь, лики праведников, сонмы мучеников, восхвалющих Господа Бога. Часто Господь защищал там св. обители от нападения врагов, умножал пищу в оскудевших житницах пустынников, или вразумлял благотворителей доставить елей, хлеб и другие потребности их обителей. Некоторые отшельники, как св. Петр, получали св. Причащение от ангелов чрез каждые 40 дней, а также получали себе и готовую пищу чрез ангела Господня и птиц, как Онуфрий Великий, в случае нестерпимого го­лода. Эти дары благодати Христовой существуют там и теперь в среде дивных русских подвижников Каруля, в келлии св. Георгия, которые бдением, постами, коленопреклонениями и другими подвигами приготовили свои телобыть храмами Святого Духа".

При входи в обитель к Карульским пустынникам, старообрядцы тотчас же стали спрашивать братию: "где бы им повидать их старца-настоятеля?" А старец в это время трудился на огороди, копая заступом землю под овощи. "Подождите немного, пока он выйдет оттуда", отвечали им иноки. Нетерпеливые, они заглянули в огород и увидали там смиренного старца в разодранной, ушитой заплатами одежде, трудившегося в потелица над грядою. Суемудрые пришельцы не хотели поверить, чтобы этот старичок-нищий был тот самый велики и прозорливый старец, которого они желали видеть и беседовать. Они снова стали спрашивать иноков, требуя, чтобы показали им их старца: "Мы из России нарочно приехали и пришли сюда, чтобы видеть его, — у нас есть до него важное дело, насчет веры", — говорили старообрядцы.—"Мы уже указали вам нашего старца,—сказали им иноки, — если не верите, что это он, то потрудитесь спросить его самого". Тогда .старообрядцы стали у тропинки огородной, поджидая, пока выйдет старец. Преподобный вышел и случившиеся тут иноки опять показали на него им, говоря: "вот он самый, кого вам нужно". Но честолюбивые старообрядцы отвернулись от него в сторону и сказали: "мы издалека прибыли посмотреть на пророка, а вы нам показываете какого-то нищего оборванца!.. Напрасно же мы трудились — шли сюда, преодолевая эти страшные обрывистые пути;мы думали получить пользу душе своей и познать истинную Христову веру в вашей честной обители, а вместо того встречаем здесь только одни насмешки... Но мы еще не дожили до такого безумия, чтобы почесть этого старичка-нищего за того знаменитого старца Каруля, о котором так много слышали"...

Так рассуждали суемудрые искатели, ища в современном пустынножительстве сверхестественных диковинок, в своем неведении смотря на все только телесными очами, а не духовными. Но человек Божий взглянул на них с удивлением и проговорил: нам, духовным, подобает исправляти таковых духом кротости (Гал. 6, 1). И не дожидаясь себе поклона от нас, труженик Божий сам подошел к нам и с великим смирением поклонился до земли. Так-то смиренномудрый радуется своему бесчестию и уничижению столько же, сколько богатый и тщеславный приходить в восторг от почестей и похваллюдских! — Тогда старообрядцы, видя такое радушие убогого старичка, поверили ему печаль свою, что им доселе не удается видеть их старца-настоятеля пустыни. — "Не скорбите, братия, — утешал их преподобный отец, — Бог так милостив к месту сему, что никто отсюда не отходит печальным. И вам Он скоро покажее, кого вы ищете".

Старец еще говорил, как в обители раздалось „било" (в железную доску), пустынножители пригласили нас в церковь и после вечерни, прочли для нас акафист Божией Матери, а потом отвели особое помещение для ночлега и предложили свою трапезу: по головке зеленого луку, по пяти штук маслин, по три сухаря, соли и чашу студеной воды. — Старообрядец Н. Ляпихин, человек средних лет, привыкший в мире ко всем удобствам жизни, утомленный многотрудным путешествием, жаждал сытой пищи и пития и потому спросил после долгих колебаний у иноков: "мы бы чайку испили, нет ли самоварчика?" — "Простите, мы одну воду пьем", — с поклоном ответил инок. "Неужто чай пить у вас есть грех великий, а мы видели — в монастырях ваших и кофе пьют со сливками?" сказал раскольник. "Греха в нем мы не полагаем, — сказал инок, — но по правилам пустынножителей Каруля, всякие прихоти строго воспрещаются". — "Да хоть отдохнуть бы дали нам на чем-нибудь помягче?" опять сказал он. Инок поспешил в кладовую, принес разостлал для нас одну рогожу, на которой мы, что на мягкой постели, расположились и крепко заснули.

Ровно в 12 часов ночи нас разбудило то же знакомое нам било, а в церкви отправлялся канонник и чтение акафиста. Мы встали и вошли в церковь. Церковь была уже переполнена пустынножителями, пришедшими сюда из окрестных калив и пещер для отправления Богослужения: тут были и отшельники, и молчальники, и сиромахи и дивные горемыки земли, странники Афона. Началось медленное отправление полунощницы, утрени, а затем благоговейное совершение Божественной литургии. И иноки освободились от молитвенного Богослужения лишь к 11-ти часам дня, и нам, в подкрепление тела и в освящение души, предложили по одной четвертой доли просфоры и по чашечке вина. Между тем к старцу подходили все присутствующее в церкви за благословением. Смущенные старообрядцы ходили около них, стараясь сквозь толпу рассмотреть, который был из них настоятель. Ляпихин опять спросил здесь одного из сиромах: "кто же этот чернец, что благословляет выходивших из церкви?" Тот взглянул на него с каким-то презрением и сказал: "разве вам не говорили, что это настоятель сей пустыни, тот кого вы спрашивали вчера?".

Обычный свет среди пустынножителей Афона, энергически действующей на всякого чрез посредство умилительного Богослужения и подвигов иноков, нам был не в диковинку; а самый старец Каруля во всех внешнихотношениях далеко не соответствовал нашими ожиданиям. Мы заочно слышали о его громкой славе и ожидали увидеть человека, сразу поражающего величием и блеском. Вместо того мы увидали человека малого роста, тощего, болезненного, в рубище. Его истощенное подвигами лицо, которое, невидимому, так часто орошалось слезами, носило отпечаток обычной грусти, его бедное одеяние более походило на одежду нищего, нежели на одежду иеросхимонаха и, притом, настоятеля более или менее многолюдной пустынной обители. И тем не менее старец скоро заставил нас забыть все эти первые невыгодные впечатления, выполнил все, и даже больше того, чего мы от него ожидали. Он отдал свою чистую душу всецело на служение Богу, и святость его кроткой, смиренной жизни, как солнечный луч, пригрела всходы на заглохшей почве, которые посеены были в сердцах раскольников и раздорников православия.

Когда старец стал выходить из церкви, Ляпихин спросил его: "ведь при такой вашей утомительной и суровой жизни можно скоро, пожалуй, умереть?" "Мы, раб Божий, каждый день умираем, но живем для Господа", — смиренно ответил ему старец. Он еще спросил его: "каким же вы делом занимаетесь здесь,кроме молитвы?" — Старец сказал: "у нас идет непрестанная брань не с плотию и кровию, но со страстями и похотьми, да с духами злобы поднебесными". Старообрядец, как бы исправляя свои первые вопросы, опять спросил: "какое же вы употребляете против них оружие?" — "Строгий пост, непрестанную молитву в сердце и слово Божие на устах; мы, сказал старец, как повелел апостол, препоясали чресла наши истиною, облеклись в броня правды (Ефес. 6, 14), в устах наших меч духовный — еже есть глагол Божий; мы покрылись крепким щитом веры, о который все раскаленные стрелы лукавого притупляются, а крестом мы поражаема его на каждом шагу, во всякое время. Чрез эту победу мы надеемся получить от Христа Бога награду, ибо Дух Святый сказал: побеждающему страсти и диавола, дам спеть на престоле Моем (Апок. 3, 2и),напрестолы славы — на небесах! А вашему пугливому воображений,возлюбившему тьму, что же, стало быть, тяжек свет святыни? Жалко, что вы вышли от нас, а нашими не были!" — Этим последним кратким словом старец как бы овладел их душой: они поняли свое невежество, и, слыша его слова прозорливости, стали откровенны Ляпихин тогда прямо сказал: "вот уж справедливо зовут нас невежд раскольниками, как будто я ослеп и не вижу, с кем говорю!"... Так горевал опутанный заблуждениями старообрядец, умоляя старца простить ему его лукавство и недоверие, и в растроганных чувствах, начал раскрывать пред ним свою раскольническую повесть.

"В нашем доме кроется от времен древних полууставная книга, написанная прадедом нашим Прохором Ляпихинымг. Прохор-мних (монах), в мире был Петр — блаженной ему памяти и райское наследие его душеньке, своеручно списывал оную с наставничьей книги нашего же родича — Якова Ляпихина, соста­вленной им тогда вместе с чернецом Иосифом Астаменом. Эти великие в те времена светила, первые распространители древлеправославной веры среди избранных наших предков, были и ре даны ненавистниками сего мученическому истязанию; но они и ныне почитаются нами многострадальцами за веру Христову, а их полууставная книга — за святоотеческое предание). Строго держась всего написанного в книге той, мы в церковь сроду не ходили во избежание нарушения сих заветов и того, чтобы не подпасть соборному проклятию, написанному в Апокалипсисе. Но совесть наша чувствительно нам внушает, что есть какой-то недостаток в нашей вере, и этот недостаток видимо необходима это — церковь и священство. И вот Господь, животом и смертию владеющий не желая погибели грешникам, вложил нам добрую мысль побывать на Востоке и самолично изучить там греческое богослужение и обряды церковные. А так как все они оказались идущими в разрез с уставным постановлением наших отцев, то мы и решились еще побывать на Афон-горе, думая, что если мы также не найдем и там сходства правил с упомянутой книгой скитников наших, то, по крайней мире, получим разумные советы от людей, не обуреваемых житейскими попечениями и скорбями о наживе, среди которых у нас часто забывается и о спасши души (1 Тимоф. 6. 9, и0). Но проходя по Афеон-горе и всматриваясь в положение дела, мы всюду поражались неравенством современного инока: тоже стремление к пышной, удобной и спокойной жизни одних, полное уничижение и бедственное обитание других, как и в среде нас грешных. Простота иноческой жизни, умилительное богослужение, великодушная взаимность, бескорыстное странноприимство последних нам и по душе, за то первые своим никонианском высокомерием дают право думать по изреченному в Апокалипсисе: И явися ино знамение на небеси, и се змей велик чермен, и хоботом его отторже третью часть звезд небесных и положит ее в землю. Сиречь, егда приспе время антихристова рождества, по видению Богослова, тогда змий чермен удари хоботом, т. е. прельстью своею, отторже и раздели е на три части, благочестивых и нечестивых, сиречь на три церкви: первая избранная — гонимая, вторая еретическая (великороссийская), а третья тайная ловушка (единоверческая), помощница еретической церкви. Того ради сказуется и патриарший жезл со двема змиями; ибо он владеет лишь двема последними церквами, а первую избранную свою (Феодосеевскую) не даде ему Дух Святый на жезле изобразите, понеже он не достоин ею владети. Это сокращенное убеждение наших отцов-скитников о духе никонианской видимой теперь плодотворности нам и не повелевает сближаться с церковниками: не исповедоваться, не приобщаться, не венчаться от попов... А тут мы встречаем, вместо уврачевания нашей давно страждущей совести, еще горшее разъединение, — это "лживые пророцы восташа уже от нас самих".

Павел Ляпихин, блюститель старых заветов, посещая со своим внукомв июле 1738 г. вершину Афона, не примеру никонианцев сделал начертание на камне своего имени, год и месяц, и над ними изобразил крест о четырех (а не осьми) концах! Отец Павла — Прохор, истый был старовер и скитник: сам — блюститель, сам — руководитель и сам списывал уставную книгу Иосифа-мниха, в которой, между прочим, говорится на вопрос: "что есть пестро?" ниже ответствует: "сиречь разногласное, еретическое. Иоанн верным вопиет: скимен львов! сие есть антихрист седяй на престоле Бога жива, и постави свой кумир на месте святе". Толкование: кумир его что же ино, разве сень креста предпочтут слуги его; яже есть, вместо Живоносного и трисоставного Креста Христова — крыж латинский! Тако и Иоанн глоголет: "славянскую (ю) речь (ю), сень крестом именуют". Славянский крест осьмиконечный, латинский крыж, си есть сень его, четырехконечный. И паки: славянский крест — Христов, латинскийкрыж — антихристов. Тако противник Христов сень креста превознес яко бо самый образ креста, что, по изъяснению древних отцев, долженствовало явиться чрез Никона-еретика на месте святе, как кумир антихриста, или как знамя его в греко-российской Церкви. Ибо Никон патриарх, имеющий число зверино 666), по Апокалипсису, именуется прямо лжепророком, предтечею антихриста (— 13, 5, 6; 14, 13). Так как при нем совершилось падение Вавилонское, т. е. всемирное отступничество от православной веры, чрез введете везде богохульных книг и обрядов его. Между теш наш Павел Ляпихин, несмотря на это, в память посещения вершины, начертал тут на лице своего имени по обряду его вместо креста Христова — крыж латинский, или иначе: сень лишь креста Христова, а не самый образ его, как отступник от святоотеческих заветов и как последователь антихристовой прелести! Проповедуя нам впредь и послежды о четырехконечном кресте, как о явном царстве во всех церквах антихриста, Павел Ляпихин, глубоко начитанный грамотей и строгий блюститель старых обрядов, последовал здесь сам всему никонианскому новшеству? Это просто привело нас к крайнему замешательству и расстройству всех наших умственных сил. Неужто он, такой знаменитый старец, был для нас двоедушным человеком: объясняли нам так, а сам веровал иначе? Просим тебя, тружениче Христов, дай место нашему исстрадавшему уму-разуму, разреши нам наши сие друг другу противоречащее недоразумение, и мы всей душей примем к сердцу твой совет хотя бы он касался я самого присоединения нашего к церковникам, лишь бы только не нарушить нам самый завет веры наших предков в осьмиконечный крест, т. е. слагать и молиться большим всечестным крестом Христовым"...

