ЗАМѢТКИ О ГОЛОВНОМЪ УБОРѢ ДУХОВЕНСТВА.

Скуфья и камилавка (Историческая замѣтка).

Въ числѣ наградъ, жалуемыхъ бѣлому духовенству, значатся скуфья и камилавка. Какъ имѣющимъ эти отличія, такъ равно и ожидающимъ ихъ не безполезно будетъ ознакомиться съ исторіей этихъ наградъ.

Скуфья, по гречески скуфія, означаетъ головной уборъ, своею формою, внѣшнимъ видомъ, напоминающій чашку (чашу), либо корабликъ{1}. Конечно современная, высокая и складная скуфья мало напоминаетъ чашу или чашку, но это однако не означаетъ того, что скуфья всегда имѣла такую форму и не напоминала въ древности чашку. Наоборотъ, можно съ увѣренностью сказать, что древняя не только греческая, но даже и русская скуфья имѣла другую форму и дѣйствительно нѣсколько напоминала или была похожа на упомянутый хозяйственный приборъ. Въ объясненіе этого явленія нужно припомнить, что – скуфья считалась необходимой принадлежностью духовнаго сана, ее должны были имѣть всѣ священники и носить въ богослужебное время. Какъ постоянная и необходимая принадлежность священника, скуфья естественно не могла быть той формы, какую имѣетъ теперь. Это была небольшая шапочка, закрывавшая только выстрижку священника.

Первоначальное употребленіе ея восходитъ къ столь же отдаленнымъ временамъ, какъ и обычай духовенства стричь волосы. Первое упоминаніе о скуфьѣ греческаго духовенства мы находимъ въ сочиненіи Алкуина – Де дивинисъ оффисіисъ, относящемся къ началу девятаго вѣка. Если считать это сочиненіе подложнымъ, какъ думаютъ нѣкоторые ученые, то все-таки имѣются древнія свидѣтельства. Въ греческомъ Евхологіонѣ Гоара снято изображеніе Константинопольскаго патр. Іоанна Векка (1275 г.) и съ нимъ вмѣстѣ священника въ скуфьѣ. По поводу этого головного убора священникъ Гоаръ замѣчаетъ, что «это небольшая шапочка, плотію прилегающая къ головѣ, въ ней священникъ служитъ начало литургіи»{2}. Съ такимъ головнымъ уборомъ греческое духовенство оставалось до конца ХV и начало XVI вѣка, когда къ скуфьѣ присоединилось другое украшеніе священниковъ – камилавка. Симеонъ Солунскій, упоминавшій объ одеждахъ греческаго духовенства, между прочимъ говоритъ и о головномъ уборѣ священниковъ, но называетъ его уже не скуфьею, а скіадіономъ. Скіадіонъ же, по объясненію ученыхъ и по снимкамъ его на византійскихъ монетахъ, означаетъ греческую камилавку. Симеонъ Солунскій упоминаетъ даже, что иматій и скіадіонъ носили прежде только императоры и высшіе сановники при дворѣ, а духовенству пожалованы по милости одного императора{3}. Къ сожалѣнію, онъ не указываетъ, какимъ императоромъ и въ какое время даны камилавка и иматій греческому духовенству. Въ данномъ случаѣ для насъ послѣднее не особенно, пожалуй, и важно, такъ какъ намъ важнѣе опредѣлить время появленія этихъ уборовъ на Руси.

По примѣру и образцу греческаго духовенства, явившагося на Русь при крещеніи, стало украшать себя и русское духовенство. Объ употребленіи скуфьи русскимъ духовенствомъ сохранились многочисленныя свидѣтельства. Наиболѣе интересныя и подробныя свѣдѣнія о головномъ уборѣ русскаго духовенства даютъ записки иностранцевъ, побывавшихъ въ Россіи. Такъ, польскій историкъ, современникъ Грознаго, Гваньини, описывая, какъ можно отличить русскаго священника отъ остальныхъ людей, въ числѣ прочихъ внѣшнихъ примѣтъ, указываетъ на скуфью – черную, круглую шапочку, которою прикрываютъ остриженное на головѣ мѣсто. Олеарій Голштинскій, извѣстный ученый, путешествовавшій по Россіи въ царствованіе Михаила Ѳеодоровича, въ своемъ описаніи Россіи о священникахъ между прочимъ пишетъ слѣдующее: «при посвященіи (во священника) постригаются (посвящаемому) на макушкѣ волосы и возлагается на голову суконная шапочка, называемая скуфьею, плотно лежащая на подстриженномъ мѣстѣ головы, прямо на кожѣ, какъ наши ермолки, около которой остальные длинные волосы распущенные ниспадаютъ по плечамъ какъ у женщинъ. Шапочку эту попы никогда днемъ не снимаютъ, развѣ только для того, чтобы снова подстричь выросшіе на головѣ волосы: это какъ бы священная принадлежность и имѣетъ великое значеніе. Если кто ударитъ попа и при этомъ попадетъ по шапочкѣ, то подвергается большому взысканію и долженъ заплатить попу безчестіе»{4}. Въ XVII вѣкѣ скуфья дѣйствительно у насъ разсматривалась какъ вещь священная, имѣющая таинственное знаменованіе, что видно изъ спеціальныхъ статей о скуфьѣ. Такъ, въ спискѣ статьи о скуфьѣ Синодальной библіотеки за № 559 говорится: «скуфья есть на главѣ іерею вмѣсто златаго плата, юже ношаше на главѣ свой первый архіерей Ааронъ. Четверосоставлена, яже суть четыре евангелиста, и яко подобаетъ іерею украшатися четырьмя заповѣдьми евангельскими а) правдою, б) мужествомъ, в) мудростью, г) цѣломудріемъ. Обложена же скуфья торочкомъ, а іерею достоитъ быти окружену любовью, понежъ великій архіерей есть Христосъ Богъ нашъ, иже любве ради распятся. Тако подобаетъ іерею за дѣти своя духовныя душу свою положити, ежъ постомъ и бдѣніемъ молитися о себѣ и о людяхъ. Имать же скуфья три строки, ежъ есть во имя пресвятыя Троицы, и паки достоитъ іерею отгнати отъ себѣ три великія страсти: а) словесное, б) яростное, в) похотное, и притяжати три великія добродѣтели: молчаніе, безгнѣвіе, и отъ похоти воздержаніе»{5}. Въ сочиненіяхъ извѣстныхъ расколоучителей: протопопа Аввакума, Ивана Неронова и Никиты Пустосвята также не разъ упоминается о скуфьѣ. Такъ, протопопъ Аввакумъ въ своемъ житіи обвиняетъ патр. Никона въ томъ, что онъ (Никонъ) снялъ съ протопопа Ивана Неронова скуфью, чѣмъ осрамилъ его священство. Даже въ указѣ патріаршаго Правленія 1703 года предписывается московскимъ священникамъ непремѣнно носить въ крестныхъ ходахъ четки и скуфьи: «да тебѣ жъ старостѣ поповскому (т. е. благочинному) сказать имъ попомъ и діакономъ Преосвященнаго Митрополита повелѣніе, чтобъ они ходили въ одеждахъ іерейскихъ длинныя и на главахъ носили скуфьи и въ рукахъ держали безпрестанно лѣствицы (т. е. лѣстовки, четки), творя молитву тайную во устѣхъ своихъ непрестанно, а пустотныхъ бы и смѣхотворныхъ рѣчей никогда отъ устъ ихъ не исходило, чтобъ всегда были въ благомышленіи: яко молитва въ чистой совѣсти, яко кадило благовонное»{6}. Не желая утруждать читателя подобными выписками изъ древнихъ актовъ и памятниковъ, а ихъ можно было бы привести гораздо болѣе, думаемъ, что достаточно приведенныхъ для подтвержденія нашихъ словъ объ употребленіи скуфьи нашимъ духовенствомъ съ самыхъ древнихъ временъ; но считаемъ не лишнимъ сдѣлать нѣкоторые выводы изъ приведенныхъ иностранныхъ и русскихъ свидѣтельствъ. Итакъ, до конца XVII вѣка скуфья была единственнымъ и обязательнымъ для всѣхъ священнослужителей (не только священниковъ, но и діаконовъ) головнымъ уборомъ, въ которомъ они должны были ходить въ богослужебное и небогослужебное время. Она приготовлялась изъ чернаго сукна, имѣла по краямъ оторочку съ тремя строками и представляла собою небольшую шапочку, прикрывавшую выстрижку священника. Скуфьи возлагались на священниковъ и діаконовъ епископомъ при посвященіи, что видно изъ постановленія Большаго Московскаго собора 1667 года: «сіи скуфьи подаются отъ архіерея священникамъ и діакономъ по хиротоніи и по совершеніи божественныя литургіи и въ церкви, благословившу прежде архіерею; и цѣловавъ руку архіерееву, священникъ или діаконъ пріемлетъ и положитъ на главѣ своей, и носитъ, яко же выше писано»{7}. Наградой бѣлому духовенству скуфья сдѣлалась только въ концѣ 18-го вѣка (въ 1798 г. 18 декабря) по указу императора Павла 1-го, въ которомъ въ числѣ прочихъ особливыхъ почестей за отличныя заслуги велѣно Свят. Синоду представлять священниковъ къ фіолетовой скуфьѣ{8}. Съ 1881 года по 1890 г. награжденіе скуфьею производилось Свят. Синодомъ, а съ 13 марта 1890 года это право предоставлено епархіальному архіерею.

