Змиевской Николаевский казацкий монастырь
А. Парамонов, А. Парийский
Монастырь отстроен предположительно между 1660 и 1668 годами на правом, Ногайском берегу Северского Донца, примерно в 8,5 км ниже города-крепости Змиева[1], на месте теперешнего поселка Коробовы Хутора Змиевского района. Первое письменное упоминание о монастыре относится к марту 1668 г. Место, где стоял монастырь, одно из самых красивых в Харьковской области. В древние времена по Северскому Донцу, начиная от Белгорода, росли сплошные дубовые леса. Вековые дубы обрушивались в реку, создавая запруду; вода устремлялась в обход, прорывая новое русло. Река блуждала по пойме, оставляя старицы и небольшие водоемы, иногда протекая одновременно по нескольким руслам. Скалистый правый берег порос вековым лиственным, а пойменный левый сосновым лесом. В подлеске и на островах – буйные заросли лещины, боярышника, бересклета. В районе Коробовых Хуторов горы отошли от Донца, оставив на берегу неширокую долину. На краю долины, где шестидесятиметровый утес Казачьей горы подходит к самой воде, под навесом скал и дубов и стояли монастырские постройки. На вершине горы издавна стояла казачья сторожа, наблюдая за неспокойными окрестностями. До постройки Изюмской укрепленной линии крупные отряды татар, башкир, ногайцев два-три раза в год вторгались на земли новообразованного Балаклейского казачьего полка, опустошая слободы и окрестности местечек Балаклея, Бишкин, Савинское, Лиман, Андреевы Лозы, пытаясь переправиться через Донец и проникнуть далее вглубь Слободской Украины.
В первые годы существования Николаевский Казачий монастырь владел крупными земельными угодьями и рыбными ловами по речкам Гнилице, Ольшанке, Гомольше; но их использование из-за постоянной военной угрозы было затруднено. В 1679 г., по наказу бояр и воевод, князей Михаила и Григория Григорьевича Ромадановских, майор Федор Скрыпицын отмежевал во владение монастырю три лесных озера: Белое, Косач и Коробово.
В данной Петром Великим 15 ноября 1701 г. Киевской лавре грамоте[2] в преддверии передачи монастыря из ведения Белгородского епархиального начальства в подчинение Лавре со всеми угодьями отмечается, что в это время угодья монастыря в Змиевском уезде составляли 54 десятины пашенной земли и покосов и 5 десятин строевого леса; и кроме того, три озера, 4 мельницы, скотный двор и другое имущество. Здесь же дается и редко встречающееся в документах описание деревянных монастырских построек конца XVII ст. Николаевский соборный храм с кельями и службами был окружен дубовым частоколом. Над воротами стояла башня-церковь во имя Антония и Феодосия Печерских, напоминавшая надвратную башню Софийского монастыря в Киеве, известную по рисунку Абрахама Ван Вестерфельда.
Через восемь десятилетий, когда монастырь уже перенесли на новое место под Казачьей горой, в описании отмечалась, что «ныне (там) только одна церковь во имя Антония и Феодосия Печерских, с погребом каменным, в оной церкви служения уже не бывает. Вблизи онаго стараго монастырского места при р. Донце бровар или пивоварня и гончарная изба; при работе в оных находятся подданные черкасы, в пивоварне вываривается пиво ведер до 50, а в гончарной избе выделываются изразцы для печей и глиняная посуда. При оном старом монастыре семнадцать садов с плодовитыми деревьями, яблоновыми, грушевыми, дулевыми, сливами и смородинными, из коих один виноградный»[3]. На 1803 г. из семнадцати садов бывшего монастыря остались только два, сдававшиеся казной в аренду: 1) Так называемый Царевский в сл. Дудковке; 2) Уманский при сл. Гомольше внутри леса.[4]
На новом месте обитель существовала уже в 50-х годах XVIII ст. Именно в это время ее игумен обращается с просьбой к духовенству Киево-Печерской Лавры прислать для выполнения особо ответственных работ известного мастера Троицкого Больничного монастыря иконописца Игнатия – возможно для украшения вновь отстроенных храмов. Игнатий, мастер высшей квалификации, в следующем десятилетии возглавил Лаврские иконописные мастерские[5].