Выслушал все это убогий карульский старец, да и возразил своему собеседнику: "наша греко-российская церковь другого Христа не имеет, вы же, исповедуя большой крест. которого Христа признаете?" — "Все Того же, — сказал старообрядец, — да только мы молимся несколько инако, не по-великороссийски, а вот таким крестом", — он сложил и показал старцу два первых перста. Тогда старец взволнованно начал говорить ему: "кто же вас так безумно научил, чтобы два пальца именовать крестом Христовым! где и в каком писании это сказано, что собственно в двух пальцах заключается самый образ осьмиконечного креста? Четырехконечного креста вы страшитесь, обзывая его, по своему невежеству, то крыжем латинским, то знаменем антихриста, а того измышленного (а не по преданию св. отец), армянского двуперстного перстосложения не страшитесь именовать крестом Христовым; и это, стало быть, по вашему толку, выходить уже не еретическое, не антихристово знамя? Так кто же после этого, согласитесь, может пользовать вашу окаменелую суемудростию натуру! Как я могу разрешить ваше недоразумение, когда вы рыщете кругом света, не истины ища, а от истины святой Церкви Христовой бегая: когда вас соблазняют даже высокая иноческие правила и их благоустройства обительские. Видите, вы усмотрели здесь лишь неравенство афонских обитателей и начинаете осуждать: одни живут без нужды, при чрезмерном богатстве, в огромных светлых жилищах и не заботятся пополнять неизбежный нужды других, своих же собратий, которые обитают на глазах их в убогих хижинах, или пещерах, окружены дикими и грусть наводящими скалами, ходят в лохмотьях, — и потому нет-де у них ныне христианского сострадания к таким беднякам, — а о душе, а о вере, а о томважном чтобы научиться на св. Горе лучшим, совершеннейшим способом от ее пустынножителей церковным правилам и законам, ведущим в главных чертах свое начало с первых веков аскетической жизни, — вы ужи и позабыли? Главное — вы безрассудно надмеваетесь своим умом и кичитесь своим смиренномудрием (Кол. 2, и8);.не понимаете, что есть церковь и что значит веровать в церковь; не умеете себе представить, как может быть предметом веры церковь, ограничиваясь одним видимым только, — пальцами на руке, концами на кресте, волосами в бороде и проч. и проч. Если бы вы хотя сколько-нибудь знали, что церковь хотя и видима, но не видима усвоенная ей и освященная в ней благодать Божия, которая и есть предмет верования в церковь; если бы не забыли вы, зачем приехали сюда, то знали бы, что церковь, будучи видима, поколику она есть на земле и к ней принадлежать все православные христиане, бедные и богатые, монаси и миряне, живущие на земле; в тоже время есть невидима, поколику она есть и на небеси и к ней принадлежать все скончавшееся в истиной вере и святости жизни, — если бы вы знали это (а кто не должен сего знать?), то из-за ненависти к патриарху Никону, из-за перемены некоторых видимых обрядов, обычаев, недавно введенных, к существу веры не относящихся, — не отторглись бы от Церкви, в которой столь привержены были ваши предки, не отказались бы от повиновения ее учению и заветам. А без сего, что скажу, како уврачую ваши души: неужели я решусь раздражать Господа, разве я сильный Его (1 Кор. 19, 22)? — Сказав это, старец пошел в пещеру, к умершим; за ним последовала бывшая в церкви отшельническая братия и мы.

§ 24. Правило поминовения умерших на Афоне и назидание отшельника раскольникам

На Афоне ведется такое правило от древних времен: каждый монастырь каждый отдельный скит и общежительная келлия миеютсвои усыпальницы и синодики для поминовения умерших. Когда кто из братии умирает то его тело, по обычаю св. Горы, не кладут в гроб, а прямо спеленанным в манию опускается в могилу и засыпается землею. Над могилою ставится крест с надписью его имени, звания, дня и года кончины начинается о его душевном спасении усиленная молитва в продолжении 40 дней и каждый из иноков за новопреставленного брата должен прочитать в день сто Иисусовых молитв с поклонами. Точно также на церковных богослужениях, утренях и обеднях, в продолжении 40 дней происходит поминовение новопреставленного. После же 40-го дня умериий поминается уже в одном братском вечном синодике, который ежедневно на проскомидии читается священно служащим. Многие братолюбивые иноки, особенно отшельники, записывают умерших в свои памятные книжки и поминают уединенно. Чрез три года кости умершего брата вырывается из могилы, обмываются и складываются в общую братскую гробницу, или усыпальницу; кости полагаются в особого рода ларчик, а череп обливается вином и сохраняется на полках, на череп переносится и вся надпись, быв­шая на кресте его могилы. Такое обыкновение свято соблюдается во всех больших и малых обителях св. Горы.

И вот пред нами небольшая пещера —общая братская усыпальница, высеченная в скале, вход в нее прикрыть каменной плитою. Отвалив камень, мы вошли в пещеру и пред нашить взором открылось чудное зрелище! На каменных полках покоились черепа усопших Каруля, а в стене, в значительном углублении — их кости, лежащие наподобие поленницы. Черепа тут тем достопримечательны, что на каждом из них имелось надписание с основания Карульской обители, собстаенно с X века, от того кающегося разбойника, которому св. Афанасий указал сие уединенное место на Афоне для спасения. Сюда-то, по обыкновению св. Горы, каждый раз после литургии является первым старец Каруля, истинный раб Божий и примерный молитвенник за живых и умерших, по слову Спасителя: в нюже меру мерите, возметпся и вам. По примеру старца и вся братия, и все окрест обитающие пустынники и отшельники приходят в сию гробницу к умершим, и тут среди здания, наполненного костьми, со слезами молят милосердие Господа о спасении их душ.

Меня всегда удивляла всеобщая любовь афонцев к умершим. Каждую среду и пятницу, и в поминальные дни они ходят в свои усыпальницы для совершения литийного поминовения над умершими братиями своей обители. Рассказывали нам о некоторых умерших, что тела их чрез три года не предавались тлению и делались черными как смола. Это почитают признаком, что такие умершие за свои грехи не получили прощения. За них полагается всеобщий канон: не только на всю братию обители, но и всех подвижников Афона просят молиться за спасете их. Чрез некоторое время вновь открывают могилу и когда тело предалось тлению, то признают, что и души их избавлены от осуждения. Тоже объясняли и о прочих поминовениях, которые совершаются здесь за усопших в трех родах: первое поминовение бывает ежедневное при совершении литургии, как на проскомидии, так и на ектениях, записанных в синодик душ на вечное и временное поминовение. Второе поминовение — вечное, совершается раз в неделю и по Господским и Богородичным праздникам. Третье поминовение — тоже вечное, но бывает в месяц раз. При всяком, ежедневном, еженедельном и месячном, поминовениях совершается соборная, панихида. Бывают также заказные соборные панихиды и приносятся колива за упокой всех приснопоминаемых в обители не в срок. Кроме этих поминовений, бываюгъ частные — годовые; и сорокоусты по заказам, получаемым из России. Присылаемый имена тотчас же записываются в синодики и ежедневно поминаются при Божественной проскомидии, пока не окончится их срок.

Относительно болящих иноков, в монастырях бывают особо устроенные больницы, как для своей братии, так и для безпртютных отшельников и сиромах, а между келлейными общежитиями можно считать самые их обители домами призрения; все они суть как бы общественные богадельни и больницы. В них призирается множество престарелых и больных монашествующих, которые не в состоянии были внести в монастырь вклад (до 1000 руб.) для принятая себя, и которые по старости или болезни не в состоянии пропитать себя; и если бы не было в пустынных местах малых общежитий и особенно русских, то можно бы встретить случаи преждевременной смерти подвижников от холода, голода и жажды, по их безродности, бедности и неспособности приобретать пропитание собственным трудом. Особенно здесь, около главной вершины и в отдаленности от монастырей, много призирается немощных и больных отшельников, в иных пустынных келлиях бывает до 5 и более старцев, которые по преклонности лет (от 70 до 100) лежат больные, и не только получают пищу, одежду, помещение, прислуживание, но и всякий день духовное утешение от старца-настоятеля пустыни, в которой они призреваются. Каждый настоятель научает своих болящих терпению, дабы всякий безропотно выносил свои страдания, ибо за безропотное терпение многие грехи очищаются, а иные даже сподобляются великой награды от Бога — венцов мученических. Умиротворяющим образом действуют поучения пустынных старцев, точно целительный елей, излитый на болящие раны. Если кто из больных близок к смерти, то старец-настоятель приказывает строго за ним следить и о наступающем смертном часе немедленно уведомить его, —и хотя бы это было в полночь, он спешит к умирающему брату, которого с отеческим напутствием, воодушевляя вирой и надеждой на Бога, провожает в вечность; сам он читает умирающему и отходную. Если кто умирает из новопоступивших, не постриженных еще в монахи, то он благословляете таковых постригать в монашество и даже в схиму, если они достойны и сами пожелают придать сей великий ангельский образ. Это истинно-христианское попечение русских на Афоне старцев о больных и умирающих тронуло меня до глубины души и я завидовал тем, которые сподобились умирать в сих пустынных обителях.

О новопреставленных иноках пустынные и отшельничестве старцы, как мы уже упомянули, строго заповедуют молиться. В писании сказано: Господь волю боящихся Его сотворит и молитву их услышит и спасет я (Пс. 144, 9), И нельзя не верить, что спасаются души их, о которых преподобные иноки так единодушно взывают ко Господу, Владыке живота. Ежели услышал Господъ молитву одной жены хананеянки, которая молилась об исцелении своей бесноватой дочери, то тем более слышит Господъ молитву рабов своих, боящихся Его и служащих Ему в преподоби и правде во вся дни живота своего. Молясь, они призывают в своих молитвах Матерь Господа и всех преподобных Афонских ходатайствовать пред Богом о новопреставленных иноках. При таких многочисленных земных и небесных молитвенниках, наверно спасаются все те, о которых они непрестанно толкают в двери милосердия Господа и умоляют Его о прощении их согрешений. Так, св. Иоаннъ Дамаскин пишет: "Таинники и самовидцы Слова, покорившие круг земный, ученики и Божественные Апостолы Спасителя не без причины, не напрасно и не без пользы установили при страшных и Животворящих Тайнах совершать поминовение о верных усопших, что от конец до конец земли владычествующая апостольская и соборная Церковь Христа и Бога содержит твердо и безпрекословно с того времени даже до ныне и до. кончины пира содержать будет.