Что касается камилавки, то относительно происхожденія и употребленія ея многое уже извѣстно изъ того, что сказано о скуфьѣ. Слово камилавка должно производить отъ греческихъ словъ: камилосъ (верблюдъ) и авхи ( шея), такъ что слово камилавка будетъ означать тоже шапку, сваляную изъ верблюжей шерсти или волосъ, взятыхъ съ шеи или гривы верблюда{9}. Такое названіе этого головного убора священника объясняется тѣмъ, что на востокѣ какъ въ древности, такъ и теперь камилавка всегда приготовлялась изъ шерстяной матеріи, такъ называемаго камлота или мериноса, матеріи, приготовляемой изъ шерсти или волоса, взятой изъ верблюжьей шеи или гривы, какъ единственнаго мѣста у верблюда, гдѣ шерсть у него не вытирается.

Бархатъ для камилавокъ на востокѣ совершенно не употребляется. Форма камилавокъ, употребляемыхъ въ Константинополѣ, Смирнѣ, Іерусалимѣ, Вифлеемѣ и др. мѣстахъ, такая же, что и у насъ. Разница лишь въ томъ, что восточныя камилавки дѣлаются съ перехватомъ подъ самой вершиной цилиндрической ея формы, такъ что то, что выше перехвата, представляется какъ бы особою тарелочкой, наложенной на камилавку. Начало употребленія камилавокъ на востокѣ относится, какъ сказано уже было нами, къ концу XV вѣка, о чемъ говоритъ Симеонъ Солунскій. Только онъ называетъ головной уборъ священника не камилавкою, а скіадіономъ. Но что здѣсь разумѣется греческая камилавка, это не подлежитъ уже сомнѣнію и объ этомъ мы уже упоминали.

На Руси камилавка впервые появляется во времена патр. Никона. Въ это время, какъ извѣстно, къ намъ пожаловали многіе греческіе іерархи и они то, по всей вѣроятности, дали мысль патр. Никону нарядить русское духовенство въ камилавки, по образцу грековъ. Какъ отнеслось къ этому нововведенію наше духовенство, видно изъ словъ Суздальскаго попа Никиты Пустосвята: «овіи священницы и діакони ходятъ по отцы преданному Словенскому извычаю, якоже издревле отъ святителей Христовыхъ пріяша однорядкахъ и скуфьяхъ, иніи жъ, развратившеся отъ Никоницкаго нововводнаго ученія, ходятъ по инозещжи въ Ляцкихъ рясахъ и въ Римскихъ калпашныхъ камилавкахъ»{10}. Слова челобитной Никиты Пустосвята нельзя считать только личнымъ мнѣніемъ его, но надо думать, что большинство русскаго духовенства дѣйствительно было недовольно этимъ нововведеніемъ. Въ виду такого отношенія къ камилавкамъ Большой Московскій соборъ 1667 года не предписываетъ обязательно носить камилавки священникамъ, а разсуждаетъ такъ: «аще же кто отъ священниковъ и діаконовъ восхощетъ, говоритъ онъ, носити шапки, якоже носятъ нашея страны священники и діаконы, не возбраняемъ, но и соизволяемъ, и благословляемъ»{11}. Что камилавка долгое время у насъ не пользовалась популярностью, подтвержденіе тому отчасти можно находить въ томъ фактѣ, что Великій Преобразователь Россіи чрезъ своего ревностнаго сотрудника митрополита Стефана Яворскаго напоминалъ русскому духовенству носить скуфью, а не камилавку, какъ головное украшеніе. Но время – самый лучшій цѣлитель всякихъ недуговъ. И то, что въ древности казалось непріятнымъ, то теперь для многихъ стало весьма желательнымъ. Наградой камилавка сдѣлалась одновременно съ скуфьею, въ силу того же, упомянутаго нами, указа Императора Павла 1-го. Съ 1881 года камилавка, какъ отличіе, жалуется духовенству Св. Синодомъ{12}.

Такова несложная, но не лишенная интереса, исторія скуфьи и камилавки, современныхъ наградъ бѣлому духовенству.

Свящ. П. Невскій.

«Тульскія Епархіальныя Вѣдомости». 1916. № 31-32. Ч. Неофф. С. 369-374.

{1} Относительно производства слова см. Христ. чтеніе 1892 г. Февр.-Мартъ стр. 475-479. Намъ кажется, что авторъ этой замѣтки болѣе правъ, чѣмъ Новоструевъ, Петровъ и др. Отсюда полагаемъ, что и слово скуфья слѣдуетъ писать чрезъ «ф», а не «ѳ».

{2} Тамъ-же, стр. 278.

{3} Душепол. чтеніе 1867 г. ч. III, стр. 276.

{4} Голубинскій – Ист. р. ц. т. 1, ч. 1, стр. 581.

