Страницы жизни иеромонаха Даниила (Болотова)
Свято-Введенская Оптина Пустынь век за веком собирала по крупицам знания, мудрость, таланты, плоды трудов своих иноков, которые, скрывшись за ее стенами от суетного мира, постом, бдением и молитвой открывали в себе в полной мере все ресурсы своих возможностей и создавали неувядаемую славу Оптиной. Шествуя по жизни путем смирения и послушания, они подтверждали истинность слов Спасителя: Посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают Слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат (Лк. 4, 20).
Под благодатным влиянием преподобных Старцев Льва, Макария и Амвросия в Оптиной Пустыни возникла книгоиздательская и переводческая деятельность, образовалась иконописная школа и уникальная библиотека. Письма, дневники, размышления о вечных проблемах жизни и смерти – все эпистолярное наследие насельников обители вместе с летописью событий, хозяйственными документами постепенно формировалось в обширный монастырский архив, который обогащался письмами и дневниками лиц, окормлявшихся у оптинских Старцев, состоявших с ними в молитвенном общении и переписке.
В 1923 г. богоборческая власть пыталась уничтожить монастырь. Коммунистический режим надругался над святынями, расстрелял или сослал иноков, разметал по белому свету монастырскую духовную сокровищницу – архив и библиотеку. Многие архивные документы были утрачены.
Однако свидетельства духовной мудрости не могли безвозвратно кануть в небытие. Большая часть оптинского архива оказалась в отделе рукописей Государственной библиотеки им. Ленина (ныне – Российская Государственная библиотека). Пролежав под спудом библиотечной пыли 70 лет, он-таки дождался своего обретения духовными чадами возрожденной Пустыни. Пожелтевшие рукописные книги, рисунки, письма, хозяйственные документы и после долгого библиотечного плена сохранили запах ладана, свечей и келлий, в которых они создавались. Это безценное богатство собрано для хранения в два фонда: № 213 (Архив Оптиной Пустыни) и № 214 (Рукописное собрание Оптиной Пустыни).
Сохранился в фондах список «Братства Иоанно-Предтеченского Скита при Козельской Введенской Оптиной Пустыни к 1 января 1900 г.». Сведения о подвизавшихся в монастыре аскетически кратки, но за каждым из них – разнообразные судьбы и пути, приведшие того или иного инока в богоспасаемую обитель.
Примечателен и поучителен путь человека, о котором в списке «Братства» записано так: «Иеромонах Даниил. … Тульская губерния. Из дворян. В Академии художеств. …Иконописание. … Скончался 25 Ноября 1907 г.» В этой краткой записи кроется вторая половина жизни представителя известного в России дворянского рода, пустившего свои корни на Тульской земле и давшего Отчизне немало ярких незаурядных личностей – рода Болотовых.
Иеромонах Даниил (в миру – Дмитрий Михайлович Болотов) был правнуком знаменитого ученого-энциклопедиста, естествоиспытателя и писателя Андрея Тимофеевича Болотова. В Государственном архиве Тульской области (ГАТО) хранятся ценные документы об этом славном роде, в частности – метрическая запись о рождении 9 марта 1837 г. в селе Бахметьево Тульской губернии у Михаила Павловича Болотова и его жены Александры Дмитриевны, урожденной Бибиковой, сына-первенца Дмитрия. В других архивных документах находятся сведения о том, что в 1816 году Андрей Тимофеевич Болотов, его сын Павел Андреевич с женой Марией Федоровной (урожденной Ошаниной) и их детьми Алексеем, Михаилом, Александрой, Еленой и Ольгой были внесены в родословную дворянскую книгу. Павел Андреевич, приходившийся дедом Дмитрию Михайловичу, имел 320 душ крепостных крестьян в Кирсановском уезде Тамбовской губернии и 185 душ – в Кромском уезде Орловской губернии (ф. 39, оп. 2, д. 272, л. 79).
Исследователь дворянской генеалогии и краевед Виктор Ильич Чернопятов поместил всю генеалогическую ветвь Болотовых в 6-ю часть своего обширного труда «Родословец Тульского дворянства». Он указал только четверых детей Михаила Павловича и Александры Дмитриевны: Дмитрия, родившегося 19 марта (ошибка; следует читать: 9 марта) 1837 г.; Марью (1 января 1839 г.); Евгения (17 августа 1840 г.); Варвару (1844 г.). К сожалению, этот труд страдает некоторой неполнотой: в него не вписаны другие дети – София и Елена.