Смиреннейший старец Каруля, живой и сильный обличитель гордого суемудрия раскольнического, совершив литию об отшедших в горный мир предков, присел на каменном уступе и, указывая аи черепа умерших, начал говорить в нравоучение мнимым ревнителям старой веры: "Вот эти-то приснопоминаемые отцы и братия наши всегда нам примером служат в нашем уповании! Афонские святые отшельники своею жизнию, своим словом и примером, в прежние века одушевляли других подвижников, проливавших кровь свою за веру Христову — в борьбе против язычества и иудейства, — они из глубины своих уединении озаряли весь христианский мер истинным светом евангельского учения, рассеивая мглу ересей и раскольнического лжеучения, грозивших погубить православное христианство, подобно вам ныне. Взирая на них, мы твердую надежду полагаем, что эти борцы с духами злобы не без основания один за другим проводили здесь жизнь свою; и как в древности они удалялись от Мира, разрывая с нем все связи и презревши суету, блеск и славу почестей, богатства и все блага гражданской и семейной жизни, так видим в них и теперь тот же предстоящий пред глазами всего мера идеал высших добродетелей, указанных Христом Спасителем (Матф. 19, 16 — 29), и тем служат к поддержанию православной религии, которая неуклонно настраивает к упрочению на земле царства Христа Бога — во святой Его церкви, от которой вы к невозвратной своей гибели отдалились, А сколько из всего афонского семейства прошло в преподобии и правде пред Богом, переселилось в небесные обители и утешается на ложах своих! Если бы можно было счесть число подвижников, просиявших во Афоне святостию и многострадальною жизнию, то число их уподобилось бы, может быть, числу звезд небесных. И все они, сгруппировались здесь с самого начала иночества, от разишь. мест и из разных племен. Тут были и есть: греки, русские болгары, сербы, молдаване, грузины. Но ни единого из них не былое и нет: ни эллина, ни иудея, ни Ария, ни Македония, и не находилось между ними ни иконоборца, ни старробрядца. А все до единого по научению св. апостолов и по ясному изложению св. отец веселенских сборов, содержали и содержать Христову веру так же, как преподобные пустынники: свв. Петр, Евфизий, Нил, Феофил, Антоний Печерский, Акакий и много других отшельников, и спаслись. Спаслись и прославились не один и не два, а целые сонмы святителей и преподобных, по тем же самым правилам и уставам, как видите и у нас теперь, н среде святогорских иноков. Но вы возлюбили тьму больше света, не подражаете нам, ибо не разумеете нас, пустынников, как тружеников Христовых и строителей таин Божиих (1 Кор. 4, и). Впрочем, вы, раскольники, отторглись от православной веры и, предавши себя корню всех зол, не слушаете Самого Христа, нас ли послушаете? Вы, гордые, заражены страстию к состязаниям и поношениям на православных пустынников Афона, и оттого происходит зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения, пустые споры между людьми поврежденного ума, чуждые истины, которые думают будто наше благочестие служит нам только для прибытка (1 Тимоф. 4, 4 — 5). Это — ропотники, раздорники Церкви, уста их произносят надутые пустословия: сами оказывают лицеприятие лишь для прибытка, и нас причисляют к тому же. Но вы, возлюбленные, помните предсказанное апостолами Господа нашего Иисуса Христа, которые говорили вам, что в последнее время появятся ругатели, поступающее на своим похотям. Это — люди, отделяющие себя от единства веры, душевные, неимеющге духа (Иуд. 16, 17, 18, 19). Сорок два года подвизаюсь я на горе сей, и никогда не слыхал, чтобы люди, имеющие с нами единство веры, так безбожно и бесстыдно шли на перекор святоименному Афону, а теперь вижу: грозная туча уже собралась над головами пустынножителей его (особливо русских) и готова разразиться голодом и всяческим утеснением — гонять их, яко же жиды Христа. Пустынники, Христовы наследники, терпят ныне великие гонения от своих же единоплеменников, памятуя слова Виновника своего, говорящего: аще Мене изгнаша, и вас ижденут (Иоан. 16, 20). Но благословен Бог, иже не даде внести мерзостей в нашу освященную семью, которая, при помощи , Божьей и заступлением Царицы сего вертограда, не знает тех злопомнений и заблуждений, коими переполнена наша благословенная Русь, а все до единого единым чистым духом и усты прославляют Распятого за ны и умоляют Его о мире всего православного мира, паче же о вразумлении заблудших, — знаменуяся крестным знамением, полагая на себе трехперстное перстосложение во имя Триипостасного Божества — Отца, и Сына, и Святого Духа!"

§ 25. Блогодатные простецы

С тех пор как простец и великий апостол услышал повеление пасти овецХристовых и тот вопрос, который предшествовал повелению, — эта любовь ко Хрясту, говорить св. Иоанн Златоустый, стала первым условием пастырства, а само пастырство высшим выражением. Его пустынные и отшельнические старцы на Афоне освятили свою душу, и она дала им силу твердо и мудро в аскетическом терявши и непрестанной заботе блюсти и направлять по стезямПравды свое словесное стадо. Сколько великих умов хотели быть умнее умнейших руководителей, и впадали в непроходимые дебри лжеистины, а иногда и просто безумия; афонские старцы .в период тысячелетия сделали здесь большой подъем нравственного духа в среди своих учеников, остаются и по сю пору для всех отцев горы весьма вожделенны. Я прежде не верил людской молви, чтобы эти простецы, презренные всеми пустынниками, служили тут высшим украшением святоименному Афону как светильники православной веры, благотворно разливавшее во все страны свет своей святой иноческой жизнью; я не дал веры и рассказам добродушного проводника, чтобы "даже монастыри силились подражать духовной мудрости ж жизни келлиотов". Но, побыв под навесом громаднейших скал у пустынников и посетив многия места, я раскаивался в своей недоверчивости и просил прощения. Ибо тут я был воочию доведен до глубокого сознания, что поистине келлиотская жизнь в этой местности есть высшей идеал монашества на Афоне. Преимущество сие пред прочими иноками всегда можно отметить потому, что келлиоты проведили всю свою жизнь в пустынных или отшельнических подвигах (а нередко и в безмолвии), постоянно занимаясь молитвою, знает очень хорошо сети и тайные замыслы лукавого, что составляете особенное достоинство и бесценный дар истинно-подвижнической жизни. Запечатленное авторитетом священного Писания, учения св. отцев и собственного многолетнего опыта пастырское руководство этих, по-видимому, незначительных старцев приводит пасомых в благоговейнейший страх и познание истины, особливо новоначальных и душевнобольных. Такие простые афонские старцы, истинно верующие в действительность силы Божией, действуют на прибегающих к ним, как священноиноки, ими средствами, какие указует Церковь православная: совершением молитвословий, чтением слова Божия и словом пастырского назидания, — а благодать священноиночества иди просто схимонашества усвояет все, что совершает чрез них милосердый Господь. И сбываются на них слова писания: Господь укрыл Сие от мудрых и разумных и открыл убогим пустынникам и отшельникам Афона, младенствующим разумом. Прав поэтому и архиепископ Никанор, когда говорить: Афон имел в своих расселинах множество философов между иноками, в высшем смысле любомудрия духовного, основанном не на одном созерцании, а и на делах подвижнической мудрости и жизни, подражая примеру св. апостолов, которые поставляли исключительною задачею своего апостольского служения — служение слову (Деян. 6, 2 — 4).

И перед нашими очами точно т же повторяются события апостольской истории: толпы скорбных и расстроенных духом людей всегда окружают верных носителей Божественной благодати: врачуясь, заимствуя от них таинство молитвы и изучая из их рассуждений признаки действий благодати и сокровенные козни и тонкие сети демонского обмана. Особенно яркую черту высоконравственна га образа налагает на этих благодатных простаков их неподдельная любовь и сострадание к страждущей духом братии. Ибо все скорбящие пришельцы (мирские и монахи), посещающие их скромные жилища, удостаиваются во всякое время особенного их внимания и толковых советов. Кто бы ни обращался к ним с. просьбою о помощи в своей нужде, даже зараженные духом безбожия или неверия, он всегда встречал от них чувствительный отклик в своей душе, набожное впечатление и теплое участие к себе. Изложить всю сердечную доброту и искреннейшие пастырская врачевания пустынных старцев-келлиотов, дающия силу и самому теплохладному болящему разгораться божественной любовию, как бы огнь прилагая к огню, заимствуя от них начало мудрости — страх. Господень, — я решительно не в силах. Это слишком превышает мои слабые понятия.

Но молва о них разливается всячески, говорят о них и вкривь и вкось, как об истинных подвижниках православия, которые обладают в наше время даром прозорливости, щедрости и теплотою руководящей виры: потому что знают десятки случаев, когда, по молитвам многих из пустынных старцев, происходили сверхъестественный дела, которые не может никто творить, если не будет с ними Бог. Они перерождали душу и сердце человека, совершали нравственный подъем упадшего духа и проч. Мы говорить, что сподобились этой благодати преимущественно те убогие иноки Афона, которые всю жизнь подвизаются в пустынных жилищах (келлиях, каливах и пещерах) и в великом терпении со всем сердцем служат Господу. Мы видели среди них такие сияющие добродетелью столпы, на которых, кажется, и самая наша вира, в единоверном нам народе, зиждется незыблемо, процветает животворно и плоды приносить обильные, как для неба, так л для земли.

§ 26. Мудрые наставники и впечатления, производимые ими на посетителей

В разных пустынных обителях, спутники мои из раскольников всюду заявляли свое преткновение и сомнение относительно Греко-Российской церкви и обрядностей ее, из-за которых они страшатся присоединиться к ней, и "эти живущие для Бога пустынники, выслушивая с замиранием сердца от них нарекания, с удивительным смиренномудрием отражали их силою своего знания и отеческих наставлений. Старцы, со всею пастырскою готовностию, почти в каждой обители занимались с ними беседами и иногда подолгу: об упвании на Бога, о ничтожности земной жизни, о повиновении властям, как духовным, так и гражданским, о невозможности спасения среди расколов и ересей, о высоте обетов монашеских, о суете знаний человеческих, о памяти смертной... Но более всего старческая беседы с ними происходили в опровержение тех раскольнических толков, которыми они утверждают: будто до патриарха Никона были в Греции те уставы и чины богослужения, каковые существуют теперь только у них. На это старцы везде единодушно отвечали им: "если бы было справедливо то, что любимые раскольниками обряды существовали в греческой церкви со времен очень древних, то нет сомнения, что эти обряды существовали бы и ныне, чего мы теперь не находим. Да и в самом деле, какая причина могла бы побудить греческую церковь устранить прежние, освященные временем, обряды и заменить их новыми? Никакой побудительной причины найти невозможно. Правда, расколоучители уверяют, что греческая церковь приняла все новшества от патриарха московского Никона в подражание церкви русской. Но это положение более чем невероятно. Патр. Никон, видя неисправности в церковных книгах и обрядах при богослужении, вздумал их исправлять; но вот в чем дело: как исправлял Никон богослужебные книги? Что он брал за основание для исправления? Патр. Никон исправлял богослужебные книги и обряды, основываясь на древнейших уставах русской церкви и греческой. Теперь спрашивается: что же приняла греческая церковь нового от Никона, если сам патр. Никон принял для русской церкви только то, что издавна существовало, теперь существует и, осмеливаемся сказать, будет существовать до скончания века в греческой церкви? Ясно, что все, что говорят про греческую церковь и Афон расколоучители, есть ничто иное, как клевета, пущенная для затмения славы Афона и для удержания темных людей на пагубном пути. У нас здесьв настоящее время более тысячи разноплеменных (больших и малых) обителей, в том числе и русских 62; в них служат на разных языках, но несмотря на это, во всех едина вера и едино исповедание, и чины и обряды имеются все те же, кате были приняты российским князем Владимиром вместе с принятием им христианства от греков. А св. Владимир принял те же самые обряды, которые были на Востоке в греческой церкви от времен апостольских и которые существуют по сие время, разве с тем только различием, что тогда богослужение совершалось у них гораздо пространнее, так как греки были под покровом своих царей, а теперь они находятся в плену у неверных, и богослужение у них нисколько сократилось, за исключением иночествующих на св. Горе, где, сами видите, во всехобителях, как русских славянских, грузинских, так и греческих, богослужение содержится нерушимой с полной обрядности времен самых древних". — Много говорили им преподобные отцы к их вразумлению, так. что передать все их душевные внушения и раскрытия православных истин и того, какой скорбию были переполнены убогие труженики, когда выслушивали от раскольников разные кривотолки, потребовалось бы много усидчивости и времени. Они ни как не могли удержаться от слез, видя их заблуждения, и готовы были с такою радостно, отеческою любовью принять их в свои объятия, если бы искатели мнимой старины того пожелали, с какою отец принял бдудного сына, упоминаемого в Евангелии (Лук. 15, 20). Боль сердца по этому поводу в пустынных старцах была видна уже по одному тому, что, сокрушаясь о их явной погибели, старцы часто обращались ко мне с просьбою, чтобы я, при всяком удобном случае, как можно чаще напоминал им об их заблуждении. Они говорили мне:

"Сам Иисус Христос подал нам пример ревновать к обращению заблудшего: прииде бо Сыт человеческий взыскати и спасти погибшего (Мате. 18, 11), и апостолов послал на проповедь к погибшим: идите паче к овцам погибшим дому Израилева (— 10, 6). Апостол Павел говорить: Богу бо есмы споспешницы: Божие тяжание, Божие здание есте (1 Кор 3, 9 — 10). За свое сострадание к погибающим они могли называться соработниками Божиими; а уверовавшее — это Божия нива, Божие здание. Св. отцы, объясняя слова апостола, говорят, что всякий, проповеданием евангельской истины, обращающей заблудших, помогает Самому Богу спасать род человечесекий, кто же совращает — помогает диаволу. У вас в России ныне с каждым годом умножаются, распространяются лжеучения: чем обяснить успех такого зла? Во-первых тем, что во главе сект стоять обыкновенно люди деятельные, часто фанатики, которые всю свою жизнь полагают на распространение своего лжеучения, совращая невежественный и темный народ силою своего красноречия. Во-вторых, те люди, которые должны быть особенно на страже православной Церкви, Нередко не в состоянии противостать хитрым сплетениям сектанства — часто вследствие малого с ними знакомства, частью по нерадению, а отчасти по своим служебным обязанностям, отвлекающим их от этой борьбы. В-третьих, зависит и от того, что безграмотный народ по одному уже своему безграмотству не может дать отпора сектанту-начетчику. И потому, если лжеучители полагают столько труда на свою измышленную проповедь, то тем более нам, познавшим истину, хранить молчание преджаждущими ее — и грешно и не простительно. Ибо сказано: лучше человек, скрывали буйство свое, нежели человек, скрываяй премудрость свою (Сир. 20, 31). Ныне же, по слову пророка, угобтшася взи творящии беззаконие (Иерем. 12, 1). Сколько тысяч несчастных совращается с пути истины и обрекает себя на вечную гибель и мучение! Нельзя же не милосердовать о них так, как Господь милосердова о тех, (которые) бяху смятени и отвержены, яко овцы неимущия пастыря (Матф. 9, 36). Если во время пребывания в Афинах апостол возмутился духом при виде города сего, полного идолов, то тем более нам должно ревновать о проповедании евангелия в виду распространения разных сект и духовно ополчаться на них — мечем слова Божия. А не буде сего, все будут во тьме заблуждения. Ибо како прзовут в Него же не веровавша? како же уверуют его же не услышаша, како оке услышат без проповедующого, и како же проповедяте аще не посланы будут (Римл. 10, 14). Итак, брате, с благословения Иисуса Назарея, небесного Проповедника, Который и самую грязь употребил на исцеление болезни, не оставляй сего труда в прославление святого и славного Его имени: во вразумлении уклонившихся от веры и в укрепление колеблющихся в вере, и благодать слова и разума всегда пребудет с тобою!"...

