Об отношении русского духовного писателя Сергея Нилуса к митр. Сергию (Страгородскому)
(из письма Сергея Нилуса Льву Орлову)
<...>
В письме своём Вы пишите, что, почитая всякую законную власть и церковное единство и не видя в действиях м.Сергия ничего противоканонического, Вы молитесь о нём и о теперешнем Синоде, равно и за всех правящих иерархов Российския Церкви. Но скажите мне: Каиафа и Анна каноничны были, или нет, с точки зрения ветхозаветного формального правоверия, когда осудили Господа на распятие? А Иуда не был ли единым от двунадесяти? Однако, первые христиане не решились бы молиться за них, как о право правящих слово истины.
Таково в глазах моих (да и не одних моих) деяние митр.Сергия и иже с ним от 16/29 июля 1927 года. Деяние это, по бесовски меткому выражению советского официоза, «Известий», есть попытка «построить крест так, чтобы рабочему померещился в нём молот, а крестьянину – серп». Иными словами: заменить крест советской печатью – печатью «зверя» (Апок.XIII,16).
Вот что по этому, всякого плача достойному поводу, размышляли мы, нехотящие подклонять выи своей Ваалу и зверю, рана которого исцелела.
«Уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа. Но вы уклонились от пути сего, для многих послужили соблазном в законе, разрушили завет Левия, говорит Господь Саваоф. За то [и] Я сделаю вас презренными и униженными перед всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона» (Малах.II,7-9). Эти слова пророка Божия пришли нам на память после прочтения воззвания от 16/29 июля 27 г. м.Сергия и организованного им Врем. Свящ. Патр. Синода. Восстали они, как обличение того пути, на который так решительно и безоглядно стали они в этом своём «Обращении». Может ли Церковь, которая есть столп и утверждение истины, может ли она и её иерархия, при каких угодно случаях и для каких угодно целей становиться на путь лжи и человекоугодничества? Нет, ибо это безусловно воспрещается словом Божиим (Деян.IV,19; Иезек.III,18). Всё, что говорится от лица Церкви, должно дышать истиной Христовой, исходить из неё, быть сообразно с ней; и всякое отклонение от истины, какими бы соображениями оно ни оправдывалось, является оплеванием Пречистого Лика Христова, и для Церкви, в конечном итоге, оказывается всегда позорным и вредным. Позорно и вредно ей и то дело, которое начато митр.Сергием, позорно и вредно потому, что в нём нет истины, а всё оно полно лжи, соображений и расчётов человеческих.
После Октябрьского переворота Русская Церковь оказалась перед лицом государственной власти не только безрелигиозной, но ярко антихристианской, в существе своём отрицавшей Христианство и Христу противоположно-враждебной, а потому фатально обречённой на борьбу с Ним. Церковь стоит поперёк дороги коммунизму в самых главных основных пунктах. Она является отрицанием коммунизма в области материалистической философии, его категорических концепций и практических средств его осуществления. Противоположность эта равняется противоположности между «да» и «нет», между утверждением и отрицанием, и поэтому враждебные действия государственной власти против Церкви были неизбежны. Однако, власть не находила до сих пор в себе достаточной силы открыто начать бороться с Церковью, как таковой, – она делала это под видом борьбы с политической контрреволюцией церковной иерархии и церковных организаций. Но если явления политической контрреволюции и имели место в словах и деяниях отдельных немногих личностей церковной иерархии, то они, во-первых, были весьма немногочисленны и, во-вторых, быстро прекратились. Кроме того, несомненно, что если бы этих явлений и совершенно не было то всё-таки враждебные действия соввласти по отношению к Церкви проявились бы обязательно, как вытекающие из гораздо более глубоких причин (Вы их из моей книги знаете), чем случайное поведение тех или иных личностей, и, значит, объяснять отношения между Церковью и властью лишь только настроением отдельных иерархов ни в коем случае не возможно. Когда таким образом поступает власть, то это ещё понятно, но, когда то же исходит от церковного деятеля, когда и он напряжённые отношения между властью и Церковью стремится объяснить только, как следствие контрреволюционных политических настроений церковных кругов, – такому поведению трудно найти имя, до сих пор такими инсинуациями занимались «обновленцы» и прочие предатели и враги Церкви Христовой. И мы и за себя лично, и от лица всей Церкви, с негодованием отвергаем все такие обвинения как ложь и клевету.
