ЖИТИЕ БЛАЖЕННОГО СТАРЦА ФЕОДОРА ПЕТРОВИЧА
ЛИСИЧАНСКОГО ПОДВИЖНИКА БЛАГОЧЕСТИЯ.

Составитель П.А.Павленко

В селе Верхнее Бахмутского уезда Екатеринославской губернии близ станции Переездная Екатеринославской железной дороги в семье зажиточных крестьян Фёдоровых в 1857 году родился сын, названный в крещении Фёдором
Рос мальчик малообщительным, спокойным ребёнком, чему немало способствовало увечье, полученное ним в детстве. У него была вывернута, пятка правой ноги, что привело к сильной хромоте, сделавшей невозможной службу в армии. Сам он, в зрелом уже возрасте на вопрос об этом увечье с кроткой улыбкой отвечал, что мать, дескать, младенцем искупала его в конской поилке. С того времени он и охромел.
На шутки сверстников относительно его увечности (иногда очень злые) Фёдор никак не реагировал. Переносил насмешки с кротостью и смирением. И уже тогда начал постоянно благодарить за всё Бога.
Школьного систематического образования Фёдор не получил. Но поскольку чтению и основам счёта был обучен, то считался грамотным. Это и дало ему возможность сначала ознакомиться с имевшимися традиционно почти в каждой крестьянской семье «Житиями святых». А позже, он уже сознательно и с удовольствием перечитывал эту книгу снова и снова.
Понемногу, одним из важнейших занятий для ребёнка, а затем и отрока Феодора, стало посещение богослужений в верхнянском Иоанно-Предтеченском храме. Благодаря этому он и возлюбил Господа и молитву.
По воспоминаниям сверстников и людей младшего возраста с детства Феодор был привычен ко всякому труду. Он добросовестно исполнял все уроки, задаваемые ему родителями. Нимало не обращал внимания на увечье, которое, безусловно, причиняло ему большие неудобства. Работал ли он в страду на поле или управлялся по домашнему хозяйству - постоянно читал он про себя, а нередко (как слышали его современники), и вслух краткие молитвы.
Родители Фёодора особым благочестием не отличались. Но постоянно обращаясь к заповеди Божией: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли», он беспрекословно был им послушен. Терпеливо сносил он и различные родительские несправедливости.
Так, труждаясь на благо своей семьи, будущий подвижник всегда посещал богослужения и претерпевал обиды и насмешки сверстников и окружающих.
Постоянно пребывая в молитвенном обращении к Господу, Феодор достиг совершеннолетия. Согласно существовавшей в те времена традиции, родители сосватали ему невесту. В соответствии с родительским благословлением, он женился.
По прошествии известного времени у него родилась дочь. Девочка с младенчества могла ощутить в полной мере благочестие своего отца. Никогда Феодор не оставлял молитвы церковной, равно как и домашней. Он постоянно памятовал о том, что враг рода человеческого не дремлет, но всегда ищет душу христианскую, дабы погубить её и заточить в сети погибели.
Хорошо известны слова апостола Павла - христиане должны облекаться, подобно воинов земных в духовное оружие Божие. А этим оружием являются твёрдая вера, пост, молитва, покаяние и прочие христианские добродетели. Если же православный христианин не имеет такого духовного оружия, то подобно воину земному, который не имеет оружия на поле брани, христианин погибает под «стрелами лукавого». Погибает для Бога в своих страстях и грехах житейских.
Отец Феодора, не отличавшийся, как уже упоминалось, особым благочестием, не имел, очевидно, духовного оружия супротив диавола. Поэтому, не будучи знакомым с поучениями апостола Павла: «Не упивайтеся вином в нем же есть блуд: но паче исполняйтеся Духом (Eф.5,18)», часто злоупотреблял винопитием. Это и привело в своё время к тому, что он впал в грех «снохачества», склонив то ли силой, то ли хитростью молодую сноху (жену своего сына) к противоестественному и богомерзкому сожительству. По свидетельствам современников он даже прижил с нею ребёнка, которому от рождения была уготована горькая участь невинного ни в чём пред Богом «дитяти греха». Невыносимые отношения в семье не изменили характера кроткого и богобоязненного Феодора. Хотя жизнь его и без того не бывшая безбедной, становилась всё горше день ото дня. Отец, в общем-то. понимал всю глубину греха, в который он вверг не только себя и сноху, а и всю семью. Но он был уже не в состоянии противостоять богомерзкому искушению. А сознание собственного бессилия заставляло его постоянно издеваться над Феодором. Односельчане открыто (ибо безжалостны люди, когда имя им толпа), насмехались не только над Феодором и его женой. Они уже стали травить и отца. А это озлобляло его по отношению к сыну всё больше и больше.