Вида и слыша столь мудрые советы преподобных старцев, которые всегда изъявляли одну лишь готовность дать всем и каждому доброе направление в спасении души, я до слез был рад и благодарил Господа, приведшего меня в сию пустынные и отшельнические жилища, соответствующие поистине духу высокопроповеднической школы. Радовался я еще и потому, что здесь, в этих убогих обителях, всякий почтенный старец, всякий отшельнически афонец и келлиот были настолько расположены к моему стремлению, что я всегда принимал от них какое-то отеческое, наставление в вопросе о сектантстве и раскольничестве. При таком искреннейшем их отношении к рассеянию тьмы еретического заблуждения в России, я часто вспоминал свои прошлый бедствия, от которых иногда подрывался дух моей ревности и усердия к св. делу и терялась надежда видеть когда-либо осуществление своих желаний. Я встречал более противодействия своей миссионерской деятельности нежели содействия, и мало, очень мало, видел я подобных линь, сочувствующих моему ревностному желанию. Ныне же Господь утешил меня недостойного в лице этих убогих, но мудрых и великих проповедников, пустынножителей Афона, и вспоминаются слова пророка Даниила: помянул бо мя еси Боже и несть оставил любящих Тя (— 14, 38)!

Давно и сильно стремилась душа моя быть на этой святоименной Горе, посмотреть на образ жизни главных подвижников ее и поучиться от них совершеннейшим, нагляднейшим, назидательнейшим способам, чтобы возрость духом в меру полного возраста Христова (Ефес. 4, 13), чтобы право править словом истины. Научиться побеждать и опровергать все кривотолки и нарекания на православную веру и Церковь святую, не только словом евангелия, заповедью и преданием св. отец, но и примером, по заповеди Самого Спасителя Христа: иже сотворит и научит сей велий наречется в царствии небесном (Матф. 5, и9); по научению и увещанию св. апостола: не любил (и не учил только) словом и языком, но делом и истиною (1 Иоан. 18 — 19, 1 Петр. 3, 15; 2 Петр. 1, 4 — 9). И только вот теперь, благодарение Господу, так премудро о мне все устроившему! — Только теперь, своим человеколюбным Промыслом Он, сверх всякого моего чаяния и ожидания, утешил меня: удостоил меня недостойного обойти на св. Горе все скалистые вертепы и посетить самые высшие в аскетическом отношении жилища пустынников ее, — эти поистине евангельские училища благочестия. Что воздам Господеви о всех яже воздаде ми?.. Теперь я должен помнить, конечно, что забывается часто и совершенно, что архипастырское благословение, данное мне епископом Евгением на посещение Афона и всего Востока, было делом предопределения Божия. Теперь я без застенчивости могу сказать всю истину о преподобных святогорцах, подвизающихся в глубине Афона Господа ради, к убеждению и побеждению наглейших нареканий, исходящих от отца лжи.

Смотря здесь на точное выполнение всех молитвословий, братолюбивые отношения, завещанные афонскими древними отцами, сознаешь, что эти живущие для неба пустынники заслуживают своим безропотным несением своего креста великого к ним благоволения. Ибо тут воочию убеждаешься, как труден образ жизни этих подвижников — высоких столпов православия! Труден особенно для начинающих и невозможен для людей, обуреваемых честолюбием ж гордостью, не знающих удержа своему своеволию, высокомерию и страстям. Афонские иноки, обитающее в пустынных и отшельнических келлиях, отрешились от своей воли и гордости, так сказать, отсекли ее от себя и находятся в полном повиновении и подчинении у своих старцев, опытных в духовной жизни наставников, в подчинении высокого духа иночества самоотречения, да и сами старцы находятся также под руководством великих и более мудрых старцев. Все они друг друга тяготы несут и тако исполняют закон Христов (Гал. 6, 2). Некоторые из них своим непрестанным всеобщим молитвенным подвигом и прославлением своей Покровительницы изнурили себя до того, что удивляешься, как возможно переносить все это, а они переносят и благодушно, — и сбывается на них апостольское слово: в немощах сила Божия совершается. Их бесподобная, суровая и скудная жизнь, евангельское простосердечное наставление и мудрое поддержание колеблющегося духа и умилительное богослужение, — все это наполняет все существо каким-то необъяснимым, дотоле неведомым блаженством. Часто думаешь: откуда мне сие? Где это я, и куда пришел?.. Что бы это значило, что именно только здесь, в среде убогих и, по-видимому, ничтожных обитателей св. Горы, царит такая неподдельная простота — чудный отблеск ангельской пустынной жизни преподобного Исихия или Марка Фраческого?! И слезы невольно появляются на глазах, при виде сего. Боже мой! точно все это переживаешь во сне, когда душа полна священного восторга, Что значат в сравнении с испытанным и пережитым мною в. скитских и келлейных обителях на Афоне те самоволья и незаконно присвоенные права пастырства, скитского соборища раскольников! Все виденное мною в оных есть ребяческое самоуслаждение; это совсем не то, как понимают о них кощунники православия, но что-то далекое и чуждое действительной афонской жизни. Здесь на Афоне я видел и слышал все иное: иной мир, иной свет, иной образ жизни этих истинно-аскетических людей; ибо все сии пустынники уклонились не только от всех самочинно и самоправно составивших себе скитские общины, но и от всех высокомерно и тщеславно живущих, которые по слову апостола Павла: имеют только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении, о насыщении плоти (Колос. 2, 8, 18; Гал. 5, 20, 21; Кол. 2, 23) и которые царствия Божия не наследят (1 Кор. 6, 10).

Главнейшая ступень преуспеяния у пустынножителя проявляется в том, что старец-настоятель не только удерживается от гнева в словах и действиях, но и в сердце не питает гнева и злобы на обижающих. Это значит. что учение о жизни богоугодной, известное такому руководителю из евангелия и из святоотеческих наставлений, оказалось в нем более плодоносным, чем в тех, которые только воздерживаются от слов и действий гневливых, хотя не свободны от движений гнева в душе. Словом, пустынножитель здесь — это с отрешением отвсего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге. А следовательно, истинный монах и руководитель в небеса тот и есть, у кого так устроено внутреннее, что только и есть Бог, да он, исчезающей в Боге, среди своего пустынного безмолвия. Но спрашивается: могут ли изглаживатьсявременем и какими бы то ни было обстоятельствами жизни подобные святые глубоко запавшие в душу впечатления?.. О, нет! они благоговейно сохранятся в чувствах каждаго посетителя этих скромных жилищ пустынников Афона, как и в моих пребудут святы и приснопамятны до конца нашего земного существования!

ГЛАВА X

Достопримечательности св. Горы и ее святыня

§ 27. Три свидетельства о древности, на основали икон и мощей святых

Приступая к исследованию и обозрению тех частей Афонской святыни, на которые более всего были обращены здесь очеса раскольников, я прославил и возблагодарил Творца всех и Спасителя Христа Бога, что Он, по Своим неисповедимым судьбам, сию гору соединил с русским народом и постоянно хранит ее в неразрывном единении с ним, что Он, Премилосердый, насадил у нас православную веру, утвердил православную Церковь, прославил ее чудотворными иконами и мощами святых угодников своих, и доныне чрез них чудодействует в утешете жителей нашей страны, просветившихся от семени Восточной, Апостольской Церкви и напитавшихся духом высокого благочестие собственно от плодовитого древа — св. Афонской горы и святынь ее. Святыня эта собрана сюда, как в некий ковчег, со всех стран мира и содержится во многих хранилищах св. обителей Афона, так что каждый монастырь, и каждый скит и малая пустынная обитель (келлии и пещеры) непременно имеют в своем храме какую-либо чудотворную икону, или частицу Животворящего Древа, или части мощей святых Божиих. Поэтому для всякого из нас, православных россиен, в минуту горестей и житейских невзгод, ниспосылаемых выше душам и сердцам нашим для очищение и умиление, нет лучшего в свете уголка мира и покоя, как гора Афон, где Сама Царица сил небесных выну молится о всем мире и выну являет Свое заступничество и помощь всем, с верою и любовию к Ней припадающим. Не входя в подробное описание всей святыни и бесчисленных чудес, совершенных здесь различным образом Приснодевою Богоматерью, мы, с искателями мнимой старины, обращаем наше внимание только на те предметы афонской святыни, на которых обретается крест Господень и молитвенное или благословляющее перстосложение.

а) Древнее свидетельство о именословном перстосложенш от св. икон

Как только мы приходили в какую-либо обитель, где находится чудотворная икона, я всячески старался в виду раскольников проверить ее настоящее изображение с рисунком, приложенным при книге, данной мне игуменом Руссика: "Вышний Покров над Афоном", в которой, как я сказал прежде, помещены описание всех чудотворных икон, находящихся на св. Горе, и при сем внимательном осмотре я нигде не находил что-либо несходное с рисунком: необыкновенная верность копии с оригиналом иконы меня поражала. Меня утешало особенно то обстоятельство, что многие чудотворные иконы Богоматери, существующие с первых вековхристианства, за нисколько сот лет до Никона, патриарха московского, представляют Предвечного Младенца с рукою, благословляющею именословным перстосложением, — с таким же перстосложением изображены руки на чудотворных иконах святителя Николая и св. Иоанна Предтечи. Все это, говорю, утешало меня и я благодарил Господа и Пречистую Его Матерь, что Они удостоили мена вместе с раздорниками видеть такую древнюю и величайшую святыню, чрез которую разрушается всякое их еретическое зломудрование.

При беседах, как известно, раскольники все вообще стойко оспаривают свое двуперстное благословеше, называя его древлеотеческим, и нередко ссылаются на изображение древних икон, а именословное благословение они считают нововведением от Никона патриарха. Здесь же бывшие со мною искатели сего, увидев на двух Богородичных иконах (одна находится в Ватопеде, другая в Зографе, — Услышательница), изображение Младенца Христа, V века, с благословляющей рукой именословно, особенно призадумались. Не мало также удивила их и икона Молдаванского скита, о которой гласит предание, что она написана не человеческою рукою; на ней изображен Богомладенец с именословным благоеловением. Кроме сего нам довелось видеть в Ставроникитском монастыре и ту икону Николая Чудотворца, которая много лет находилась в море и вытащена рыбаками в присутствии патриарха Царьградского Иеремии: благословляющая рука и тут представлена с таким же православным перстосложением, какое мы видели и на прочих чудотворных иконах времен IV—VI века.