У старшего сына Михаила Павловича – Дмитрия еще в раннем детстве обнаружилась склонность к рисованию, и в 1854 г. он был отдан на учение в Петербургскую Императорскую Академию Художеств. С 1854 по 1865 г. он был «вольноприходящим» учеником Академии (См.: Юбилейный справочник ИАХ. 1764–1914. Сост. С. Н. Кондаков. Пг., 1914. Ч. II. С. 20.) 22 декабря 1858 г. за рисунок с натуры Дмитрий Михайлович был награжден серебряной медалью «второго достоинства». Тогда же получили награды его сокурсники Константин Маковский, Богдан Вениг, Алексей Литовченко, Василий Верещагин, Иван Шишкин, Карл Лемох, Алексей Корзухин – художники, которым суждено было вписать яркую страницу в историю отечественного искусства своим товариществом, известным под именем Передвижников.
В 1861 г. Дмитрий Михайлович Болотов был награжден малой и большой серебряными медалями, а в 1862 г.– еще одной большой серебряной медалью за конкурсный рисунок «Моисей иссякает воду из скалы». В настоящее время этот рисунок с подписью конференц-секретаря Академии Художеств Ф. Ф. Львова, с надписью «Утверждаю» и поставленным номером «1», который означал высшую оценку, и подлинной сургучной печатью Академии, хранится вместе с другими 27 рисунками Д. М. Болотова в Тульском областном художественном музее. В 1949 г. альбом с этими рисунками был передан музею из Симферополя Н. А. Бибиковой, родной племянницей художника.
Экспонировать свои работы художник начал на академических выставках с 1863 г. Он работал преимущественно маслом, пастелью или карандашом в портретном жанре. В 1865 г. Дмитрий Михайлович окончил Академию со званием классного художника III степени. В 1866 г. он написал автопортрет, находящийся сейчас в фондах Русского музея. В 1869 г. ему была присвоена I степень. В 1876 г. он создал портрет художника И. К. Айвазовского и претендовал на звание академика, но не получил его. В настоящее время его работы хранятся в музеях и картинных галереях Санкт-Петербурга, Тулы, Ульяновска, Зарайска, Пензы, Новосибирска, Твери.
В фондах Российской Государственной библиотеки сохранился дневник Дмитрия Михайловича Болотова, который он вел в 1850–70-е годы. Живя в миру, он писал как умудренный многолетним молитвенным подвигом монах. Проникновенное видение духовных истин гармонично сочетается в его дневнике с эмоциональным выражением его горячей, энергичной, безграничной любви к Богу.
«Самые грубые и большие ошибки мои заключалися в следующих пунктах:
1) Выбрав себе целью самое достойное, высокое – полное всецелое служение Господу – монастырь, я не понял сущности, пути к этой цели, не понял, что есть громадное различие между путем приготовительным до Христа и путем истинно целительным и совершительным со Христом. Не понял различия обязанностей и состояния душ на этих путях! Не понял, что именно нужно для пути приготовительного в мире и пути-целителя по исшествии из мира за его пределами в монашестве: в пути и образе Ангельском и его служении, в его невидимой борьбе с врагами невидимыми в сферах сверхчувственного и вышеестественного, где один только Дух Святой может выдержать борьбу с естеством и духами тьмы, злобы и лести. Не понял и не потрудился разобрать, что такое есть повеление – воздать Кесарево Кесарю, и смешал его с Божиим, и потому оно мне показалось вместо добродетели грехом и ненужным, ибо я думал, что прямо уже шагнул в высокое духовное, тогда как сам находился еще в телесном и душевном, где требуются добродетели, свойственные этому месту, а не чуждые ему. Не понял, что прежде необходимо приготовление и правильное шествие путем приготовительным, чтобы быть в состоянии вместить и до конца выдержать путь высокий, вышеестественный, который только дается выдержавшим испытания жизни естественной.