Но теперь к этому хору лжесвидетелей присоединился и заместитель Патриаршего Местоблюстителя со своим «Врем. Патр. Свящ. Синодом». Объясняя, почему Православная Церковь в России до сих пор гонима, они пишут: «Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы Советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности – это недостаточность сознания всей серьёзности совершившегося в нашей стране. Утверждение соввласти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным». В другом месте недоверие Правительства к Церкви м.Сергий называет «естественным» и «справедливым», т.е. вину за него возлагает всецело на Церковь, а не на правительство. Таким образом, убиение сонма священно – и церковно-служителей, разгром церковных организаций, тюрьмы и ссылки весьма многих епископов, отнятие храмов и всякого церковного имущества, — беззаконные даже и с точки зрения нынешних законов, – по мнению м.Сергия и его «Свящ. Патр. Синода» законны и справедливы. Более того: оказывается, что все эти гонения и, вообще, отсутствие мiра власти по отношению к Церкви, по мнению м.Сергия, имеют причину только в том, что Церковь со дня на день ждала краха советской власти, противясь в чём-то этой власти, что, поэтому правы были не мы, а «живисты-обновленцы», сразу «оценившие конъюнктуру» и поспешившие ещё пять лет назад сделать то, что теперь с таким опозданием сделал м.Сергий.
Неизвестно, какими побуждениями высказаны м.Сергием все эти невероятные в устах православного иерарха утверждения, но для всякого православного христианина ясно, что в этих утверждениях нет истины, что это опасная клевета на Церковь, на её епископов и, что в действительности, враждебное отношение соввласти к Православной Церкви не было «естественным» и «справедливым», как то пытается утверждать м.Сергий.
Одна неправда влечёт за собой другую. Мы показали, как несправедливо обвиняет м.Сергий православных епископов в контрреволюционном политиканстве, становясь, таким образом, единомышленником обновленцев и других врагов Церкви. И вот, зная, что эти его выступления вызовут справедливое возмущение и сопротивление истинно верующих, м.Сергий, с целью защитить себя, снова говорит неправду. Эта новая неправда состоит в том, что митр.Сергий старается заранее опорочить перед правительством и перед народом тех, кто по совести не сможет присоединиться к неправедным деяниям его и Синода. Этим несогласным с ним он снова навязывает политическую контрреволюционность, говоря будто все, кто не поддерживает его в новом его начинании, думают, что «нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с Православием». М.Сергий знает, что опасно в настоящее время даже самое лёгкое подозрение в контрреволюционности и, тем не менее, не боится эту опасность навлекать на служителей и рядовых членов Церкви, на своих братьев и детей, обвиняя их в контрреволюционности, и за что же? За то, что они не в состоянии по совести признать, что «радости и успехи Советского Союза – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи», что «всякий удар, направленный в Союз, сознаётся нами, как удар, направленный в нас». Разве христиане, которые не всякую радость безбожного, воинствующего против всякой религии, коммунизма могут счесть своей радостью и не всякий успех – своим успехом, тем самым политические враги советской власти? Да и можно ли требовать от верующего христианина такого отождествления в жизненных оценках с безбожным коммунизмом, какого требует м.Сергий? Пусть м.Сергий не укрывается за казуистические различения Советского Союза и коммунизма: это исключается многочисленными заявлениями членов правительства, вроде сделанного Бухариным, заявившим, что «наша партия неотделима от СССР» («Известия», 18/ VII 27 г, № 187/3121). И так оно, конечно, и есть. Поэтому всецело на совести м.Сергия и грех несправедливого и напрасного обвинения своих братьев в тяжких политических преступлениях и грех унизительной чудовищной лжи и пресмыкательства пред сильными мiра сего, совершаемые им от лица Святой Церкви, вопреки прямому запрещению Апостола сообразовываться с веком сим (Рим.XII,2).
Что же понудило м.Сергия к такому греху против Церкви Русской? Очевидно, желание этим путём добиться легального существования церковных организаций, вопреки примеру Господа, решительно отвергшего путь сделок с совестью ради получения возможности иметь поддержку в силах мiра сего (Мф.IV,8-10). М.Сергий сам заявляет об этом результате печатно в дополнение к «Обращению» («Изв.» за 19 авг.27 г.) Сам м.Сергий сознаётся, что «его усилия, как будто не остаются безплодными, что с учреждением Синода укрепляется надежда не только на приведение всего церковного управления в должный строй, но возрастает уверенность в возможность мирной жизни». Он не уверен даже в том, что легализация распространится далее Синода, а только надеется, т.е. кроме туманных, посулов и неопределённых обещаний покамест ничего не получено. Печальный итог даже с точки зрения житейских соображений.
«Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся в положении нашей Православной Церкви», – говорит м.Сергий. Да, едва ли и нужно, потому что всё ясно. Ясно, почему вместе с легализацией Синода не легализуется тем самым и вся Церковь. Так оно и должно было бы быть, если бы Синод был, действительно, центром Церкви, единым с ней в мысли и жизни. Но на самом деле это не так, и, с легализацией Синода, Церковь продолжает пребывать в безправном состоянии, ибо легализована не Церковь, а всего лишь новая ориентация, носящая к тому же ярко политический характер. Церковь же легализуют лишь тогда, когда она, в лице собора, даст окончательное одобрение предпринятому митр.Сергием «делу», т.е. совершит тот же грех самооплевания и преступного компромисса. Ясно и то, почему м.Сергий говоря о «втором Поместном Соборе», говорит не о том, что этот собор изберёт Патриарха, как должен был бы сказать, [а] только о том, что он изберёт нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление. Умолчание знаменательное. Ясно для чего потребовалась такая обострённая формулировка новых отношений Церкви и власти, по которой «радости и успехи её – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи» и т.д. Эта явная, унизительная, смешная и безполезная ложь, по справедливости оценённая в газетных комментариях к «Обращению» («Изв.», 19/VII-27), необходимая, однако, для того, чтобы сделать условия легализации, проводимой митр.Сергием, по возможности наиболее неприемлемыми для всех честных церковных деятелей и тем самым, как бы, уже не по суду государства, а по суду якобы, самой Церкви, оплевать их политическими контрреволюционерами, лишив, таким образом, лучших пастырей Церкви возможности принимать участие в церковной жизни и тем окончательно ослабить Церковь. Ясно, наконец, и то, как будет проходить легализация: будут анкеты в том или ином роде, в роде как во время оно у «живистов», с известными уже по воззванию, а может быть, ещё и неизвестными обязательствами. Отвергшие эти обязательства будут заключаемы, заточены в тюрьмы. Словом, всё остается по-старому, а истинная Церковь будет гонима. Новое же во всем этом печальном деле будет лишь то, что это гонение на Русскую Церковь будет оправдываться временным её предстоятелем, м.Сергием.
Делая то, что он делает (Иоанн.XIII,27), м.Сергий, во всяком случае, обязан был выполнить то, чего он сам требовал от м.Агафангела, от бывшего архиепископа Григория Екатеринбургского и прочих претендентов на создание новых ориентаций, – испросить благословение от своего иерархического начальника. Ведь, м.Сергий только заместитель Местоблюстителя, т.е., лицо не самостоятельное и обязанное действовать, во всяком случае, не вопреки указаниям того, чьё имя он сам возносит на Божественной литургии, как своего Господина. Поэтому он должен был запросить м.Петра о его отношении к предпринимаемому им весьма важному и ответственному делу и только с его благословения действовать. Между тем, ни в протоколах синодских заседаний, ни в самом «Обращении» нет и следов указаний на то, что это было сделано, и что благословение получено. Наоборот, обоснование на покойного Патриарха Тихона и его довольно апокрифические слова (что [sic] страшно сближать м.Сергия с ВЦУ, Лубенцами и прочими, якобы продолжателями дела покойного Патриарха), даёт полное основание заключить, что санкций от митр.Петра не получено. А если это так, то это уже крупное самочиние. Насколько важно было для м.Сергия получить благословение м.Петра показывает то соображение, что, в случае его несогласия с деятельностью своего заместителя, м.Сергия, сей последний сразу становится таким же «похитителем власти», как и те лица, о которых он упоминает в своём обращении.
Таково, дорогой мой Лев Александрович, было мнение моё и единомышленных об «Обращении» м.Сергия. Вопрос, затронутый им об отношении к эмигрировавшему духовенству, мы рассматривали с той же точки зрения, с какою отнеслись и ко всему «Обращению». – Вы её теперь знаете. – Недоставало нам, в утверждение её, авторизованного высшим посвящением голоса Церкви истинной в лице её епископата. И голос этот не замедлил. Из прилагаемой при сём копии «Обращения» к м.Сергию наиболее авторитетной части Петроградского духовенства с санкцией м.Иосифа и епископов Димитрия и Сергия, а также письма к м.Сергию еп.Воткин[ского] Виктора, Вы увидите, что м.Сергию и его синоду голос этот уготовал место в среде Церкви лукавнующих, от которого и Вас и меня да избавит Господь.
<...>
Пока есть и храм Божий не от Церкви лукавнующих, ходи, когда можно, в церковь, а нет – молись дома; если же и домашние – враги человеку, то молись в клети сердца:
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
и:
Пресвятая Богородице, спаси мя!
Скажете: а причащаться где? у кого? Отвечу: Господь укажет, или же Ангел причастит, ибо в Церкви лукавнующих (т.е. в "МП" – ред.) нет и не может быть Тела и Крови Господних.
У нас в Чернигове, из всех церквей, только церковь Троицкого осталась верной Православию; но если и она сохранит поминовение Экзарха Михаила и, следовательно, молитвенное общение с ним, действующим по благословению Сергия и Синода, то мы прекратим общение и с нею. Веруем, что за веру нашу Господь пошлёт к нам во время благопотребное, как пр.Марии Египетской, своего Зосиму.
Так веруем. Так исповедуем.
источник материала
