ЗАМѢТКИ О РАЗДАЯНІИ АНТИДОРА.
I.
Объ установленіи и значеніи православнаго обычая раздавать антидоръ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ за литургіей и о необходимости возстановить и поддержать этотъ обычай въ первоначальной его чистотѣ.
Антидоромъ (άντιδῶρον – вмѣстодаріе) называются остатки той просфоры, изъ которой середина вынута для агнца и принесена въ безкровную жертву. Симеонъ Солунскій (о храм. гл. 101) описываетъ его такъ: «антидоръ есть хлѣбъ священный, изъ котораго внутреннія части изъяты на проскомидіи и въ священнодѣйствіи принесены въ тѣло Христово». По установленію церкви антидоръ долженъ быть раздаваемъ вмѣсто св. даровъ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ за литургіей и не причащающимся св. Таинъ. Причипы сего установленія были слѣдующія. Въ первенствующей церкви всѣ христіане-вѣрные, присутствовавшіе въ храмѣ за литургіей, имѣли благочестивое обыкновеніе причащаться св. таинъ. Это обыкновеніе такъ строго соблюдалось, что уклоненіе отъ него влекло за собою строгое наказаніе.
По девятому апостольскому правилу, «всѣ вѣрные, входящіе во святую Божію церковь и священныя писанія слушающіе, но не пребывающіе въ молитвѣ и святомъ причащеніи до конца, яко безчиніе творящіе, должны подлежать отлученію». То же подтверждено было и соборомъ Антіохійскимъ, по второму правилу котораго «всѣ входящіе въ церковь и слушающіе священныя писанія, но по нѣкоему уклоненію отъ порядка не участвующіе въ молитвѣ съ народомъ или отвращающіеся отъ причащенія святыя евхаристіи должны быть отлучены отъ церкви».
Съ теченіемъ времени, когда ревность и горячность въ христіанахъ начали охладѣвать, и это благочестивое и строго соблюдавшееся въ первые вѣка обыкновеніе мало-по-малу стало ослабѣвать. Уже св. Іоаннъ Златоустъ сильно жаловался на то, что многіе христіане желали только присутствовать при совершеніи литургіи, не причащаясь св. Таинъ. Хотя многіе стали уклоняться отъ св. причащенія подъ предлогомъ сознанія своего недостоинства, но св. отецъ сильно укорялъ такихъ христіанъ, называя ихъ безстыдными и недостойными общенія въ молитвахъ (въ бесѣд. 3-й на посланіе къ Ефес.). Какъ ни велика была ревность по благочестію св. Іоанна Златоуста, какъ ни сильно было слово его, однако онъ не могъ достигнутъ того, чтобы всѣ христіане, присутствующіе въ храмѣ за литургіей, причащались св. Таинъ; а по смерти его еще болѣе стало замѣтно въ христіанахъ уклоненіе отъ причащенія св. Таинъ за каждою литургіей. Посему пастыри церкви вынуждены были оказать снисхожденіе человѣческой слабости, – дозволили вѣрнымъ, по примѣру кающихся и называвшихся стоящими съ вѣрными, присутствовать при совершеніи литургіи и безъ причащенія св. Таинъ. Оказывая такое снисхожденіе къ немощи человѣческой, св. отцы и учители церкви руководствовались тѣмъ, что и одно слушаніе литургіи – благоговѣйное присутствованіе при совершеніи таинства евхарастіи можетъ быть полезно и спасительно для христіанъ. Но, чтобы народъ не уходилъ въ свои домы безъ видимаго дара и безъ видимаго знака освященія, они установили раздавать по окончаніи литургіи остатки той просфоры, изъ которой вынута середина для агнца и принесена въ жертву безкровную, и остатки сего священнаго хлѣба назвали антидоромъ[1]. Симеонъ Солунскій говоритъ объ этомъ такъ: «святыни необходимо причаститься и народу, и вотъ она-то незримо и преподается вѣрнымъ чрезъ молитву и страшное священнодѣйствіе. Но такъ какъ имъ, облеченныхъ плотію, необходимо принять освященіе въ видѣ чего-нибудь