ПРОФЕССОРЪ-ПРОТОІЕРЕЙ МИХАИЛЪ ЛИСИЦЫНЪ – О ГРЕЧЕСКОМЪ, БОЛГАРСКОМЪ, СЕРБСКОМЪ И ЗНАМЕННОМЪ РАСПѢВАХЪ.

Свт. архіеп. Іоаннъ (Максимовичъ) издалъ указ, по которому на день памяти препп. Романа Сладкопѣвца и Iоанна Кукузеля, то есть 1/14 октября, назначался ПРАЗДНИКЪ ПѢВЧИХЪ. Въ этотъ день по окончанiи литургiи полагается провозглашать пѣвчимъ многолѣтiе. Святитель писалъ: «По окончанiи богослуженiя желательно устроить прихожанамъ храма угощенiе для пѣвчихъ, какъ знакъ вниманiя и благодарности за ихъ труды и усердiе» (Распоряженiе Высокопресв. Архiеп. Iоанна объ установленiи праздника для всѣхъ церковныхъ пѣвцовъ. // «Вѣстникъ Швейцарского Викарiатства». 1951. Декабрь. № 38. С. 4.). – ред.

Весь цивилизованный міръ съ удивленіемъ и восхищеніемъ смотрѣлъ эти дни на появившіяся новыя силы на фонѣ исторіи, а именно на балканскія народности. Весь міръ ахнулъ отъ изумленія, какъ быстро и въ порядкѣ совершилась мобилизація военныхъ силъ балканскихъ государствъ и еще болѣе поразился, когда балканскія войска быстро стали отнимать у турокъ одну позицію за другой, одинъ городъ за другимъ. Всѣ говорили, что балканскіе народы разыграли войну «какъ по нотамъ». И, дѣйствительно, въ походѣ балканскихъ армій чувствовался ритмъ, а ритмъ, какъ извѣстно, душа музыки. Ритмъ даетъ различную окраску одной и той же мелодіи. Ритмъ вліяетъ на психику людей особеннымъ образомъ. Именно, благодаря ритму, мы, когда слушаемъ какую-либо музыку, невольно пристукиваемъ ногой или барабанимъ пальцами. Ритмъ есть источникъ движенія. Онъ будитъ души людей и заставляетъ ихъ не спать, а дѣйствовать и при томъ дѣйствовать такъ, а не иначе. Знаете ли, гдѣ ритмъ имѣетъ господствующее значеніе? Въ танцахъ. И при томъ отъ такого или иного ритма получаетъ характеръ и свой танецъ. Въ барабанномъ боѣ есть также только ритмъ. Отъ одного ритма солдаты идутъ мѣрнымъ маршемъ, отъ другого бѣгутъ. Ритмъ даетъ стройность движенію войскъ.

Съ поразительной стройностью провели военныя дѣйствія балканскіе союзники. Всѣ удивлялись, откуда у нихъ явился такой порядокъ. Казалось всей Европѣ, не знавшей сербовъ, черногорцевъ и болгаръ, знавшей только грековъ и помнившей изъ древней исторіи только культурное значеніе въ человѣчествѣ послѣднихъ, казалось, что у славянъ не можетъ быть такой стройности, такого порядка, скажу музыкальнымъ терминомъ: такого ритма, который есть признакъ высокой культурности.

Много есть дѣятелей, образующихъ душу народную, но я не ошибусь, если назову, какъ это ни покажется кому-либо удивительнымъ, въ числѣ такихъ дѣятелей музыку. Музыка самое духовное изъ искусствъ, потому-то она и стоитъ ближе къ духу человѣческому, оттого-то она и имѣетъ громадное формирующее вліяніе на душу народовъ. Можетъ исчезнуть вся цивилизація: архитектура, живопись, литература, но, если сохранится въ душѣ народовъ музыка, можетъ воскреснуть вновь вся культура.

Да, господа, стройности всему народному движенію на Балканахъ много способствовала музыка этихъ народностей, сформировавшая ихъ душу.

Что же это за музыка?

