СЛОВО «АНАѲЕМА» И ЕГО ЗНАЧЕНІЕ.
Свят. ІОАННЪ Шанхайскій.
Греческое слово «анаѳема» состоитъ изъ двухъ словъ: «ана» являющееся предлогомъ, означающимъ движеніе вверхъ, — славянское «воз» — и «ѳема».
Слово «ѳема» означаетъ отдѣленную часть чего то. Въ войскахъ «ѳема» значило отрядъ; въ государственномъ управленіи «ѳема» обозначало область. Мы сейчасъ употребляемъ слово «тема», правильнѣе «ѳема», для обозначенія опредѣленнаго заданія письменной или умственной работы.
«Анаѳема», въ буквальномъ смыслѣ, означаетъ поднятіе вверхъ отдѣленнаго.
Въ Ветхомъ Завѣтѣ то выраженіе употреблялось какъ въ отношеніи отчужденнаго за грѣховность, такъ и въ отношеніи посвященнаго Богу.
Въ Новомъ Завѣтѣ, у Апостола Павла оно стоитъ одинъ разъ въ связи съ «Маранаѳа», означающимъ пришествіе Господне. Сочетаніе сихъ словъ означаетъ отлученіе до прихода Господня, иначе — преданіе Ему. (I Кор. 16. 22).
У Апостола Павла употребляется въ другомъ мѣстѣ слово «анаѳема» безъ добавленія «маранаѳа.» (Гал. I, 8-9). Здѣсь объявляется «анаѳема» въ случаѣ извращенія Христова Благовѣствованія, проповѣданнаго уже Апостоломъ, кѣмъ бы то ни было сдѣлано, хотя бы даже самимъ Апостоломъ или Ангеломъ съ Небесъ. И въ данномъ выраженіи заключается тотъ же смыслъ — «пусть судитъ Самъ Господь», ибо кто другой можетъ судить Ангеловъ?
Св. Іоаннъ Богословъ въ откровеніи (22, 3) говоритъ, что въ Новомъ Іерусалимѣ не будетъ никакой анаѳемы; то можно понимать двояко, принимая слово анаѳема въ обоихъ смыслахъ: 1) не будетъ вознесеннаго на судъ Божій, ибо онъ уже совершится; 2) не будетъ особо посвященнаго Богу, ибо все будетъ святыней Божіей, также какъ свѣтъ Божій освѣтитъ все (Апокал. XXI, 23).
Въ постанѣвленіяхъ Соборовъ и дальнѣйшемъ теченіи Новозавѣтной Христовой Церкви, словомъ «анаѳема» стало обозначаться полное отлученіе отъ Церкви. «Анаѳематствуетъ» Каѳолическая и Апостольская Церковь», «да предастся анаѳемѣ», «да будетъ преданъ анаѳемѣ» — означало полное отторженіе отъ Церкви. Въ то время, какъ при «отлученіи отъ общенія церковнаго» и разныхъ епитиміяхъ подвергаемый имъ оставался членомъ Церкви, хотя и ограниченъ былъ въ участіи въ Ея благодатной жизни, преданные анаѳемѣ совершенно отторгались отъ нея до раскаянія. Признавая себя безсильной сдѣлать что либо для ихъ спасенія, ввиду ихъ упорства и ожесточенности сердца, земная Церковь возноситъ ихъ на судъ Божій. Милостивъ судъ тотъ для грѣшниковъ кающихся, но страшенъ для упорныхъ враговъ Божіихъ. «Страшно есть еже впасти въ руцѣ Бога Живаго», «ибо Богъ нашъ огнь поядаяй есть» (Евр. X. 31; XII, 29).
Анаѳема еще не есть окончательная гибель: до смерти возможно Покаяніе. Страшна «анаѳема» не потому, чтобы Церковь имъ желала зла, или Богъ ихъ гибели. Они хотятъ, чтобы всѣ спаслись. Но страшно въ состояніи ожесточенія стать предъ Лицемъ Божіимъ: ничто не сокрыто отъ Него.
«Страшно еже впасти въ руцѣ Бога Жива: Сей Судія есть помышленій и мыслей сердечныхъ. Никтоже да внидетъ искушаяй вѣру непорочну: но въ кротости и страсѣ Христу приступимъ, да пріимемъ милость, и благодать обрящемъ, во благовременную помощь». (Стихира на стих. Недѣля Ваій, вечера).
+ Архіепископъ ІОАННЪ.
источник материала
О «негуманном» и «стеснительном» чине анафематствования.
Свт. Феофан Затворник
Редко бывает, чтоб совершающийся в воскресенье первой недели Великаго поста чин Православия проходил без нареканий и упреков не с той, так с другой стороны. Иным кажутся церковныя анафемы не гуманными, иным стеснительными. Все такого рода предъявления, может быть, и уважительны в других случаях, но уж никак нейдут к нашему чину Православия.
Что такое св. Церковь? Это — общество верующих, соединенных между собою единством исповедания богооткровенных истин, единством освящения богоучрежденными таинствами и единством управления и руководства богодарованным пастырством.
Единство исповедания, освящения и управления составляет устав этого общества, который всяким, вступающим в него, должен быть исполняем неотложно. Вступление в общество обусловливается принятием сего устава, согласием на него; а пребывание в нем — исполнением его.