чувственнаго, то это и дѣлается чрезъ антидоръ». «Не причащающимся, вмѣсто страшныхъ таинствъ, преподается хлѣбъ освященный въ предложеніи, изъ котораго изъята середина, и который освященъ молитвами; этотъ хлѣбъ, который назнаменуемъ былъ копіемъ и надъ которымъ произносились священныя слова, преподаетъ освященіе и сподобляетъ божественнаго дара» (о храмѣ, гл. 101 и 100). Такъ какъ церковь установила раздавать антидоръ вмѣсто св. даровъ всѣмъ вѣрнымъ, присутствующимъ въ храмѣ за литургіей, но не причащающимся св. Таинъ, то при раздаяніи антидора и по сіе время читается 33 псал., который прежде пѣли во время причащенія древнихъ христіанъ, и словами котораго («вкусите и видите, яко благъ Господь») приглашали ихъ къ принятію тѣла и крови Господа (Апост. постан. кн. 8, гл. 13; Кирилла Іерусалимскаго 5-е тайноводствевное поучен.).
Была и другая причина, по которой церковь установила раздавать по окончаніи литургіи антидоръ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ при совершеніи таинства евхаристіи. У первенствующихъ христіанъ въ связи съ совершеніемъ таинства евхаристіи устроивались такъ называвшіяся вечери любви – агапы. Эти вечери возникли по чисто религіозно-нравственнымъ побужденіямъ: прежде всего онѣ явились въ подражаніе тайной вечери Господа и суть не что иное, какъ живѣйшее воспроизведеніе ея; потомъ къ учрежденію ихъ располагало чувство братской любви и единства между христіанами, какое чувство ни въ чемъ не могло выражаться съ большею полнотою, какъ въ общей братской трапезѣ. И вотъ христіане, всякій разъ какъ только собирались для богослуженія, приносили не только вещества, необходимыя для совершенія таинства евхаристіи, но и все нужное для устройства братской трапезы. Изъ веществъ, принесенныхъ христіанами и предварительно освященныхъ за богослуженіемъ, и приготовлялись братскія вечери, въ которыхъ принимали участіе всѣ вѣрные – безъ различія пола, возраста, званія и положенія въ обществѣ. Обыкновенно онѣ устроивались тамъ же, гдѣ совершалась и литургія. Первоначально онѣ предшествовали евхаристическому акту – по крайней мѣрѣ такъ было въ церкви Коринѳской, а потомъ, вслѣдствіе нѣкоторыхъ безпорядковъ, допускавшихся на нихъ въ церкви Коринѳской, и изъ чувства благоговѣнія къ величайшему таинству тѣла и крови Господа, положено было устроивать ихъ по окончаніи литургіи – уже но принесеніи безкровной жертвы и по причащеніи св. Таинъ. Полагаютъ, что такая перемѣна по указаннымъ причинамъ проиведена была самимъ апост. Павломъ (1 Коринѳ. гл. 11, ст. 18-34). Какъ ни возвышены были мотивы къ учрежденію агапъ, однако онѣ не долго сохранялись въ первоначальной своей чистотѣ и скоро были уничтожены. Уже съ распространеніемъ церкви Христовой, жизнь христіанскаго общества неизбѣжно теряла свой семейный характеръ; съ увеличеніемъ общества христіанскаго, не всѣ члены этого общества могли принимать участіе въ братскихъ трапезахъ; отсюда братскія трапезы само собью должны были исчезнуть. И дѣйствительно къ концу III вѣка онѣ совершаемы были только въ особенные праздники, преимущественно во дни памяти мучениковъ и притомъ устрояемы были въ особенности для бѣдныхъ. Постепенному исчезновенію агапъ содѣйствовали допускавшіяся на нихъ злоупотребленія. Прежнія братскія чувства, съ какими вѣрные являлись на вечери, исчезли; присутствовавшіе на вечеряхъ нерестуиали даже границы умѣренности, пристойности и предавались грубымъ удовольствіямъ. Поэтому-то отцы церкви и соборы неоднократно возставали противъ этихъ злоупотребленій (св. Григорій Богословъ, св. Іоаннъ Златоустъ, блаж. Августинъ, св. Амвросій Медіоланскій) и наконецъ совсѣмъ запретили ихъ (Карѳ. соб. пр. 51, Лаод. соб. пр. 28, Трул. соб. пр. 74). Но и уничтоживъ агапы, отцы церкви желали, чтобы народъ по окончаніи литургіи не расходился въ свои домы безъ вкушенія общей трапезы, а потому въ подражаніе древнимъ братолюбивымъ учрежденіямъ христіанскимъ – въ память древнихъ братскихъ трапезъ опредѣлили раздавать всѣмъ присутствующимъ, по окончаніи литургіи, нарочито оставленныя для сего части хлѣба, изъ котораго на проскомидіи изъята внутренность, называемая агнцемъ, и принесена въ безкровную жертву (Дмитревскаго «Истории. догмат. и таинств. изъясненіе на литургію». Москва, 1805 г. Изд. 3-е, стр. 280)[2].
Такъ какъ церковь установила раздавать антидоръ присутствующимъ при литургіи, но не причащающимся тѣла и крови Христовой, для освященія душъ и тѣлесъ ихъ, то нельзя не пожалѣть, что этотъ обычай оставленъ во многихъ приходскихъ церквахъ и даже не во всѣхъ монастыряхъ соблюдается, какъ будто нынѣшніе христіане менѣе нуждаются въ благодатномъ освященіи, чѣмъ прежніе христіане. Если когда, то въ нынѣшнее время слѣдовало бы не оставлять, а всячески поддерживать благочестивый обычай раздавать антидоръ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ за литургіей въ воскресные и праздничные дни[3]. Извѣстно, что многіе изъ нынѣшнихъ христіанъ сдѣлались невоздержными, въ воскресные и праздничные дни стали вкушать пищу и питье еще до окончанія литургіи. И вотъ раздача антидора по окончаніи литургіи въ воскресные и праздничные дни могла бы располагать, если не всѣхъ невоздержныхъ, то хотя бы нѣкоторыхъ изъ нихъ говѣть до окончанія литургіи и до полученія антидора, такъ какъ антидоръ по разуму церкви есть хлѣбъ священный и можетъ быть вкушаемъ только натощакъ. «Раздается антидоръ на благословеніе и очищеніе души, – замѣчено въ чинѣ литургіи св. Златоуста (см. въ архіер. чиновн.), – освященъ бо есть и подобаетъ его не ядшимъ пріимати; аще же кто и мало ядоше или піяше, да не пріемлетъ антидора». Еще болѣе предосудительна, практикующаяся во многихъ приходскихъ церквахъ, замѣна антидора высылкою просфоръ только избраннымъ изъ предстоящихъ въ храмѣ за литургіей, – наиболѣе вліятельнымъ въ обществѣ и богатымъ прихожанамъ. Церковь установила раздавать антидоръ всѣмъ присутствующимъ за литургіей, какъ мы видѣли, въ память древнихъ братскихъ вечерь и слѣдовательно для возбужденія и поддержанія чувствъ братства, общенія и единенія между христіанами. Но какія чувства можетъ вызывать и дѣйствительно вызываетъ въ членахъ приходской общины раздача просфоръ только избраннымъ изъ нихъ? Не обинуясь можно сказать, что въ тѣхъ, которымъ предпочтительно предъ другими высылаются просфоры, пробуждается чувство гордости и надменности. Да и какъ имъ не впадать въ горделивое самообольщеніе и презорливое отношеніе къ ближнимъ, когда самъ священникъ въ храмѣ, на глазахъ всего предстоящаго и молящагося общества, оказываетъ имъ предночительное вниманіе и отличіе высылкою просфоръ? А что сказать о тѣхъ прихожанахъ, которые не удостоиваются этой чести и не почему-либо другому, какъ ради своей бѣдности и незнатности? Естественно, что въ такихъ прихожанахъ закрадываются чувства оскорбленія, приниженія и зависти. Такимъ образомъ пастырь церкви вмѣсто того, чтобы возбуждать и поддерживать чувства братства, общенія и единенія между своими прихожанами, самъ же деморализируетъ ихъ, подрываетъ въ нихъ эти чувства.