Въ основѣ музыкальнаго богатства, какъ музыки балканскихъ славянъ, такъ и нашей церковной русской, лежитъ музыка грековъ. Прародина нашей славянской культурной музыки Греція съ ея красивыми берегами, очаровательными островами, плавнымъ движеніемъ волнъ, теплымъ, ровнымъ климатомъ и мягкими очертаніями горныхъ возвышенностей. Въ музыкѣ Эллады вы услышите всѣ эти свойства природы Греціи. Музыка Эллады родила христіанскую музыку для всѣхъ Церквей Востока и Запада. Я не буду здѣсь касаться народной, пѣсенной музыки этихъ народностей, ибо склоненъ думать, что воспитывающее вліяніе на душу народовъ имѣетъ болѣе религіозная музыка, церковная, чѣмъ народно-пѣсенная, которая сама подпадаетъ часто подъ вліяніе церковной. Я не отрицаю этимъ пользы взаимообмѣна, который, дѣйствительно, и бываетъ, но формирующее вліяніе на народную свѣтскую музыку церковной музыки отрицать нельзя.

Такъ. Эллада, господа, породила общеевропейскую музыку, ибо и въ основѣ музыки западныхъ народовъ лежитъ церковная музыка съ ея cantus-firmus-ами, а эти послѣдніе заимствованы изъ Греціи. Эллада сформировала своей музыкой душу европейскихъ народовъ. Конечно, каждая народность принесла въ полученное отъ Греціи наслѣдіе и свои элементы. Этимъ и объясняется особая окраска духовной дѣятельности каждаго народа и его музыки. Тэмбръ психической жизни каждаго народа объясняется своими природными данными, присущими каждому народу, но въ основѣ европейской культуры лежитъ культура Эллады и, если хотите, то ея музыка. Мы воспитываемся на исторіи и на герояхъ Греціи. Но знаете ли вы, господа, что музыка входила въ воспитаніе и образованіе героевъ древней Греціи, какъ необходимое условіе. Мы воспитываемся на архитектурѣ и искусствѣ древней Эллады, но знаете ли вы, что легкій іоническій и коринѳскій стиль, что изящныя статуи греческихъ боговъ и богинь вполнѣ гармонируютъ съ музыкой грековъ?

Конечно, подобно тому, какъ въ языкѣ древнихъ, пѣснотворцы и святые отцы вложили духъ новый и христіанское содержаніе, то же самое сдѣлали и съ музыкой древнихъ. Язычники, говоря о матери бога или боговъ, великой Деметрѣ, имѣли совершенно другое представленіе, чѣмъ христіане, говорящіе о Матери Бога нашего. Такъ точно и музыкальные мотивы и фразы, родившіеся на почвѣ языческой, эллинской, подъ вліяніемъ эллинской природы, получили сердце новое и духъ новый. Во-первыхъ изъ всего множества ладовъ или гаммъ (а ихъ было свыше 80) церковь выбрала только восемь гласовъ, а во-вторыхъ, сохранивъ общій стиль и характеръ эллинской жизнерадостности, ясности, свѣтлости и плавности ритма, отцы церкви все пѣніе церковное изложили скромными штрихами, чуждыми порывистости. Далѣе вложили и новый духъ въ эти гласи. Для древняго грека-язычника дорійскій ладъ былъ призывомъ къ воинственности, возбуждалъ въ немъ храбрость и другія геройскія чувства. Отцы церкви выяснили древнему міру, что наша брань не къ плоти и крови, но противъ властей и міроправителей тьмы вѣка сего, противъ духовъ злобы поднебесныхъ (Еф. 6, 12), и дорійскій ладъ (2-ой гласъ) сталъ возбуждать именно эти чувства или, напр., лидійскій ладъ возбуждалъ у грека-язычника вакхическое чувство веселости, у насъ же христіанъ, подъ вліяніемъ христіанскаго воспитанія и христіанскаго содержанія пѣснопѣній, тотъ же ладъ въ пасхальномъ, напр,, богослуженіи возбуждаетъ восторгъ, но совсѣмъ иной категоріи. Такъ святые влили въ ветхіе музыкальные мѣхи вино новое.