{5} Душ. чт. 1867 г. ч. III, стр. 280.

{6} Тамъ-же, стр. 286.

{7} Рук. для сел. паст. 1902. № 9, стр. 249.

{8} Было даже два разряда скуфей – фіолетовая и зеленая, изъ коихъ первая считалась высшей, а вторая – низшей.

{9} См. Христ. чт. 1892 г. Февр.-Мартъ. стр. 478.

{10} Дмитріевскій – Рук. для сел. паст. 1902 г. № 9. стр. 250.

{11} Душ. чт. 1867 г., стр. 285.

{12} По опред. Свят. Синода с. г. камплавка отнесена къ числу епарх. наградъ.

※ ※ ※

Когда во время службы снимать камилавку?

Въ разрѣшеніе вопроса – въ какое время протоіереи и священники, имѣющіе камилавки и скуфьи, должны снимать ихъ при совершеніи богослуженій – выписываемъ изъ книги священ. К. Никольскаго, изд. второе 1865 г., подъ заглавіемъ «Пособіе къ изученію устава богослуженія прав. церкви» слѣдующее: Тѵпиконъ вообще предписываетъ (въ главѣ 29-й) стоять «откровенными главами» всѣмъ, носящимъ камилавки, клобуки и т. и. Такъ:

А. На литургіи: 1) «на входѣ» маломъ (Тѵп. гл. 29), Архіерей въ то время бываетъ въ митрѣ; 2) «на слышаніи св. Евангелія» (Тѵп. гл. 29). Въ чиновникѣ сказано: «Во святое Евангеліе Архіерей шапки не отлагаетъ, токмо отлагаютъ Архимандриты» (Чиновн. лит. св. Іоан. Злат.); 3) «на херувимской пѣсни великаго входа» (Тѵп. гл. 29), когда и Архіерей бываетъ безъ митры (Чинов.); 4) «на словеса Христовы» (т. е. «пріимите, ядите»), когда и у Архіерея нѣтъ митры, и на «Достойно», и на «Отче нашъ», въ которое время Архіерей бываетъ въ митрѣ (Тѵп. гл. 29. Чиновн. лит. св. Іоан. Злат.); 5) «во явленіи святыхъ таинъ» (Тѵп. гл. 29), когда Архіерей бываетъ въ митрѣ.

Б. На вечернѣ: 1) при чтеніи свѣтильничныхъ молитвъ (Служеб. Тѵп. гл. 2 и др.); 2) при входѣ (Тѵп. гл. 29).

В. На утрени; при чтеніи утреннихъ молитвъ (Служ. Тѵп. гл. 2 и др.). Сверхъ сего, всѣмъ носящимъ камилавки и скуѳьи вообще предписывается, чтобы они, когда входятъ въ алтарь и приступаютъ къ престолу, и выходятъ на амвонъ предъ царскія двери, для произнесенія ектеній, творили бы поклонъ, главу открывъ.

Во алтарь входя, всегда прежде главу открывъ, и поклоненіе сотворивъ вниди и, къ божественному престолу приступивъ, нижайшее сотвори поклоненіе (Служеб. Извѣст. Учит.).

Егда ектенію предъ святыми царскими вратами глаголеши, всегда первѣе, благоговѣйно главу открывъ поклонися, и тогда начинай, такожде скончавъ поклонися, и отыди. Симъ же образомъ, и егда приключается мимо святыхъ царскихъ дверей идти, никогда же мимо иди не поклонився. (Служебн. Извѣст. Учительн.).

Іерей, совершающій проскомидію, долженъ быть съ открытою головою, безъ скуѳьи или камилавки.

«Литовскія Епархіальныя Вѣдомости». 1875. № 19. Отд. Неофф. С. 166.

※ ※ ※

Когда и когда надѣвать и снимать камилавки и скуфьи при богослуженіи?

Въ церковномъ Уставѣ нашемъ, въ особенной статьѣ подъ наименованіемъ: «Объ откровеніи главъ» во время богослуженія, между прочимъ значится: «надобно знать, что на литургіи открываемъ свои главы: на входѣ и на слушаніи Евангелія, и на Херувимской пѣсни великаго входа и при произиесеніи словъ Христовыхъ: «Пріимите и ядите», и на «Достойно есть, и на «Отче нашъ», и при появленіи св. Таинъ въ концѣ обѣдни, и на входѣ на вечерни» (Уст. гл. XXIX). Но какъ видно изъ того же Устава, это правило относится собственно къ монахамъ и при томъ въ тѣхъ случаяхъ, когда они не служатъ литургіи, а только присутствуютъ на ней. Что же касается священниковъ, имѣющихъ скуфьи и камилавки, то въ употребленіи ихъ при богослуженіи принято вообще наблюдать слѣдующій порядокъ.