2) Я откладывал день за день приготовления к монастырю, а время уходило, привычки дурные укреплялись, новых хороших не приобретал, а время не стояло, а все шло вперед, и в этом хаосе понятий ничего не спорилось. Не понимая ясно своего положения и места в отношении к Богу и миру, я действовал как-то сонно, без энергии, робел на каждом шагу, и не было никакого единства в моих действиях, ни ясного отчета пред совестью, никакой решительности, но все сборы да сборы, а дело выходит такое, что и сам не понимаешь, отчего оно такое, что никакой критики не выдерживает. Не понял, наконец, что на пути необходим человек, знающий жизнь, и опытный руководитель, и что таким человеком должно дорожить и жертвовать ему всем второстепенным, если то потребуется. Господь по своему Безконечному Милосердию даровал мне такого человека, – и что я ему дал и как я с ним поступал, и подумал ли я, какое он должен занимать место в моем сердце и в моей будущей жизни на пути к моей цели? Конечно, слава Богу за все случившееся, за обличение, предостережение от пагубного шага, безрассудного пускания корней в мир сей. Слава Господу, что я, наконец, проснулся от этого безтолкового сна. Не понимая, где нахожусь я сам, я не понимал и то, что было вокруг меня, …не молился и не болел сердцем о согрешающих людях, болеющих и духом, и телом, и душою, не понимал их скорби и уныния при потерях дорогого для их сердца; одним словом, ни Богу, ни людям от этой путаницы и дисгармонии я не воздавал должного. По этой же причине я упустил из виду дух дела и попал в мертвую форму, часто смешную и соблазнительную для людей: так, например, понуря голову ходить шибко по улице, стоять в церкви или класть лишние поклоны, копанья дома не вовремя, отчего опаздывание в церковь и недостаток времени для работы, позднее вставание утром, позднее сидение вечером (хотя часто и очень нужное и полезное для жизни), нерадение о молитве и соблазн на перекрестках и отсутствие ощущения необходимости молитвы и безвыходности своего положения без молитвы и Духа молитвенного, ибо только молитвой можно все приобрести и от всего избавиться.
3) А сущность пути так проста и ясна! Беги, прячься в смирение, молитвою бей врагов, гони уныние и отчаяние, усердием приобретай дерзновение и побеждай препятствия. Добросовестностью цели получишь решимость в действиях и самостоятельность между людьми, и мужество и силу при нападении врагов.
Осторожностью, рассудительностью и обдуманностью действий своих, поверкой с законами Господа, советами Церкви и Святого Писания и творения Святых Отцев – устранишь всякое сомнение и нерешительность и всякое безтолковое дело. Мыслью о смерти умертвишь и отгонишь соблазн и все, растлевающее душу и тело человека! Мыслью о Боге и Его всевидящем Оке при чувстве благодарности за все безконечные Милости, Блага и Любовь согреешь свое сердце, родишь любовь и преданность всемогущей, милостивой и премудрой деснице Всевышнего и радостно, с самоотвержением пойдешь к Царству Вечному со всевозможными усилиями, да не постыдиться в Царстве Святых! Ибо только здесь на земле, во время свободы нашей воли мы можем доказать благодарность нашу Господу Богу». (ОР РГБ Ф № 213 (ОПТИНА ПУСТЫНЬ), картон № 62).
Внешняя жизнь шла своим чередом. Дмитрий Михайлович писал портреты своих современников, участвовал в выставках, давал уроки живописи ученикам, вращался в светских кругах Петербурга,– а в его возвышенной, чистой душе, озаренной благодатным Божественным огнем, рождались проникновенные мысли о смысле земного существования человека; о том, что жизнь надо проводить в покаянии, чтобы быть готовым в любой момент предстать пред судом Всевышнего. «Что посеешь, то и пожнешь!» – его любимое изречение, над которым он много размышлял и по-разному толковал. «Берегись, человек, уклоняться в сторону с пути Евангелия и пить из мутного источника, ибо это удаляет благодать, и человек может потерять из виду свою цель!» Эти слова, сказанные им около 140 лет тому назад, актуальны для нас и сегодня, когда мы пожинаем страшные плоды массового уклонения «с пути Евангелия»!
В библиографическом словаре «Художники народов СССР» (М. , 1972) есть небольшая заметка о Д. М. Болотове и его творчестве. В ней говорится лишь о первой половине его жизни и нет сведений о его дальнейшем творческом пути, времени и месте его кончины. Небольшую заметку «К биографии художника Болотова» удалось найти в № 13 альманаха «Прометей» (М., 1983). Там указана дата его смерти – 25 ноября 1907 г. и место упокоения – скитское кладбище Оптиной Пустыни. В 2001 году Тульский музей изобразительных искусств выпустил каталог «Восхождение», в котором собрано творческое наследие рода Болотовых, среди которого есть и собрание работ Д. М. Болотова, хранящееся в Туле.
