О жизни и подвигах схимонахини Евфросинии (Мезеновой)
31 мая 1952 года, в селе Маминском можно было видеть необыкновенную картину. На бывшем приходском кладбище толпилось так много людей, как бывает, когда провожают в последний путь кого-то очень любимого. И в самом деле – провожали почитаемую уральскую подвижницу, схимонахиню Евфросинию, в народе – просто Аннушку. Однако не в последний путь, а на новое сельское кладбище.
Когда власти решили застроить приходской погост, верующие заволновались: «А как же Аннушкина могила?» – и стали добиваться разрешения перезахоронить останки. Разрешение было получено – с тем, конечно, чтобы все было втайне. Но какое там «втайне»! Люди, узнав о событии, бежали на кладбище, страдающие от болезней ложились на дороге, чтобы над ними пронесли гроб с останками. Кто-то пытался оторвать от гроба кусочек марлевой рюшки, взять домой как святыню. Но марля не отрывалась – за тридцать пять лет она нисколько не истлела…
«У тебя дома монастырь»
Схимонахиня Евфросиния, в миру Анна Ивановна Мезенова, родилась 7 сентября 1879 года в деревне Шиловой Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Когда девочке было четыре года, от чахотки скончался ее отец, а вскоре умерла и сестра. У матери, кроме Аннушки, остался еще семилетний сын Яков. Поднять детей без мужа ей было, конечно, нелегко: даже прокормить, одеть–обуть, – но она, тем не менее, позаботилась, чтобы Яков и Анна получили начальное образование, научились читать и писать. Поэтому Аннушка уже в детстве сама могла читать жития святых и духовные книги, и ее юный ум глубоко впитывал Небесную мудрость, которой она потом будет щедро делиться с людьми.
Будучи еще в раннем возрасте, Аннушка отпросилась у матери в Киев на богомолье. Присутствие на монастырских богослужениях, поклонение великим святыням, общение с духовно опытными старцами – все это произвело на нее неизгладимое впечатления. «Буду монахиней», – решила она и стала обходить женские обители с намерением поселиться в одном из них. Но в какой бы монастырь она ни просилась, к кому бы ни обращалась – везде давали ей один ответ: «Возвращайся домой, у тебя дома монастырь». Анна плакала и молилась: «Матерь Божия, ну какой же мне дома монастырь?».
Наконец подумала: «А может быть, «дома» – это в Екатеринбурге?» – и пошла из Киева обратно. Настоятельница Екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря игумения Магдалина (Досманова) встретила ее ласково, но сказала те же слова, что и киевские игумении: «У тебя дома монастырь». Аннушка, потеряв последнюю надежду, заплакала навзрыд: «У меня дома брат женатый, с ребенком. Какой же это монастырь?!». Однако матушка мягко повторила свое благословение.
Всю дорогу домой Аннушка проплакала. А когда пришла, то узнала, что ее брат скончался, ребенок его тоже умер, жена ушла. Анна с матерью стали жить вдвоем, скромно, в трудах и молитве – как две монахини.
Подвиги и искушения
Как-то Аннушка услышала о том, что на Белой горе есть духовно опытный подвижник – настоятель Свято-Николаевского мужского монастыря отец Варлаам (Коноплев), и попросила мать отпустить ее туда на несколько дней. К отцу Варлааму тогда шли и ехали со всего Урала и Зауралья, по пословице: «Кто от славы бежит, за тем она сама гонится». Отец Варлаам принял Аннушку под свое духовное окормление и преподал ей необходимые советы относительно умного делания, борьбы со страстями, внешнего и внутреннего образа жизни.
Возвратившись из паломничества, Аннушка с благословения отца Варлаама еще более устрожила свою жизнь. Ела теперь только хлеб с водой и овсянку один раз в день после захода солнца. А через некоторое время приняла на себя сугубый пост: после вечернего правила перестала пить даже воду. Время от времени она ходила в Белогорский монастырь – ради общения со своим духовником. В одну из таких встреч отец Варлаам постриг ее в монашество, дав имя Анастасия.
Постриг, скорее всего, был тайным: тогда в Российской империи запрещалось постригать девиц до сорока лет, поэтому нередки были именно тайные постриги. Вернувшись в деревню, монахиня Анастасия никому не сказала о своем постриге, и все звали ее по-прежнему – Аннушкой. В церковь она ходила в мирской одежде, но дома на молитву вставала в полном монашеском облачении.
Она очень любила храм и посещала все церковные богослужения, в любую погоду пять верст шла пешком до села Маминского. Проезжавшие сельчане предлагали ее подвезти, но он всегда отказывалась, кротко говоря: «Поезжайте с Богом, а я так дойду».