А) На литургіи. Священникъ входитъ въ церковь въ скуфьѣ или камилавкѣ и, пришедши въ алтарь, снимаетъ ихъ на цѣлованіе престола. Затѣмъ, надѣвши снова, выходитъ предъ царскія врата для чтенія начинательныхъ молитвъ, и такъ стоитъ съ покрытою головою до молитвы: «Пречистому Твоему Образу» и т. д., когда нужно снять скуфью или камилавку на цѣлованіе иконъ Спасителя и Божіей Матери и для произнесенія молитвы: «Господи, ниспосли руку Твою». Послѣ сего лучше тоже не надѣвать скуфьи и камилавки до входа въ алтарь, чтобы снова не снимать ихъ на цѣлованіе св. престола, тѣмъ болѣе, что тутъ же на пути принято прикладываться къ изображенію св. Архистратига Михаила, или другаго святаго, что на южной вратницѣ. Проскомидію одни изъ іереевъ совершаютъ, надѣвая скуфьи и камилавки, а другіе съ непокрытою головою. Послѣднее вѣрнѣе, такъ какъ вся проскомидія глубоко молитвеннаго характера. А главное, стоя у жертвенника, священникъ не имѣетъ надобности въ особомъ представительствѣ, которое въ сущности и выражается нашими скуфьями и камилавками, такъ какъ здѣсь его никто особенно не видитъ, отчего между прочимъ и сами архіереи, совершая поминовеніе живыхъ и усопшихъ и покрывая св. дары на Херувимской пѣсни, по чину проскомидіи, тоже стоятъ «безъ шапки», т. е. безъ митры. Тѣмъ болѣе такъ подобаетъ дѣлать іереямъ, если скуфьи наши и камилавки хотя и суть подобіе митры, но въ низшей степени. По совершеніи проскомидіи скуфьи и камилавки надѣваются предъ началомъ литургіи, и въ такомъ видѣ священники должны стоять до Евангелія, совершая и малый входъ тоже съ покрытою головою, по примѣру архимандритовъ, совершающихъ этотъ входъ въ митрахъ. Въ такомъ же видѣ, т. е. съ покрытою головою совершается малый входъ іереями, когда они служатъ съ архіереемъ, а потому обычай нѣкоторыхъ священниковъ совершать означенный входъ, снявши скуфью или камилавку, не имѣетъ основанія. На Евангеліи скуфьи и камилавки снимаются, – а потомъ опять надѣваются, и такимъ образомъ священники стоятъ до начала пѣнія Херувимской пѣсни. Предъ чтеніемъ молитвы: «Никто жe достоинъ отъ связавшихся плотскими похотьми»... скуфьи и камилавки снимаются, и уже не надѣваются во все дальнѣйшее продолженіе литургіи до возгласа: «Всегда нынѣ и присно»... въ концѣ литургіи при послѣднемъ явленіи св. даровъ народу. Поставивши св. дары на жертвенникѣ, священникъ опять надѣваетъ скуфью или камилавку, и въ этомъ видѣ стоитъ до конца литургіи.

Б) На литургіи Преждеосвященныхъ Даровъ. Священники снимаютъ скуфьи и камилавки на цѣлованіи св. иконъ во время пѣнія: «Во царствіи Твоемъ» и т. д. какъ и предъ началомъ обыкновенной литургіи. Потомъ надѣваютъ ихъ и стоятъ съ некрытою головою до «Господи воззвахъ», или до перенесенія св. даровъ съ престола на жертвенникъ. Окадивши здѣсь, т. е. у жертвенника, св. дары, по обычаю, слѣдуетъ опять покрыть голову и въ такомъ видѣ находиться до пѣнія «Да исправится». На «Да исправится» скуфьи и камилавки опять должны быть снимаемы въ выраженіе покаяннаго чувства, которое остальные молящіеся въ то же время выражаютъ болѣе усиленнымъ образовъ стоя на колѣняхъ. Начиная съ сугубой ектеніи, скуфьи и камилавки могутъ быть надѣваемы до «Нынѣ силы небесныя». Затѣмъ, снявши ихъ, не полагается надѣвать, до «Да исполнятся уста» и т. д., какъ и на обыкновенной литургіи.

В) Что касается прочихъ службъ церковныхъ, то у насъ не принято стоять съ покрытою головою на вечерни и утрени во время чтенія такъ называемыхъ свѣтильничныхъ и утреннихъ молитвъ, при чтеніи акаѳистовъ и затѣмъ на всѣхъ службахъ, при чтеніи Евангелія, молитвъ на молебнахъ и т. д.