В конце-концов. случилось то, к чему и шло всё дело. Придя домой с улицы, в очередной раз осмеянный односельчанами, и без того озлобленный на Феодора, отец стал зверски избивать сына. Феодор, не смевший противиться отцу, в полном согласии с заповедями, нашёл, однако, в себе силы вырваться и бросился прочь из дома.
Дело происходило зимой в святочную неделю. Мороз стоял довольно крепкий. Убегая от отца, Феодор достиг берега реки Северский Донец. В этом месте река редко замерзала даже в самые студёные зимы из-за сильного течения. Феодор, потеряв голову, бросился в ледяную воду и переплыл Донец.
Вечером, когда, пробежав босиком около пяти вёрст, он отогревался в доме приютившей его семьи жителей села Боровское, Феодор рассказывал: бросившись в воду, он уже посчитал себя погибшим. Но, по молитве его к Пречистой и был он спасён из ледяной воды.
Проведя несколько дней в гостеприимной и добросердечной семье прихожан Свято-Никольского храма с. Боровское, Феодор вернулся в родное село. Вернулся, чтобы (как оказалось впоследствии) вступить на путь юродства Христа ради.
По понятным причинам в родной дом Феодор больше войти не мог. Но односельчане, против ожидания, оказались довольно добросердечными людьми. Хотя часто за его спиной можно было слышать произносимые полушёпотом слова, родившейся в селе поговорки: «У Калистрата клуня сгорела, а у Офиек (сельское прозвище семьи Феодора) сын сдурел».
И он стал жить поочерёдно у своих бывших гонителей. Совестливый и скромный, что, вообще-то, и не удивительно для столь набожного человека, как он, Феодор не мог жить у добрых людей просто из милости. Поэтому он добровольно брался за самую тяжёлую и неблагодарную работу по хозяйству. Помогал на церковном дворе, когда его, посещавшего все богослужения, просили об этом. Надо отметить, что боголюбивый Федор всегда плакал, когда на службе читались Страстные Евангелия и рождественские фрагменты Евангелий «об избиении Вифлеемских младенцев».
Феодор подряжался на артельные работы, куда его с удовольствием нанимали, зная его необыкновенную силу и трудолюбие. Но вот вознаграждение за труды он никогда не оставлял себе. Раздавал всё до последней копейки тем людям, которые, как он считал, нуждались в деньгах больше, чем он сам.
Однажды Феодор работал на уборке урожая в артели у одного из зажиточных крестьян. Услышав громовые раскаты быстро приближающейся грозы — бича природы для хлеборобов - весело стал напевать: «Гром гремит, дождь пойдёт». Стоявший рядом хозяин убираемого хлеба в сердцах, без злобы хлестнул его кнутом. При этом прикрикнув, что, дескать, дождь сейчас совершенно не нужен. На что Феодор, безобидно улыбнувшись, стал напевать своё любимое обращение к свт. Николаю.
И тут же, к неописуемому изумлению всех работников, бывших поблизости и видевших и слышавших всё происходящее, произошло следующее: тучи, уже уронившие первые капли дождя, стали стремительно удаляться. А, через несколько минут от начинавшейся грозы не осталось даже и следа.
Постоянно он был одет в одну и ту же рубаху и штаны. На голове картуз полувоенного образца, а на ногах опорки от сапог. Лишь в холодное время года одевал сверху что-то вроде свитки или пиджака.