По документам начала XIX ст. видно, что монастырю принадлежало 6472 десятин 1160 сажень земли, из которых под лесом было 5987 десятин 790 сажень. В принадлежащих монастырю сл. Гомольше и хут. Коробовом (он же Подмонастырский) было 75 дворов, а проживало 207 мужиков и 226 баб. В Гомольше также стояла деревянная церковь во имя Святого Апостола Евангелиста Иоанна, и два шинковых дома. На р. Гомольше три водяные мельницы по два и три постава с толчеями и сукновальнями. В хут. Коробовом также стоял шинковый дом, прозываемый Шурша.[6]
Согласно схематическому плану конца XVIII ст., монастырские постройки стояли внутри квадрата каменных, очевидно оборонных стен с воротами. Главным храмом монастыря стал храм Преображения Господня[7]. Это была крупная трехчастная постройка, имевшая размеры в плане (с притворами) 26´38´40 м.
К юго-востоку от нее располагался Николаевский трапезный храм, «при трапезе поварня, хлебня и два погреба каменные; кельи игуменская и братская деревянные».
О закрытии монастыря в октябре 1788 г. в народе до сих пор ходят красивые легенды. По преданию, в конце XVIII ст. в монастыре скрывались от преследования властей запорожские казаки. Когда весть о приближении карателей достигла монастыря, монахи начали прятать ценности: золото закопали в долине, впоследствии названной Золотой, а серебро зарыть не успели и ссыпали его прямо в озеро, которое с тех пор называется Белым. Солдаты окружили монастырскую твердыню, и путь к бегству оставался один – через реку вплавь. И стали казаки на конях прыгать с горы в воду. Немногим удалось спастись. Вот с тех пор называется гора Казачьей.
На самом деле все выглядело гораздо прозаичнее. В 1788 г. земельные владения монастыря в годы, прошедшие после описи 1784 г., были конфискованы, на момент закрытия в нем оставалось два иеромонаха и четыре монаха, обитель считалась заштатной. Массивные монастырские храмы, стоявшие за каменными стенами, вполне смогли бы выдержать осаду даже с применением легкой артиллерии, но защищать их было некому. При закрытии монастыря большинство ценностей из ризницы, книги и церковные вещи передали в ризницу Белгородского Троицкого собора, о чем имелась расписка священников от 18 октября, которую еще видел Филарет Гумилевский в соборном архиве.
В 1792 г. была выдана грамота на строительство соборного Воскресенского храма в Новой Водолаге. Для этого продали на слом упраздненный Преображенский собор монастыря. В Водолагу вывезли величественный иконостас резной работы, выломали чугунные полы собора. Храм казался таким прочным и нерушимым, что подрядчики, заготовлявшие кирпич, решили его взорвать. Как видно по раскопкам руин, под четыре пилона арок центрального объема заложили мощные пороховые заряды и, заперев двери храма на засовы, подорвали его. Руины не разобрали до конца, в них еще долго весной стояла вода, вымывшая промоины в остатках стен.
Николаевский храм еще существовал в первой четверти XIX ст. и в его трапезной еще хранилось множество ценной церковной утвари. В 1815 г.священнику Николаевской церкви с. Коробово Федору Морскому и церковному старосте Павлу Ромницкому было приказано из Харьковской духовной консистории разобрать и продать зеленую изразцовую печь, располагавшуюся в трапезной храма, на вырученные деньги исправить крышу в храме[8]. В том же документе говорилось, что церковь еще крепка, а колокольня, сделанная на столбах ветха. А также и то, что приход в этом храме очень маленький, В Коробовом хуторе проживало тогда 65 мужиков.