Нечего и говорить, разумѣется, что если наши скуфьи и камилавки суть извѣстнаго рода подобіе митръ, какъ сказали мы выше, и какъ дѣйствительно это само собою слѣдуетъ по существу, то, судя по тому, что митры не только архіерейскіе, но и архимандричьи всегда ставятся на престолѣ, не будетъ грѣха, если и священникъ сдѣлаетъ то же съ своею скуфьею или камилавкою. Но рождается вопросъ: зачѣмъ собственно дѣлатъ это, когда и безъ того много мѣста найдется для нихъ въ другихъ мѣстахъ алтаря? Къ тому же надо принять во вниманіе то, что, будучи подобіемъ митры вообще, наши скуфьи и камилавки имѣютъ то коренное отличіе отъ нея, что послѣднія носятся нами не только въ церкви, но и внѣ ея, между тѣмъ какъ митра употребляется только въ церкви при богослуженіи и потому во всей полнотѣ имѣетъ характеръ церковнаго облаченія или одежды въ собственномъ смыслѣ этого слова, – характеръ, дающій ей такое же полное право равно быть на головѣ и ставиться на престолѣ. Потому священникамъ, имѣющимъ скуфьи и камилавки, вмѣсто того, чтобы спрашивать, можно ли ихъ ставить или полагать на престолѣ, лучше бы позаботиться о томъ, чтобы побольше оказывать уваженія къ нимъ, да не ходить, надѣвши ту или другую, безъ нужды по базарамъ и даже по улицѣ, и пр. и пр. А то, согласитесь, въ одной и той же «шапкѣ» исправлять обыденныя дѣла, и потомъ служить въ церкви, не приходится. Тѣмъ болѣе куда жъ тутъ еще разсуждать о положеніи ея на престолѣ?

Протоіерей Андрей Хойнацкій.

«Руководство для сельскихъ пастырей». 1888. Т. 1. № 14. С. 477-478.

※ ※ ※

Можетъ ли священнослужитель изъ бѣлаго духовенства, имѣющій митру и занимающій высокій постъ въ духовной іерархіи, стоять при богослуженіи выше архимандрита?

Въ 1809 г. отъ 30 ноября былъ изданъ указъ, въ первыхъ пунктахъ котораго изложено, что во время бываемыхъ въ Придворномъ соборѣ при Высочайшемъ присутствіи молебствій становиться митрополиту Новгородскому и Санктпетербургскому противъ самыхъ царскихъ дверей, а прочимъ архіереямъ старшимъ становиться по правую сторону, младшимъ же по лѣвую, а діаконамъ по равному числу раздѣляться за архіереями; священнослужителямъ на правой сторонѣ первое мѣсто занимать Его Императорскаго Величества духовнику, а подъ нимъ архимандритамъ; оберъ-священнику считаться на ряду съ архимандритами первоклассныхъ монастырей; священникамъ Придворнаго собора занимать первое мѣсто послѣ архимандритовъ, потомъ Петропавловскаго собора протоіерею, за нимъ священникамъ прочихъ придворныхъ церквей, наконецъ протоіереямъ и священникамъ. Итакъ по прямому смыслу указа отъ 30 ноября 1809 г. оказывается, что при богослуженіи, совершаемомъ въ Придворномъ соборѣ при Высочайшемъ присутствіи, только одинъ духовникъ Его Императорскаго Величества можетъ стоять выше архимандритовъ, прочіе же священнослужители изъ бѣлаго духовенства должны стоять послѣ архимандритовъ; даже оберъ-священникъ долженъ считаться на ряду съ архимандритами первоклассныхъ монастырей. Отъ такого порядка, указаннаго высшею церковною властью, какъ показываетъ практика, не отступаютъ священнослужители изъ бѣлаго и монашествующаго духовенства и въ другихъ случаяхъ, когда имъ соборнѣ приходится отправлять богослуженіе въ какой-либо высокоторжественный или другой праздникъ гдѣ бы то ни было.

З.

«Руководство для сельскихъ пастырей». 1888. Т. 1. № 13. С. 445-446.

※ ※ ※

Объ употребленіи черныхъ скуфей священнослужителями.