Въ замѣнѣ аптидора высылкою просфоръ наиболѣе вліятельнымъ и богатымъ прихожанамъ есть и еще нехорошая сторона. Предстоящіе въ храмѣ, вмѣсто того, чтобы усердно молиться Вогу, одни изъ нихъ устремляютъ свои взоры туда, откуда высылаются просфоры, – а другіе – обращаютъ свое вниманіе на тѣхъ, кому онѣ вручаются. И самому священнику не до молитвы: ему приходится внимательно и не разъ разсмотрѣть всѣхъ присутствующихъ въ храмѣ, чтобы не проглядѣть между ними тѣхъ, кому онъ обыкновенно высылаетъ просфоры; иначе, если священникъ не замѣтитъ такихъ, то они будутъ обижаться. Замѣна антидора высылкою просфоръ наиболѣе богатымъ и вліятельнымъ въ обществѣ прихожанамъ не только сопровождается вредными послѣдствіями, но и возникаетъ то изъ побужденій низменнаго свойства. И въ самомъ дѣлѣ, о чемъ свидѣтельствуетъ высылка просфоръ наиболѣе вліятельнымъ и богатымъ прихожанамъ и притомъ – однимъ на серебряной тарелкѣ, другимъ – на мѣдной, а инымъ на оловянной? Въ переводѣ на простой языкъ это значитъ: кто именитѣе и богаче и отъ кого можно ожидать большей милости, тому и вниманія и почету больше... И что это за явное и даже грубое лицепріятіе и подобострастіе и притомъ въ храмѣ и предъ Богомъ, предъ Которымъ всѣ равны и Который зритъ не на внѣшнее, а на внутренняя въ человѣкѣ? Еще не предосудительно было бы раздавать просфоры ревнителямъ христіанскаго благочестія, усерднымъ посѣтителямъ храма Божьяго и радѣтелямъ его благоустройства и благолѣпія, а то въ сельскихъ приходахъ высылаются просфоры и оказывается тѣмъ предпочтительное вниманіе иногда «кулакамъ» и «міроѣдамъ», слѣдовательно людямъ, поступающимъ въ своей жизни не по христіанскимъ принципамъ, даже не умѣющимъ или не хотящимъ дорожить святынею и потому заслуженно пользующимися худымъ мнѣніемъ о себѣ въ обществѣ.
Вообще, съ какой бы стороны мы ни посмотрѣли на обычай высылать просфоры только избраннымъ изъ присутствующихъ въ храмѣ за литургіей, – этотъ обычай представляется по меньшей мѣрѣ предосудительнымъ, а потому необходимо уничтожить его тамъ, гдѣ онъ практикуется и, вмѣсто него, возстановить обычай, установленный церковію, раздавать антидоръ при окончаніи литургіи всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ. Всего лучше, если священникъ, раздѣливъ антидоръ на мелкія части (въ большіе праздники, когда бываетъ много богомольцевъ и когда антидора можетъ не хватить для всѣхъ, можно раздѣлить на мелкія части и другія просфоры, изъ которыхъ на проскомидіи были вынуты частицы въ честь Богородицы и святыхъ), самъ же и раздастъ антидоръ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ, когда полагается чтеніе 33-го благодарственнаго псалма, какъ обыкновенно и дѣлается это примѣрными іереями Божіими[4]. Предоставлять же псаломщику разносить антидоръ на тарелкѣ по всей церкви, или предоставлять самимъ богомольцамъ разбирать антидоръ съ тарелки, постановленной па какомъ-либо столикѣ, значитъ допускать напрасную суету и безпорядокъ между богомольцами, особенно деревенскими; по крайней мѣрѣ, достигнуть того, чтобы прихожане сами разбирали антидоръ съ соблюденіемъ должнаго порядка, тишины и благочинія, можно не иначе, какъ послѣ усиленныхъ и настойчивыхъ увѣщаній и наставленій къ нимъ.