Поскольку храм постоянно приходил в ветхость в 1824 г. из трапезной Николаевской церкви были вывезены в различные храмы значительная часть этих предметов. Так в Архиерейскую домовую церковь в Харьков были забраны серебряные маленькие и большие подсвечники, серебряные напрестольные кресты, серебряные кадильницы, два серебряных венца с иконы Святителя Николая, кипарисовый крест, оправленный серебром[9]. В 1825 г. в кафедральную ризницу Харьковского Покровского монастыря были вывезены турецкие и английские материи, дарохранительный серебряный с позолотой киот, серебряный с позолотой потир, серебряные с позолотой дискос и звезда, кипарисовый резной крест, оправленный в серебро. В Борисоглебскую церковь с. Водяного 26 ноября 1825 г. были вывезены резной позолоченный иконостас с полным числом икон, резной с позолотой киот с иконой Спасителя, резной с позолотой киот с иконой Успения Богородицы, напрестольные одеяния, ризы, подризницы, нарукавицы, воздухи. Очевидно, что именно после этого церковь разобрали.
В середине XIX ст. от монастырских построек остались только груды щебня. В 1928 г., когда сюда пришел С. А. Таранущенко, он увидел лишь заросшую редким кустарником пустошь.
Так из древнего архитектурного наследия Слободской Украины была вырвана одна из самых ярких страниц, и если бы не последующие раскопки, мы даже в общих чертах не смогли бы представить, как выглядел монастырский комплекс.
На скудные средства, отпущенные музею, удалось произвести только археологическую разведку – трассировку верхней части стен руин. Периметр всех частей постройки сохранился, только часть западного притвора была разрушена до основания. Открылись мощные стены трехчастного храма толщиной 1,5-1,8 м. Кроме восточного алтарного выступа, к алтарю и бабинцу с севера и юга примыкали пятигранные конхи, делая их похожими на тетраконховые центричные храмы 50-х –60-х годов XVIII ст. С севера и юга храм был усложнен монументальными каменными закрытыми шестигранными притворами, форма западного осталась неясной. Из декора план Таранущенко зафиксировал только тонкие двухуступчатые пилястры восточной стены. Некоторые детали плана были изображены гипотетично – в частности контуры четырёх пилонов арок основного объема до основания снесены взрывом. Неверно были показаны входы в западных гранях северного и южного притворов – последующие раскопки зафиксировали в этом месте южного притвора пролом-промоину в стене и верхний блок упавшего оконного откоса характерной для Слободской Украины конструкции.
Прошло ровно 70 лет со времени первых исследований С. А. Таранушенко, и археологи вновь пришли на руины. За это время их сохранность намного ухудшилась, северная часть храма уже была застроена, а большая часть стен южного притвора разобрана до основания. Раскопками 1998 г.[10] вскрыта большая часть южной и часть восточной стены храма, а также расчищен склеп-крипта в алтаре. Несмотря на то, что раскопки во многом не отвечали требованиям архитектурной археологии[11], тщательно снятые крохи руин позволили многое узнать об архитектурных особенностях храма, уточнить его план и после сравнительного анализа выполнить графическую реконструкцию[12]. В склепе, под завалом земли и упавших сводов было найдено не потревоженное захоронение в дубовой колоде. На покойном была монашеская ряса с кожаными крестами – парамаданами и украшенный эмалью массивный наперсный серебряный крест. Рядом в гробу лежали казацкая сабля и два пистолета[13]. Очевидно, покойный до пострижения в монахи принадлежал к казацкой старшине.
Руины стен собора сохранились на высоту от 0,6 до 1,4 м. Кирпичный фундамент имеет с ними одну толщину и никак не выделен[14]. Устои всех арок связаны ленточными фундаментами: в ленточном фундаменте арки юго-восточной конхи алтаря выложена внутри каменная лестница шириной 60 см частично перекрытая ступенчатыми арочными сводами, на половине своей длины она под прямым углом поворачивает на север к сводчатому склепу.
Наружная верства стен выполнена в цепной системе перевязки кладки из хорошо обожженного кирпича правильной формы размером 36×18×9 см. Элементы декора – фигурный цоколь, раскрепованные пилястры, полуколонки, рамка и откосы внутреннего южного портала, – из более мелкого кирпича форматом 27×14×7 см.