Я не имѣю ни времени, ни возможности въ краткой рѣчи остановиться на подробномъ анализѣ этого интереснаго явленія. Поэтому я ограничусь только указаніемъ на нѣкоторые примѣры. Здѣсь на концертѣ вы услышите «И Парѳеносъ симеронъ» («Дѣва днесь») греческое. Прислушайтесь внимательно къ нему. Вы найдете здѣсь всѣ черты Эллады, которыя я указалъ выше; вы услышите извилистую, какъ берега Пелопоннеса, мелодію, но эти извилины будутъ мягки, не рѣзки въ своихъ движеніяхъ, безъ крупныхъ скачковъ; вы услышите и высокіе подъемы, какъ высоки нѣкоторыя горы Греціи – Олимпъ, Пеліонъ и Осса, во и эти подъемы будутъ ласкать вашъ слухъ, а не будутъ грубо выскакивать; вы услышите плавное движеніе напѣва, какъ плавны волны Эгейскаго моря, но онъ построенъ на глубокой педали басовъ, на такъ называемомъ у грековъ «исонѣ» (’ίσον), какъ глубоки воды моря и спокойны ихъ пучины. Вы услышите въ концѣ этой пьесы на послѣднемъ словѣ кудреватую мелодію, звуковые завитки. Это капитель іонической или коринѳской колонны. Вы поразитесь архитектурной стройностью всей этой пьесы, но вѣдь вся Эллада изящно стройна, какъ изящна и стройна и вся ея архитектура.

А вотъ вамъ другая общеизвѣстная пьеса греческаго, роспѣва – это «входное», архіерейское «Достойно есть». Пьеса эта даже въ простомъ незатѣйливомъ переложеніи Львова производитъ на слышавшаго ее въ дѣтствѣ, при встрѣчѣ архіерея предъ началомъ литургіи, неизгладимое впечатлѣніе на всю жизнь. При простотѣ ея построенія, въ ней обрисованъ и обликъ Божіей Матери Присноблаженной и Пренепорочной въ спокойныхъ и плавныхъ движеніяхъ тоновъ, и подъемъ чувства при мысли, что она есть Матерь Бога нашего, славнѣйшая безъ сравненія Серафимъ. Въ этой простой мелодіи греческаго «Достойно есть» чувствуется и ясная лазурь неба Эллады, и эллинская жизнерадостность, и изящное чувство, мѣры, легкость, воздушность, звуковая зефирность. Всѣ эти звуковыя качества какъ нельзя болѣе подходятъ къ обрисовкѣ самого содержанія пѣснопѣнія. и воспѣваемаго лица Богоматери. Идея пѣснопѣнія и звуковая форма его совпадаютъ и въ этомъ совпаденіи идеи и формы и заключается его красота.

А вотъ вамъ то же пѣснопѣніе въ сербскомъ роспѣвѣ. Оно переложено сербскимъ композиторомъ Станковиченъ и у насъ Кастальскимъ. Сербскій композиторъ очень хорошо передаетъ свою родную музыку. Основа или канва сербскаго «Достойно» та же самая греческая, но она получила славянскую окраску. Славянское мышленіе и чувство размашистѣе, и вотъ и въ сербской пьесѣ вы слышите на основѣ греческаго спокойствія и жизнерадостности, зефирности и легкости болѣе широкую и болѣе вѣтвистую мелодію, болѣе широкій размахъ и діапазонъ. На словахъ «и Матерь», а также «сущую Богородицу» мелодія получаетъ величавые и грандіозные контуры или очертанія. Ритмъ мелодіи также разнообразенъ и труднѣе улавливается слухомъ.