Никогда не унывающий, Феодор постоянно напевал вслух запев святителю Николаю. По этому пению местные жители узнавали о его приближении. И без него уже не представляли своего родного Верхнего. Именовали его все не иначе как Феодор Петрович. В 1907 году произошло событие, после которого односельчане Феодора окончательно уверились в том, что силы небесные призирают за ним
Артель, в которой он работал, занималась установкой лесов для сооружения купола на строящемся Свято-Никольском соборе в Переездной. Вдруг леса с той стороны, где находился Феодор, затрещали и стремительно рухнули. И тут, собравшиеся вокруг завала перепуганные насмерть строители и зеваки, сначала услышали привычное: «Святителю, отче Николае, моли Бога о нас». А вслед за пением из-под завала выбрался чудесным образом уцелевший Феодор Петрович.
Шли годы. Несколько последних лет Феодор жил в многодетной семье Александра Орестовича Лопаты. Присматривал за семерыми его сынами, и двумя дочерьми. А также помогал в домашних и хозяйственных делах.
Односельчане вспоминают любопытный случай: однажды вечером (ближе к ночи) понадобилось доставить на местное кладбище большой деревянный крест. Старшие сыновья под различными предлогами отказались нести крест: против ночи да на кладбище - страшно! Тогда блаженный обратился к одному из младших сыновей хозяина (богобоязненному и тихого нрава) со словами: «Возьми его Стефан и неси — это твой крест!». Впоследствии на долю Стефана выпало немало тяжких жизненных испытаний и много раз вспомнил он напутствие-предупреждение Феодора - «Неси — это твой крест».
Привыкшие к постоянному присутствию Феодора односельчане, в 1913 году были огорчены и расстроены: Феодор пропал. Лишь через неделю они узнали, что Феодор Петрович отправился со своим благодетелем Александром Орестовичем Лопатой в один из суздальских монастырей. Паломнические поездки такого рода нередко предпринимали благочестивые миряне.
В Суздале Феодор Петрович с благодетелем продолжительное время жили в монастыре, исполняя различные послушания. Они постоянно посещали службы в многочисленных монастырских храмах. А в свободное время подолгу общались с одним из старцев - отцом Стефаном.
Отец Стефан (Подгорный) был монах Суздальского монастыря. В миру он проводил разгульную жизнь, был женат. Неведомым для нас способом Господь призвал грешника к покаянию и соделал Его Своим избранным Сосудом благодати Святого Духа. Подгорный оставил мир и поступил в мужской монастырь г.Суздаля. Здесь покаянием и многоразличными подвигами достиг высоты духовной. Господь наградил Своего угодника даром прозорливости, чудотворения, исцеления болезней, изгнания бесов. Бесы были поражаемы силой молитвы подвижника. В одну женщину вселился бес и стал ее мучить. Несчастная пошла к о. Стефану, который ее уже ожидал, сидя на пороге. Когда женщина приблизилась к подвижнику, бес не терпя его пламенной молитвы, завопив, вышел из женщины видимым образом и улетел прочь. К о.Стефану ездили многие из жителей современной Луганской области.
Скончался о. Стефан, по некоторым данным в 1913 году. Дочь его Евдокия была игуменьей Богодуховского женского монастыря. Во время гонений жила на Донбассе. У отца Стефана и произошла встреча Феодора с бывшей столичной актрисой, а тогда несчастной, одержимой тяжким недугом беснования и кликушествующей женщиной.
В присутствии отца Стефана и многих свидетелей лукавый утробным голосом (так, что лопались стёкла в монастырских помещениях) извергавшимся из уст хрупкой женщины прорычал: «А ты, Фёдор, каяться пришёл? Ты, Феодор с семи лет не даешь мне покоя и мучаешь меня». А когда Феодор с кроткой улыбкой предложил изгнать беса, тот, услышав такие речи, ослабил, устрашившись, свою хватку. Женщина пришла в себя и, тоже, в испуге, удалилась.
Проведя в монастыре несколько недель, Феодор с Лопатой засобирались в обратный путь. От отца Стефана было Феодору благословение прожить у своего благодетеля ещё семь лет, а затем продолжить скитания по добрым людям.
Возвратившись из Суздаля, Феодор зажил прежней, размеренной жизнью. Постоянно посещал богослужения в Иоанно-Предтеченском храме, помогал в церкви и по домашнему хозяйству своему благодетелю. Нанимался на сезонные работы в артели. Где бы он ни трудился, постоянно пел: «Святителю, отче Николае, моли Бога о нас».