Цоколь такой же, как в Изюмском соборе; он состоит из двух полочек-валов с лентой поребрика между ними. Нижний вал более массивный, из большемерного кирпича; общая высота цоколя, проходящего по всему наружному периметру стен, повторяющего раскреповку пилястр, 80–90 см. Сохранившаяся нижняя часть южного портала аналогична порталу колокольни Ахтырского монастыря, лишь ширина дверного проема (1,5 м.) больше. Портал легко реконструируется по пропорциональным соотношениям, а по его габаритам – стрела подъема сводов притвора. Начало сводов примерно фиксируется по упоминавшейся ранее оконной перемычке.
Реконструируемая высота стен притвора 4,5 м, его кровля низкая, пологая. Внутренняя высота подоконников четырёх его окон 1,1 м – такая же высота у сохранившегося в центральном объеме основания ниши – киота, ее размер 1,1 (0,9 внутри)×0,6 м. Наличие ниши, такой же, как в храмах XVII ст., говорит о том, что первоначально в интерьере не планировалось сплошная роспись стен.
Западный притвор мог быть крупнее и выше (высотой 5,3 м) и иметь декоративную главу, как в деревянном соборе Медведовского монастыря или каменном Святодуховском в Ромнах. Эта же высота очевидно соответствовала отметке пола хор в бабинце. Балкон хоров опирался на два массивных каменных устоя, выступавшие на 1,8 м к востоку, лестницы на них располагались в западных конхах, служивших, как и в Седневской Георгиевской церкви, башнями-ступами. Возможно, балконы хоров имелись и в конхах.
Возвратимся к реконструкции наружного вида собора. Форма раскрепованных пилястр, всюду имеющих один размер (60 см наружный выступ и 90 общая ширина), не случайна. На колокольне Покровского храма в Харькове, чуть выше окошек-бойниц третьего яруса, на пилястрах шириной 45 см сохранились сбитые следы баз тройных полуколонок[15]. Там треугольные выступы – гурты между ними не поместились, в монастырском же соборе места на них хватает. Высота первого яруса стен должна была быть большая – чтобы окна больших размеров свободно поместилась в торцевых плоскостях фасада над притворами. Примем ее максимальной, как в соборе Ахтырского монастыря, то есть приблизительно 12,5 м. При таких габаритах и аналогичном оформлении рисунок наличников обеих храмов должен быть близок. Размер восточного алтарного выступа мал, заужены и угловые пилястры восточного объема – видимо, для того, чтобы оставить на боковых плоскостях восточной стены достаточно места под ниши с росписями. Нельзя исключить и наличие таких ниш на стенах конх – их лицевая кладка до этой отместки не сохранилась.
Общие габариты храма можно реконструировать по приведенной схеме. Высота центрального объема минимум составляла около 38 м (12,5×3), но допустимо назвать и иную цифру – 40-41 м, – то есть, она равнялась общей длине постройки в плане с востока на запад. Высота боковых верхов была 29 либо 31,7 м (что более вероятно для западного верха).
Внутренняя высота центральной башни около 29 м, при переходе к первому залому видимо были использованы конические паруса-тромны, – слишком близок к прямоугольнику восьмерик центрального объема.
Таким образом, не сохранившийся Преображенский собор Змиевского казачьего монастыря можно отнести к лучшим, наиболее сложным по структуре трехчастным храмам Слободской Украины. Образцами для него послужили Покровский собор в Харькове и Троицкий собор монастыря в Ахтырке. План храма соединил в себе традиционные черты трехчастной постройки, усложненной закрытыми притворами, с архаическими чертами храмов, план которых состоит из трёх восьмигранников, а алтарная часть - типичный тетраконх. Собор был выстроен народными мастерами в традициях Лиманской школы деревянной монументальной архитектуры. Вспомним, что Лиман, Черкасский Бишкин, Артюховка – места, где стояли лучшие памятники этого направления, возведенные в 50-е годы XVIII ст.
В заключение несколько слов о Николаевской трапезной церкви. Археологическая разведка 1999 г. вскрыла квадрат ее центрального объема, имевший по наружным сторонам размер приблизительно 10×10 м. Полутораметровые стены, сохранившиеся до высоты 3-4 рядов кирпича от фундамента, говорят о большой высоте постройки – видимо, она напоминала западную часть Преображенского собора. С востока к основному объему примыкает шестигранный алтарь, стены которого намного тоньше. Западная часть с трапезной осталась не раскопанной.