З.
«Руководство для сельских пастырей». 1887. № 34.
[1] Антидоръ лежить неразрѣзаннымъ до совершенія Евхаристическаго канона. Послѣ пресуществленія Святыхъ Даровъ (когда онъ, собственно, и становится «антидоромъ») совершается кажденіе антидора и раздробленіе его. – ред.
[2] В поздние времена о раздачи антидора узнаем из ответа константинопольского патриарха Геннадия Схолария (1454-1456) на вопрос синайских иноков, спрашивающих, возможно ли давать панагию армянским и латинским паломникам. Патриарх отвечает так: «Мы же говорим, чтобы вы давали им и антидор, потому что они христиане и из-за этого идут из столь дальних стран для поклонения Господнему Гробу. Если они и отделены от нас из-за некоторых вопросов веры и неправославны, но как христиане с верою и благоговением ищут освящения нашего, то мы должны дать им. А изречение «не давайте святыни псам» и проч. разумеет неверных, т. е. иудеев, сарацин, эллинов, манихеев и других, которые притворяются христианами, не будучи таковыми. Поэтому и прибавляет: «Чтобы они, обернувшись, не потоптали ее и не растерзали вас». Ведь топчущие – действительно псы и свиньи, а ищущие святыни с верой и благоговением и принимающие ее не суть таковые. Слушайте, как и Господь говорит: «Всякий, кто не против вас, тот за вас», и «Приходящего ко Мне не изгоню вон». Только великое Таинство Причастия не давайте им, не только из-за величия таинства, но из-за того, что таинство это представляет все божественное домостроительство, предшествуемое исповеданием истинной веры, поэтому не должно его давать тем, кто ложно мыслит относительно божественного домостроительства или богословия и противоречит Кафолической Церкви. Если же кто из них, возжелав остаться на этом месте или заболев, откажется от своей отеческой веры и исповедует веру Вселенской Церкви, то сподобьте его и такового общения. Таков обычай Вселенской Христианской Церкви. Так и святейшие патриархи, когда совершали по праздникам литургию, то приходящих армян и латинян, со всяким благоговением пребывающих на литургии, не изгоняли, но и благословляли их, приходящих с православными, совершающих коленопреклонения и целующих патриаршую руку, и преподавали им антидор. Так и ученики Христовы не изгоняли вон приходящих к ним. Достаточно и того, что вы сами не ищете и не берете освящения от них, как неправославных и отделенных. Но если они сами ищут освящения от вас, то вы должны не отсылать их, как мы об этом наперед сказали» (Послание монаху Максиму Софиану и всем синайским монахам, 4. // А. В. Занемонец. Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский (1454-1456). М. 2010. С. 109-110.). – ред.
[3] При этомъ нужно замѣтить, что у насъ и хлѣбы, благословляемые на всенощныхъ бдѣніяхъ предъ великими праздниками, обыкновенно не раздаются присутствующимъ въ храмѣ богомольцамъ. И что же отсюда происходитъ? Одни изъ православныхъ христіанъ, даже интеллигентныхъ, съ какимъ-то недоумѣніемъ смотрятъ на благословеніе хлѣбовъ безъ раздачи ихъ присутствующимъ въ храмѣ, а другіе – съ горькою ироніей заявляютъ, что не «для чего и хлѣбы благословлять, если ихъ не раздавать присутствующимъ въ храмѣ». – авт.