* * *
В 1917 году произошло знаковое не только для России, но и для православия событие, названное впоследствии «великой» октябрьской революцией.
Разрушены этой «великой» революцией оказались не только великая Россия и миллионы судеб людских, но и почти вся система моральных и человеческих ценностей. Устоять в этой вакханалии безбожной власти было суждено Господом лишь «на камне сем», воздвигнутой им самим истинной православной церкви. Хотя страшнейшие испытания ждали впереди тех, кто оставался непоколебимым в вере своей и убеждениях.
Феодор Петрович как всякий истинно православный русский человек, глубоко чтил царя Николая Александровича. Поэтому не было удивительным для окружающих его людей его отношение к известию о гибели царской семьи. Несколько дней совершенно безутешный Федор Петрович рыдал по убиенным преступной властью царю, царице и их детям.
Прошло время и церковный мир нарушили различные расколы, пытавшиеся поколебать Церковь Христову. Расколов никаких Федор не признал
Блаженный начал обличать богоотступничество власти и народа, последовавшего за безбожной властью. Федор Петрович, надев портрет Ленина на шею, повязав красные ленточки двум козлятам на шеи, ходил с ними по улицам города и кричал: «Воля-свобода, а коммунистам- смерть!»
Позже он ходил с курицей, а потом с голубем. Однажды на вокзале он снял шляпу и говорит голубю: «Гули, гули, поклюйте на моей голове вшей». После этого он голубя посадил на голову, птица начала клевать его голову. Это вызвало смех окружающих Тогда Федор Петровій громко сказал: «На моей голове гули-гули, а коммунистам дули-дули».
Безбожники его не арестовывали и даже не трогали, считая его сумасшедшим. Но слова обличения блаженного были мудрыми и вещими. Ведь что только не делала и не провозглашала безбожная коммунистическая власть, а пришла ей и ее деяниям смерть. А козлики- это мы, богоотступившие грешники: вспомним Евангелие от Матфея, где Господь повествует о своем Страшном и Справедливом Суде. Там Господь наш, сравнивает праведников с овцами и грешников с козлищами.
Вскоре прокатилась волна закрытий и даже разрушений православных храмов. Был закрыт и Свято-Никольский храм в Переездной. Тогда опять явил Господь знамение своего благоволения к Феодору.
В одно из воскресений верующие, по заведённому обычаю собрались у ворот храма для, ставшего необходимым за многие века православия, духовного общения. Как обычно, ко времени начала службы у храма появился Феодор Петрович. Сразу же он, обратив на себя внимание возгласом: «Лентяи, Богу молитесь!» - прошел к церковной двери, запертой огром-
ным амбарным замком.
Нимало не расстроившись видом замка, он сказал: «Святителю, отче Николае, пусти меня в храм!» К изумлению присутствовавших при этом прихожан замок заскрипел, как бы нехотя, сам собою, раскрылся и выпал из кованых дверных проушин. А Феодор Петрович спокойно вошёл в храм и, помолившись, вышел и спокойно удалился.
Хотя храм и пребывал большую часть времени закрытым, Феодор всё равно занимался церковным хозяйством. Как-то вечером (уже смеркалось) он, освободившись от других работ, поливал деревья в церковном саду. Воду для этого приходилось носить из колодца, находившегося за церковной оградой. Компания комсомольцев, возвращаясь с очередного собрания, решили подшутить над блаженным. Они спрятались в ягодных кустах с тем, чтобы напугать Феодора. Но, по воспоминаниям одного из участников этой затеи, Феодор Петрович, приближаясь к «засаде», строгим тоном, вроде бы не обращаясь ни к кому, спросил: «А вы говели?» Шутников от этих слов охватил сильный, необъяснимый страх, отчего они поспешили удалиться из сада.