[1] Ранее монастырь стоял на версту ближе к городу.
[2] Приведена в конце статьи
[3] Филарет (Д. Г. Гумилевский) Историко-статистическое описание Харьковской епархии, т. 1. – Х.:ХЧМГУ, 2011. – С. 93-95
[4] ГАХО Ф.3, оп.9, ед.хр.100, лл.39-40.
[5] Ф. Уманцев Троїцька надбрамна церква Києво-Печерської лаври. – К.: «Мистецтво», 1970. – С. 54.
[6] ГАХО Ф.24, оп.3, ед.хр.1, лл. 48-49.
[7] Без ссылок на источники М. Цапенко датирует храм 1766 г.
[8] ГАХО Ф.40, оп.110, ед.хр.2020, лл.1-9.
[9] ГАХО Ф.40, оп.14, ед.хр.1711.
[10] Производились студентами исторического факультета Харьковского университета им. В. Н. Каразина под руководством доцента М. Михеева.
[11] Не были оставлены стратиграфические бровки, не исследованы фундаменты стен, отчет о работах до сих пор не опубликован и т.д.,
[12] План приводится в реконструкции А. Парийского.
[13] Впоследствии были похищены, а крест передан митрополиту Никодиму.
[14] Очищен в шурфах до глубины 1 м, глубина заложения не выяснена.
[15] В последствии, при завершении постройки не были выполнены.
Филарет Гумилевский (Историко-статистическое описание Харьковской епархии)
Змиевской, Николаевский монастырь, в последнее свое время, находился в 8 верстах от гор. Змиева и в 5 верстах от устья Гомольши, на правом берегу Донца. И поныне место, где стоял монастырь, есть одно из самых прелестных мест благодатной Украины. Горы, покрытые вековым лесом, отдвинувшись от Донца оставляют на берегу его неширокую, но довольно длинную долину. И на краю долины, там, где горы подходят к самому Донцу, под навесом скал и дубов столетних, стоял монастырь, от которого ныне остается только щебень.
Выписываем здесь описание сего монастыря из ведомости 1784 г.,—времени самого близкого к закрытию обители. Если бы не эта ведомость, трудно было бы составить точное понятие о святыне древности.
Ведомость говорит: “монастырь состоит сверх штату. Положение имеет на берегу р. Донца., по течению её на правой стороне. Вокруг оного монастыря ограда каменная. Внутри две церкви каменные, первая во имя Преображения Господня; вторая с трапезою во имя Чуд. Св. Николая. При трапезе поварня, хлебня и два погреба каменные; кельи игуменские и братские деревянные. При монастыри поселена слободка, — в ней живут наемные монастырские конюхи, числом 58 человек, на монастырском содержании. Монастырь прежде стоял выше показанного местоположения в версте, при той же р. Донце, по течению её на правой стороне, где ныне только одна церковь каменная не большая; во имя преп. Антония и Феодосия Печерских, с погребом каменным, и в оной церкви служения уже не бывает. Вблизи оного старого монастырского места при р. Донце бровар или пивоварня, и гончарная изба; при работе в оных находятся подданные черкасы; в пивоварне вываривается пива ведер до 500, а в гончарной избе выделываются изразцы для печей и глиняная посуда, При оном старом монастыре 17 садов с плодовитыми деревьями, Яблоневыми, грушевыми, дулевыми, сливными и смородинными, из коих один виноградный. Собираемые плоды употребляются для монастырского обиходу. Монастырю принадлежат слободка Гомольша, в коей 194 д. м. п., лесу строевого и дровяного до 5987 десятин, строевой лес — дубовый, кленовый, березовый, липовый и осиновый, в отрубе от 10 до 11 вершков, вышины от 8 до 10 сажен”.