Самые точные сведения о нем содержит вышеупомянутая «Летопись Скита», где есть три записи, касающиеся его жизни в Оптиной. В «Ведомости о братстве Скита» записано, что 2 апреля 1887 г. Дмитрий Михайлович Болотов был причислен к скитскому братству. Ему в то время было 50 лет. Талант, данный ему Богом, подкрепленный учебой в Академии, в обители он употребил на создание икон. Он основал иконописные мастерские в Оптиной Пустыни и в Казанском женском Шамординском монастыре, расписал братскую трапезную в Оптиной, которая и до реставрации вызывала восторг и удивление перед благодатным даром иконописца, создавшего эту немеркнущую красоту. Им был создан портрет преподобного Старца Амвросия.
Другая запись датирована 22 января 1900 г.: «Вчера возвратился из Калуги о. Игумен Ксенофонт с о. Даниилом, вновь посвященным иеромонахом Скита. О. Даниил (в миру Дмитрий Михайлович Болотов) окончил курс в Санкт-Петербургской Академии Художеств и по благословению Старца о. Амвросия поступил в Скит в 1886 г. Затем пострижен в рясофор и 19 января, по пострижении его 4 декабря 1899 г. о. Игуменом Ксенофонтом в мантию, посвящен Преосвященным Макарием, Епископом Калужским и Боровским, в сан иеродиакона и иеромонаха. О. Даниил сказывал, что, живя в миру, он посетил известного пустынника о. Амфилохия, и тот предсказал ему, что он будет монахом».
В 1905 г. отец Даниил познакомился с писателем Сергеем Александровичем Нилусом, который жил в то время в Оптиной Пустыни. Между ними возникла взаимная симпатия. В С. Нилусе о. Даниил нашел внимательного слушателя и поведал ему историю своей жизни. Она дошла до нас благодаря книге С. А. Нилуса «Великое в малом» (Сергиев Посад, 1911).
На вопрос С. А. Нилуса, как о. Даниил стал монахом, он рассказал: «Мое благодатное детство, юность моя в беседе с Отцами и детьми Церкви — брат-монах, сестры-монахини — все это, да и многое другое, вело, вело меня да и привело к старцу Амвросию в Оптину. Он был духовным отцом и старцем сестры моей, игумении Софии, он определил ей ее подвиг, он же и меня привел к тихой пристани».
Сестра иеромонаха Даниила, схимонахиня София, была преданной духовной дочерью и деятельной помощницей старца Амвросия в организации женской общины в Шамордино и была ее первой настоятельницей. Она отличалась кипучей энергией, незаурядным умом и прекрасным даром слова. «…В лице сей особы старцем приготовлена была и первая достойная настоятельница, которую он всегда называл своей правою рукой» (Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков. Октябрь. М., 1909. С. 246). Монахиня София недолго управляла монашеской общиной. Отдав все свои силы ее устройству, она скончалась 24 января 1888 г. и была погребена у алтаря Казанского собора.
Другая сестра художника, Елена Михайловна Болотова, была замужем за тульским дворянином Михаилом Андреевичем Долинино-Иванским. Их имение Карамышево было в Крапивенском уезде Тульской губернии. В 15 км от них, в Ясной Поляне, жили Толстые. Долинино-Иванские находились в приятельских отношениях с семьей Л. Н. Толстого, а потом и породнились, когда их сын Иван Михайлович женился на внучке сестры писателя Марии Николаевны Толстой —Александре Леонидовне Оболенской.
25 ноября 1907 г. оптинский летописец записал: «Сегодня в час дня скончался скитский иеромонах о. Даниил, брат первой настоятельницы Казанской женской общины, устроенной Оптинским Старцем о. Амвросием в Шамордине, схимонахини Софии, ревностной помощницы Старца по устроению означенной общины. О. Даниил сподобился сегодня утром причащения Божественных Таин и окончил жизнь по прочтении над ним отходной. Пред вечерней тело усопшего было перенесено из келлии в скитский храм, а после вечерни была совершена по нем панихида о. Оптинским настоятелем архим. Ксенофонтом соборне со скитоначальником о. Игуменом Варсонофием и иеромонахом о. Нектарием». Далее сказано, что тело о. Даниила, по желанию родственников, было погребено в монастыре «против алтаря Введенского собора».
В своем дневнике будущий иеромонах Даниил писал: «Берегись, воздавая Кесарево Кесарю, думать, что тем воздаешь и Богово Богу, или, служа миру, думать, что служишь Богу». Так же, как святитель Филипп, митрополит Московский, который, услышав в юности: «Нельзя служить Богу и маммоне» (Мф. 6,24), прямо из храма ушел в монастырь, так и художник Дмитрий Болотов выбрал для себя только Богово, целиком посвятив себя Церкви и приуготовлению к жизни вечной.
источник материала