Въ числѣ наградъ, выдаваемыхъ лицамъ бѣлаго духовенства за заслуги, есть скуфья. Публицистика духовная и свѣтская многократно настаивала на томъ, чтобы сдѣлать скуфью необходимою принадлежностію священническаго убора, придавъ ей только санитарное значеніе. Въ самомъ дѣлѣ, никому, конечно, кромѣ духовныхъ лицъ, не приходилось испытывать въ такой степени неудобства стоянія продолжительное время съ открытою головою на морозѣ, на вѣтрѣ, подъ дождемъ, при богослуженіяхъ, совершаемыхъ внѣ церкви. Чтобы избѣжать печальныхъ послѣдствій, нѣкоторые священники окутываютъ себѣ, во время крестныхъ ходовъ, проводовъ покойниковъ, головы епитрахилью, платками и полотенцами: получается фигура непривлекателішая и не совсѣмъ приличная. Но основанія къ употребленію священнослужителями скуфей, при внѣцерковныхъ богослуженіяхъ, могутъ быть не только санитарно-гигіеническія, но и историческія. Извѣстно, что употребленіе скуфьи русскими священнослужителями заимствовано отъ церкви греческой, гдѣ она издревле представляется принадлежностію священническаго сана. По свидѣтельству Алкуина, греческіе священники имѣютъ на головѣ шапочки, т. е., скуфьи, когда предстоятъ въ алтаряхъ. Гоаръ замѣчаетъ, что священникъ имѣетъ скуфью, когда поется начало литургіи (чѣмъ поправляетъ свидѣтельство Алкуина, будто греки и всю божественную службу совершаютъ съ покровенными главами); въ позднѣйшее время въ Греціи діаконы, даже чтецы и пѣвцы носили скуфьи{1}. И въ древне-русской Церкви скуфья сначала составляла принадлежность священнаго сана: она давалась при самомъ посвященіи, ею прикрывалось выстриженное на макушкѣ головы мѣсто, называемое гуменцо; носили ее сперва только священники, а потомъ и діаконы, «въ ознаменованіе духовнаго ихъ чина и рукоположенія архіерейскаго». Въ дѣяніяхъ Московскаго собора 1667 г. употребленіе скуфей вообще называется древнимъ русскимъ обычаемъ и преданіемъ. Снятіе скуфьи съ священника означало лишеніе сана; отсюда старинная пословица, внушающая священникамъ бояться снятія скуфьи, т. е., лишенія сана. Скуфья, какъ награда священникамъ за заслуги, вошла въ употребленіе только со времени указа императора Павла І-го, отъ 18-го декабря 1797 г.{2}.

Въ виду очевидныхъ и важныхъ неудобствъ священники стали обращаться къ епархіальнымъ архіереямъ съ просьбою употреблять при богослуженіяхъ, совершаемыхъ на открытомъ воздухѣ, скуфьи чернаго цвѣта. Въ до-синодальный періодъ въ этомъ и не было надобности, такъ какъ скуфья была принадлежностію священническаго убора. Но на первыхъ порахъ просьбы эти не были удовлетворяемы епархіальною властію. Такъ, въ 1815 г. священникъ Вознесенской церкви города Харькова Петръ Рогальскій обратился къ епископу слободо-украинскому Аполлосу Терешкевичу съ просьбою о разрѣшеніи ему, по слабости его головы, употреблять при совершеніи требъ внѣ церкви черную скуфью. Епископъ отказалъ просителю. Тогда священникъ обратился съ тою же просьбою въ Св. Синодъ. Здѣсь по справкѣ приказали: «поелику священникамъ, кои не получали установленныхъ за отличную службу камилавокъ и скуфей, не было запрещенія на употребленіе ихъ, по прежнему обыкновенію, въ вышепрописанныхъ случаяхъ (т. е. при погребеніи и другихъ требахъ внѣ церкви), для того разрѣшить и Рогальскому употреблять скуфью внѣ церкви»{3}. Указъ этотъ, данный по частному случаю, важенъ въ томъ отношеніи, что въ немъ ясно высказанъ взглядъ высшаго правительственнаго духовнаго учрежденія на вопросъ о ношеніи священнослужителями черной скуфьи внѣ церкви. Не смотря на то, вопросъ этотъ на практикѣ до сихъ поръ подверженъ колебаніямъ. Въ 1880 г. Харьковская духовная консисторія сдѣлала такое распоряженіе по интересующему теперь насъ вопросу: «объявить священнослужителямъ епархіи, чтобы желающіе, по разстроенному здоровью, получить право на ношеніе черной скуфьи внѣ церкви, во время холода и ненастья, обращались бы съ представленіемъ медицинскаго свидѣтельства къ мѣстнымъ благочиннымъ, а сіи послѣдніе ходатайствовали бы о семъ предъ его преосвященствомъ. При семъ объявляется, что сверхъ медицинскаго свидѣтельства, при разрѣшеніи носить скуфью, будутъ принимаемы и другія служебныя обстоятельства»{4}. Подъ этими послѣдними словами, кажется, можно подразумѣвать личныя заслуги. Но въ такомъ случаѣ молодому священнику, еще не успѣвшему оказать ихъ, и нельзя надѣяться на полученіе права носить черную скуфью.

