ПОДВИЖНОСТЬ ПРАЗДНИНА ПАСХИ.
Послѣ Р. Хр. во всѣхъ общинахъ, признававшихъ Христа за Искупителя и Спасителя, и во всѣ времена поднимался вопросъ, почему праздникъ Пасхи и зависящіе отъ него подвижные праздники не пріурочены подобно празднику Р. Хр., Богоявленію, Благовѣщенію и другимъ къ опредѣленнымъ числамъ. Вопросъ о подвижности праздника Пасхи подробно обсуждаемъ былъ церковными писателями и отцами церкви какъ Греческой такъ и Латинской церкви; въ католической и протестантской церквахъ занимались этимъ вопросомъ знаменитости, а въ новѣйшее время и математики. «Пасха можетъ падать на который либо изъ дней между 22 марта и 25 апрѣля включительно». Это правило, временемъ освященное въ законъ, приковало Пасху къ этому періоду времени. Но этотъ законъ, такъ какъ онъ основывается на фазахъ луны, не настолько извѣстенъ въ гражданской и церковной жизни, чтобы и простолюдинъ тотчасъ же могъ опредѣлить день, на который въ извѣстный годъ падаетъ праздникъ Пасхи.
Первыя христіанскія общины, сочленами которыхъ были іудеи, праздновали Пасху по древнему обыкновенію 14-го нисана, т. е. въ 14-й день 1-го іудейскаго мѣсяца. Этотъ день назначался для воспоминанія послѣдней вечери Господа съ учениками. Слѣдующій день былъ посвященъ воспоминанію смерти Спасителя, и наконецъ третій день считался торжественнымъ праздникомъ Воскресенія Господа. Иначе торжествовали Пасху христіане изъ язычниковъ. Они праздновали ее въ первый воскресный день послѣ начала весны; предшествующая ему пятница была днемъ покаянія и приготовленія къ празднику. Только въ концѣ втораго столѣтія, когда различіе во времени празднованія Пасхи, возбуждать стало споры, стали стараться свести дѣло къ единству. Но лишь опредѣленіемъ Никейскаго собора (325 г.) торжество праздника Пасхи отнесено на весеннее воскресенье, и пятница предъ нимъ назначена для воспоминанія смерти Спасителя. Отцы собора просили Александрійскихъ ученыхъ опредѣлить или иначе вычислить, на какія числа должно падать празднованіе Пасхи. Этими учеными при этомъ установлено было слѣдующее правило: праздникъ Пасхи постоянно долженъ падать на воскресенье, ближайшее къ весеннему полнолунію, т. е. онъ долженъ падать на воскресенье слѣдующее за первымъ полнолуніемъ послѣ 21 марта. Если это полнолуніе само падаетъ на воскресенье, то Пасха должна праздноваться въ слѣдующее воскресенье. Но это полнолуніе отнюдь не астрономическое или дѣйствительное, а вычисленное при посредствѣ такъ называемой епакты (вставочныхъ дней), или такъ называемаго средняго полнолунія, которое постоянно наступаетъ 14 дней спустя послѣ новолунія, изъ которыхъ первымъ считается день новолунія.
По этому расчисленію крайніе сроки праздника Пасхи (terminus paschalis) 21 марта и 25 апрѣля; значитъ Пасха не можетъ быть празднуема раньше 22 марта и позже 25 апрѣля. Относительно приложенія этого правила къ Пасхѣ нынѣшняго [1886] года, надо замѣтить, что вербное воскресенье нынѣ падало на 6-е апрѣля (18 по новому стилю), и что на этотъ же день падало и полнолуніе: оно было первымъ полнолуніемъ послѣ начала весны, первымъ весеннимъ полнолуніемъ; по александрійскому этому расчисленію, которому слѣдуетъ христіанская церковь, посему Пасха и нынѣ была празднуема 13 (25) апрѣля. Римская церковь въ свое время не тотчасъ подчинилась Никейскому постановленію. Только спустя 2 столѣтія, т. е. въ 525 году, она приняла его при посредствѣ Діонисія Экзигууса; а до тѣхъ поръ она ограничивала срокъ празднованія 18 марта и 15 апрѣля. Одна изъ христіанскихъ сектъ, монтанисты, появившіеся въ Малой Азіи во 2 вѣкѣ и просуществовавшіе до VIII вѣка, совершенно устранились отъ принятія этого опредѣленія времени касательно празднованія Пасхи. Монтанисты основывали свое празднованіе не на лунномъ мѣсяцѣ, а на солнечномъ, и на весеннее полнолуніе не обращали совершенно никакого вниманія. 25-е марта, по преданію древней церкви считавшееся первымъ днемъ творенія, они принимали за начало весны. Но по закону Моисея Пасха должна была справляться въ четырнадцатый день, по нашему счисленію 7 апрѣля. Моитанисты посему придерживались такого правила: пасхальнымъ воскресеньемъ всегда должно быть то, которое слѣдуетъ за 6 апрѣля или которое предшествуетъ 14-му; значитъ сроками празднованія св. Пасхи у нихъ были 7 и 14 апрѣля. Таково было движеніе въ древнѣйшей церкви относительно времени празднованія Пасхи.