Чем более преуспевала подвижница, тем сильнее возрастала жестокость искушений. Однажды она зимой шла по льду через реку. Вдруг появились бесы, схватили ее и потащили к проруби. Аннушка стала горячо молиться: «Отче наш, Иже еси на Небесех…». На словах «Да будет воля Твоя» бесы исчезли.
«Спешите в горний Иерусалим»
Ревность Аннушки к духовной жизни, молитве и чтению творений святых отцов, полное самоотвержение и послушание своему наставнику способствовали тому, что она уже в юном возрасте стяжала дар духовного руководства. Она была еще совсем молода, когда отец Варлаам благословил ее принимать людей для духовного наставления. Молва об Аннушке быстро распространилась не только в уезде, но и по всей губернии. Порой желающих услышать ее слово приходило так много, что они занимали всю большую поляну за домом Аннушки. Она выходила с книгой, что-нибудь читала из нее вслух. Потом выслушивала вопросы, отвечала. Многим она подала надежду, многих утешила, уберегла от греха. В благодарность люди приносили различные продукты, вещи, но она ничего не брала.
Вскоре у нее появились и духовные чада – ее «крестники» и «крестницы», как она называла всех, кого духовно опекала. «Крестниц» Аннушка еще называла ласково пташечками, говоря, когда они приходили к ней: «Пташечки мои прилетели! Пташечки дорогие прилетели!». Большинство своих чад она, укрепив в вере и наставив в духовной жизни, благословляла поступать в монастыри: в Каслинский Казанско-Богородицкий, Екатеринбургский Ново-Тихвинский и другие. Готовясь к поступлению в обитель, девушки получали от Аннушки напутствие: «Спешите в горний Иерусалим. Все терпите. Я-то умру, а вам много потерпеть придется».
Принимала она столь многих, что в конце концов стала падать в обморок от изнеможения. Необходим был совет духовного отца: сократить ли прием, или все оставить, как прежде, не думая о себе. Сама из деревни она уже не выезжала, поэтому передала свой вопрос с крестницей, поехавшей на Белую гору. Отец Варлаам, подумав, сказал: «Пусть даже умрет на послушании, но не оставляет его». Когда эти слова передали Аннушке, она вздохнула с облегчением и сказала: «Как хорошо, что батюшка меня не пожалел! Слава Богу!». У нее было истинно монашеское послушание – «до смерти».
«Как такое терпеть?!»
Древние отцы говорили: «Учи только тому, что сам знаешь на опыте». Аннушка так и поступала. Все, чему она учила, она пережила сама. Поэтому ее слова о терпении, смирении, прощении врагов, любви и снисхождении воспринимались не как сухие отвлеченные истины, а как насущно необходимые советы. Евангелие становилось для ее чад руководством в жизни, они учились исполнять его самим делом. Иногда это было подвигом, о котором даже слышать страшно: кажется, человеку такое не понести. Но Аннушка настаивала, что в любом случае надо поступать по Евангелию, – и Господь, по ее молитвам, укреплял человека, давал ему силы совершить, как ему казалось, невозможное.
Вот одна из многочисленных историй. Началось все с распространенной семейной драмы: муж начал изменять жене. Те, кому знакома эта ситуация, могут представить, скольких страданий стоило это женщине. А когда муж привел свою «возлюбленную» домой, да еще с ребенком, жена просто обезумела от горя. Ночью она выгребла из печки в таз золу с горящими угольями и собралась высыпать на спящего мужа и его сожительницу. Но как только она повернулась от печки, как вдруг руки у нее сами собой разжались, и таз опрокинулся; от грохота все проснулись.
На другую ночь она хотела убить своих оскорбителей топором, однако не смогла его найти. Утром она пришла к Аннушке и услышала: «Ты подумай: их убьешь – тебя в тюрьму посадят, двое детей сиротами останутся. Нет, лучше укрепись и терпи». Измученная женщина зарыдала: «Да как же терпеть, Аннушка? Как такое терпеть?!» – «А вот как. Ты на полати своего ребенка берешь? Вот и чужого бери. Еду сваришь – их зови. И так себе венец заработаешь, а не тюрьму».
Вспоминая потом, как близка она была к тяжкому греху и как спасали ее наставления Аннушки, эта женщина рассказывала знакомым, что какое-то чудесное преображение происходило с ней за те минуты, что она была у Аннушки. «К ней иду – света не вижу от злого горя, а иду обратно – так люблю всех, что и обидчиков своих целовать была готова».
Зная, что терпение делает душу мужественной и крепкой, Аннушка часто учила тому, чтобы переносить все напасти с благодарением. «Увещаваю вас, духовные мои чада, любите Господа всем сердцем и душою, любите Пречистую Матерь, любите и скорби, Ими же посылаемы будут вам», – писала она своим крестницам в одном из писем.