Какъ бы то ни было, черныя скуфьи начали входить въ употребленіе между священнослужителями при внѣцерковныхъ богослуженіяхъ все болѣе и болѣе, хотя употребленіе это и въ настоящее время далеко не всеобщее. Противъ употребленія скуфей священнослужителями при внѣцерковныхъ богослуженіяхъ трудно сказать что-либо. Въ сильные зимніе морозы выстоять два-три часа и болѣе на холодѣ, когда совершаются разныя требы, наприм., погребенія, панихиды и проч., не легко и не безопасно для здоровья священнодѣйствующихъ. При такихъ обстоятельствахъ открывается нужда дозволить священникамъ, не имѣющимъ наградныхъ скуфей и камилавокъ, употреблять черныя скуфьи и при нѣкоторыхъ частяхъ церковнаго богослуженія. Въ этомъ отношеніи замѣчательно предложеніе Московскаго митрополита Филарета Московской консисторіи отъ 10-го іюня 1866 г. Вотъ это предложеніе: 1) «По принятіи въ разсужденіе, что употребленіе скуфьи въ прежнее время было общимъ для священниковъ, что настоящее поколѣніе болѣе прежнихъ имѣетъ въ семъ нужды, какъ менѣе крѣпкое, было бы сообразно съ обстоятельствами, чтобы всѣмъ священникамъ, имѣющимъ болѣе сорока лѣтъ отъ рожденія, разрѣшено было употреблять черную скуфью въ холодныхъ церквахъ, въ холодное время на вечерни, на утрени, на литургіи до малаго входа, во время молебствій и въ процессіяхъ на открытомъ воздухѣ; а имѣющимъ менѣе сорока лѣтъ даваемо было на то разрѣшеніе отъ епархіальнаго архіерея по особымъ уважительнымъ причинамъ. 2) Одинъ изъ членовъ консисторіи, съ помощію прилагаемой при семъ записки, составитъ проектъ донесенія о семъ Синоду». – Вслѣдствіе представленнаго отъ лица Московскаго іерарха донесенія въ Синодъ по изложенному предмету, послѣдовалъ Синодскій указъ, отъ 17-го декабря 1866 г., коимъ дозволеніе священникамъ носить черныя скуфьи предоставлено усмотрѣнію епархіальнаго архіерея. По поводу сего указа митрополитъ сдѣлалъ слѣдующее распоряженіе отъ 14-го марта 1867 г. «Какъ указомъ отъ 17-го декабря 1866 г. разрѣшеніе употреблять въ нѣкоторыхъ случаяхъ священниками Московской епархіи черныя скуфьи предоставлено непосредственному разсмотрѣнію епархіальнаго архіерея: то постановить и предписать по епархіи къ руководству слѣдующее: 1) согласно донесенію моему отъ 29-го іюля, коимъ испрашивалось разрѣшеніе на употребленіе священникамъ Московской епархіи въ нѣкоторыхъ случаяхъ черной скуфьи, достигшіе 40 лѣтъ при честномъ поведеніи священники, по праву своего возраста, могутъ просить архіерейскаго разрѣшенія употреблять черныя скуфьи въ холодныхъ церквахъ въ холодное время года. 2) Скуфьи разрѣшается употреблять на вечерняхъ, на всенощныхъ бдѣніяхъ, на утреняхъ, на молебныхъ пѣніяхъ и панихидахъ, кромѣ времени чтенія Евангелія и предписанной въ чиноположеніяхъ молитвы. 3) На литургіи употреблять скуфью до малаго входа и послѣ заамвонной молитвы. 4) Употреблять также во время молитвословій внѣ храма и въ процессіяхъ на открытомъ воздухѣ. 5) Священники, недостигшіе 40 лѣтъ, могутъ просить благословенія на употребленіе скуфьи не иначе, какъ по особымъ уважительнымъ причинамъ, по которымъ имѣютъ нужду въ употребленіи скуфьи».

Этимъ распоряженіемъ досточтимаго іерарха, основаннымъ на указѣ синодскомъ, употребленіе черныхъ скуфей священниками опредѣляется болѣе точно, чѣмъ это сдѣлано всѣми другими опредѣленіями; употребленіе скуфей дозволяется не только при внѣцерковныхъ богослуженіяхъ, но и при совершаемыхъ въ церкви и даже на литургіи въ опредѣленное время. Распоряженіе это запечатлѣно тою же мудростію, какъ и другія распоряженія того же архипастыря.

«Руководство для сельскихъ пастырей». 1895. Т. 1. № 11. С. 307-312.

{1} Истор. русск. церкви, Голубинск. 1-я пол. тома, стр. 478.

{2} Истор. Росс. іерарх., т. 1, стр. 397.

{3} Указъ Св. Синода на имя епископа Аполлоса, отъ 18-го марта 1815 года за № 822. Сводъ указаній и замѣтокъ по вопросамъ пастырской практики, изд. Пастыр. Собесѣдн. 1891 г., стр. 364.

{4} Харьк. Епарх. Вѣд. № 7, 1880 г.

https://afanasiy.net/zametky-kogda-vo-vremia-slujby-snymat-kamylavku