Впоследствии (по воспоминаниям этого же участника затеи), компания ещё два раза пыталась таким образом напугать Феодора. Однако каждый раз заговорщики были ввергнуты в панический страх вопросом блаженного, о том, говели ли они. Поскольку нормальное отправление богослужений было совершенно нарушено безбожной властью, Феодор Петрович часто отправлялся на службу в одно из окрестных сёл, где, как доносили слухи, должна была состояться служба. В одно из воскресений он то ли направлялся на утреню в Свято-Никольский храм с. Боровское, то ли возвращался со службы. Феодор подошёл к берегу, где на противоположном берегу сидели несколько рыбаков и удили рыбу. Неподалеку от них была привязана лодка. На просьбу блаженного о переправе на противоположный берег никто не обратил внимания.
Тогда (как впоследствии вспоминали очевидцы), Феодор
произнёс вслух: «Святителю, отче Николае! Помоги мне на ту сторону речки перебраться». Вдруг, откуда ни возьмись, закружился над берегом легкий и быстрый ветерок. Прошелестев над головами рыбаков, ветерок сместился к лодке. Узел на верёвке, которой лодка была привязана к кусту ивняка, распустился, и лодка подплыла к ногам блаженного. Феодор вступил на судёнышко, сопровождаемый взглядами изумлённых и отчасти напуганных рыбаков. Тем же ветерком (вёсел в лодке не было вовсе), он был переправлен через реку. Выйдя из лодки, он произнёс вслух хвалу Господу и благодарность свт. Николаю. Лодка же была возвращена к месту своей стоянки тем же ветерком. Вот только привязывать верёвку рыбакам пришлось самостоятельно.
Однажды на железнодорожной станции Феодор Петрович пристал к местному коммунисту: «Вася, говори — гули-гули, коммунистам дули!» Вася, желая быстрее отделаться от блаженного, стал сначала тихо, потом всё громче, произносить первую часть фразы. Находившийся неподалеку милиционер, усмотрев в действиях Феодора нарушение общественного порядка, подскочил и, заломив тому руку, попытался препроводить блаженного в кутузку. На что Феодор во всеуслышание заявил: «Ты со мной возишься, а тебя очень сильно брат твой дожидается!»
Люди, находившиеся поблизости, заговорили о том, что, дескать, неспроста такое Феодор сказал. В это время на станции появился ещё один слуга правопорядка. Он принёс телеграмму, в которой сообщалось о смерти брата того милиционера, который хотел арестовать Феодора Петровича.
Наступил 1920 год. Сообразно благословлению отца Стефана, Феодор Петрович должен был оставить гостеприимный дом семьи Лопаты. Перед уходом блаженный сказал своему благодетелю: «Будешь ты великим жебраком (нищим) и будет у тебя в доме две жены». С этими словами он простился с Александром Орестовичем и его домашними. В полном недоумении относительно пророчества остался Лопата после ухода Феодора.1
А блаженный снова стал вести ту жизнь, что и прежде. Ночевал по разным хозяевам, хотя чаще никто и не знал, где он находил себе укрытие. Особенно беспокоились о нём односельчане, кода наступали холода, а его несколько дней не было видно на людях.
В 1932 году Феодор Петрович остановился на один вечер у вдовы верхнянского крестьянина Анастасии. Годы были голодными из-за неурожая и грабительской коллективизации. Поэтому просьбу, однажды высказанную блаженным - приготовить вареники - женщина, едва сводившая концы с концами, выслушала даже с некоторым оттенком обиды. Каково же было её удивление, когда после ухода Феодора, так и не дождавшегося вареников, она нашла на лавке узелок с изрядной суммой денег. Деньги эти позволили Анастасии с детьми прожить трудное время в относительном довольстве и благополучии.
Жила в Верхнем одна зажиточная семья. Все ее члены были верующими и даже набожными людьми. Но все соседи и знакомые знали об их прижимистости, граничащей со скупостью. Как-то холодной поздней осенью Феодор забрёл на их подворье. Его сразу же пригласили к столу, напоили-накормили. Но когда после угощения Феодор попросил у них нательную рубаху на замену пришедшей в полную негодность его собственной, стали отнекиваться: дескать, стираной нет. А грязную дать стыдно. Феодор же, нимало не смутившись отказом, прошёл в комнату, где топилась печь. Там, раздевшись до пояса, собрал всю свою немудрёную верхнюю одежду, на глазах у изумлённых хозяев бросил её в огонь. После этого действа он, поклонившись, быстрым шагом вышел из дома прямо в чём остался, торопясь к месту ночлега. Смущённые и расстроенные не совсем понятными действиями Феодора, хозяева догнали его уже на улице и уговорили вернуться в дом. Стоит ли рассказывать о том, что одет был во всё новое, сообразно холодному времени года. А когда об этом происшествии узнал каким-то образом Стефан Лопата, то на его вопрос Феодор ответствовал: «Хоть и так, Стефан, но ведь надобно помогать спасению душ христианских».