Та же греческая основа мелодіи «Достойно есть», пройдя чрезъ болгарскую призму мышленія, получила новые оттѣнки; «Достойно есть» болгарскаго роспѣва сохранило и даже больше, чѣмъ сербское, плавность ритма, но получило нѣсколько грустный оттѣнокъ; если сказать, что греческая и сербская мелодіи «Достойно есть» льются, какъ серебро, то въ болгарскомъ роспѣвѣ это уже матовое серебро. Болгарская мелодія ближе къ греческой по формѣ построенія, она не выходитъ за предѣлы октавности, она менѣе широка, но она дальше отъ греческой по своему внутреннему характеру: у нея нѣтъ греческой жизнерадостности, у нея есть уже оттѣнокъ тихой грусти. Сербская же мелодія, наоборотъ, отличается отъ греческой скорѣе только внѣшней конструкціей (шириною размаха), но сохраняетъ эллинскую свѣтлость. За то болгарское пѣніе ближе къ нашему русскому духу и составляетъ какъ бы переходной мостъ отъ Эллады къ намъ.

И, дѣйствительно, болгарское пѣніе особенно пришлось по душѣ Россіи и особенно привилось у насъ. У насъ же оно и сохранилось, ибо въ современной Болгаріи, съ паденіемъ болгарской самостоятельности, воцарилось греческое пѣніе. Популярность болгарскаго роспѣва на Руси объясняется не столько тѣмъ, что къ намъ были перенесены именно изъ Болгаріи переводы священныхъ и богослужебныхъ книгъ, сколько внутренними свойствами этого роспѣва. Именно русскимъ понравился тотъ элегическій тонъ, который отразился въ пѣніи болгаръ. Русская пѣснь грустна. «Печалью согрѣта гармонія и нашихъ музъ и нашихъ дѣвъ», говорилъ нашъ великій поэтъ, «но нравится ихъ жалобный напѣвъ», справедливо добавлялъ онъ. Всѣмъ намъ извѣстно «болгарское» «Благообразный Іосифъ, поемое при выносѣ площаницы. Всѣ мы испытали при пѣніи его грустно трогательное чувство, усиливаемое трогательнымъ обрядомъ положенія и выноса плащаницы. Но вѣдь въ сущности говоря основа мелодіи здѣсь греческая и мотивъ ясный, лазурный жизнерадостный. Мелодія движется всего на четырехъ звукахъ, но паденіе на полутонѣ, благодаря полутонному соотношенію предпослѣдняго и послѣдняго звука въ концѣ каждой строфы, придаетъ мелодіи грустный оттѣнокъ. Конецъ ея или послѣднее впечатлѣніе даетъ осадокъ грусти. Но форма пѣснопѣнія стройна линіями, какъ всѣ греческія пѣснопѣнія.

Болгарскій напѣвъ, перенесенный съ принятіемъ христіанства въ Кіевѣ, положилъ начало кіевскому роспѣву и настолько переплелся съ нимъ, что много пѣснопѣній кіевскаго роспѣва называются болгарскими и наоборотъ. Такъ, извѣстное «Милость мира» на литургіи Василія Великаго носитъ названіе и кіевскаго и болгарскаго. Самые торжественные моменты у насъ воспѣты болгарскимъ роспѣвомъ. Такъ, напр., «Дѣва днесь» у насъ поется болгарскимъ роспѣвомъ. Но радостная служба Пасхи поется греческимъ роспѣвомъ. Однако и въ ней «Плотію уснувъ», гдѣ потребовался нѣкоторый оттѣнокъ матовости и грусти, изложено болгарскимъ напѣвомъ.