В царской грамоте 1703 г., которою монастырь сей, состоявший дотоле в ведении белоградского епархиального начальства, отдан был вместе со всеми землями и угодьями Киевопечерской лавре, описаны угодья, купленные монастырем в 1673, 1680, 1683 и 1689 г. и земли отданные ему Правительством в 1678, 1679 и 1689 г. Отселе можем видеть, что с 1673 г. монастырь не только существовал, но был в состоянии приобретать угодья покупкою. По памятникам, относящимся к г. Змиеву, известно, что Змиевской монастырь существовал уже в 1668 г. (87). Но в каком году он основался,—остается пока неизвестным. Несомненно только то, что он основан был козаками, так как в актах постоянно называется Казачьим Змиевским монастырем. Неизвестно также и то, когда монастырь перенесен был на другое место. С полною уверенностью можем сказать только то, что древний главный храм монастыря был храм Свят. Николая, так как монастырь в древних актах называется Николаевским Козацким. Более чем вероятно, что главным храмом монастыря стал храм Преображения Господня тогда, как монастырь перенесен на новое место. Ибо только в памятниках среднего времени Змиевской монастырь называется Преображенским Николаевским. Преображенский храм, сколько можно судить по фундаменту его, который один только и остался, был довольно велик. Храм разобран и продан был в Водолагу, туда же поступил и величественный иконостас резной работы, доселе целый в Воскресенском храме Водолаги; иконостас Николаевского храма продан был в с. Водяное.
Ограда была делом необходимости для Змиевского монастыря, тогда как крымцы так часто делали набеги на Украину (88). По делу 1724 г. видим, что они увезли было из монастыря даже колокол, который после возвращен от них в имение князя Менышикова.
Вблизи щебня храмов монастырских видны остатки монастырского сада — несколько грецких орешен и слив, по уже задичавших. Само по себе понятно, что давно уже нет тех богатых 17 садов, о которых говорит ведомость 1784 года.
При закрытии монастыря, ризница и все церковные вещи взяты были в Белогородскую соборную ризницу, как это видно по расписки священников, Белогородского собора, данной 18 окт. 1788 г, и доселе целой.
Помещаем здесь грамоту Петра I, данную 15 ноября 1701 г. Киевской лавре, где есть нечто и для древней географии слободского края.
Объявив о том, что “Николаевский Козацкий монастырь” Змиевского увзда, со всеми его землями, лесами, озерами и всякими угодьями отдается Киевопечерской лавре, грамота говорит: “А по справке в Разряде по отказным и межевым книгам Змиевского воеводы Семена Дурнова 7197 (1689) году к тому монастырю написано: в Змиевском уезде против села, Мохнача на р. Снверном Донце мельница, с Ногайской стороны реки Донца сенных покосов десятина; да с той же Ногайской стороны р. Донца на речке Гнилице, выше ольхового пристену мельница, а подле той мельницы по обе стороны речки Гнилицы пашенные земли и сенных покосов; 50 четвертей, да лесу непашенного тож; да за р. Сев. Донцем с Крымской стороны, ниже того Змиевского Никольского монастыря в лесу по р. Гомолче, с устья до верховья, пашенной земли и сенных покосов по мере 25 четвертей; да на той же речке мельница, а подле той мельницы скотский двор. А в выписях, каковы к тому отказу Игумен с братиею подал (и Се-мен Дурной по тем выписям отказывал) написано: 7186 (1678) году Змиевской приказной Мелетий Авдеев отмежевал к тому монастырю на речке Ольшанке мельнищы; да Крымской стороны от их мельницы пашенная земля, дикое поле, от сухой долины, а с Русской стороны берег речки Ольшанки сенные покосы и на выкуп Дубровской до серой долины подачу Змиевских жителей градских всяких чинов людей 40 десятин. И в 7187 (1679) году по наказу бояр и воевод князя Григория Григорьевича, да князя Михаила Григорьевича Ромодановских, майор Федор Скрыпицын отмежевал к тому монастырю из порозжих земель от Снетчина Городища до р. Северного Донца, да рыбной ловли река Донец под монастырем на Ногайской стороне, за тою же рекою Север. Донцем три