Но самое важное и нравоучительное для раскольников оказалось свидетельство от небольшой иконы Вознесения, прозорливо пре­поднесенной нам священнопустынножителями одной из келлии скита Лак. Осмотрев здесь славянскую рукопись и церковную утварь соборного храма, между которыми особенно замечательна резной работы местная икона св. Димитрия Солунского, очень ветхая, — мы вышли на паперть и, к удивлению, нам предстал дивный старец, в мантии и эпитрахили, с иконою в руках и приглашал нас приложиться к ней. Инок-молдаванин и, по-видимому, иеросхимонах, дряхлый и белый как лунь, хорошо владел русским языком. Малого размера икона изображала Вознесете Господне на небо. Исполняя желание старца, мы приложились к икон, и он благословлял нас и весело пел тропарь Вознесения. Раскольники в это время заметили ему, что он держит икону древнюю и сам древний, а поет не по-древнему. По-древнему поют, сказали раскольники: извещение приемше яве благословения ради, а не извещенным им бывшим благословением! — Старец ответил им на это: "св. Лука написал 70 икон Богородичных, в том числе и сию — верно показывающую на ней благословляющая руки Господа, смотрите как написано. Поэтому мы, хорошо знавшие перевод с греческого, не ошибаемся и поем: извещенным им бывшим благословением, яко Ты еси Сын Божий, Избавитель мира". — "Не понимаем мы, старче Божий, что ты хочешь этим сказать?" спросили раскольники. Тогда старец начал разъяснять им: "Христос Спаситель, при своем вознесении, сотворил радость своим ученикам: первое — обетованием Св. Духа, второе — извещением, что Он есть Сын Божий и Избавитель мира. Подумайте о втором: откуда бы, из чего бы при благословение известились ученики, что пред их глазами возносящийся на небо их Учитель есть Сын Божий и Избавитель мира? Если благословение Его было только осенение крестное, то это не известило бы их, что Он есть Сын Божий и Избавитель мира, ибо и Аароновы преемники благословляли и ваши священники благословляют. Мы так, по крайней мере, приняли по преданию от святых отец, что при сем благословении был им показан новый знак, и притом такой, из которого они прияли извещение яве,.. Если бы Христос Спаситель при сем благоволил сложить персты, например, по чину Ааронову, или по вашему, то могли ли из сего перстосложения ученики увидеть, уверовать, что возносящийся на небо их Господь есть Сын Божий, обетованный Иисус Христос? Но они не только просто прияли извещение, а даже яве, и именно благословения ради. Как же это могло быть? Просто из крестного осенения нельзя принять извещение яве; сие явное извещение показать им долженствовало особым, новым знаком, который — особый, новый знак — может быть представлен не иначе, как только сложением перстов". — "Так, так же и мы понимаем, тружениче Христов", вдруг возразили раскольники. — "А когда так понимаете, то что же вас заставляет удаляться от истинного благословения Христова? — переспросил старец. Подумайте хорошенько: вы сами свои персты толкуете во извещение не того, что Искупитель наш есть Сын Божий, а того, что есть святая Троица, что Искупитель наш есть совершенный Бог и совершенный человек, и о имени Спасителя и намека нет!Притом вы сие вое перстосложение не только при благословении, но и при молении употребляете". — "А по-вашему, как же нужно слагать?" спросили они. — "По-нашему, — сказал старец, — при благословении, слагают персты в изображение IС ХС. Когда ученики Христовы, в первый раз при вознесении, увидели своего Учителя, благословляющего их, и благословляющего не иначе, как изображением Своего имени IС. ХС., то не должны ли были совершенно увериться, что возносящийся пред ними есть истинный пребожественный Иисус, Спаситель мира, есть обетованный Сын Божий Христос, тот великий Мессия, Которого все иудеи тогда ожидали с нетерпением (Фил. 2, 10 — 11). По сему-то и св. евангелист Лука на сей иконе, видите, изобразил руки Господа Своего Иисуса Христа, благословляющая с перстосложением во имя IС. ХС. Ибо только из такового перстосложения можно яве принять извещение, что возносящийся и вознесшийся на небо есть пребожественный Иисус, истинный Христос, Сын Божий, Избавитель мира". — "Ну, это так: на вашей иконе в перстосложении мы ясно видим извещение святейших таин нашего спасение, яве) видим, благословение ради, Кем и ради Кого священницы благословляют народ; ради Кого и в Ком низводят благословение Божие (сравн. Евр. 1, 3), и важность так доказывать умеете; ну, а как вы складываете пальцы, когда молитесь?" спросили они в свою очередь. Старец, сложив, сказал: "во имя единосущной и нераздельной Троицы, мы складываем свои персты". — "То и есть, — возразили раскольники. Вот древние книги и не сходствуют с вашим перстосложешем. Святый Апокалипсис в 23-й главе сказует: коея ради вины есть сии три персты, глаголя: первый лев, второй змий, третий лживый пророк, а посреди — сам их сатана. Яко же бо скрыся на древе смокве прелести их снедию Адама и Евы, такожде и в последняя лета скрыется Никонианская прелесть внутри перстов; да тако ваше сие сложение прообразует яве?" — Старец заметил им на это: "вижу вас, дети, что вы хитросплетенным басням следуете; оттого вы и в истинном перстосложении видите то щепоть, то печать антихристову. Но вдумайтесь, вы знаменуетесь не только не по-нашему, но и не по-книжному. В вашей, например, книге веры напечатано: протягиванием же двух перстов, вышнего и среднего, показуется тайна Самого Господа нашего. Так ли об этих перстах написано в Катихизисе, в Стоглавнике, во Псалтире, в Кирилловой книге? Так ли вы слагаете ваши пальцы? Не пригибаете ли вы средний персть к указательному? Если книге веры на сей раз верить должно, то по сей книге персты и протяните оба; если же вы на это не согласны, то сами осуждаете свою книгу виры. И правым и неправым учением сия книга осуждает вас". — "Книги-то и толкуют прямо, нам думается, про нынешних иноков да попов, — возразили они. Мерзский образ, говорить писание, — восприимут царие земстии, патриарси, епископы, и попы и диакони. Змий суть обители им в прелесть соделает, понеже бо сотворят ему вся дары яко Богови, сотворшему небо и землю; принесут ему фимиам на аир, и свещи, и поклонение, и слезы и пение зело красно". — "Нет, это сказано не про иноков и не про попов, а про русских безрассудников, которые там ядят хлеб беззакония и пиют вино хищения (Притч. 4, 14 — 17), — с улыбкою сказал им старец. "А вот мой вам совет: обратитесь по этому поводу к священномученику Власию, он вас научит, как персты слагать. Этот святитель, живший около апостольских времен, находится и теперь живым свидетелем сего в Дионисиате; вы там увидите сами его молитвенное перстосложение и лично убедитесь, что так было и должно пребыть неизменньм всегда". Старообрядцы (крестясь):— "Покажи нам, Господи, истину такую и не дай нам погибнуть без Твоей святыни, без Тебя, путь, истина и живот наши" — А старец, вслед нам уходившим сказал: "допустите иереем православным совершать на вас сии слова Господни: и да возложить имя Мое на сыны Израилевы, и Аз Господь благословлю я! Имя Господне: IС. ХС.

6) Свидетельство древности о молитвенном перстосложения от св. мощей

Слыша о таком свидетельстве, обретающемся в Дионисиатском монастыре, старообрядцы с радостию устремились сюда, чтобы самолично убедиться, действительно ли говорил им этот пречудный старичок — пустынножитель. Не менее их радовался и я, что есть и на Афоне такое дорогое свидетельство истинности древнего перстосложения в деснице св. священномученика Власия, как в Киеве в нетленно почивающих мощах святых: Ильи Муромца, Алимпия иконописца, Спиридона просфорника и многострадальных Иосифа и Пимена. Правые руки мощей этих угодников Божиих со сложенными тремя первыми перстами, а последние два пригнуты к ладони. Как подвизавшиеся почти за 500 лет и более (XI—XII в.) до Никона, патриарха московского, эти святые всякому свидетельствуют, своими нетленно почивающими мощами, что они с тем самым перстосложением благоугодили Господу, каким ознаменовались и хотели ознаменовать себя в минуту смерти. Сказать, что спустя уже несколько сот лет кто-либо вздумал дать иное положение перстам. их десницы — нельзя, ибо он тогда скорее мог бы переломить персты, чем переложить их. И такого ясного, неопровержимого свидетельства древности молитвенного перстосложение, находящегося у нас в России в Киево-печерской лавре, наши раскольники, к сожалению, и видеть не хотят: здесь же они пожелали убедиться, может быть, потому, что раскольники нигде не встретили Христа ради подвижников себе по духу, спасающихся по их толку, а всюду видели старинку, в чем им свидетельствовали все обители пустынников: что в них с древних времен живут люди, истинные рабы Христовы. Даже и самый Дионисиатский монастырь, живописно расположенный на одном высоко висячем камне, где поначалу подвизался смиренный отшельник св. Дионисий (в половине XIV в.), — доказываете им это, когда камень представляется готовым, того гляди, оторваться от скалы в бездну моря,—так он высок и тесен.

Мы прошли в Дионисиат густым лесом с северо-запада — этим единственным путем устья, пролегающего между непроглядных пропастей, и прямо в храм. Тут нам прежде всего поднесли крест из Животворящего Древа креста Господня, а потом пригласили приложиться к чудотворной иконе Божией Матери, пред которой патриарх Серий в первый раз читал акафист Богоматери, за победу над Персами и Скифами, в 626 году осаждавшими Царьград. Икона эта потом принадлежала Трапезондскому царю Алексею Комнину, который своеручно и вручил ее св. Дионисию, как залог древности устроенному им монастырю. Затем, в числе множества частиц св. мощей и уз св. апостола Петра, хранящихся в этом храме, нам показали и то светлое свидетельство истинности древнего перстосложения, о котором сообщал раскольникам тот священноинок — келлиот Лакенского скита.

Как жаром обдало моих спутников, когда экклисиарх из алтаря вынес и раскрыл пред нами ковчежец с мощами кисти правой руки св. священномученика Власия! Видимая сия вещь, по-видимому, проникла здесь невидимым образом во все члены раскольников: у них градом катился с лица пот и лихорадочно трясло их, при виде сего священнейшего остатка нашего божественного почитания. Им казалось, что все, что говорят о таких вещах, — сущая неправда, обман, антихристова ловушка и только, а теперь они видят собственными глазами древнюю, не из воску слепленную, а естественную руку великого угодника Божия, со сложенными тремя первыми перстами. Правая рука св. Власия замечательна здесь тем, что персты ее сложены для крестного знамения весьма правильно. Три первые перста десницы его соединены вместе плотно и ровно, а безыменный и мизинец совершенно пригнуты к ладони, священномученик Власий был усечен мечем в царствование Ликини, в 316 году, 11 февраля. Наконец, тут же, к нашему изумлению; оказалось и другое свидетельство о таком же перстосложении в св. мощах десницы Иоанна Молчальника. Первые три перста этого преподобного так же сложены плотно, а безыменный с мизинцем хотя и пригнуты к ладони, но меньше, чем у св. Василия. Св. Иоанн отошед из пустынной свози обители в вечные селения 3-го декабря 558 года. — Какого же после этого, подумаешь, нужно раскольникам доказательства правильности молитвенного перстосложения, когда то, что у всех на глазах, существовало более чем тысячу лет до Никона, патриарха московского? Очевидно, что раскольники уклонились в осязательнейший раскол и не хотят покориться истине. Но мы знаем, что такое сложение перстов для крестного знамения существовало не только у древних подвижников или христиан, но и у самих св. апостолов, в чем удостоверяет нас, как живой свидетель, своей десницей, со сложенными тремя первыми перстами, св. апостол Андрей, скончавшийся мученическою смертию в 80 году по Рожд. Хр.; кисть правой руки его и доныне свято сохраняется в московском Успенском соборе. И таким образом, без сомнения, верно, что св. святители Христовы Власий и Иоанн из горнего мира дали здесь такое ясное своими десницами изобличение суемудрых искателей мнимой старины, что они вышли из Дионисиата с таким же стыдом, как пришедшие не в брачной одежде на брак сына царева (Матф. 22, 11—13).

Так Господь и в наши дни видимо посрамляет кощунников и отступников от православие чрез посредство своих угодников не перед ангелами только, но и перед человеки, подобно тому, как Он здесь же в XIII веке посрамил Ксиропотамский монастырь, который, совратившись с пути истины, принял унию во время отступления от православие Михаила Палеолога. В то время, как преступные иноки в обществе латинян совершали их мессу, Господь явил гнев Свой на изменивших отеческим заветам и апостольскому преданию: твердыни Ксиропотамской сотряслись, обрушились, а под развалинами их погибли отступники, — чем и вразуми л оставшихся иноков и царя латинствующего Михаила. В данную минуту, если Всесильная десница Божия и не искоренила здесь до основания настоящих современных нам плевел, но оставила еще расти между пшеницею дожатвы (Матф. 14, 30), — то для того, разумеется, чтобы тем вразумить не только сих несчастных, а и прочих, подобно Ксиропотаму, или подобно князю Владимиру и вельможам его, потому что и наши искатели много лет пытаются найти истинную старину, а теперь ясно видят все то, что желали найти для вразумления своего.

Беспристрастно скажу, что ни здесь, ни в других местах Востока, не смотря на появление икон даже чудотворных (хотя, впрочем, очень редкое), с изображением перстосложения, нравящегося нашим раскольникам, никто никогда даже и не подумал обратить это в предлог какого либо разногласия или спора, а всегда равно поклоняются св. иконе, с каким бы она ни была изображена перстосложением. Это означает, что благочестивая древность, проникнутая искренним благоговением к знамению креста и благословению Господа нашего, не поставлявшая в перстосложении догматической важности, не разбирала с легкою пытливостию человеческой, как сложены были персты Его спасительной десницы. Посему и Церковь православная, следуя сему мудрому примеру истинной старины, снисходительно разрешает ревнителям любимое их двуперстное сложение, не почитая их оттого чуждыми православию. Поступая, впрочем, так в отношении к иконам, сами здесь иноки и миряне всегда держались и держатся перстосложения троеперстного, а не двуперстного. Но достойно замечания и то, что при изображение в храмах людей в молитвенном положены искатели мнимой старины нигде по обителям не встречали любимого своего мнимого старообрядческого перстосложения.

в) Свидетельство о четырехконечном кресте

Кроме объясненных икон, помещающихся в книге "Вышний Покров над Афоном", греческие и русские ноки показывали нам много и других изображений, существующих от времен построения храмов и прочих памятников обителей, которые сами в свою очередь очень древние — они выстроены первыми греческими царями. На этих иконах нам приходилось видеть, кроме перстосложения православного, множество св. мучеников и преподобных, держащих в руках четырехконечные кресты, местами же есть шести и осьмиконечные кресты; но таковых весьма мало, и особливо мало встречалось высеченных на камнях зданий, или выделанных из дерева и металла, а везде и всюду рисовалась нам печать древнего благочестия — четырехконечного креста. Так, например, в лавре св. Афанасия, как в греческих и славянских хартийных рукописях, так и в древлепечатанных книгах, где, между прочим, часто встречалось имя Христа, написанное Iисус, 8-й член символа веры без слова „истинного", мы видели множество четырехконечных крестов, а восьми и шестиконечных не было. Тоже свидетельство можно всякому видеть в несчетном количестве св. четырехконечных?, крестов, украшающих купола более девяти сот церквей, часовен и молитвенниц обителей Афона, и той безыскусственности, с какою они исполнялись, оставаясь строго верными древлеправославному византийскому стилю.