Посмотрите, как распространялась и распространяется св. Церковь. Проповедники проповедуют; из слушающих одни не принимают проповеди и отходят, другие принимают, и в следствие сего освящаются св. таинствами, поступают под руководство пастырей и воцерковляются. Вступая в Церковь, они сливаются со всеми, объединяются и пока составляют едино со всеми, до тех пор и в Церкви пребывают.
Ведь анафема есть ничто иное, как отлучение от Церкви, или исключение из среды своей тех, которые не исполняют условий единения с нею, начинают мудрствовать иначе, чем она, иначе, нежели как сами обещались, вступая в нее. Посмотрите, какия лжеучения и какие лжеучители отлучаются.
Отвергающие бытие Божие, безсмертие души, Божественное промышление, не исповедующие Пресвятыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, — Единаго Бога, не признающие Божества Господа нашего Иисуса Христа и искупления нашего крестною Его смертию, отмещущие благодать Святаго Духа и божественныя таинства, подающия ее, и проч. Видите, — каких предметов они касаются! Таких, собственно, по коим св. Церковь есть Церковь, на которых она утверждается и без которых она не может быть тем, чем есть.
Следовательно, те, которые вооружаются против таких истин, суть то же в Церкви, что в житейском быту люди, покушающиеся на жизнь и достояние наше. А ведь ворам и разбойникам не позволяется действовать свободно и безнаказанно нигде; и когда их вяжут и предают суду и наказанию, никто не считает это негуманным и стеснением свободы; напротив, в этом самом усматривают дело человеколюбия и обезпечения свободы в отношении ко всем другим членам общества. Если вы здесь так судите, то судите так же и об обществе церковном. Лжеучители — это ведь воры и разбойники [1]: они расхищают собственность Церкви, развращают и губят членов ея.
Что ж, неужто она поступает худо, когда вяжет их, судит и извергает вон? И разве с ея стороны было бы человеколюбиво, если бы она равнодушно смотрела на действия таких лиц и предоставляла им полную свободу губить всех? Какая мать позволит змее свободно подползти и ужалить свое дитя, еще малое и не понимающее угрожающей ему опасности?
Если бы в наше семейство ворвался разбойник, или втерлась какая-нибудь развратница, и первый начал бы душить и резать ваших детей, а последняя — развращать вашего сына или дочь, — что ж, вы равнодушно смотрели бы на их действия из опасения прослыть негуманными и отсталыми? Вы не вытолкали бы их вон и не затворили бы для них дверей вашего дома? Смотрите таким же образом и на действия св. Церкви. Видит она, что являются люди, растленные умом, и вносят тлю свою в среду других, и возстает против них и гонит их вон, да кроме того предостерегает и других: «смотрите, вот такой-то и такие-то хотят губить вас; не слушайте их и бегите от них!» Церковь в таком случае исполняет долг материнской любви и, следовательно, поступает человеколюбиво или, по-нынешнему, гуманно.
У нас теперь много расплодилось нигилистов и нигилисток, естественников, дарвинистов, спиритов и, вообще, западников; — что ж, вы думаете, Церковь смолчала бы, не подала бы своего голоса, не осудила бы и не анафематствовала их, если б в их учении было что-нибудь новое? Напротив, — собор был бы непременно, и все они, с своими учениями, были бы преданы анафеме; к теперешнему чину Православия прибавился бы лишь один пункт: «Бюхнеру, Фейербаху, Дарвину, Ренану, Кардеку и всем последователям их — анафема!» Да нет никакой нужды ни в особенном соборе, ни в каком прибавлении.
Все их лжеучения давно уже анафематствованы в тех пунктах, которые упомянуты выше. Видите ли теперь, как мудро и предусмотрительно поступает Церковь, когда заставляет совершать нынешний оклик и выслушивать его! А говорят, несовременно. Напротив, теперь то и современно. Может быть, лет за полтораста назад оно было и несовременно; а по нынешнему времени не то что в губернских городах, но во всех местах и церквах следовало бы ввести и совершать чин Православия; да собрать бы все учения, противныя слову Божию, всем огласить, чтобы все знали, чего надо опасаться и каких учений бегать. Многие растлеваются умом только по неведению; а потому гласное осуждение пагубных учений спасло бы их от гибели.
Кому страшно действие анафемы, тот пусть избегает учений, которыя подводят под нее; кто страшится его за других, тот пусть возвратит их к здравому учению. Если ты, неблаговолящий к этому действию, — православный, то идешь против себя; а если потерял уже здравое учение, то какое тебе дело до того, чтó делается в Церкви содержащими его? Ты ведь уже отделился от Церкви, у тебя свои убеждения, свой образ воззрений на вещи, — ну, и пожинай с ними. Произносится ли или нет твое имя и твое учение под анафемой, — это все равно: ты уже под анафемой, если мудрствуешь противно Церкви и упорствуешь в этом мудровании. Страшна анафема: — брось мудрования злыя.
Примечание:
[1] Как, например, нынешние душегубы-сектанты: баптисты, адвентисты, пятидесятники и всякаго рода атеисты.
Источник: Епископ Феофан. Чин Православия. //
«Хлеб Небесный». Духовно-нравственный православный иллюстрированный журнал.
Издание Казанско-Богородицкаго мужского монастыря. № 3. 1-31 Марта 1932 г.
Харбин: Собственная Монастырская Типография, 1932. — С. 7-9.
источник материала