Кіевскій напѣвъ усилилъ въ себѣ грустное выраженіе. Этому способствовала вся многопечальная исторія нашего юга. Кіевскій напѣвъ, перенесенный на сѣверъ, въ сѣверные дебри и лѣса къ народу, закалившему свой духъ въ борьбѣ и съ природой и съ врагами, получилъ оттѣнокъ рѣзкости, твердости и отточенности. Мелодія этого роспѣва, называемаго, по нотнымъ знакамъ, знаменнымъ или столповымъ, кудревата, витіевата, но это уже не витіеватость сербскаго роспѣва. Тамъ извилины плавныя, тягучія, здѣсь мы слышимъ скачки и въ синкопахъ толчки. Это впечатлѣнія лѣсныхъ кряжей, толчковъ отъ кочекъ, на которыя приходилось наталкиваться при ѣздѣ, при выкорчевываніи деревьевъ. Однимъ словомъ, въ знаменномъ роспѣвѣ отразились тѣ препятствія и та природа, которыя встрѣтилъ русскій человѣкъ на сѣверѣ. Въ знаменномъ роспѣвѣ есть ширина размаха сербскаго роспѣва, есть трогательность болгарскаго и кіевскаго роспѣвовъ, есть своя крѣпость, но основа его все же эллинская. Знаменный роспѣвъ представляетъ огромный и сложный синтезъ нѣсколькихъ роспѣвовъ и не одной психической гаммы, а многихъ. Знаменный роспѣвъ можетъ закалять духъ, возбуждать его на героизмъ. Вспомнить, напримѣръ, «Дерзайте людіе» изъ догматика 1-го гласа, которое дало мужество Якову Долгорукому при Петрѣ Великомъ и его спутникамъ, попавшимъ въ плѣнъ къ шведамъ, побѣдить ихъ и освободиться изъ плѣна. Знаменный роспѣвъ – это дорійскій стиль на русской почвѣ, но только болѣе витіеватый и болѣе богатый. Замѣчательно то, что и у грековъ военные гимны пѣлись въ дорійскомъ звуковомъ ладѣ. Но въ немъ есть иногда и греческая легкость н жизнерадостность, взять ли, напримѣръ, напѣвъ догматика 5-го гласа или ирмосовъ на Рождество Христово, тропаря «Спаси, Господи, люди твоя» и т. п. Если изобразить графически, то многія пѣснопѣнія знаменнаго роспѣва поразятъ стройностью своею формы и чисто дорійской строгостью. Въ этомъ отношеніи замѣчательны догматики знаменнаго роспѣва, особенно 1-го, 5-го и 8-го гласовъ, а также стихиры Пасхи.

Такъ вотъ откуда происходитъ эта стройность движеній народной и военной стихіи на Балканскомъ полуостровѣ. Болгары, сербы, черногорцы считались некультурными народами. Нѣтъ, они были культурными, но культура ихъ скрывалась какъ искра подъ пепломъ. Эту культуру дала имъ ихъ музыка. Единствомъ ритма она сплотила ихъ въ одно стройное цѣлое. Вотъ почему важно вездѣ, въ школахъ, и въ обществѣ, и въ церкви культивировать музыку, культивировать серьезно, не какъ забаву. Преподаваніе музыки должно быть поставлено столь же серьезно и на такихъ же началахъ, какъ и преподаваніе литературы и всякаго другого предмета, а не для прказа на школьныхъ вечерахъ.

Мы, русскіе, приняли музыкальную культуру изъ Греціи чрезъ призму болгарскаго духа. Нѣмцы почитаютъ за великое Лютера не столько за то, что онъ есть основатель ихъ религіи, сколько за то, что онъ перевелъ Библію и создалъ этимъ нѣмецкій литературный языкъ. Мы приняли изъ Болгаріи богослужебныя книги и музыку. Славянскій языкъ, бывшій дотолѣ у насъ только разговорнымъ, обывательскимъ, становится литературнымъ, а музыка, долго хранимая исключительно въ Церкви, культивируетъ нашъ духъ и даетъ жизни ритмичность и красоту. Кудреватость русскаго архитектурнаго стиля, а также богатства древней иконной и палатной росписи находятся въ тѣсной связи съ музыкой, ибо музыка по своей духовности непосредственнѣе вліяетъ на психику, чѣмъ другія искусства.

Всѣми нынѣшними плодами нашей литературы, наукъ и искусствъ мы обязаны балканскимъ народамъ, давшимъ намъ въ X вѣкѣ литературный языкъ и художество. Помогая теперь имъ въ трудную эпоху ихъ исторической жизни, мы отдаемъ только свой культурный долгъ.