Около 400 г. вопросы, почему праздникъ Пасхи долженъ быть подвижнымъ, почему при этомъ имѣетъ такое большое значеніе наблюденіе фазъ луны и почему наконецъ онъ не можетъ быть пріуроченъ къ какому либо опредѣленному дню подобно празднику Р. Хр., были подвергнуты основательному разсмотрѣнію блаженнымъ Августиномъ (354-430). Въ своихъ очень подробныхъ отвѣтахъ на эти вопросы[1] онъ объясняетъ значеніе Никейскаго постановленія относительно Пасхи историческимъ путемъ, ссылаясь на происхожденіе Пасхи и на основанія, положенныя въ основу самого постановленія. Праздникъ Р. Хр. по мнѣнію блаж. Августина есть день только воспоминанія, а праздникъ Пасхи имѣетъ значеніе таинственное или символическое вслѣдствіе той тайны, которая въ оный воспоминается. Характеръ таинства, какой принадлежитъ этому празднику, блаж. Августинъ поставляетъ въ связь съ фазами луны. По Божію установленію (Исх. XII, 18) это первый мѣсяцъ въ году, третья его недѣля при убавляющейся лунѣ. Потомъ блаж. Августинъ говоритъ далѣе: «Близость весенняго равноденствія даетъ въ природѣ образъ и подобіе возрожденія христіанской жизни; далѣе убывающая луна даетъ подобіе для исторіи возрожденія во Христѣ Іисусѣ. Какъ луна, удаляясь отъ земли, увеличивается и освѣщается сторона ея обращенная къ землѣ: такъ и душа человѣка, отдаляясь отъ Солнца правды, тратитъ всѣ свои силы на внѣшность и потемняется въ высшемъ своемъ существѣ; возвращаясь же къ созерцанію неизмѣнной премудрости, чѣмъ больше она приближается въ чувствѣ любви къ Солнцу правды, тѣмъ незначительнѣе становится внѣшній человѣкъ, тогда какъ внутренній человѣкъ, отрѣшаясь отъ земнаго, становится день ото дня все болѣе просвѣщеннымъ и сокрываетъ свою жизнь со Христомъ въ Богѣ».
Это пониманіе и объясненіе постановленія относительно празднованія Пасхи господствовало во все продолженіе среднихъ вѣковъ; въ церкви католической приняло даже каноническій характеръ. На блаж. Августина ссылаются почти всѣ позднѣйшіе церковные писатели, какъ напр. Исидоръ Севильскій, Бэда Рабанъ и Аудрадъ[2], епископъ Сеньскій (849). Въ XIII вѣкѣ Викентій Бевскій, а также Бонавентура высказывались въ смыслѣ блаж. Августина и ссылались при объясненіи пасхальнаго постановленія на него же. Когда въ XVI вѣкѣ возникъ вопросъ о реформѣ календаря, естественнымъ образомъ снова поднялся вопросъ о перенесеніи праздника Пасхи на опредѣленный день: самымъ главнымъ основаніемъ для этого приводили то, что тогда устранены были бы де всѣ затрудненія и всѣ споры, возникающіе изъ за пасхальнаго новолунія. Говорили, что можно совсѣмъ не обращать вниманія на луну и руководствоваться солнечнымъ мѣсяцемъ. Клавіусъ (1608)[3] высказывался за право церкви признать Моисеевскій пасхальный законъ просто обрядовымъ и поступить съ христіанскимъ праздникомъ Пасхи по собственному усмотрѣнію. Но въ концѣ своего трактата и этотъ ученый высказывается за подвижность праздника, ссылаясь на блаж. Августина и напоминая о глубокомъ символическомъ значеніи, какое заключается въ толкованіи этого учителя церкви.
Въ 1722 и 1728 годахъ опять возникла мысль о прикрѣпленіи праздника Пасхи къ опредѣленнымъ днямъ. Высказались за опредѣленный для этого праздника день математики Бернулли и Видебургъ.
Другое предложеніе, выраженное также въ 1722 г., состояло въ томъ, чтобы праздновать Пасху всегда въ первый воскресный день мѣсяца апрѣля или въ какой нибудь изъ будничныхъ дней, подобно празднику Р. Хр., но за то въ опредѣленный день мѣсяца; предлагали день 5-го апрѣля какъ день, въ который по мнѣнію замѣчательнѣйшихъ хронологовъ воскресъ Господь.
Эрнести 1775 г., Кестнеръ, Цахъ, Деламбръ и наконецъ Иделеръ, всѣ высказывались за опредѣленный день для празднованія Пасхи. Пиксеръ наконецъ высказывался за сохраненіе подвижности праздника: «Только силою церковнаго преданія, а не внутренний необходимостью поддерживается постановленіе относительно времени празднованія Пасхи. Но эта сила очень велика, тѣмъ болѣе что первоначальное распространеніе постановленія вызываетъ у насъ въ памяти событіе всемірно-исторической важности. Это фактъ, что постановленіе относительно времени празднованія Пасхи произошло изъ соединенія обоихъ элементовъ, дня полнолунія и воскреснаго дня: значитъ выросло изъ іудейскаго и христіанскаго сѣмени; пусть же оно и указываетъ, что церкви предстоитъ еще двоякая жатва, что она должна будетъ принять нѣкогда въ себя и сонмъ язычниковъ и прежній народъ Божій».
«Ярославскія Епархіальныя Вѣдомости». 1886. № 17. Ч. Неофф. С. 265-269.
[1] Augustin. Epist. 55 ad iuquisit. Ianuar. lib. II.
[2] Audrad. Fons vitae. V. 239.
[3] Clavius. Rom. Calend. a Greqor. restis. Explicat. Cap. I. 3. Opp. T. V. p. 54.