Нас особенно поразила одна из величайших христианских святынь, находящаяся в алтаре соборного храма Ксиропотамского монастыря. Кроме множества св. мощей и драгоценной редкости — весьма малого Евангелия мельчайшего письма (похожего на письмо Пантократорского сборника), — здесь находится бесценное сокровище — самая большая часть Животворящего Древа Креста Господня, какая только есть на св. Горе: это та часть Древа, к которой были пригвождены пречистая ноги Господа. Об ней говорят, что это — дар императора Романа, который в своей грамате, данной в IX веке, на имя св. Павла Ксиропотамского, повествует так:

„С некоторыми из вельмож моих, вошедши в царскую мою сокровищницу, я, между частицами Древа Животворящого Креста, нашел более других значительную, достойную удивления, — особенно тем, что на ней и доныне виден незабвенный памятник Владычней страсти — дыра, где была пригвождена божественная плоть Господа моего, в очищение грехов наших, и где струилась пресвятая кровь Его. Длина и поперечник этой частицы в локоть слишком, а ширина — в меру двух сложенных перстов, толщина же — в один перст: весу в ней сто драхм. Это святое сокровище, это страшное знамение небесного Царя, долженствующее явиться на небе пред пришествием Сына человеческого на суд мертвых, это божественное орудие спасения нашего я с любовию пожертвовал преподобнейшему Павлу Ксиропотамскому, в неотъемлемую собственность обители, на мое царское иждивение возобновляющейся, — пожертвовал до того времени, когда приидет Господь. Требую, чтобы этот дар отпущен был с церковными и военными почестями; а положат его пусть во святом алтарь, в освящение и утверждение царской нашей обители" (Афон. Патер., ч. 1, стр. 58),. — Так понимали и так благоговели древние цари и народы к четырехконечному кресту Древа Господа своего!

Такою древностию вполне доказывается, что наше почитание креста есть истинное, принятое не от патриарха Никона, а от самих апостолов и первенствующей Церкви, — так как мы одинаково признаем за животворящие кресты, как четырехконечные, так. равно шести и осьмиконечные, — ни одному из них не даем предпочтения и ни одного из них не унижаем пред другими. Раскольники же — явным образом отступники не только от Церкви времен Никона, патриарха московского, но и от Церкви первенствующей, Апостольской, потому что они совсем не признают четырехконечного креста, а чтут только кресты о шести и осьми концах, признавая, четырехконечный крест за латинскую ересь. Но подумали бы они прежде, нежели обзывать всячески св. крест Господень: не четырехконечный ли крест от начала мира прообразован? По свидетельству многих св. отцев, что и самый мир сей крестообразно сотворен: высота и глубина, широта и долгота — образ креста не осьмиконечного, а четырехконечного содержит. Таким образом и в отдельности человек четырехконечно сотворен егда бо руце распрострет, то яве образ четырехконечного креста покажет (яко же Моисей)... Скиния, юже сотвори Моисей, в образ креста. Божественный Давид о четырехконечном кресте, воспоминает говоря: знаменаясь на нас свет лица Твоего, Господи… Блаженный Павел (апостол), великие тайны креста Господня уразумев, славою его утишается, и всем православными христианам того же причастия от лучших вин и отподобающих приветствует., яко крестом все дары Святого Духа верным подаются… и вся языцы во едину Церковь и веру и крещение совокупишися, и любовию связашеся… взывает: мне же да не будет хвалитися, точию о кресте Господа нашего Иисуса Христа (книг. веры, гл. 9, лист. 67—72). Очевидно, что и сия самая излюбленная раскольниками 9-я глава, оказывается им, в их плавании по морю самоуправства, девятою волною... сокрушительною.

§ 28. Нисколько слов о чудодейственной силе, совершающейся пред св. иконами

Кто каков сам, таковыми и других иметь желает. И это ясно видим мы в противниках нашей Церкви и святынь ее — раскольниках и сектантах, так как они, не имея чудес для утверждение своей веры, и у нас порицают чудеса, происходящие при святых иноках, говоря; "Для чего чудеса? Для чего нужны они, чтобы верить им? Все что мы слышим об них — все невероятно, все полно басней, выдуманных корыстолюбивым приобретением. Теперь чудес не нужно, потому что вера уже утверждена чудесами, совершенными апостолами и Христом, и теперь чудеса не 'могут быть доказательством истинности веры, ибо и волхвы египетские совершали чудеса, и антихрист будет совершать их при конце мира". Так суесловят наши сектанты, и так, особенно, часто твердили мне мои спутники по Афону, искатели мнимой старины.

Ответ мой одинаков для всех: скудный умом всегда думает так, и человек не разумный и заблуждающийся размышляет так глупо (Сир. 16, 23). Церковь, святая невеста Христова, познается истинною не иначе, как при посредстве благоухания чудес, как цвет (крин), растущий посреди колючей травы (терния). Для сего, как прежде, так и теперь нужны чудеса, чтобы мы имели несомненное убеждение в том, что и ныне Церковь Христова есть та самая, которая была прославлена чудесами сначала и ,в которой всегда пребывает особенная милость и благоволение Божие: для прославления Бога, дивного во святыня и святых Его, ибо Он святыми Своими, как достойным орудием, совершает дивные чудеса, дивный Бог во святых своих. Ибо Он Сам сказал: верующий в Меня дела, который творю Я,и он сотворит, и больше сих сотворит (Иоан. 14, 12)... Коротко и ясно...

А то, что говорят, будто чудеса не составляюсь признака истинной виры, как это видим от волхвов египетских и от антихриста, то надо разуметь, что те мечты и привидение были для погибели людей сластолюбивых. Истинные же чудеса совершаются: всегда на пользу людям душевную, вместе и телесную... Обратим внимание на чудодейственную силу икон святых, источающих благодать исцелений... Вместе с обнаружением славы Божьей, подается сладкое и неизъяснимое утешение страдальческим сердцам народа, и мир и надежда для растерзанной совести бедного грешника. То есть там преимущественно открывается необыкновенность действия силы божественной, где обстоятельствами мы поставлены бываем в затруднительное положение и где усилия собственного ума и действий воли нашей остаются недостаточными к достижение предположенной, цели или где целый народ требует подкрепления изнемогающим силам веры, или же потухшим сердцам суеверов. Все это не обинуясь, можно сказать не столько о страдающем Востоке, сколько о России, где от времени до времени, по неисповедимому изволентю Божию, совершаются и доныне сверхъестественные чудеса, которые производят в душе и теле, благоговейно припадающего к святыне дивные и отрадные исцеления, вразумление и утешения.

И вот, для указание божественного человеколюбия и сладчайшего Его о нас промышления, утешающего нас такими благодеяниями, которые поощряют в нас надежду на будущее блаженство, — более всех незримо и таинственно изливает благодать и дары свои Матерь Господа нашего, в Своем Божественном лике, чрез который Она принимает видимое и живое участие в материнском Ее попечении. "История Афона, говорит один святогорец, есть как бы летопись посмертного жительства на земле Приснодеве". И действительно, в каждой большой и малой обители есть непременно Ее чудотворная икона и какое-нибудь предание о видимом Ее предстательстве. В лавре Она хочет быть Экономиссой; в Хилендаре не велит ставить игумена, Сама заступает его место; в Ивере — смиренно делается Вратарницей, предпочитая малую привратную церковь великому собору, и там, чрез ходатайство Божественной Вратарницы, многим ко спасет двери райские отверзаются.

Ежели сказать, что объясненные иконы явили свою силу в благодатном отношении к Афону, то тут .есть много и таких св. икон, которые явили чудные действия вне св. Горы и совсем безотносительно к ней, и сюда, как в более безопасное на Востоке хранилище святыни, перенесены уже впоследствии, и особливо после разгрома Византии. Наприемр, в монастыре св. Павла, кроме двух крестов, принадлежащих Константину Великому, есть еще икона Божией Матери, принадлежавшая Феофилу иконоборцу, или его супруге: эту икону иконоборец, в неистовстве своем, бросил в огонь, но она не сгорела. В Ватопеде есть икона царицы Феодоры, которая умирающему ее мужу доставила и утешение и мир. Иверская икона тоже принадлежала одной Никейской вдове, которая, по причине иконоборчества, пущена была в море; но икона не упада, а, с лучезарным сиянием, стоймя понеслась по волнам и тем .доставила вдове и радость и полное укрепление ее на страдальческий подвиг (кн. "Вышний Покров"). А сколько находится чудотворных икон теперь у нас в России, принадлежавших разным лицам и сословием и доставляющих многим и облегчение телесные и отраду духу, колеблющемуся в вере, в покрове и заступничестве Всепетой? Вот, например, в 1881 году, как известно уже всем, Матери Божией благоугодно было прославить еще одну из бесчисленных икон Ее, — принадлежавшую семейству графа Капниста, сия икона в настоящее время находится в имении графа, в Козельщине, Полтавской губернии, и знамения благодати Божией текут от лее обильной струей.

Прошу обратить благосклонное внимание вот на какое обстоятельство: сие новоблагодатная икона прославлена Матерью Господа в такой местности, куда с недавних времен (с 1870 г.) стало проникать лжеучение штундистов. Эти сектанты не признают икон святых, называя их идолами и ругаются над ними. И вот Сама небесная Царица обличает теперь их лжеучение: что скажут все отступники Христовой Церкви о таких, например, дивных знамениях, когда воочию всем известный слепец открывает глаза и видит, — страдалец-малютка вдруг встает и начинает ходить и т. под.?.. Сказать, что это выдумка — нельзя: есть сотни свидетелей, знавших. и этого слепца и этого малютку, и других страдальцев, исцеленных чудодейственной силою пред св. иконой, — как же смеют. хулить сии святые изображения, когда воочию благодать Божия прославляет их?..

Так в древности идолослужители ошибались в Ковчеге Господнем и укоряли апостолов, которые творили чудеса. Да и на Самого Христа иудеи изрыгали хулу, возмущая народ: Он изгоняет бесов силою Веельзевула, князя бесовского. Так же ныне ругаются над святыней Господней, и особливо поносят преподобных Афона, истинных и достойных носителей Христова ига, говоря: вся их пустынная и пещерная жизнь и благодатная сила происходить от невежества и басней, которые распространяются между людьми простыми. Да если бы и так можно было сказать о некоторых чудесах и прозорливости, или дивной силе благодатных людей, — но основательно ли по этой причине не верить и всем чудесам? Много есть выдумок и в мирской истории, но разве всяистория ложна? Верим описывающим мирскую суету, а затыкаем уши свои, как аспид глухой, от прославляющих дивные дела Божии и возбуждающих своими простосердечными молитвами крепкую веру в чудотворную силу Его!

Апостол таким образом свидетельствует о сем, говоря: есть же вера уповаемых извещение, вещей облечение невидимых: в сей бо свидетельствовать быта древнии (Евр. 11, 1), т. е. чрез веру в видимые вещи познавали невидимого Бога; но отвергающее сии символы веры — отвергают вместе с ними ж Самого невидимого Бога; или кто бесчестит видимые св. иконы, т, е. образ Божий, Его Пречистой Матери, ангелов и преподобных Его тот бесчестит и Бога. Пусть ответить кто: за что проявил Господь. грозные чудеса Свои на поле Вефамитянина и поразил сынов Иехониных? Всякий скажет: за непочитание рукотворных образов, за невоздаяние достойной чести священному Кивоту и за небрежное обращение с ним, избил Господь великое множество тысяч людей "(1 Цар. 6, 19 — 21). Если же древние ругатели святыни Господней прияли такую ужасную казнь и собственно только: во-первых, за невстречу рукотворенного Кивота, ибо они, сказано, не порадовались о возвращении его из плена Филистимского, а во-вторых, за то, что некоторые из них без страха и благоговения дозволили себе приступить к святыни и полюбопытствовать ее внутренность (—ст. 19), то пощадит ли Господь нынешних кощунников, которые, по тщеславию и гордости своей, не хотят знать проявляющуюся силу Божию от святыни Его, т. е. ругателей св. Его образа и образов святых Его, равно как и за бесчестие святилища и служителей Его? Конечно, по долготерпению Своему, Господь много щадит кощунников святыни, но не мало и вразумляет несчастных. Для сего нелишне считаю привесть среди бесчисленных чудодейственных случаев Новозаветной Церкви следующее назидательное чудо, свершившееся на Афоне в Ватопедском монастыре.