«Без Царя и я на земле жить не буду»
Постепенно духовные чада Аннушки стали замечать проявлявшийся в ней дар прозорливости.
Одному зажиточному селянину, Димитрию Засыпкину, Аннушка как-то сказала: «Хороший ты хозяин. А ведь настанут времена, когда у тебя все добро отберут: и дом, и скотину, и амбар». Тот не поверил и сказал жене: «Аннушка-то неладное что-то стала говорить! Да разве я кого подпущу к своему добру? Я же хозяин!». Предсказание это казалось тогда просто невероятным – но после революции сбылось полностью: имущество у Засыпкиных все отобрали, а самих их выселили.
Задолго до революции Аннушка говорила: «Настанет такое время, когда Царя у нас не будет, но Государю нашему уготован венец». Ее спросили: «Как это – уготован? На нем ведь и так венец?». Она ответила: «Я не про этот. Ему на Небе венец приготовлен. А без Царя и я на земле жить не буду».
Из жизни подвижницы известен такой поразительный эпизод. Как-то одной женщине из села Сосновского, Прасковье, очень захотелось побывать у Аннушки. Оставив своего двухмесячного ребенка с мужем, она побежала в Шилову (от Сосновского до Шиловой больше пятнадцати километров), задерживаться не собиралась. Аннушка поговорила с ней, но сразу не отпустила, попросила помыть окна. Прасковья послушалась, вымыла. А она снова ее не отпустила: «Теперь чаю попей». После чая Аннушка сказала: «А теперь я из книги почитаю, послушай».
Прасковья и здесь не возразила. Тут сделался сильный шум – и в келье Аннушки вдруг явился ангел. Прасковья словно онемела, Аннушка же ласково сказала: «Не убойся, а умолчи. Ступай с Богом, а я молиться буду». Та, не чувствуя ног, вышла. Дома все оказалось благополучно, ребенок мирно спал, хотя раньше к этому времени он всегда уже просыпался. Об увиденном Прасковья никому не говорила и рассказала только после кончины Аннушки.
«Надеюсь на милость Господа Бога»
Земная жизнь Аннушки продолжалась недолго. Суровые телесные подвиги, самоотверженное служение ближним, скорбь от предчувствия надвигавшейся на Россию беды скоро подорвали ее телесные силы – у нее открылся туберкулез. Ей было открыто, что она уже не оправится. При случае она просто сказала об этом матери: «Ты меня схоронишь, а сама еще десять лет поживешь. Тебе еще надо поплакать». Перед смертью тайная монахиня Анастасия была, также тайно, пострижена одним из иеромонахов Белогорского монастыря в великий ангельский образ и нареклась именем Евфросиния. Документальным свидетельством этого пострига является надпись на одной из фотографий Аннушки, сделанная ею самой: «от крестненькой схимонахини Евфросинии».
В прощальном письме к духовным чадам схимонахиня Евфросиния писала: «По делам я достойна вечной муки, но все же надеюсь на милость Господа Бога нашего Иисуса Христа и на Его Пречистую Матерь. Жила я весьма беспечно и нерадиво, потому и горе мне, горе... Владычица, Пресвятая Богородица, Надежда наша непосрамленная! Ужели Ты меня оставишь? О, нет и нет! Никогда, кто бы к Тебе с верою притекал и ни с чем отходил!»
Смерти Аннушка ожидала со смирением и христианским мужеством: перед кончиной сама оделась в монашеское, исповедовалась, причастилась. Скончалась 12 октября 1917 года. Отпевал ее священник Константин Мавровский в Михаило-Архангельском соборе села Маминского. Незадолго до отпевания по деревне прошел слух, будто тело Аннушки увезли на Белую гору, а в гроб подложили бревно. Об этом услышал и священник и смутился. Когда, перед отпеванием, гроб привезли в церковь, он решил сам убедиться, есть ли в нем тело усопшей. Приоткрыл покров и вдруг задрожал и замигал, из глаз потекли слезы. После похорон батюшка сорок дней служил панихиды на могиле Аннушки. Никому не известно, что же его тогда так поразило. Несмотря на просьбы, отец Константин никогда об этом не рассказывал. Когда гроб опускали в могилу, многие ощущали благоухание.
Годы шли, но о подвижнице и молитвеннице Аннушке не забывали. Слова, которые она написала в своем духовном завещании: «Я ожидать вас всех буду» – люди восприняли как Аннушкино обещание всегда молиться за всех нас. Ее молитвенной помощи стали просить уже и те, кто не встречался с ней при жизни.
Верующие особенно почитают день кончины схимонахини Евфросинии (25 октября) и день перезахоронения ее останков (31 мая). В эти дни в Михаило-Архангельском храме села Маминского совершаются богослужения, после которых служатся панихиды на ее могиле.
источник материала