Некоторое время спустя, когда в Свято-Никольском храме в Переездной временно было возобновлено богослужение, Феодор Петрович принёс откуда-то больших размеров икону Божией Матери «Беседная») До сего дня образ хранится слева при входе в храм:«Берегите этот образ! Ним спасён будет этот город» - сказал блаженный, передавая икону священнику и присутствовавшим при этом прихожанам. «Когда-то здесь будет церковь во имя этой иконы» - добавил Феодор и удалился.
Иоанно-Предтеченский храм разрушен был большевиками в 1930 году. Накануне сноса, продолжавшегося три дня, Феодор Петрович был посажен под арест в милиции, где проплакал пять дней. Но даже в полностью расстроенных от страшного события чувствах, он не позволил себе никаких проклятий по адресу разрушителей. Он скорее душой, чем умом понимал, что так будет не всегда.
Много горя и мытарств выпало на долю Феодора. Ближе к старости всё больше беспокоила его искалеченная нога. Он даже стал носить на ней, лапоть, тогда как на здоровой ноге его красовался, хотя изрядно потрёпанный, но всё же сапог. Зимой и летом одетый легко, совершенно непритязательный к пище, он был желанным гостем в любом из домов окрестных сёл. Местные жители наперебой зазывали его к обеду и на ночлег. Но, как и прежде, из милости Феодор Петрович старался ничего не принимать. Он всегда отрабатывал за гостеприимство посильным для его возраста и здоровья трудом. Даже те деньги, которые ему давали за его труды, он раздавал нуждающимся, оставляя себе только на проезд в Никольский храм г. Попасная, который посещал последние несколько лет.
Доживал Феодор свои последние месяцы на этом свете в семье своего любимого товарища Александра Лопаты. В день, когда Господь определил ему преставиться, блаженный спросил у супруги хозяина: «Какой праздник сегодня?» И на ответ - «никакого» - сказал слабеющим голосом: «Ну, разве что вы сделаете сегодня праздник...»
Преставился блаженный 31 августа 1937 году после восьми месяцев тяжкой болезни. Похоронен Феодор Петрович был на Никольском кладбище за счет складчины, которую устроили любившие его односельчане.
Отпеть блаженного в соответствии с церковными канонами возможности не было. К тому времени уже практически все церкви были разрушены или закрыты. Священнослужители же все, за исключением томящихся в застенках ОПТУ, были уже истреблены. Поэтому благочестивые миряне всю ночь читали 17-ю кафизму с припевом: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Феодора». На похоронах блаженного присутствовали более трёх тысяч человек. Гроб с телом блаженного до самой могилы передавали с рук на руки.
А вскоре исполнилась и вторая часть предсказания: у него попросили крова мать и дочь, которых изгнал из дому местный активист-коммунист, за то, что они были верующими. А поскольку посещать церковь возможности у них не было, молиться им приходилось дома. Стерпеть такого, понятно, коммунист не мог.
Эти две женщины и ухаживали впоследствии за Лопатой до самой его кончины.
В том же году исполнилось и его предсказание крестьянину Лопате. Александр Орестович был арестован, а имущество его было конфисковано. Вернувшись, после двухлетней ссылки, в которой ему пришлось жить за счёт подаяний, он стал ютиться в полуразрушенном домике, который кое-как восстановил. Так он стал большим «жебраком».
Могила блаженного старца до сегодняшнего времени содержится в полном порядке на старом кладбище в районе Переездной. Ее почитали с момента погребения старца ухаживали за ней и оберегали.
В годы хрущёвских гонений неизвестные вандалы разбили надгробный крест. Но почитающие могилу старца христиане восстановили его на прежнем месте.