[4] Въ Кіевской Лаврѣ антидоръ раздаеть старѣйшій изъ присутствующихъ въ храмѣ священниковъ, такъ какъ это литургическое благословеніе, которое должно быть отъ рукъ іерея (по Служебнику «священникъ же изшедъ даетъ людямъ антидоръ»), но никакъ не мiрскихъ лицъ. Во время неспѣшнаго чтенія (или пенiя) 33-го псалма священникъ раздаеть антидоръ всѣмъ присутствующимъ въ храмѣ, и тихо при этомъ говорить каждому: «Щедръ и милостивъ Господь, пищу даде боящимся Его». Въ случаѣ недостаточности онаго, читается 114-й псаломъ, который положено читать послѣ литургіи по дорогѣ въ трапезную – см. «Чинъ о Панагіи»). – ред.
II.
Нѣчто о раздаяніи антидора.
По чиноположенію Божественной литургіи, во время чтенія или пѣнія псалма «Благословлю Господа», священникъ выходитъ изъ алтаря и раздаетъ народу антидоръ, т. е. части просфора, оставшіяся отъ выдѣленія св. агнца. Это разданное антидора установлено для тѣхъ присутствующихъ въ храмѣ во время литургіи, которое почему либо не могутъ причащаться св. таинъ Тѣла и Крови Христовой. Получая изъ рукъ священника св. антидоръ, присутствующій во время литургіи, но не причающійся Тѣла и Крови получаетъ, такимъ образомъ, хотя нѣкоторую замѣну св. таинства, хотя слабое прикосновеніе къ нему и освященіе; вмѣстѣ съ тѣмъ у него есть хотя нѣкоторое побужденіе являться въ храмъ къ литургіи съ добрымъ приготовленіемъ, стоять добрѣ, со страхомъ и благоговѣніемъ. И дѣйствительно, пока раздаяніе антидора существовало, многіе и весьма многіе считали большимъ грѣхомъ идти къ обѣднѣ поѣвши. Не подходить къ антидору значило явно показать всѣмъ, присутствующимъ во храмѣ, свою слабость, что не сговѣлъ, – и это считалось зазорнымъ. Въ особенности въ этомъ отношеніи, помнится намъ, было большое соревнованіе у дѣтей. Но нынѣ раздаяніе антидрра всё болѣе, и болѣе выводится. Не только въ городахъ, но и въ селахъ теперь оно становится всё рѣже и рѣже. Но не говоря уже о незаконности этого опущенія (потому, что все-таки этимъ нарушается чинонослѣдованіе), можно спросить, чѣмъ помѣшалъ этотъ, какъ мы видѣли, полезный въ религіозномъ отношеніи обычай? И безъ того ужъ теперь, кажется, такъ мало побужденій къ надлежащему приготовленію къ стоянію въ храмѣ во время литургіи. Нельзя также безъ сожалѣнія не отмѣтить при этомъ и того во всѣхъ отношеніяхъ вреднаго обычая, вкравшагося въ практику церковную какъ бы въ замѣнъ издревле существовавшаго раздаванія св. антидора на литургіи, это – подношеніе цѣлыхъ просфоръ только нѣкоторыхъ изъ наиболѣе почетныхъ (по сему либо) молящихся. Обучай этотъ не только ни начѣмъ не основанъ и слѣдовательно не законенъ самъ по себѣ, но и вреденъ въ высшей степени, какъ мы сказали: кто изъ священниковъ, не мало уже послужившихъ, не узналъ на собственномъ опытѣ, – къ какимъ неожиданнымъ, непріятнымъ и вовсе уже не желательнымъ послѣдствіямъ можетъ повести этотъ странный обычай?!
«Костромскія Епархіальныя Вѣдомости». 1891. № 4. Ч. Неофф. С. 92-93.
