Всё начиналось с предательства Царя: Воспоминания княгини Натальи Владимировны Урусовой о Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917-1918 годов.
Из книги В.Д.Сологуб "Кто Господень - ко Мне!"
Кн. Н. В. Урусова: «...Я не берусь рассматривать деятельность Собора в подробностях — это дело будущей истории, а только скажу в нескольких словах о своем личном впечатлении...
К сожалению, в собрании всех высших сил православного русского духовенства (в большинстве высших не в силе Духа, а только в чинах иерархии, к великому горю и гибели России) царил все тот же страх перед надвигающейся страшной катастрофой. За немногими исключениями, все боялись открыто исповедовать свое мнение по тем вопросам, где нужно было громить, предупреждать и открывать глаза в то время еще в большинстве верующему в Бога и любившему своего земного царя народу.
Собор этого НЕ сделал! Воззвание Патриарха, написанное богословом Евгением Трубецким, если и было напечатано, то раздавалось тайно, из-под полы, опять-таки из-за того же земного страха. Муж мой привез мне порученные ему для раздачи многие экземпляры воззвания. Он передал их мне со словами: «Пожалуйста, постарайся раздать, но только так, чтобы с этим не попасться». Я отдала ему их обратно, напомнив слова Спасителя, что зажегши свечу, ее не ставят под кровать, она должна открыто светить всем: «Эти воззвания должны быть расклеены на всех дверях храмов и на углах улиц, и если я первому же крестьянину, отдавая тайно воззвание, скажу: “Смотри, только не попадись”, то я сразу отниму у него веру в Собор и упование на его силу». А на него в то время были устремлены глаза всех верующих в надежде на спасение да и сама я считала подобный риск этот неосновательным и бессмысленным орудием борьбы с наглеющей силой сатаны.
На Соборе постановлено было не говорить о политике. (19.01/01.02 1918 г. вышло Предписание Святейшего Патриарха Тихона духовенству о невмешательстве в политику. Чем кончилось это тогдашнее «невмешательство» мы ощущаем на себе по сей день, когда не стало такого государства, как Россия, и русский народ, сам плененный, не имеет никаких прав строить свое будущее на основе православно-национальных традиций. - В.С.). Все вопросы, по которым подолгу говорили церковные ораторы, сводились только к образованию будущей Церкви, могущественной своими капиталами, для чего должны были быть куплены два громадных имения: одно виноградное в Крыму, для монополии церковного вина, а другое на Кавказе, с посевами пшеницы для монополии муки на просфоры и надобности Церкви, причем от продажи излишков предвиделись неисчерпаемые богатства. Мужу моему было дано задание разработать устав будущего церковного банка... Я плакала видя гибель России благодаря такой деятельности Собора...
В то время много было разговоров о том, что на Собор из Зосимовой пустыни приехал иеросхимонах Алексий, много лет проведший в затворе и теперь покинувший его. ... Луч надежды осенил меня! Может, этот старец-отшельник, худой высокий аскет в облачении схимника, скажет свое святое могучее слово, которое сокрушит силу дьявола, дерзко надеющегося овладеть Россией с ее православной верой, ведь недаром же вышел из затвора.
Так думали многие, но он ни разу до закрытия Собора не проронил ни слова... Был ли это страх — Господь будет Судьей всем и всему....
Трепет прошел по телу, когда на сцену вышел Патриарх Тихон и занял среднее место [за столом], и за ним митрополиты, епископы, почтенные старцы, монахи, и иеросхимонах Алексий. Хотелось плакать и закричать: «Спасите Россию и Церковь нашу, на вас смотрят почти 200 миллионов людей». На кафедру, которая была между публикой и сценой, начали выходить попеременно духовные и гражданские ораторы. Чем дальше, тем больше моей душой овладевали страх и тревога: ни единого слова в защиту Веры, в защиту Православия, в защиту надежды на Бога, дабы победить надвигающуюся жуткую опасность, не было сказано! Вычислялись цифры, говорилось о создании громадных зданий для будущих церковно-приходских школ, о покупке имений и т.д. И вот объявляют: сейчас будет говорить профессор из Белоруссии (фамилию я его забыла), вышел маленького роста, скромного вида невзрачный человек, и этот маленький человек сказал не много, но сильных и больших слов.
Я, конечно, не помню их буквально, хоть их было мало, ему не дали говорить, и кто не дал? Со сцены поднялось шиканье, и его заставили сойти с кафедры. Сказал он, обращаясь к Патриарху и всему правящему духовенству: «Не этими вопросами должны мы сейчас заниматься! Россия гибнет, трон поруган. Без Помазанника Божия, Православного Царя, она скоро подпадет под власть тьмы». Он сошел с кафедры за то, что коснулся «политики», когда постановлено было ея не касаться. Я встала и вышла из собрания....»