Один экклисиарх-диакон, по долгу занимаясь в церкви приведением всего в надлежащий порядок и чистоту после богослужений, приходил в трапезу иногда не в обычное время обеда, а после других. Раз, промедливши таким образом во храме, он приходить в трапезарю и настойчивее прежнего начал требовать себе обеда; между темнедовольный на несвоевременный приход трапезарь решительно отказал ему в обеде. Голодный и разгневанный экклисиарх возвратился в церковь; помыслы один другою мрачнее волновали пылкое сердце несчастного. Голод, а тем более гнев на трепазаря и неблаговоление к святыни привели экклисиарха в совершенное исступление: он был весь не свой... В таком настроении духа подошел он к иконе Богоматери и, гордо ставши пред нею, стал укорять Богородицу: "до которого времени я буду служить Тебе?.. Трудись, трудись, а за все то не только нет ничего у меня, но и лишаюсь наконец куска хлеба, чтобы подкрепить ослабившая силы мои!" Сказавши это, он схватил нож, которым очищал дотоле воск, замахнулся и сильно ударил им в ланиту Ее иконы. Икона Богородицы изображена на полотне к; потому нож прошел насквозь... Но тут произошло удивительное чудо: кровь брызнула, заструилась из раны, и самый лик Божественный покрылся бледностию, как лик умирающего от смертельной раны и от иссякающей крови. Иконобийца, святотатственно поднявший руку на образ Божией Матери, затрепетал, члены его ослабели, он упал на помост и, пораженный неизъяснимым ужасом, стал как помешанный. Экклисиарх трясся как Каин, как преступник и убийца и пал пред иконою, лишенный разума. Слух быстро разнесся по монастырю и все узнали о случившемся. Кровь, струившаяся из ланиты образа Богоматери, не засохла еще, как игумен и братия собрались в храм к месту происшествия. Иконобийца лежал пред поруганной им святыней; он был слеп и окончательно без рассудка. Проникнутые чувством искренней жалости и сострадания к несчастному собрату, братия на другой же день совершили по нем всенощное бдение, прилежно прося молитвами своими Царицу небесную о прощении его за нанесение Ей обиды, и так продолжалось много времени. Но как ни старались усердные иноки, как ни ходатайствовали пред Богоматерью о помиловании преступника, а несчастный все-таки в таком положены находился целых три года, пока Сама Утешительница скорбящих не обрадовала в сновидении игумена, что, ради усиленных их молитв о нем, Она прощает преступнику содеянный грех и дарует ему исцеление. Наутро экклисиарх действительно оказался здоровым: члены его укрепились, очи прозрели и рассудок восстановился по-прежнему. Остальное время он провел пред поруганной иконой в покаянии, посте и молитве, так что пред смертию он был утешен Самой Владычицей, обрадовавшей его прощением; причем Она возвестила ему, что рука его, дерзнувшая совершить столь святотатственное деяние против иконы Ее, подвергнется суду на втором пришествии Сына и Бога Ее. Экклисиарх умер. По прошествии трех лет со дня его смерти, братия, соблюдая обычай св. Горы, отрыли кости его, и глазам их представилось новое чудо: кости кающегося грешника были .светлы, рука же, дерзнувшая оскорбить святыню, оказалась не подверженной тлению и почерневшей как уголь. И доныне эту черную, как осмоленную, руку преступника показывают посетителями в страх грядущим дерзким вольнодумцам и в память необыкновенного события и непостижимой благости и любви Пресвятоой Богородицы, готовой всех прощать за наносимые Ей оскорбления.

Вот разительный и назидательный пример того, как пагубны для нас последствие необузданного гнева и ругательства над святыней, ибо все таковые люди, заблуждающееся сердцем, не войдут в покой Мой, говорить Господь (Пс. 94, 10, 11). Да, подумаем и мы невольно, под впечатлением того страшного потрясающего чудодейственного явления, которое может излиться и на всякого из нас за поношения икон святых. В самом деле, если после столь усиленных молитв, произнесенных иноками за преступника, и чистосердечного раскаяния самого грешника, дерзкая рука его, с неизгладимым признаком черноты, должна испытать грозный суд Господа на втором пришествии, то что же будет тем, которые, изрыгая дерзкие хулы на святейшие истины, ограничиваются лишь своим самообольщением и остаются нераскаянными до конца? Лучше бы им не родиться на свет, и лучше бы им, по слову апостола, не знать истины, нежели познававши, в гордости своей отвергнуть ее (2 Петр. 2, 21). Таковым уж великое горе будет; горе, ужаснее которого нети Ибо тогда они впадают в грех, который называется хулою на Духа Святого и который не отпустится им ни в сей век, ни в будущий (Лук. 12, 10).

А сколько таких чудес совершается, хотя бы в виде внутреннего голоса за или против известного деяния!.. Я понимаю неверующего: он ни во что не верует, и конец. Но что за странное явление — мы, верующие в Бога и Церковь, рвемся к святым местам с молениями о чудесной помощи, а рядом с этим явления того же Бога в чудесах, ежедневно совершающихся в каждом из нас, мы не признаем ни в чем—ни в обязанности, ни; в явлениях нашей жизни? Мы едим нашего ближнего каждый под разными соусами; и от той самой любви, в которой мы ближнего, требуем себе чудесных знамений милости Божией. И как XIX столетий назад слышатся опять теперь слова Христа: о, род неверный и лукавый, знамения (чуда) ищут!.. Увы, невольная ли это философия или грустный итог, подводимый жизнию, где, от избытка любви к себе не умеешь быть к себе строгим и от отсутствие ее к другим не умеешь быть к ним снисходительным...

Живо напомнилось мне еще одно не менее важное и нравоучительное, чудесное событие, происшедшее несколько лет тому назад пред той же чудотворной иконой Богоматери, которая и поныне носит на себе те же следы раны от истекающей крови и называется "Закланная". Один священник, прибывший на св. Гору для поклонения ее неоценимым святыням, лобызая икону, нечаянно ли, или, желая полюбопытствовать, коснулся раны этой Закланной Богородицы; но от такого прикосновения запекшаяся кровь осыпалась на священника и несчастный едва успел выйти за порог церковный, как рука Владычицы поразила его на смерть, и он тут же отдал дух свой дивному и непостижимому в судьбах своих Богу!

Разумеется, мы на этот раз отнесем такое проявление Творческой силы к тем посетителям Афона, которые, хотя и не отвергают почитания икон святых, но, по суемудрию своему, имеют дерзкую любознательность и недоверчивость к проявляющимся от них чудесам, и рука Провидения карает несчастных, — как это пред моими глазами произошло здесь с спутниками моими, ищущими мнимой старины, которых, подобно сему, невидимою силою страшным образом потрясло, когда они не поступали искренно и сердце их было полно лукавства при рассмотрении десницы мощей св. священномученика Власи. Но в общем, ежели принять во внимание наше небрежное обращение со святыней в храме Божием, не избежит и верующий той же участи священника. Мы охотно и сильно стремимся к вере и благодатным местам, чтобы что-либо себе испросить, а в то же время как мало, как страшно мало во имя той же виры мы слышим глас Господа, вещающего нам: место бо, на нем же ты стоиши, земля свята есть (Исх. Д, 5). В этом смысле знаменитый Афон, который с многочисленными обителями Богоматерь избрала Себе в жребий, также справедливо именуется святою горою, как и гора Хорив. Это особенно нужно помнить теперь, когда приближаются к такому святилищу, многие зловредным воззрением современного отрицания набрасывают на него тень неблоговоления и даже подозрения, не снявши обуви с ног своих, т. е. не отрешившись всего того, что может причинить вред нашему нравственному настроению.

Таким образом, много нравоучительного для всего человечества представляют эти чудодейственные события исходящие от руки гнева или милости Божией и совершающиеся пред святынею православной церкви; но из многого нам необходимо помнить следующее: всякий, приступающий к святейшим предметам с вирою и с не поддельным благоговением, получает живот и благословете, а приступающий небрежно и, особливо, с испытующим духом коварства получает смерть и проклятие. Так Сам Господь Бог говорит: засвидетельствую вам днесь небом и землею: живот и смерть дах пред лицем вашим, благословение и клятву: и избери живот, да живеши ты и семя твое (Второз. 30, 19, 11, 26 — 28; Сир. 15, 14—17). Оттого-то и раскрытый пред народами дух Царя-Пророка, призывая верующих благопочтительно преклонять колена пред святыней, да созерцают в ней своего Владыку живота, — учит, глаголюще: поклонитесь Господу во благолепии святыни. Возвестите во языцех славу Его, во всех людех чудеса Его (Пс. 95, 9, 3).

§ 29. Святогорское значение в древлецерковном иконохранилище

Неудивительно, что до сих пор так называемое религиозное движение в современном светском обществе выражается в результатах незначительных или даже менее того, — в явлениях прямо отрицательных, как, напр., наши сектанты, которые вообще не убеждаются доводами православных собеседников в необходимой потребности христианину иметь почитание святыни Господней; неудивительно также, что раскольнические толки отвергают все чудодейственные события, исходящие от новоблагодатных икон и мощей святых, — это воззрите стало почти уже обычным. Но то обстоятельство удивляет меня, что успех религиозного движения в современном обществе не обеспечивается еще одним религиозным интересом, а именно: есть в России не мало из христиан таких людей, которые не находят в писании ничего сказанного о производстве и почитании первыми христианами св. икон. В первенствующей церкви, говорят они, начиная от Христа и от времен апостольских, пятьсот лет не было икон; значит, и теперь их не должно иметь или производить.

Понятно, русский рационализм во всех его проявлениях осужден на одно из двух: или отвергать православное учение, как несогласное с требованиями разума, или искажать его — одно принимая, другое отвергая. Но разве таковые отрицатели не читали в священном писании Ветхого Завета о деланы херувимов, скинии, кивота и прочих образов, устроенных Моисеем, для почитания и хранение их Израилю в храме, по повелению Самого Бога (Исх. гл. 25; Числ. 17, 4; Вторз. 10, 1 — 5). А в новой благодати Христос древнюю церковь с изображениями назвал домом Божиим для молитвы всех народов (Мар. 11, 17; 1оан, 2, 17). Он же Сам изобразил на полотенце лицо Свое, как сияние славы и образ Ипостаси (Евр. 1, 3). Апостолы уже совсем оставили ветхозаконные обряды, а между тем одинаково уважали изображения, имевшиеся в ветхозаветной церкви и ходили туда на молитву (Деян. гл. 3). Да если бы в писании и не было упомянуто о сем, то нам достаточно одного предания из апостольских времен. Разве они не слышат Павла, который говорит: хвалю вас, братия, что вы все мое помните и преданное, мною держите так, как я преподал вам (1 Кор. 11, 2). И в той же главе в конце; прочее устрою, когда приду; а в другом месте апостол прямо завещаете: братье, будьте постоянны и сохраняйте предания, которым вы научены, или словом, или посланием нашим (2 Солун. 2, 15). Нам известно, что вирные христиане, во время лютого гонения, скрывались по дубравам, в горах, в вертепаx и пропастях земных (расселинах) от мучителей. А при таких случаях, если бы они и не имели икон, то не удивительно, потому что они не имели и церквей, укрываясь от преследований. Зато мирные страны и особенно Афон, как исконное убежище тружеников православия и преданий св. Церкви Апостольской во все тяжкие годины ее бедствий всегда был хранилищем святоотеческих преданий и заветов почитания св. изображений. В нем, как во многоценном архиве древностей, всегда хранилось богатое собрание св. икон, рукописей и актов, относящихся к первым столетиям. Здесь мы видим множество изображений ликов Божиих и святых, и узнаем древние о них свидетельства. О нерукотворенном образе Христа Бога нашего Евагрий говорит в книге четвертой, в главе 26-й, Метафраст — в житии Вел. Константина; Дамаскин — в истории об иконах. Об иконе Богородичной, изображенной св. ап. Лукою, говорит Метафраст в житии св. Луки, Никифор и проч., тоже и св. Дамаскин вспоминал об иконописании Луки, говоря: "посмотри на меня и на благовестника и апостола Луку, не пречистой ли Приснодевы Марии честную икону написал он и отправил к Фефилу" (см. Соборн. лист. 327-й обор.). Не маловажную также древность сами о себе, свидетельствуют и иконы: изображение св. апостолов Петра и Павла и крест-складень с малыми иконами, хранящийся в монастыре св. Павла; они поднесены были св. Сильвестром Великому Константину, — первое, как доказательство истинности желавшему принять виру Христову, а последний — по принятии уже им св. крещения, в благословение ему на предлежащий христианский подвиг. Там же обретается еще другое бесценное сокровище — крест, принадлежащий самому Великому Константину, о котором воспоминает и Метафраст в житии св. Сильвестра, 2-го января. Вот видите, сколько мы привели здесь свидетельств, что и в первые пятьсот лет были почитаемы и производимы св. иконы, а наши отрицатели ничего не находят в писании сказанного об них.

Так слабость и беззащитность их усиливаются отсутствием правильных способов и путей в искании истины. Весьма обычное явление, когда, желая ознакомиться с православною древностию ее учением об иконах, избирают себе в советники не друзей, а врагов ее, не сведущих специалистов, а дилетантов, не людей верующих, но подобных себе отрицателей, не членов Церкви, которой принадлежать украшение, как живая ее собственность, а людей ей чуждых. Мне кажется, на это же намекает им и апостол, когда говорить: Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый? Сие только хочу знать от вас: чрез дела ли закона вы получили Духа или чрез наставление в вере? Так вы несмысленны, что начав духом, теперь оканчиваете плотию? (Гал. 3, 1-3).