Нужно помнить также, что отъ Бѣлаго моря и до южныхъ оконечностей Пелопоннеса мы имѣемъ одинъ источникъ духовной культуры и въ частности музыки. Благодаря этому, образуется какъ бы непрерывная полоса, единая, крѣпкая духовная стѣна, о которую могутъ разбиться тѣ, которые вздумали бы ее проломать.

То «Съ нами Богъ», которое сейчасъ будетъ спѣто хоромъ, какъ электрическая искра, можетъ пробѣжать отъ Архангельска и до Мореи и зажечь сердца однимъ общимъ огнемъ, ибо оно идетъ изъ очага одной общей культуры, создавшей этотъ побѣдный кличъ: «Съ нами Богъ!»

Рѣчь, произнесенная въ залѣ С.-Петербургской Городской Думы, предъ концертомъ хора кружка любителей при Братствѣ Пресвятыя Богородицы подъ управленіемъ г. Николова, въ пользу раненыхъ воиновъ на Балканахъ, состоявшемся 25 ноября 1912 г.

Протоіерей М. Лисицынъ.

«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1912. №№ 51-52. С. 2064-2068.

Об авторе. Проф.-прот. Михаил Лисицын (1872-1918) – церковный композитор. Родился в городе Духовщине Смоленской губ. в семье соборного диакона. Первоначальное образование получил в городском училище, а затем в Смоленском духовном училище. В 1893 г. окончил Смоленскую духовную семинарию, в 1897 г. – Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия с правом получения степени магистра без новых устных испытаний, через представление удовлетворительной печатной диссертации и ее публичную защиту. По окончании академического курса, был определен учителем в Гаванскую церковноприходскую школу (в Санкт-Петербурге), учителем пения в школу Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви у Варшавского вокзала и корректором в редакцию «Церковных ведомостей» при Святейшем Синоде. Окончил Петербургский археологический институт. Рукоположен во священника. C 1898 г. служил законоучителем в приюте принца Ольденбургского и священником в церкви приюта, с 13 сентября 1902 г. – законоучитель Павловского военного училища и настоятель церкви училища. С 8 октября 1904 г. – настоятель Иоанно-Предтеченской церкви при Пажеском корпусе. Одновременно был законоучителем в Пажеском корпусе. В разные годы был законоучителем гимназий Штемберга, Прокофьевой, преподавателем Придворной певческой капеллы, народной консерватории, а в последние годы жизни профессором богословия в Военной-Медицинской академии. Церковный композитор и сотрудник журнала «Музыка и пение». Написал более 70-ти духовных музыкальных произведений. Предложил авторскую программу реформы церковного пения: синтез знаменного, греческого, сербского и болгарского распевов с современными выразительными средствами, соединить древние музыкальные приемы с современной гармонизацией. 6 мая 1908 г. возведен в сан протоиерея. 11 июня 1911 г. удостоен степени магистра богословия за сочинение «Первоначальный славяно-русский типикон. Историко-археологическое исследование» (изд.: Спб. 1911; удостоено Императорской Академии Наук премии митр. Макария). Входил в состав союза демократического православного духовенства и мирян, возникшего 7 марта 1917 г. в Петрограде. С 30 января 1918 г. преподавал предмет литургики на одногодичных пастырско-богословские курсах, учрежденных братством диаконов и псаломщиков. Скончался 16 июня 1918 г. на 45 году жизни. Статьи о. Михаила по музыке печатались в «Русской Музыкальной Газете». Им издано до 56 духовно-музыкальных произведений («Литургия святого Иоанна Златоустого для смешанного хора», та же литургия для однородного хора, «Да молчит всякая плоть», «Покаяния отверзи ми двери», «Великое славословие» и др.). Песнопения о. Михаила отличаются церковным характером и сравнительно простой фактурой, не всегда, однако, совершенной.

https://afanasiy.net/prof-prot-myhayl-lysycyn-o-grecheskom-bolgarskom-serbskom-y-znamennom-raspevah