озера Белое, Косач, Коробово; да против монастыря в тех же урочищах от вершины от Белого озера до бору, — а меж бору и реки вниз по Север. Донцу до озера Коробова сенных покосов 8 десятин от р. Сев. Донца. В 7189 (1681) году Змиевской приказной Лука Толмачев, по отписке из Белгорода боярина и воеводы кн. Петра Ивановича Хованского, отмежевал к томуж монастырю из порозжей заимочной земли в Змиевском уезде с устья речки Гомольше от Северн. Донца вверх по речке Гомольше обе стороны до Городища пашенная земля и сенные покосы и рыбная ловля и всякияеугодья по урочищам. А по купчим, с которых подал списки в приказе великия России того монастыря старец Рафаил, за тем Николаевским монастырем написано: в 7181 (1673) году по продаже, белогородца посадского человека Ивана Гладкова в Змиевском уезде в селе Мохначах на р. Сев. Донце мельница “с двором и с винницею. А с 7188 (1680) году по продаже села Мохнача жителя Максима Антонова на речке Гнилице, млинок. По поступке харьковца Якова Васильева в селе Мохначах грунты. В 7195 (1687) по продаже Змиевских жителей черкас Сергия, Ковнеристова зятя, в Змиевском уезде за речкою Ольшанкою в Ковнеристом кусте распаханных шесть нив, а в тех нивах шесть колес. В продаже Василия Ковнериста в вершине реки Ольшанской пашенная земля и сенные покосы, да хуторец. В 7197 (1689) году по продаже Змиевских жителей Игнатья Салова с товарищи в Змиевском уезде за р. Ольшанскою на левой стороне по Ольшанскому колодезю пахотная земля и сенные покосы. Всего за тем монастырем по отказным и межевым книгам и по выписям и по купчим написано: в Змиевском уезде пашенные земли и дикого поля и сенных покосов в разных местах по урочищам 54 десятины, да 25 четвертей, да лесу ненашенного 5 десятин, всего 59 десятин, да лесу по урочищам, четыре мельницы, да двор и грунты, в р. Север. Донце рыбная ловля, да три озера ”.
По этой грамоте видно, что до подчинения монастыря Лавре управляли монастырем игумены.
Из них один известен по грамоте 1692г., в которой сказано: “ Змиевского Козацкого Николаевского монастыря игумену Ионе, с братьею на церковное строение (выдано из таможенного дохода) десять рублев”. Игумен Манассия, постриженец Киевопечерской лавры, в 1673 г. был переведен из Змиевского монастыря в архимандрита Куряжского монастыря, для устроения сей новой тогда обители.
В 1735 г. игумен Иларион, из дворянский фамилии Негребецких; пред ним был Иаков Волчанский, а после него в 1737 г. был игуменом Гавриил Краснопольский. В 1741 г. игумен Мартиниан Лабачь принял “в Гомольчанских ровнях на Крымской стороне место с яблочным садом и с пахотным полем”, в обмен за участок земли на речке Гнилушке, уступленный лиманцу Ивану Осадчему. преемником его был игумен Патермуфий, известный в 1745 г. Последним игуменом был Фаддей Руцкий.
При закрытии монастыря в 1788 г. видим в Змиевском монастыре 2 иеромопахов и 4 монахов.
Из числа братий известен иеродиакон Геннадий Дробицкий, который в миру был подпрапорным харьк. полку Григорием Степановичем Дробицким. В 1735 г. он отдал коллегиумскому монастырю свои земли: а) два огорода под холодною горою; б) леваду под холодною горою при большой дороге из Харькова, в) луку под холодною горою с вишневым садом. В фамильной летописи Г. Кветок замечено, что Григорий Дробицкий, двоюродный брат, по матери, полковника Ивана Григорьевича Кветки, пострижен в монашество 5 апр. 1730 г. ректором Платоном Малиновским “в обитель Новопечерскую Змиевскую, в доме его в Харькове”, и что он назван Геннадием.
87 Чугуевская переписка: “176 (1668) тогож числа (марта 4) прибежал Змиевской подъячей Иван Рудинский из монастыря Змиевского уезду” и пр.
88 В 1681 г. генерал Касогов, делая распоряжения для охранения слободского края от нечаянных вторжений крымцев, предписывал Змиевскому воеводе Большему-Малышеву ехать вместе с Змиевскими сотникамп Демьяном Жученком и с Яковом Ломиногом в Гомольчанский лес, и там сделать засеки на дорогах, между прочим и на том, что идет “мимо монастырского хутора”.