Но не одно знание св. Писания могло бы предохранить от всякого рода попыток к отрицанию церковных обрядностей и святынь ее. Стоит только посетителям Афонских пустынь и монастырей обратить зоркое внимание на все живописи и на стеноросписания их храмов (в науке художества обыкновенно называются „фресками"), то всякий может убедиться, что здесь, под покровом Царицы Небесной, в стороне от мирских сует, государственных треволнений и иноземных вторжений, сохранилось незыблемо это древнее боголепное украшение св. храмов, нашедшее себе мощь в иноческих подвигах и обильную ниву для художественного труда неустанным. иконописным воспроизведением принятых Восточною Церковью предметов веры и Богопочитания.

В Афонских храмах, начиная от спуда стен и до самого верха купола — все покрыто древнею росписью, идущею целыми лентиями или же отдельными тяблами и представляющею взору поразительное иконное богатство. Все путешественники удивляются этому несчетному числу древних изображений ликов святых. Все эти лики живо выделяются на голубом грунте; золото и драгоценные камни щедро выписаны на червленых, багряных, лазоревых и иных цвктов одеяниях, неукоснительно держась преданий великой византийской школы церковной росписи. Последнее подтверждается еще и всегда тождественным в святогорских храмах распорядком стенныхизображений. Так, например, в глаголемом (гречески) "нартэксе", т. е. притвор наружном, очам зрителя всегда предстоит картина страшного суда, объемлющая значительное поле стены и величественно строго и со всеми подробностями ужаса написанная. Рядом, св. воины Церкви, одетые в бранные доспехи и с обнаженным мечом в руках — стерегут врата храма, иные напоминая юношеским видом и благолепием древлегреческих эфебов, другие же строги и лицом угрожающие. Взамен этих изображений в некоторых храмах представлены росписью откровения Апокалипсиса, деяния соборов вселенских, или же двадесять четыре событий из жизни Богоматери.

Во внутреннем притворе всюду видим изображенными сказание из Ветхого Завета или же деяния св. мучеников, преподобных и проч. Пройдя в храм, находим прекрасное по иконному воспроизведению Успение Божией Матери, вокруг которого помещаются события из земной жизни Христа Спасителя, как-то: вход в Иерусалим, воскрешение Лазаря и т. под. В абсиде правого побочия встречаем деяния из времен юности Христовой, а левого — обыкновенно предоставлены изображениям страстей Его: крестного пропятия, снятия со креста, надгробного рыдания, положение во гроб, воскресения, почти всегда соединенного с изображением сошествие Господа во ад и изведения праотцев. В главной абсиде "корабля" воспроизведены притчи Господни и чудеса. В парусах среднего купола изображены четыре св. Евангелиста, а в самой купольной выси выделяется всегда на золотом поле Господь Вседержитель (по-гречески: Пантократор), под Ним же — в круговом лентии — символически изображен чин святые литургии. Ангелы в белых одеждах, в иерейских и диаконских облачениях, совершают фимиамные каждения пред священною Трапезою, покрытою сенью (киворионом), торжественно шествуют с Евангелием, возженными свечами, священным потиром и диском с Агнцем по чину "большого выхода"; херувимы же и серафимы, парящие в воздухе, совершают помахивания держимыми в руках рапидами. В иных храмах сие представляется в символическом образе: шествие ангелов с орудиями крестной смерти и страстей Христовых и несением ими же св. Плащаницы. Куда не кинем оком, повсюду в храме дышит древнею росписью святых и угодников Божиих — отцев и учителей Церкви.

Предстоящий алтарной части иконостас с местными и прочими по уставу кафолической Церкви иконами венчается Распятием, как и в российских храмах. Что же скажем о качестве всех этих изображений? На это нам отвечает беспристрастный святогорец: "не подобны быв живописи наших дней, говорит он, они не возлагают сердцам иных зрителей, чающих в них узрети обычную нынешней живописи земную лепоту. Нет, —не земная лепота была в помыслах иконописца древних дней, но красота духовная, величие небесное, строгость подвижническая. Их-то узрят чистые сердцем, како и цену дадут люди, мысленно удаляющиеся во времена отошедшие, в века древнего благочестия". Вот почему не только истинно-православные странники, но и благомыслящие путешественники иноверного Запада, особливо ученые пытатели древностей церковных — глубоко почитают и тщательно изучают сии св. памятники иконного сокровища, сохранившиеся от времен самых древних на св. Афонской горе.

Особливо восторгаются они ликами Богоматери, признавая, что ничего нет более возвышенного в изобразительном искусстве, как иконописное начертание Пречистой с Богомладенцем в византийской иконографии, начертание, совмещающее в одном и том же облике девственную непорочность и любовь материнскую, смирение и кротость ангельскую и величие небесной Владычицы. Во взорах Ее сие древнее искусство смогло в одно и тоже время выразить и радость ласкающей Свое Чадо Матери и грусть предчувствие грядущих Ей скорбей.

Те же черты видим и в других изображениях: возведешь ля взор на "Уснете Богоматери" или же на "Божественную литургии", в изображении того и другого образа смерти и страданий — уступает общему выражению светлости Божественного покоя и величие: Богоматерь покоится, но смерть не коснулась ни одной черты Ее лика; вот Пречистое Тело Господа и орудие страстей Его, — но Его возносят и Ему сопутствуют силы и воинства небесная, лики ангельские — и мысленное око благочестивого паломника созерцает тут и ужас смерти, и победу над нею грядущего Царя славы.

Обратимся ли к подвижническим помыслам древнего пустынника-иконописца, и тут мы видим тоже уклонение от земной греховной красоты и стремление к чистоте и кротости райской, помыслам небесным, созерцанию духовному. Воззрим ли на угодников Божиих, мучеников, святителей и т. под. Лики их строги, тела иссохли и удручены; одеяния просты, но углубимся проницательно во взоры очес их — и что же? Прочтем под внешней суровостью облика внутреннюю доброту, глубокое духовное созерцание или душевный восторг предвкушения благ небесных. И. все сие изложенное нами видим не только в писаниях святоотеческих, но и в художественном богоделании древних и современных Афонских иконописцев. Как же, спрашивается, возмогла сохраниться от веянийвремени таковая незыблемость иконного предания, тем более, что не одною рукою писались и пишутся священные изображения в столь многочисленных (около 1000) храмов св. Горы? Ответа сему находим в трудах благомыслящих ученых, посещавших в разное время св. Гору ради изучения в ней древнего православного иконописания и указавших, что причины твердости церковного предания в художественном благоделании заключаются как в незыблемом следовании обителей древним уставам иноческого жития, сохранившим духовный мир их от мирских веяний, так еще и в завещанных св. пустынниками-иконописцами их преемникам руководственных правилах иконного дела, утерянных почти всюду, и честь сохранения которых принадлежит единственно св. Афонской горе, ее дивным пустынникам и отшельникам.

Кстати заметить и то, что как древле, так и теперь в пустынных келлиях шествуют по стезям этих сохранившихся рукописных правил, наставляющих иноков св. Горы во всех случаях и потребностях священного иконописания, многие и наши русские безмолвники и самые строгие подвижники-иконописцы. Работу их можно встретить повсеместно в России, доставляемую чрез посредство богатых монастырей. Снабжая таким образом православный русский народ иконами искусного (древнего) Афонского письма я тем, по мере сил и возможности, стараясь удовлетворить религиозные чувства почитателей святыни Господней, эти трудолюбцы Афона заслуживают себе вечную память и присную благодарность от своих христолюбивых соотчичей, так как, благодаря их неусыпной деятельности и строгой иноческой ревности к древлевизанийским иконописным заветам, они тем сберегают в незыблемом достоинстве сей уцелевший драгоценнейший памятник древлеправославного художественного иконописания грядущему поколению, сохранение которого для православие есть без сомнения одна из многих величайших пустынных заслуг св. Горы.

И вот, на основаны письменных данных и личных наблюдений, позволяю себе, высказать убеждение, что лицам, жаждущим душеспасительных познаний священных церковных древностей вообще и памятников художественного дела в частности, неизбежно подобает почерпать из Афонского кладезя, сохранившего в чистоте иконописную струю от ныне печально иссыхающего на Востоке и некогда животекущего источника византийского художества. Особливо сие важно для нас, живущих среди русских отрицателей, священное искусство которых, как и сама Российская Церковь суть родные дщери Церкви греческой и ее благоукрашения, — по изъяснению св. псалмопевца: исповедание и красота пред Ним, святыня и великолепие во святом Его (Пс. 95, 6). Это и не может быть иначе, потому что православное благоукрашение церковное заключено не в одних внешних чертах Богочеловеческого вида Иисуса Христа, как понимают отрицатели Его святейшего изображения, но в Его речах, делах, в событиях Его жизни, как: страдание, смерть, воскресение и вознесение и, наконец, особенно в Его Личности, ибо Он — Свет, Истина, Путь и Живот, и Сияние славы Отчей, и Образ Ипостаси Его (Евр. 1, 3).

В заключение считаю нужным уяснить ту особенную важность,, что на Афоне, при поверке икон и прочей святыни, спутники мои — искатели мнимой старины заботливо всматривались во все чины к обряды афонских иноков, как в греческих обителях, так и в болгарских, молдаванских, грузинских и всюду видели одни и те же православные обряды, что и в русских монастырях и пустынных келлиях: служба у всех продолжительная, проскомидию совершают на пяти просфорах, молятся троеперстно, благословляют именословно и проч. Они также, как древние пустынники и. отшельники, твердо и непоколебимо хранят чистоту веры и божественных догматов, преданий св. апостолов и уставов св. отцев, целость и порядок церковных богослужений, отнюдь ничего не изменяя в чиноположениях своего устава, а равно ничего не заимствуя от иных вероисповеданий; храмы и тем более св. иконы сохранили свой древнейший археологический тип, библиотеки обителей наполнены книгами и рукописями с древнейших или по крайней мере, с византийских времен христианства, между которыми есть и дарственные грамоты греческих и русских царей и патриархов, писанных на пергаменте, и много других важных и святых достопримечательностей христианской древности и святыни было сокрыто на Афоне, как в сокровищнице, недоступной святотатственным замыслам врагов. И эту целость и драгоценность православие св. Горы Царица Небесная соблюдает видимо для всех! Ни нападения и притеснения латинян, во время крестовых походов, ни четырехвековое турецкое владычество не могли сокрушить сего древннго оплота, — сего ковчега святыни. Но наши ревнители древности, отрицатели новоблагодатных мест и обрядов Восточно-кафолической Церкви, служащие будто бы разуму, все это упускают из виду и — мнящие себя мудры быти делаются совершенно безумны (Римл. 1, 22).

Правда, эти люди, сбившись с пути разума, находятся, по словам Премудрого, в собрании мертвецов (—21, 16), без всякой веры и совести. Самое стремление раскольников на Афон было, по-видимому, не для искренних познаний или изысканий правил веры древнего благочестия, а для того, чтобы встретить тут Божественную Мудрость в Распятом за нас Христе пытливым взором мертвого, холодного рассудка — и при встрече с православны миссионером, проповедовать противное истине. Воистину, на этот раз и именно эта безрассудность самодовольного и самообольщенного раскольнического толка есть безумие пред Богом, как написано в слове Божием (1 Кор. 3, 19) (да и пред здравым смыслом). Бессмысленность требования их по отношению к церкви раз навсегда с непререкаемою ясностью отмечена еще апостолом Павлом в послании к образованному коринфскому обществу. Кому неизвестно это обличение лжи, поучительное для нынешнего времени так же, как и для древнего? (1 Кор. 1, 17—24). И этот известный слой в русском быту, который застрял в России вследствие тьмы умственной, слишком еще далек от должного усвоение Христовой теплоты — простой и чистой религии православной; и ждать от него скорого усвоения правды Божией, святой и чистой веры православной, во всей ее простоте, — все равно, что ожидать на следующий год . хорошего урожая от смени испорченного в житнице, брошенного на сухую каменистую землю. И оно понятно, почему обряды и формы всякой религии находятся на поверхности: их сразу видят, скоро заучивают и легко перенимают люди, неспособные, по малоразвитости своей, проникнуть в самую суть истины.

Но приступите к Нему и просептитеся и лица ваша не постыдятся! (Пс. 33, 6). На Афоне та же святыня и древлевизантийские иконы, как было и в первенствующей Церкви; та же благодать и благочестие, какое было и у древних христиан; тт. же обряды, догматы и уставы богослужения, каковые были и до Никона, патриарха московского; та же заповедь Владычицы, благоволившей определить Свой жребий единственно для православных иноков мужеского пола и, наконец, то же заступление, охранение и покровительство Ее, как Вышей, Игуменьи над Афоном, каковое было и при возникновении сего уголка. Крепкая вера и строгая жизнь прославили в нем многих подвижников. Каждый монастырь, каждая малая обитель иди, что тоже, пустынная келлия и скит имеют у себя чудотворные иконы, часть Животворящего Древа креста Господня и части святых мощей апостолов, пророков, мучеников, подвижников, преподобных, учителей, святителей и праведников, как здесь, в святогорских вертепах подвизающихся, так и живших и трудившихся в иных странах Востока. Есть предание, что Афон до скончания века пребудет хранилищем сей святыни и достоянием православных иноков.
источник материала